Последние слова старик пробормотал почти скороговоркой, досадуя на себя, что сболтнул лишнее и надеясь, что всадница не заметит его оплошности. Но она, похоже, заметила. Взгляд женщины как-то странно замер. Еще раз, более пристально, осмотрев старцев, она задержалась глазами на Нафине и сказала, как показалось юноше, слегка задумчиво.
- Конь мой устал. Знатной женщине путешествовать одной не слишком удобно. Да и караван, который вы видели, вряд ли тот, что я догоняю… Не будете ли вы возражать, если до Сануффы я дойду с вами?
- Да нет, - немного растерялся Табхаир. – Иди, конечно. Но пятеро увечных паломников вряд ли достойная компания для такой знатной женщины.
- Ничего, я не привередливая.
Всадница легко соскочила с седла и, взяв коня под уздцы, пошла рядом со старцами.
- Где-то здесь, возле Саббея, как я слышала, живет древний отшельник, - заговорила она. – Говорят, когда-то у него были крылья, но потом они срослись в горб… Вы не от него идете?
- Э-э… нет, - с трудом выдавил из себя Табхаир. – Впрочем, да, от него.
Лицо старца пошло красными пятнами. Впервые, сколько Нафин его помнил, бывший абхаинский бог отвечал невпопад и по-глупому путался в ответах.
- Отшельник – это я, - выручил брата Нанн.
Женщина резко остановилась.
- Ты?!!! Ах, как интересно! Мне выпала такая честь!.. И вы еще говорите, что недостойны составить мне компанию! Скорее, это я проявила неучтивость, навязавшись в попутчики. А ведь могла бы догадаться – про целебные свойства перстня знают лишь очень и очень немногие посвященные! Выходит, вы все люди необычные!
- Нет, нет! Мы самые обычные нищие и ничего не знаем, - немного скорее, чем следовало встрял в разговор Одинг. – А про перстень нам отшельник рассказал.
Женщина посмотрела на конунга, и глаза её сделались темными и глухими, словно ночное небо, затянутое тучами.
- А мне так не кажется, - сказала она, отворачиваясь к Табхаиру. – Вот ты, например, откуда?
- Я… э-э… в общем, из дальних краев, - промямлил Табхаир.
И вдруг осекся. До него только теперь, когда начал отвечать, дошло, что вопрос был задан на абхаинском.
Всадница рассмеялась.
- Значит, я не ошиблась, ты на самом деле из Абхии. И это замечательно! Мне давно хотелось порасспросить кого-нибудь из абхаинов, что же приключилось с вашим Табхаиром? Почему вдруг он решил оставить свою земную жизнь, которая до сих пор, как я слышала, ему очень нравилась?
- Не знаю, - проворчал Табхаир, как-то по особенному старательно поправляя на голове лопух. – Мы ушли оттуда до того, как все случилось, и сами все услышали уже в пути.
- Ах, как жаль, - покачала головой женщина. – Опять я ничего не узнаю! Но, куда же вы шли? Ведь перстень царя Сона к тому времени еще не был найден.
- Мы?.. Э-э… да в Иссорию. Хотели взглянуть на их демона.
- Ух ты! – женщина едва не захлопала в ладоши. – Значит, вы могли видеть, как был повержен Иссорийский Страх! Это же тоже ужасно интересно! Как все это было?! Неужели, правда, что его сразил Радоргский конунг? Он действительно вогнал его в землю? – она обернулась и пристально посмотрела прямо в живой глаз Одинга. – Кажется, потом великий ас тоже как-то странно закончил свою земную жизнь?
- Не знаем! – раздраженно воскликнул Табхаир. – Мы везде опоздали.
- Жаль, очень жаль! – сказала всадница, но в голосе её при этом не было и тени сожаления. – В мире происходят такие странные вещи. Боги и демоны покидают свои земли. А тут еще, идя с вами, я узнаю, что и Саббейский отшельник ушел с побережья, которое никогда не покидал… Что-то происходит? Что-то важное? Вы не знаете?
- Ничего мы не знаем! – Табхаир был уже взбешен. – Точно так же, как не знаем и твоего имени! И, если следующий попутчик начнет нас расспрашивать о знатной женщине, отставшей от каравана своего мужа, то и ему мы вынуждены будем отвечать то же, что и тебе: не знаем, не знаем, не знаем, не знаем!
- Ох, простите мою неучтивость! – воскликнула женщина, ничуть не смущаясь.
Нафину вообще показалось, что её очень забавлял вид разъяренного старца, побагровевшего от возмущения.
- Моё имя Су-Сума, а род свой я веду от магголинов из земли Илланд
- Неподходящее имя для уроженки тех земель, - заметил Табхаир, опасливо косясь на попутчицу.
- Верно, там такие имена не в ходу. Однако, как странно, что ты обратил на это внимание. Приходилось бывать в Илланде?
- Нет.., нет, - Табхаир снова смешался. – Просто много слышал.., встречался с разными людьми, запоминал…
Женщина с готовностью кивнула.
- Понятно. Но я тоже до сих пор не услышала, как зовут вас. Пожалуйста, окажите мне честь и назовите свои имена.
Нафин почувствовал, что ему делается дурно. Да и остальные замедлили шаг, словно размышляя, а не обратиться ли им в бегство. Похоже, что странной всаднице удалось таки загнать Табхаира в угол! Неужели, он ничего не придумает? Неужели, его потрясающая изворотливость даст сбой именно сейчас?..
- А у нас нет имен.
Старец с невинным видом посмотрел прямо в глаза Су-Суме.
- Взгляни, как мы стары. Может быть, когда-то люди и называли нас какими-то именами, но они забылись. Теперь все намного проще. Вот, к примеру, Саббейский отшельник. Кто помнит, как его зовут? Никто! Отшельник, и все! Точно так же, как вон того теперь зовут Одноглазым, другого – Угрюмым, а меня, - Табхаир захихикал, - а меня, как это не смешно, просто Горбуном.
- А юношу? – женщина была, кажется, немного разочарована.
- Меня зовут Нафин, - ответил тот сам за себя. – Я свое имя еще не забыл.
- Да, для этого ты слишком молод.
Женщина тяжело вздохнула.
- Пожалуй, я не смогу называть вас такими нелепыми прозвищами. Почтенным старцам больше подошли бы имена величественные, громкие, а не эти оскорбительные названия. Глядя на вас, я бы даже осмелилась сказать, что вам вполне к лицу были бы имена божественные. Вот Одноглазому, например, больше подойдет имя Одинг…
- Мы не присваиваем имена богов! – снова слишком поспешно заявил бывший конунг. – За это могут сурово наказать!
- Но ведь это я сама тебя так назвала, - небрежно повела рукой Су-Сума. – И на великого бога роа-радоргов ты действительно похож. Точно так же, как ты, горбун, похож на Табхаира. А ваш Угрюмый, хоть и очень милый на вид, но, не обижайтесь, мог бы носить имя Углет. Оно ему очень подходит.
- Чушь какая-то! – фыркнул Табхаир. – Если я из Абхии, то совсем не обязательно должен носить имя их бога.
Но тут к женщине обратился Нанн.
- Ты ничего не сказала про мое имя. Неужели для меня никакого бога не нашлось.
- Для тебя?
Су-Сума остановилась и задумчиво посмотрела на отшельника. Её темные глаза сузились, снова став совершенно черными.
- Седой, как лунь,… в глазах таинственный свет, - забормотала она, постукивая пальчиком по платку на лице. – Думаю,… ну да, конечно! Тебе подошло бы имя Нанн – бог лунного света!
Табхаир споткнулся на ровном месте и сердито воскликнул:
- Знаешь что, любезная госпожа! Все это, конечно, очень занятно, но и очень глупо! А у меня от глупых разговоров, да еще на такой жаре, голова начинает болеть! К тому же, ты слишком быстро идешь! Наш Угл.., кхе, Угрюмый совсем запыхался. И я вот тоже спотыкаться начал! Боюсь, мы действительно не самые удачные попутчики. Идем медленно, часто останавливаемся… С нами ты свой караван никогда не догонишь и на праздник в Заретан опоздаешь… Вон и конь твой совсем отдохнул. Так и рвется из рук! Смотри, как бы не зашиб копытом!
- Да, верно, он у меня недавно. Совсем еще дикий, - спокойно объяснила Су-Сума, словно не замечая того, как настойчиво и бесцеремонно от неё хотят избавиться. – Может у Один.., кхе, у Одноглазого лучше получится с ним поладить.
Она протянула поводья Одингу, и тот, немного поколебавшись, все же не устоял перед искушением. Взял повод и привычным жестом потрепал скакуна по холке.
Нафину показалось, что и эта мелочь не ускользнула от внимания всадницы, но на сей раз она промолчала и больше к опасной теме, кто есть кто, не возвращалась.
Некоторое время все шли молча, но вскоре жара стала совершенно невыносимой, и решено было устроить привал. Благо и место подвернулось подходящее. Словно специально для спасения утомившихся путников, на обочине выросли три раскидистых дерева, образовав своими кронами настоящий тенистый шатер. Видимо все проезжающие и проходящие мимо пользовались этим местом для отдыха, потому что прямо на небольшой полянке находилось аккуратно сложенное кострище. А высохшая каменистая земля вокруг деревьев всем своим видом говорила о том, что и проходивший несколькими часами ранее караван тоже воспользовался гостеприимством тенистого шатра.
- Они уже, наверное, в Сануффе, - предположила Су-Сума. – Но, ничего, сейчас передохнем, перекусим, дождемся, когда жара немного спадет, и к вечеру сами там будем.
Она отвязала от седла увесистую, расшитую бисером котомку, достала оттуда большой лоскут грубо сотканного полотна, ловко расстелила его на чахлой травке и принялась выгружать еду. Нанн с Углетом тоже развязали котомки со съестными припасами, Одинг занялся разуздыванием коня, а Нафин отправился за сухими ветвями для костра.
Табхаир же, который сроду ничего подобного никогда не делал, увязался за ним следом, «чтобы помочь».
- До чего же отвратительная женщина! – шипел он, наблюдая за сбором хвороста. – И зачем только Нанну понадобилось вылезать со своим «это я»!. Как будто кто-то его спрашивал! Промолчал бы, и дело с концом! И я не выглядел бы, как идиот, доказывая этой настырной особе, что мы – это не мы!
- Брось, Табхаир, - сказал юноша. – Мне кажется, она еще раньше догадалась, что мы не те за кого себя выдаем.
- Ну да, раньше! И опять же, из-за кого? Из-за Нанна! Его страсть к уточнениям его же когда-нибудь и погубит! Сказал бы просто, что мы видели караван. Так нет, принялся развозить, что увидели мы его, когда выходили… А откуда выходили?! Даже если из дома в Саббее, то все равно, ни один обычный человек в такой дали ничего не разглядит!
- Как думаешь, Табхаир, она нас выдаст?
Старец пожевал губами.
- Не знаю. Если бы хотела выдать, то уехала бы сразу, как только я ей на это намекнул. Но она осталась… Нет, думаю не выдаст. Хотя, её интерес к нам какой-то странный, тебе не кажется? Мне что-то подсказывает, что она знает про нас гораздо больше, чем мы думаем. И это ужасно раздражает! Совершенно не представляю, как себя с ней вести! Проницательность у неё какая-то сверхъестественная.., впрочем, удивляться нечему – она же из магголинов.
- А, что это за народ?
- Колдуны. С младенчества понимают язык звезд, земных трав, воды и огня, как земного, так и небесного. Говорят, они знают такие фокусы, какие моим жрецам в Тангоре и не снились. Наверное, поэтому жрецы о них особенно много не рассказывали. Но мне и этого довольно, чтобы понять – с этой Су-Сумой надо вести себя очень осторожно!
- Я думаю, нам сейчас главное не сбиться и начать называть друг друга не настоящими именами, а теми, которые ты ей назвал.
Табхаир скривился.
- Ой, я тебя умоляю, пожалуйста. воздержись и лучше вообще никак меня не называй! От растерянности я придумал себе такое отвратительное прозвище, что даже несколько часов не смогу на него откликаться. Я бы вообще предпочел, чтобы остаток пути мы все проделали молча.
Нафин кивнул, примял поплотнее хворост, чтобы его удобнее было нести и, прежде чем отправиться к месту стоянки, спросил:
- А, что там с именем этой женщины? Ты говорил, что оно ей не совсем подходит. Почему?
- В Илланде дают имена более красивые и звучные. И все они должны что-то означать – какое-нибудь свойство характера его владельца. Я немного знаю илландский, выучил, чтобы прочесть пару занятных книжек, которые Сулама мне отдала. Она в них ничего не поняла, да и я, признаться, счел все эти сказки ужасной глупостью. Но язык все же освоил, и там нет ничего похожего на словосочетание Су-Сума. Скорей всего это имя она получила уже в Анхкоре… Жаль, что нельзя порасспросить. Но ничего, без этого я как-нибудь проживу. И ты, Нафин, не лезь! Лучше будем помалкивать, а в Сануффе отвяжемся от неё поскорее…
Однако, возвращаясь к месту стоянки, оба ореля уже издалека услышали громкий голос Одинга, уверяющего Су-Суму, что Табхаир ничего не смыслит в лошадях, а вот он провел с ними всю жизнь и многому может научить. Бывший конунг, совершенно разомлев от запаха конского пота, навеявшего приятные воспоминания, уселся рядом с коварной спутницей, расписывая достоинства её скакуна, и с полным знанием дела давал советы по уходу за ним. При этом на коленях он держал седло, которое явно чинил, даже не следя за руками, машинально выполняющими привычную работу.
- Ну вот, пожалуйста, полюбуйся! – воскликнул в негодовании Табхаир. – Один уже забыл обо всем на свете! А она-то, она!.. Обрати внимание, как смотрит на него! Просто само изумление перед обширными познаниями нашего говоруна! И ведь даже бровью не повела на его оговорку!
- Что же нам теперь делать? – спросил Нафин.
- Да ничего. Будем играть в её же игру, и делать вид, будто тоже ничего не заметили. Нас и без того уже раскусили со всеми потрохами… Но, какова змея! Она же нарочно подсунула Одингу своего коня! Знала чем соблазнить старого роа-радорга. Змея, змея, настоящая ядовитая змея!
Вдруг он запнулся и встал, как вкопанный.
- Ты чего? – спросил Нафин.
- Погоди, погоди, - пробормотал старец. – Тут у меня одна мысль.., но нет, нет,… Это было бы слишком невероятно!..
Он потряс головой, словно отгоняя эту невероятную мысль, однако, к месту стоянки подошел в большой задумчивости.
Орели быстро развели костер. Нанн с Углетом занялись приготовлением пищи, а остальные расселись вокруг куска полотна, на котором Су-Сума уже успела разложить легкие закуски. Тут были и мешочки с изюмом и орехами, и порезанная на куски ароматная дыня, и еще какое-то лакомство, отведав которого Нафин едва не проглотил язык от удовольствия. Он открыл, было, рот, чтобы спросить, как это называется, но тут Су-Сума, которая относила дыню Углету с Нанном, вернулась, сняла, наконец, с лица свой платок., и юноша онемел.
Женщина была далеко не юной, но так красива, что захватывало дух! Первое слово, которое приходило на ум при взгляде на её лицо, было слово «богиня», но даже оно казалось недостойным для определения этой неземной красоты.
Старцы тоже замерли, рассматривая женщину. Но, если Одинг смотрел с обычным для любого человека восхищением, то про Табхаира этого сказать было нельзя. Сначала он просто как-то радостно изумился, но уже через минуту глаза старца наполнились ужасом от какой-то догадки.
Су-Сума же, между тем, не обращая никакого внимания на впечатление, которое произвела, начала говорить о том, что из Сануффы старцы и Нафин могут отправиться с их караваном. Но, в том случае, если её муж уже ушел, она хотела бы сама выбрать для них попутчиков.
- В Сануффе всегда полно мошенников, без ошибки угадывающих путников неопытных. Таких они легко обманывают и обирают. А иногда караванщики, которые выглядят, как солидные богатые купцы, оказываются мерзкими разбойниками. Они грабят тех, кого берут с собой и бросают их умирать среди песков. Мне же не раз доводилось путешествовать, и в таких вещах я толк знаю.
Говорила она и том, как правильно выбирать верблюдов, чтобы не получит больного и слабого; как экономить воду в пути, и вообще, дала немало полезных советов.
Слушая Су-Суму, Табхаир несколько раз порывался что-то сказать, но всякий раз передумывал. Его лицо постоянно менялось. Непонятное злорадство сменялось вдруг ужасом, а иногда, Нафин готов был в этом поклясться, щеки старца заливал румянец, словно от жгучего стыда.
Наконец, Нанн с Углетом закончили с едой и поднесли её к «столу». Углет споткнулся на ровном месте, взглянув на Су-Суму, и совершенно потерялся. А Нанн, со свойственной ему прямотой, торжественно заявил:
- Клянусь Ахар-О-Здра, ты редкая красавица!
Женщина ласково, без тени кокетства, улыбнулась отшельнику и предложила ему место рядом с собой.
Ели молча, а потом так же молча отдыхали, следя за удлиняющимися тенями деревьев. Даже конь Су-Сумы, который оставшись без седла и сбруи, поначалу радостно носился по равнине, теперь притих и стоял погрузив голову в мешок, подвязанный на дереве, где неторопливо что-то пережевывал.
Вскоре на дороге появилась пара нищих. Они поклонились паломникам и попросили дозволения посидеть в тени. Старцы милостиво потеснились, но когда Су-Сума завела с нищими разговор о цели их путешествия, засобирались в путь.
- Не хватало еще чтобы она и при них начала намекать на наше бывшее положение, да, Табхаир? – проворчал Одинг, седлая коня.
Но старец как-то странно взглянул на него, рассеянно кивнул и побрел к дороге.
- Что это с ним? – спросил Одинг у Нафина.
- Сам не знаю, - ответил юноша. – Пойду, спрошу.
Он догнал Табхаира у самой дороги и придержал за руку.
- Что случилось?! Почему ты стал такой странный? Смотришь на Су-Суму так, словно боишься её, или стыдишься чего-то. Она тебе кого-то напомнила? А, может, ты понял, откуда она про нас все знает?.. Ну, ответь же, Табхаир, не молчи!
- А ты глазастый, мальчик, - безо всякого выражения пробормотал старец. – Но сейчас я тебе ничего не скажу. Боюсь ошибиться. Но более того боюсь, - он оглянулся на садящуюся в седло Су-Суму, - более всего боюсь оказаться правым.
Отдых и сытная трапеза, остатки которой теперь радостно доедали нищие, совершенно разморили путников. Однако, по мере того, как спадала жара, идти становилось все легче. Наконец, дорога резко свернула на восток, проскользнула между двумя довольно высокими холмами и вынырнула в нескольких шагах от большого города.
- Ну, вот мы и пришли! – воскликнула Су-Сума. – Это Сануффа! Идемте сразу на противоположную окраину – там торговая площадь, и все паломники собираются только там.
Нафин с интересом озирался вокруг. Сам город его мало заинтересовал. После роскошного Тангора и безалаберного пестрого Мидгара простые, как коробки, дома Сануффы выглядели уныло и скучно. Зато торговая площадь совершенно потрясла! Мало того, что размеры её были просто огромны, так еще и людей здесь столпилось столько, что после Сануффы, сонной и вымершей от дневного зноя, Нафину показалось, что он попал в новое кораблекрушение. Здесь утонуть-потеряться, и лишиться своих вещей было проще простого.
Люди в самых разнообразных одеждах без конца сновали туда-сюда, вертелись, что-то выкликали на знакомых и незнакомых наречиях, и высматривали кого-то через головы остальных. Вокруг этого беспокойного людского моря неровным строем стояли, как огромные шатры, так и крошечные самодельные палатки, которые мастерили тут же, воткнув в землю несколько шестов и натянув сверху какое-нибудь полотнище. В основном там сидели женщины с усталыми лицами, большеглазые дети, переполненные впечатлениями и слегка напуганные, и старики с торжественными спокойными лицами.
Отовсюду слышалось ржание коней и рев странных двугорбых животных. Нафин сразу догадался, что это и есть верблюды, которых им следовало приобрести, и с ужасом смотрел на целые башни из тюков и котомок, наваленные на спины несчастных животных.
- Неужели они все это унесут?! – спросил он у Су-Сумы, за стремя которой ухватился, чтобы не потеряться.
- Они привычные, - рассеянно ответила женщина.
Она обшаривала толпу глазами, выискивая, видимо, караван своего мужа, как вдруг закричала громко и радостно:
- Бат! Бат! Я здесь!
И, пришпорив коня, направила его в сторону большого красивого шатра, возле которого стоял статный мужчина с длинными седыми волосами.
Нафин на мгновение растерялся. Он не знал, что делать! Наверное, следовало отцепиться и не мешать встрече супругов, но страх перед огромной бестолковой толпой не давал разжать руку, да и Табхаир, так же цепко ухвативший его сзади за рукав, настойчиво подталкивал вперед:
- Давай, давай, что же ты встал! Без неё мы тут пропадем!
Юноша оглянулся, проверил, не отстали ли другие старцы, и послушно стал проталкиваться сквозь людские тела за конем Су-Сумы.
Шатер её мужа стоял на некотором возвышении, поэтому Нафину хорошо было видно, как обрадовался седой мужчина. Радостно улыбаясь, он легко, точно юноша, побежал навстречу жене, без особых усилий растолкал разъединяющих их людей и взял её коня под уздцы.
- Ну, наконец-то, - снежностью в голосе сказал мужчина. – Я жду тебя здесь уже пятый день!
- Зачем? Мы же договорились, что ждать ты не станешь, - немного кокетничая, воскликнула Су-Сума, соскакивая прямо в объятия мужа. Но по её сияющим глазам было видно, что она безмерно рада.
- Затем, что счастье и удача мне нужны только с тобой, - ответил мужчина.
Он снял платок, скрывающий лицо жены. Склонился и нежно её поцеловал.
- Если будешь счастлив ты, то и мне больше ничего не нужно, - проворковала Су-Сума, целуя мужа в ответ.
Табхаир скривился и отвернулся, а Нафину сделалось очень неловко. Он поспешил отвести глаза, чувствуя, что краснеет, и тут же уперся взглядом в какого-то странного человечка, буквально пожиравшего Су-Суму глазами.
Человечек был невысокого роста, сухощав, с длинными, почти до пояса волосами неопределенного цвета. Одет в старую одежду, довольно потрепанную, но чистую, а румяное лицо чем-то напоминало созревшее яблоко. Но Нафина поразили его глаза – такие же черные и бездонные, как у Су-Сумы, живые, очень умные и широко раскрытые, словно их обладатель никак не мог поверить в то, что видит.
- Ты завершила свои дела в Мериттее? – спросил между тем седовласый Бат.
- Да.
- Там все хорошо?
- Да. ТЕПЕРЬ все хорошо.
Су-Сума потерлась лбом о плечо мужа.
- Я так устала, дорогой, так устала!
- Ну, вот и славно! – обрадовался Бат. – Значит, наконец-то, пригодятся роскошные носилки, которые я для тебя купил, и которые мы без толку таскаем за собой все это время. Сейчас же велю их приготовить, и, будь добра, не вылезать из них до самого Заретана.
Он оторвался от жены, чтобы отдать приказание почтительно застывшим неподалеку слугам, и только тут заметил старцев и Нафина.
- А вам что нужно, бездельники?! – сердито спросил Бат. – Что такого интересного вы тут хотите высмотреть?
- Это со мной, со мной! – поспешила заступиться за попутчиков Су-Сума. – Почтенные старцы и их молодой друг любезно сопровождали меня от Саббея. Пожалуйста, отнесись к ним со всем уважением и извинись за свою грубость.
Лицо Бата смягчилось. Он с достоинством поклонился и попросил у орелей прощения.
- Мы можем взять их с собой? – спросила Су-Сума. – Я боюсь, что этих несчастных здесь обязательно обманут и, в лучшем случае, оберут до нитки.
- Но, дорогая, - слегка растерялся Бат, - я продал всех лишних верблюдов, рассчитав, что теперь, когда мы потеряли столько времени, идти придется очень быстро. Не заставим же мы почтенных старцев бежать за нашим караваном по пустыне.
- Так выкупи верблюдов обратно.
- Невозможно! Никто не продаст. Ты не представляешь, какой на них сейчас спрос. Все, которые были, даже самые чахлые, распроданы, а новую партию пригонят не раньше завтрашнего вечера.
- Что же теперь делать?
Мужчина задумчиво осмотрел стариков.
- Единственное, что я могу предложить – это оставить пару вооруженных слуг для охраны и предоставить свой шатер, чтобы было где преклонить голову. Еще могу ссудить денег на покупку новых верблюдов.
- Деньги у нас есть, и слуг оставлять не надо, - высокомерно ответил Табхаир. – А вот шатер мы, пожалуй, примем.
Бат удовлетворенно кивнул и, сочтя вопрос исчерпанным, снова обратился к жене:
- Как твой новый скакун, Су-Сума? Ты им довольна?
Женщина взглянула на коня, нежно опустившего голову на плечо Одинга, и вздохнула.
- Нет, совсем не довольна. Он дикий и упрямый. Я с ним только промучилась. Ты не будешь возражать, если мы подарим его Оди.., Одноглазому? Взгляни, они, кажется, поладили лучше.
Бат несколько удивился такому странному прозвищу, но лишних вопросов задавать не стал, кивнул и, пожелав старцам и Нафину счастливо добраться до Заретана, удалился, чтобы отдать распоряжения к немедленным сборам.
- Не задерживайся надолго, - уходя, попросил он жену, которая осталась, чтобы попрощаться. – Мы выступим очень скоро.
Су-Сума расстроено кивнула.
- Как жаль, что мы не можем пойти вместе! – воскликнула она. – И зачем вы отказались от наших слуг? Они бы вам и дорогу показали. Но, ничего, своё обещание я сдержу – время, чтобы найти вам попутчиков еще есть, и я немедленно этим займусь!
Табхаир открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут человек, которого ранее приметил Нафин, пользуясь тем, что муж Су-Сумы ушел, подобрался к ней поближе и негромко позвал:
- Виросса.
В глазах женщины мгновенно плеснул ужас. Она резко обернулась, но уже в следующую минуту, рассмотрев того, кто её окликал, совершенно преобразилась. Страх на лице сменился радостью и облегчением.
- Книжник! – восторженно закричала она. – Книжник! Вот так встреча! Клянусь небесными светилами, я думала ты уже давным-давно в Заретане!
Странный человечек ответил не менее радостной улыбкой.
- Ну, раз ты еще здесь, то и мне спешить особенно некуда.
Лицо Су-Сумы сейчас же стало серьезным.
- Так ты тоже знаешь?
- У нас все знают, - кивнул человечек. – Знают и ждут. Со страхом и надеждой.
Су-Сума подхватила своего знакомого под руку и отошла с ним на несколько шагов, оживленно что-то говоря на певучем незнакомом языке.
Нафин подумал, что Табхаир сейчас скажет что-нибудь язвительное. Что-то вроде того, что теперь им, видимо, самим придется искать попутчиков. Но старец молчал. Он окаменело смотрел во след Су-Суме с таким выражением на лице, словно догадка о ней, так его пугавшая, наконец подтвердилась.
Нафин оглянулся на остальных стариков – может, и они о чем-то догадались, но тем было не до того. Одинг, совершенно обалдевший от царского подарка, расписывал Нанну и Углету достоинства скакуна, который ему достался, и ласково поглаживал его по холеному боку. Он только раз оторвался от своего занятия, чтобы подтолкнуть замершего Табхаира и спросить:
- Как думаешь, почему она мне его подарила?
Но, увидев безучастное лицо брата, лишь отмахнулся и снова принялся изливать восторги на своего коня.
Нафин неловко потоптался, гадая, стоит ли сейчас о чем-нибудь спрашивать. Но любопытство пересилило, и он совсем уже открыл, было, рот, как вернулась Су-Сума.
- До чего же замечательно все складывается! – воскликнула она. – Книжник тоже задержится здесь до завтрашнего вечера. Он идет с тремя купцами и уверяет, что они с радостью возьмут вас с собой!
Человечек, стоя за её спиной, утвердительно кивнул.
- Сейчас он должен уйти, и ночевать будет в Сануффе, но завтра обязательно к вам придет, поможет собраться и выбрать верблюдов.
Книжник снова кивнул, почтительно поклонился старцам и, попрощавшись с Су-Сумой на своем певучем языке, затесался в толпу.
- Вы не представляете, как вам повезло! – радовалась женщина. – Лучшего попутчика, чем Книжник не найти на всем белом свете! Он не только опытный путешественник, но и собеседник приятный…
Тут она заметила, как смотрит на неё Табхаир.
Су-Сума минуту всматривалась в его глаза своим странным темнеющим взглядом, и вдруг бессильно опустила руки.
- Ты догадался, - не столько спросила она, сколько подтвердила свершившийся факт.
- Да.
- Что ж, я не удивлена. И теперь ты гадаешь, сержусь ли я, или просто еще ничего не знаю?
- Нет, я уже понял, что ты знаешь.
- Так пойми и то, что я не сержусь. Более того, очень вам благодарна… Сейчас, к сожалению, нет времени все это объяснять, но в Заретане мы обязательно встретимся, и там, Табхаир, ты получишь ответы на все вопросы… Ты и Одинг, - добавила она тихо, и, ни с кем не прощаясь, быстро пошла туда, где готовился к выходу караван её мужа.
- Что еще за объяснения? – опешил Одинг. – Я ничего не понял, Табхаир! О чем таком ты догадался? Какие вопросы?..
- И ты тоже мог бы догадаться, - как во сне ответил старец.
- Ну, началось! – разъярился Одинг. – Опять загадки! Клянусь Индрасилем, я не доживу до того дня, когда мой любезный братец перестанет изо всего делать тайну! Уверен, все устали от того, что ты без конца…
- Да какие тайны, Одинг, - устало перебил Табхаир. – Просто, не так давно, сыну этой женщины ты отрезал язык. И, идя с нами, она об этом уже знала.
Остаток дня и ночь провели в шатре Бата.
Его слуга, любезно перетащивший туда вещи старцев, передал слова хозяина, что шатром гости могут распорядиться, как захотят. Могут продать, подарить, или взять с собой – это теперь их собственность. Но орели, потрясенные заявлением Табхаира, смогли лишь рассеянно поблагодарить, и, еле дождавшись, когда не в меру услужливый слуга уйдет, потребовали от старца объяснений.
- Как ты понял, что она мать Кресса? – первым закричал Одинг. – Ведь это было немыслимо – встретить её вот так, на пустынной дороге, и именно нам!
- Да, из-за этого и я никак не мог поверить в свою догадку, - ответил Табхаир.
- Но, как же ты все-таки догадался?!
- Очень легко. Нужно только внимательно слушать то, что тебе рассказывают. Слушать и запоминать. Кресс, рассказывая нам о своей семье, упоминал и имя матери, (абсолютно, кстати, илландское), и то, что она была красива, как богиня Сохмат, сошедшая с небес. Я, конечно, не видел, как выглядит Сохмат, но того, что Су-Сума божественно прекрасна даже в свои теперешние годы, не заметить не мог. А первая смутная догадка появилась тогда, когда наша попутчица сказала, что родилась в Илланде у магголинов. Впрочем, это была не совсем догадка, а ощущение чего-то знакомого, и только. Я тогда был так взбешен её расспросами и намеками, что не придал своим ощущениям должного значения. Зато потом, собирая с Нафином хворост для костра и негодуя по поводу поведения Су-Сумы, я назвал её ядовитой змеёй, и тут-то догадка возникла впервые. Ведь имя Виросса, которое упоминал Кресс, при разном произношении, на многих языках означает одно и то же – ядовитая! Видно наша знакомая с детства отличалась скверным характером, за что и получила такое имечко. А потом она открыла лицо, и в первый момент я даже обрадовался. Решил, что появилась возможность поквитаться с Су-Сумой, показать ей, что и мы тоже умеем угадывать настоящие имена. Но радость померкла, едва я вспомнил, что мы сделали с её сыном. Если она знает наши имена, и знает про Кресса, то запросто захочет отомстить и выдаст нас властям Сануффы. Поэтому и не уехала вперед, а пошла, как страж радом.
- Да брось, Табхаир! – воскликнул Одинг, вскакивая и меряя шагами шатер. – Мстить за такого мерзкого пирата!..
- Она мать, - веско заметил Углет, - и для неё Кресс не пират, а сын.
- Хорош сын, - нахмурился Одинг. – Вспомните, как он о ней отзывался.
- Все верно, - Табхаир согласно кивнул Углету. – Она мать, и с Крессом её разлучили, когда он был еще мальчиком. Су-Сума могла узнать каким он стал, но вряд ли верила, что ему наплевать на её судьбу.
- Тогда, почему ты нас не предупредил?! – снова забегал по шатру Одинг. – Мы были в опасности, а ты спокойно шел следом за ней, да еще и говорил, что без неё мы тут пропадем!
- Потому что не был до конца уверен! – Табхаир сердито посмотрел на брата. – В Илланде много красивых женщин, и совсем не обязательно подозревать каждую из них в родстве с Крессом. Только когда этот Книжник назвал её настоящим именем, я утвердился окончательно. А до этого момента была еще надежда, что Су-Сума всего лишь магголинка из Илланда, которая ради обычного женского тщеславия кичится перед нами своей проницательностью! К тому же, разве было в ней, или в её поведении что-то, что наводило на мысль о тайных замыслах против нас?
Старики и Нафин отрицательно покачали головой.
- Вот то-то же, - назидательно поднял палец Табхаир. – И с тем, что здесь мы бы без неё пропали бы, никто, надеюсь, тоже спорить не станет?
Спорить никто не стал, но Табхаир почему-то огорчился.
- Меня теперь другое волнует, - сказал он, обводя всех печальным взглядом. – Эта женщина заявила, что благодарна за то, что мы сделали с её сыном. А это значит, что, во-первых, она следила за его судьбой, раз так быстро обо всем узнала. А, во-вторых, - старец задумался, подбирая слова, - или она жестокосердная мать, которой приятно думать, что сын, избравший в жизни не ту дорогу, был наказан. Или после нашего бегства случилось еще что-то, за что она нас и благодарит, считая, что случилось это именно с нашей помощью…
- Постой, постой, Табхаир! – воскликнул вдруг Нанн. – Су-Сума говорила, что какие-то важные дела задержали её в Мериттее! А её муж сказал, что ждал здесь пять дней! От Мериттеи до Саббея дня три пути…
- С её скакуном меньше, - уточнил Одинг.
- Хорошо, пусть два, - согласился Нанн. – Тогда выходит, что появилась она в нашей столице через день-два, после того, как вы пришли ко мне. За это время действительно могло что-нибудь случиться…
Вдруг он хлопнул себя по лбу и застонал от досады.
- Ах, я дырявая башка! Ну, конечно, так и есть!.. В Саббее, когда прощался со всеми, слышал, как кто-то из соседей говорил, что собирается в Мериттею посмотреть на казнь какого-то известного разбойника. А, что если это казнили Кресса?! Ману-Хатт – наш правитель – давно объявил за его голову огромную награду!.. Вдруг его каким-то образом схватили? Или пираты сами сдали своего увечного предводителя, и в столице собирались устроить показательную казнь?..
Табхаир с сомнением покачал головой.
- Не думаю, чтобы пираты сами, да еще так быстро. Они же его почти боготворили… Хотя, кто знает, что творится в этих подлых душонках. Но, если в Мериттее казнили все же Кресса, и Су-Сума задержалась там из-за этого, то, как она могла узнать, что именно мы были на его корабле и именно мы отрезали ему язык?
Все недоуменно пожали плечами.
Продолжение:http://proza.ru/2010/02/10/1473