Этот похожий на притчу рассказ про местечкового сапожника написал его внук, названный в честь деда Григорием.
Моего деда звали Картон Григорий Моисеевич. Он родился в
1880 году. Жил в селе Джурин. Он был сапожник. Дед часто
любил рассказывать, как он сшил сапоги графу. Однажды граф,
фимилия его была Бнинский, послал за ним свою бричку. Деда привезли к
графу. Дед очень волновался. Граф его встретил словами:
— В селе говорят, что сапожник Гедаль — лучший сапожник.
Дед ответил: — Раз говорят, наверное, так оно и есть.
Тогда граф ему: — Если так, сшей мне сапоги. Да такие, чтобы и в Виннице я мог тобою
похвалиться.
Дед снял мерку. После этого граф приказал отвести сапожника на кухню,
накормить сытно, дать рюмку водки.
На следующий день дедушка отправился за товаром для графских сапог. Купил
хром коричнево-красного цвета высшего сорта и кожу для подметок и
каблуков, тоже самую лучшую. Все местечко знало, что Гедаль шьет сапоги
графу. Волновался дед, волновались соседи. Приходила детвора
посмотреть, как делаются графские сапоги.
Через три недели сапоги были готовы. Вышли они на славу.
Дед завернул сапоги в новый цветастый платок, взял подмышку, переступил
порог правой ногой и пошел к графу. Его пропустили через ворота,
доложили. Дед вошел, снял головной убор и поклонился. Графу сапоги
понравились. Посмотрел в зеркало. Потом спросил:
— Сколько они стоят?
Дед ответил:
— На базаре такие сапоги стоят 15 рублей.
— Сапоги хороши, но не для меня, мне нужны сапоги дороже, я ведь граф.
Сделай мне другие.
Дед завернул сапоги, откланялся, одел картуз, переступил порог (уже
левой ногой) и пошел домой.
Дома он положил сапоги в сундук. С этого дня у деда началась
бессонница. Он все думал, какие это сапоги могут быть дороже, разве что
у царя в Петербурге? Уставший от мыслей, он прилег днем и крепко уснул.
И снится ему, что пришли к нему умершие его родители. И вот его отец
говорит:
— Не мучайся, мой сын, занеси сапоги, которые ты сделал, и скажи графу,
что это другие, подороже.
Попрощавшись, родители ушли. Дед проснулся, сел на сапожный стульчик,
но ему в этот день не работалось, Вечером он рассказал о сне
самым-самым близким ему людям.
Через три недели дед решился отнести обувь графу. Он встал спозаранку,
вынул сапоги из сундука, развернул платок, поставил их на табуретку и
долго любовался своей работой.
Когда солнце поднялось, дед погасил керосиновую лампу, завернул сапоги,
присел перед дорогой и сказал себе "С Богом!" и, переступив порог правой ногой,
отправился к графу.
Граф принял деда в гостиной, тут же примерил сапоги, прошелся по паркету,
приподнял халат и, посмотрев в зеркало, сказал:
— Хороши, Эти сапоги красивее тех. Молодец,
Гедаль!
Потом граф подвел деда к небольшому столу на трех ножках с резьбой. Налил
из графинчика сначала дедушке бокал вина, потом себе.
— Пей, — сказал граф.
Дед, робея, взял бокал и выпил. Граф налил второй раз. Дед
выпил снова. Потом граф спросил:
— Ну, как вино, нравится? Небось, такое не пробовал?
— Вкусное, — сказал дед. — Да, есть мастера винного
дела.
— Ты прав, — сказал граф. — Но есть мастера и сапожного дела.
Потом граф спросил:
— Сколько же стоят эти чудесные сапоги?
Дед готовил себя к этому вопросу. И все-таки он испугался,
даже легкий хмель от доброго вина пропал. Опустив голову, чувствуя себя
без вины виноватым, дед тихо ответил:
— 25 рублей.
— Эти сапоги я возьму, — сказал граф и дал дедушке три красных ассигнации
с двухглавым орлом.
Этот декабрьский день дед запомнил надолго: 30 рублей в то время — это
были большие деньги.
Но на этом история с графскими сапогами не окончилась. Вскорости, в
канун Нового года человек от графа постучал в окошко, около которого
сидел и работал дед, и сказал:
— Гедаль, граф гостинец тебе передал.
Дед открыл дверь. Человек стукнулся головой о низкий скошенный варцаб
(дверной косяк) и вошел в сени.
— Гедаль, помоги снять бочку с саней.
Дед вышел и увидел на санях бочку и двух крякающих гусей. Бочку с вином
закатили в сени и укрыли соломой, гусей дед занес в хлев, а потом
поблагодарил графа за гостинец.
Новость об этом событии облетела все село. Вскоре люди уже
говорили о двух бочках вина, а некоторые — еще и о бочке меда.
Вместо двух гусей стало десять. В конце концов,
заговорили о кабанчике и даже о теленке.
Когда наступили пасхальные дни, небогатые люди приходили к деду с
посудой за вином. Дед щедро наливал. Денег не брал.
* * *
До революции в селе Джурин было два десятка сапожников, среди
них были и евреи, и украинцы. Жили эти люди небогато, но весело.
Деда моего знали и в соседних селах, потому что он в своем
деле был настоящим новатором. Если другие сапожники шили шилом и
щетиной, мой дед шил крючком. На то время это было большим
новшеством. Крючки эти дед делал сам. У него было много
учеников, которые часто вспоминали его добрым словом.
Г. КАРТОН
Впервые опубликовано в газете "Резонанс", декабрь 1991 р., г. Винница.