Двое литиайцев бросились к своему наместнику, который неловко топтался на месте и растерянно вертел головой, все еще сжимая в руках ненужную уже рубашку Владыки. Его прикрыли высокими щитами и как раз вовремя – увесистый камень грохнул в один из щитов с такой силой, что осталась вмятина.
Видар, обнажив меч, что-то кричал своим роа-радоргам, руководя обороной. В него тоже летели палки и камни, но молодой конунг не обращал на них внимания, точно был заговорен.
И только Главный Прорицатель оставался неподвижным и спокойным. Он лишь слегка повел глазами, когда мимо него проволокли в храм Гара. Потом остановил коротким жестом заретанских воинов, подскочивших, чтобы прикрыть и его, и поднял руки, призывая толпу успокоиться.
До этой минуты казалось, что нет в мире силы, способной усмирить этих беснующихся людей. Но, видимо, простой жест Главного Прорицателя дал им слабую надежду, что сейчас все разъяснится, и это еще не конец…
- Люди! – глубоким и очень сильным голосом, не столько крикнул, сколько просто громко сказал Главный Прорицатель. – Нет оправдания злодейству, которое только что произошло! Этот человек, - он указал на дверь, за которую уволокли Гара, - этот человек особенный! Он – веками ожидаемая Последняя Звездная Душа! Та самая, которую Праотцы обещали послать людям, ради восстановления Изначальной Жизни! Я, как и многие посвященные, тоже ждал его! И сегодня, когда все вы должны были обрести свое счастье, хотел объявить о прибытии Последнего! Но он сам заявил о себе! Вы все видели, как пользуясь возможностями, недоступными нам, простым смертным, Последний забрал все ваше счастье! Наверное, он решил, что оно будет лишним в грядущей Изначальной Жизни.., или так решили Праотцы… Но, как бы там ни было, я уже ничего не могу сделать! Все кончено! Свет из перстня ушел!
Он скорбно опустил голову.
Толпа угрожающе молчала.
И тут снова раздался отчаянный прерывающийся крик Су-Сумы:
- Ты лжешь! Ты просто хочешь погубить его!
Прорицатель, не поднимая головы, безнадежно развел руками.
- Увы! Моя душа полна разочарования, а не лжи. Я ведь так ждал Последнего… Но, разве ты еще не поняла, женщина – Праотцы настолько пренебрегают нами, что послали на землю недостойного!
По щекам Прорицателя потекли слезы, смывая густой слой краски, и это зрелище подействовало на толпу сильнее всяких слов.
Рев взметнулся с новой силой. Только теперь реке людского гнева было указано русло, и она послушно ринулась в него.
- Смерть! Смерть! – кричали неудавшиеся искатели счастья. – Убей его! Нам не нужна Изначальная Жизнь! Нам нужно наше счастье!
Прорицатель сложил руки и удовлетворенно наблюдал за разрастающимся людским гневом, давая ему время, чтобы разрастись, как следует
Су-Сума снова что-то закричала, но теперь её не услышал даже Нафин, стоящий рядом.
Подскочивший откуда-то Бат-Кан обхватил жену за плечи и попытался увести с площади. Но женщина билась в истерике, вырывалась и, вдруг, обмякнув, стала оседать на мостовую. Анхкорские воины, утратив, наконец, бесстрастность, бросились к ней, но Бат-Кан их опередил. Он подхватил жену на руки, махнул головой воинам, чтобы следовали за ним, и поспешил прочь.
О Нафине никто не вспомнил.
Юноша поискал глазами Рагора и Сурбуса, но не нашел. Нигде не было видно и Ярами с Камеликом… Он вообще не находил возле себя ни одного знакомого лица!
А толпа продолжала требовать смерти Гара.
Главный Прорицатель, наслушавшись вволю, кивнул, и ответом ему был ликующий рев. Не получив обещанного счастья, люди охотно согласились на замену.
Нафин увидел, как с одной стороны к Прорицателю подскочил Видар и стал что-то гневно требовать. С другой стороны подошел литиайский наместник и, теребя в руках рубашку, тоже стал в чем-то убеждать. Но Главный Прорицатель лишь улыбнулся.
И эта улыбка, на фоне грязных разводов, засыхающих на лице, показалась орелю ужасной!
Нафин ушел с площади только тогда, когда Главный Прорицатель заявил, что об участи Гара объявит через три дня, во время которых будет проведено расследование. Видимо, именно на этом настаивали Видар и литиайский наместник. Но толпа осталась недовольна. Смерть Гара нужна была ей немедленно!
Нафин со страхом подождал – не изменит ли Прорицатель своего решения, и, когда понял, что нет, не изменит, быстро пошел прочь.
Он знал куда ему идти – к дому Су-Сумы.
И знал что ему делать – требовать объяснений.
Юноша уже понял, что ни с ним, ни со старцами ничего плохого не случится. И то, что они, пройдя сквозь Древние врата, куда-то исчезли, мало волновало.
Найдутся!
Но вот участь Гара и необходимость вызволить его, казались сейчас самым важным.
Нафин не испытывал никакого облегчения от того, что опасность, которой они так долго боялись, миновала. Наоборот, стало только хуже. Перед глазами то и дело вставало лицо Гара. То веселое, то испуганное, то печальное…
Да нет! Не только лицо!
Нафин постоянно слышал его голос!
Или слова, которые этот голос произносил?..
Проклятье! Молодой человек за пару коротких часов словно пророс внутри Нафина! И теперь, когда его хотели так грубо вырвать из жизни, юноша чувствовал, что не хочет.., просто не может позволить это сделать!
Что-то сдвинулось внутри…
Сдвинулось…
Ну да! Так, как он сам и говорил: «что-то должно сдвинуться внутри, чтобы человек изменился»… Гар тогда предположил, что помочь в этом может любовь. Какую любовь он имел в виду? Любовь к женщине? К Ярами? К Гире?.. Или просто любовь человека к человеку?..
Нафин прислушался к себе – меняется ли он?
Нет, никаких перемен не было. Просто, может быть, все самое лучшее, самое доброе в нем стало углубляться и расти… Рассказать такое Рагору - он бы придумал какой-нибудь образ… Впрочем, зачем Рагору? Гар сам подарил Нафину образ – зерно, данное сыном бога, так желающим обрести крылья! Полная мучительных раздумий душа, словно рыдающая туча, пролила на это зерно живую воду новых мыслей и чувств. А полное любви сердце согрело своим теплом.
Нет! Этот мир не должен лишиться Гара!
Почему люди требовали его смерти?! Они же совсем ничего не знают! Размалеванный Прорицатель что-то им наговорил, и этого оказалось достаточно, чтобы приговорить самого светлого, самого доброго из них!
Хорошо, что Видар вмешался, и литиайец этот. Потребовали расследования и подарили Гару три дня…
Или эти три дня подарены ему, Нафину, и всем тем, кто захочет спасти Последнего?!..
О неприступности храма орель даже думать не захотел. Подумаешь, ерунда! Святилище в Тангоре тоже считалось неприступным, однако, он и пробрался туда, и выбрался оттуда!..
Неожиданно кто-то мягко взял задумавшегося Нафина за руку.
Юноша вздрогнул.
Возле него стоял совершенно изможденный Книжник, у которого, кажется, не осталось сил даже на скорбь.
- Пошли, - прошелестел он еле слышно. – Там все тебя ждут.
Нафин послушно пошел следом, не задавая никаких вопросов и ничему не удивляясь.
Город еще не пришел в себя, поэтому на улицах они почти никого не встретили, если не считать двух женщин с усталыми лицами, которые явно не ходили на площадь, занятые своими делами, да нищего старика, сидевшего прямо на земле перед забором какого-то богатого дома. Старик безразлично проводил их блеклыми слезящимися глазами и тихо вздохнул.
Нафин с Книжником обогнули забор, прошли еще одну короткую улочку с домами, больше похожими на караульни, или тангорскую тюрьму, и вынырнули прямо у дома Су-Сумы.
Стражников перед высокими воротами не было. Вместо них стояли пятеро старцев. Табхаир что-то горячо доказывал поникшему Рагору, а остальные согласно кивали.
Нафин, увидев их, слабо обрадовался. Но подумал, без особого, впрочем, стыда, что судьба сыновей Дормата его сейчас мало волнует. Главное – спасти Гара!
Юноша подошел ближе и положил руку на плечо Рагора. Оказалось, старик тихо плакал, опустив голову.
- Вот видишь, - с деланной бодростью сказал Табхаир, - и Нафин пришел. Я же говорил, что он сам сюда придет…
- Где Сурбус? – тихо спросил Нафин.
Рагор вытер глаза.
- Повел домой Камелика.
- А Ярами?
Старик махнул в сторону дома.
- Она там, с матерью. Им обеим сейчас очень плохо.
Нафин посмотрел на остальных старцев.
- Мы должны спасти Гара, - сказал он тоном, не допускающим возражений.
Табхаир хлопнул себя по бокам.
- И этот туда же! Только что я убеждал Рагора, что все это нас не касается! Мы свое дело сделали – прошли через эти Врата. И все!
- Нет, не все! – крикнул Нафин, удивляясь самому себе. – Гара мы спасем! И, что бы ты, Табхаир, сейчас ни сказал, я останусь! И Рагор останется! Он, как никто знает, что этот человек должен жить! И не смотри на меня так! Кто хочет, может уходить. Но я не смогу жить дальше, если ничего не сделаю сейчас!
Юноша почувствовал, как Рагор благодарно сжал его руку.
- Вообще-то, если этот Гар, из-за которого так горюет наш брат, тот самый юноша, который подарил мне шкатулку, то я бы тоже не бросал его в беде, - немного неуверенно сказал Нанн. – Помню, он совершенно потряс меня своими рассуждениями, и я его потом долго вспоминал.
- Это он! – с надеждой воскликнул Рагор. – Поверьте, Гар, как никто, достоин жизни!
- Если он такой замечательный, то жизнь среди всех этих людей будет для него только наказанием, - недовольно проворчал Табхаир.
- Не говори так, - одернул его Одинг, заметив, как переменились лица Рагора и Нафина. – Я, пожалуй, тоже останусь. Дело это не такое уж и сложное. Здесь мои роа-радорги, и, говорят, даже Видар приехал. Поднимем их и освободим вашего Гара, даже если для этого придется разметать по камням весь Заретан!
- Да, это будет совсем не сложно, - вздохнул Табхаир.
- Я тоже останусь, - неожиданно заявил и Углет. – Сегодня мы обрели еще одного нашего брата. И за то горе, которое ему причинили, я готов побороться с этим Главным Прорицателем.
Глаза Рагора снова наполнились слезами.
- Спасибо, братья! Спасибо! – сказал он проникновенно. – Я так рад, что вы решили остаться! А то на одно короткое мгновение мне показалось.., впрочем, уже неважно. Теперь мы вместе, и все у нас получится!
Табхаир поджал губы.
- Значит, решили, - констатировал он и покосился на дверь. – Полагаю, нам придется туда войти? Но, знаешь ли ты, Рагор, что сыну Су-Сумы мы…
- Знаю, знаю, - закивал старик. – Нафин мне рассказал. Но войти все равно придется. Должна же Су-Сума все нам объяснить, наконец!
- И она объяснит, - раздался тихий голос Книжника.
До сих пор он безучастно стоял в стороне. Но, как только старцы приняли решение, подошел ближе.
- До сегодняшнего дня, и она, и я, и многие другие, были связаны обетом молчания перед вами. Любому другому могли все рассказать, но только не вам… Хотя, как выяснилось, от тебя, Нафин, правду можно было и не скрывать…
Он болезненно сморщился и немного помолчал. А потом продолжил еще тише.
- Су-Сума ошиблась, думая, что ты и есть Последний. Но её легко понять. Все было точно по предсказанию…
Книжник кашлянул и торжественно процитировал:
С Последним в мир вернется доброта.
Его, лучом с перста, укажет Звездный Мельник,
В тот миг, когда сквозь Древние Врата
Пройдут два бога, демон и отшельник.
Он развел руками.
- Видите, как сложилось. Магголины и некоторые посвященные из других стран с самого детства знают этот стих… Кто на месте Су-Сумы решил бы иначе? Разве могли мы предположить, что все вы с Последним никак не связаны… Когда она встретила по дороге в Сануффу и богов, и демона, и отшельника, то ни минуты не сомневалась, что молодой человек с ними именно тот, кого все мы давно ждем…
- Но нам-то, почему нельзя было это все рассказать? – воскликнул Одинг.
Книжник повернулся к нему и широко раскрыл глаза, словно и сам только что задался этим вопросом.
- Не знаю. Таково было условие.
Табхаир громко хмыкнул.
- Условие, условие… От этого условия только путаница одна! Мы-то из-за вашей таинственности решили, что Су-Сума готовит месть за Кресса…
Книжник печально посмотрел на старца.
- Месть за сына она готовила. Только не вам. Тот, кто действительно погубил Кресса, теперь намерен погубить и Последнего. Но это не мои тайны. Пусть Су-Сума сама все вам расскажет.
С этими словами Книжник потянул за кольцо на воротах и, не оглядываясь, вошел внутрь.
Дом Бат-Кана поражал не столько роскошью и богатством, сколько своей древностью. Причем, не только стены несли на себе её отпечаток, но и вся утварь, находившаяся внутри. И древность эта была совсем не ветхой. Скорей, благородной, подчеркивающей любовь и основательность, с которой все здесь было сделано, и с какой все содержалось. Наверное поэтому вошедшие сразу почувствовали себя вне времени.
Притихнув, поднялись они по массивным ступеням и, пройдя в распахнутые двери, очутились в просторной прихожей со множеством дверей.
Две молоденькие служанки с перепуганными лицами выбежали из одной двери и скрылись за другой, из которой, спустя минуту, вышел печальный Бат-Кан.
- Хорошо, что вы пришли, - сказал он. – Жаль только, что все не так, как хотелось… Су-Суме уже лучше. А вот Ярами…
Он подавил вздох.
- Идемте со мной. Жена вас уже ждет.
Старцы, Нафин и Книжник молча пошли за Бат-Каном, который повел их к длинному узкому коридору в конце прихожей. Там, миновав целую выставку древних сосудов и еще каких-то непонятных вещей, все очутились перед крутой лесенкой на второй этаж. И, когда гости поднялись туда вслед за хозяином, то увидели огромную террасу, заполненную солнечным светом.
Легкие ажурные арки, опираясь на тонкие колонны, опоясывали террасу с трех сторон. А в том месте, где она переходила в жилые помещения, была, по всей длине, растянута штора, сшитая из легчайшей прозрачной ткани.
Сквозь неё виделся полукруглый зал с узорным полом, несколько лож, накрытых шкурами и коврами, пара огромных древних сундуков и три тонконогих столика. На том, что стоял в центре, лежал поднос, заполненный кушаньями.
Дверь была всего одна, но очень высокая, двустворчатая и сверху донизу покрытая тонкой резьбой. Куда она вела, было непонятно.
Зато, словно в противовес убранству зала, на всем пространстве террасы находился повернутый к западу один единственный стул, и там сидела Су-Сума с лицом, застывшим, словно трагическая маска. На шаги, она даже не повернулась, но, когда орели и Книжник подошли ближе, сказала ровным голосом:
- Видишь, Табхаир, как я и обещала, мы встретились в Заретане. И сейчас ты получишь все объяснения… Но, звезды свидетели, я не желала, чтобы все это произошло при таких обстоятельствах!
Она замолчала, а Бат-Кан негромко хлопнул в ладоши.
Тут же из-за тонкой шторы выскочил, неизвестно где прятавшийся слуга, и, согнувшись в поклоне, что-то быстро залопотал на непонятном языке. Бат-Кан выслушал, кивнул и протянул жене руку, помогая ей встать. Слуга, который так и остался склоненным, попятился к стене, где потянул за тускло блестевший шнур из золотых нитей, и легкая штора мгновенно раздвинулась, освобождая гостям проход в зал. Бат-Кан жестом предложил всем проходить и располагаться на ложах, а сам остался возле Су-Сумы, которая только поднялась со стула, но никуда не пошла.
- Садитесь, садитесь, - произнесла она, видя, что гости медлят, не решаясь сесть, пока она стоит. – Рассказ мой будет очень долгим, вы устанете. А мы с Батом должны дождаться еще трех человек. Они принесут одну вещь, которую мы хотели бы вам показать, прежде чем я начну.
Нафин заметил, что согнутый слуга уже исчез, чтобы позвать новых гостей, и подумал – наверняка эта вещь та самая книга, которую везли купцы.
Он приготовился все внимательно рассмотреть и выслушать, но тут со стороны лестницы, по которой они поднялись, донесся неясный шум, и с перекошенными лицами на террасу выбежали Саазар, Илозар и Харазар.
- Книги нет! – закричали они вместо приветствия.
- Сундук раскрыт!..
- Все перевернуто!..
- А ларец разломан и валяется на полу!..
Су-Сума пошатнулась.
Бат-Кан поддержал её и что-то громко закричал на анхкорском. Из-за спин купцов тут же показался недавний слуга, только теперь он был смертельно бледен. Слуга повалился Бат-Кану в ноги.
По сбивчивой торопливой речи стало ясно, что он оправдывается, но Бат-Кан властно прикрикнул, и слуга замолчал.
Тогда Су-Сума, собрав все оставшиеся силы, заговорила с ним с ласковыми вопросительными интонациями. Слуга, не поднимая головы, закивал, потом задумался, и вдруг глаза его широко раскрылись, а выражение задумчивости на лице сменилось гневом.
- Марон, - выплюнул он с отвращением одно-единственное слово.
Су-Сума охнула, а Бат-Кан побагровел и что-то коротко приказал сквозь зубы. Но слуга отрицательно покачал головой.
- Марон димих, - пробормотал он с ненавистью.
- Димих?! – изумленно переспросил Бат-Кан, а потом почти закричал: - Сах за пикрим!.
Слуга вздрогнул и очень быстро, короткими фразами что-то ему рассказал.
Су-Сума всхлипнула и, уткнувшись в плечо мужа, разрыдалась. Бат-Кан принялся её успокаивать, а слуга испуганно бросился прочь с террасы, прикрывая рукой глаза, чтобы не видеть свою хозяйку в таком состоянии.
- Сбежал?! – проводив глазами слугу, переспросил Саазар у Бат-Кана. – Марон сбежал? Твой Марон, который верой и правдой…
- Да, верой и правдой! – сурово перебил Бат-Кан. – Но, видимо, стены моего дома недостаточно крепки против чар Храмовника! Книгу украл Марон! Он не пошел с нами на площадь из-за тяжелого недуга, которым страдал несколько дней. Но, ты же слышал, слуга сейчас сказал, что сразу после нашего ухода, Марон оделся и ушел, ничего не объясняя. Больше он в доме не появлялся... Храмовник знает как причинять боль! Он поражает через тех, кому веришь, как себе!..
- Довольно! – воскликнула вдруг Су-Сума, отстраняясь от мужа. – Кто бы ни украл книгу, теперь все равно! Храмовник думает, что победил окончательно, но у нас есть еще три дня!
Она решительно прошла в зал к старцам и остановилась перед Рагором.
- Дочь говорила мне – ты считаешь, что все встречи неслучайны.
Старик кивнул.
- Я тоже так считаю! Поэтому, раз все вы здесь, значит, еще не все потеряно! Сейчас я расскажу вам о себе, о Храмовнике, о Последнем, и о том, чем должен был стать сегодняшний день. И, может после этого, все вместе, мы увидим путь, на котором ждет спасение.
Она сжала руки, мгновение помедлила и начала говорить
- Как вы знаете, родилась я в Илланде, у магголинов. Первые годы моей жизни были прекрасны и безмятежны, если не считать одного короткого эпизода. Как-то раз в наше поселение пришел незнакомец, который ходил по улицам и внимательно присматривался к детям. Меня он изучал дольше остальных, смотрел неприязненно, даже зло, чем страшно испугал. Тут же из дома выбежала моя мать и закричала на незнакомца, чтобы убирался. Тот огрызнулся на непонятном языке, но послушался. Однако, уходя, еще раз глянул на меня и прошипел с неприкрытой ненавистью: «Виросса», что означает – несущая яд.
Мать тогда долго смотрела ему вслед. Я видела, что она волнуется, но на все мои расспросы только ласково улыбалась и говорила: «подожди». А вечером вернулся с поля отец, и они, запершись в своей комнате, до самой темноты о чем-то шептались.
Тут надо сказать, что магголины своим детям имена дают не сразу. Нужно, чтобы как следует проявился характер, тогда и имя выбирается соответствующее. У меня до той поры постоянного имени еще не было, потому что ничего примечательного, кроме красоты, во мне не наблюдалось. Все звали какими угодно прозвищами, от простой «красавицы» до самых немыслимых ласковых слов, придуманных родителями. Но в тот вечер я обрела имя постоянное. Родители, появившись из комнаты, в которой совещались, объявили, что отныне меня будут звать Вироссой.
Странное имя для любимого ребенка, не так ли? Но сознание мое тогда было уже достаточно окрепшим, и отец, усадив меня перед собой, рассказал про два пророчества и про то, почему я должна буду носить именно это имя.
Одно из пророчеств вы должны были уже услышать от Книжника, о другом я скажу чуть позже. Но, чтобы вам было все понятно, мне, как и моему отцу тогда, придется начать издалека. От тех незапамятных времен, когда на земле началась человеческая жизнь, и десять Звездных Душ еще жили среди людей и любили их…
Это была та самая Изначальная Жизнь, которую магголины хотели бы вернуть, потому что все люди тогда были Знающими. Они обладали величайшим Знанием, подаренным десятью Праотцами и позволяющим постигать жизнь не только земную, но и небесную и не разменивались на такие мелочи, как власть и богатство.
На прекрасном острове, защищенном от непогод и стихий, создали Праотцы самое прекрасное государство на свете. Все его законы были прописаны в Книге Уложений, хотя я и не уверена, что слово «закон» тут применимо. Скорее, добрая воля Живущих, тех самых Разумных, которых и создали Праотцы…
Говорят, что имена их забылись, как только люди утратили подаренное Знание, и остались только два прозвища. Одно из них – Звездный Мельник. Его получил старший из Праотцев за то, что именно он научил людей молоть зерна в муку и печь хлеб, чтобы человек не ел живые существа подобно зверю. И другое прозвище – Последний. Но оно появилось при печальных обстоятельствах… Что-то случилось на острове Изначальной Жизни. Что-то ужасное, что привело к гибели Звездного Мельника. И виновны в этом были люди! О том не сохранилось ни одного предания, но последствия происшедшего известны. Звездные Души не умирают, а лишь переходят в иное состояние, но продолжают жить. Однако, душа Мельника перевоплотилась в странный Сияющий камень, навсегда лишившись возможности подниматься в звездное небо… К сожалению, это все, что нам сейчас известно, но, видимо, в этом перевоплощении тоже была вина людей, потому что остальные Праотцы страшно разгневались. И гнев их был ужасен! Один за одним покидали они землю, насылая бедствие за бедствием на остров Изначальной Жизни, где гибли созданные ими люди. И, случись все по их воле, никого из нас сейчас не было бы. Но самый молодой, улетавший последним и уносивший Сияющий камень, вдруг почувствовал, что Звездная Душа Мельника не желает гибели людей. Она велела Последнему вернуться, спасти кого только можно, и дать им возможность жить дальше.
Вот так и осталось в памяти людей еще одно прозвище - прозвище спасшего их Праотца.
Жалкими и потерянными предстали перед Последним те немногие спасенные. Теперь им предстояло жить на земле без Великого Знания, которое было отнято у них в наказание за смерть Мельника. Оно утонуло в бездонном страхе, испытанном людьми, и вернуть Знание в одиночку Последний не мог. Словно огромная тяжелая дверь закрыла проход к великим тайнам жизни, куда раньше люди заходили беспрепятственно. И все, что Последний мог сделать – это повернуть ключ, отпирающий в ней замок. А открыть эту дверь заново человек теперь должен был самостоятельно. Открыть, чтобы доказать, что он достоин Знания и достоин снова вернуть себе прекрасную Изначальную Жизнь. Ради этого Последний и оставил людям Книгу Уложений. Прочесть её без утраченных Знаний было невозможно, но улетая по призыву неба, Последний пообещал: «Я еще вернусь к вам и прочту её! Вернусь в самой чистой и светлой душе, в которой не останется того страха, что сейчас опутывает ваше сознание. Примите же её достойно, если Изначальная Жизнь все еще будет дорога вам!».
Сияющий камень он тоже не унес. Более того, в знак доверия, разделил его на десять частей и раздал людям, чтобы не забывали спасшую их Звездную Душу…
Много веков минуло с тех пор.
Спасенные люди расселились по земле. Часть из них тратила все силы на восстановление Знания, и многим кое-что удавалось вернуть. Большей частью, конечно, самое простое – умение обмениваться мыслями и чувствами без помощи речи. На острове Изначальной Жизни все только так и общались, но, утратив Знание, люди были вынуждены придумать слова, которые, к сожалению, лишь рябь на океане наших чувств. Но были и такие, кто вернул много больше, и их возможности выходят далеко за пределы нашего разумения! Из них впоследствии и вышли магголины… Но, к сожалению, не только они…
Впрочем, в появлении тех, других, виновны те, кто совершенно забыл о Знании и все свои силы отдал выживанию на земле. Страх совершенно поработил их, но, ища способы выживания, они лишь породили новые страхи в своих душах, и те окончательно заперли дверь к таинствам Жизни. Дикость окружающего мира подчинила этих людей своим законам. И это уже действительно были законы, а не добрая воля живущих. Люди быстро раскололись на различные племена и народы; общие когда-то корни были накрепко забыты, и мир постепенно стал приобретать те черты, которые мы видим сейчас.
К несчастью, подобных неразумных оказалось большинство. И большая часть от Сияющего камня оказалась утерянной. Много, очень много лет, искали магголины хоть какой-нибудь след, но безрезультатно. Лишь два его обломка остались Знающим – так теперь называли себя те, кто помнил про Изначальную Жизнь и жаждал её возвращения.
Однако, среди них тоже не было единства. Одни считали, что их миссия – дождаться Последнего, создать условия для его появления, и тогда Изначальная Жизнь вернется для всех, даже для тех, кто все забыл и позволил себе одичать. Другие, наоборот, были уверены, что только Знающие достойны Изначальной Жизни, а все остальные должны исчезнуть, чтобы не мешать её возвращению. Они свято верили – одичавшие люди скоро вымрут, как неприспособленные к жизни, схожей с жизнью животных, и тогда Последний придет.
Но это была всего лишь первая эпоха после Изначальной Жизни. Тогда разногласия между Знающими еще не шли глубже обычных споров. Жили они обособленно, здесь, возле великой Башни, оставшейся со времен Праотцев. И дикая жизнь людей, утративших Знание, никак не затрагивала их размеренной жизни.
Однако, время шло. Никто не вымер. Более того, «дикари», как я уже говорила, расселились по всей земле и образовали множество новых племен и народов. Подчиняясь законам новой жизни, они так и не смогли ужиться без вражды. И оставшиеся у магголинов частицы Сияющего камня тотчас отреагировали на жестокость, расползающуюся по земле. В ночь, когда между людьми случилась первая война, самый старый из Знающих проснулся в великом волнении и увидел, что из камней струится какой-то новый, неземной свет. Повинуясь внутреннему порыву, он положил руки на камни и изрек пророчество о Последнем. То самое, которое вы уже знаете.
В ту же ночь в старой кузне возле Башни были выкованы два перстня и отданы на хранение самым мудрым из Знающих. Еще одна семья получила Книгу Уложений. Предполагалось, что, сколько бы лет ни прошло, эти реликвии должны быть сохранены, и передаваться из поколения в поколение до тех пор, пока не явится Последний. О разногласиях хотели, было забыть, и забыли на несколько лет, но тут случилось то страшное, что раскололо Знающих раз и навсегда!
Несколько диких племен вознамерились захватить Башню. Они уже успели вкусить кровавый яд жестокости, и пощады не знали! Что привлекало их в древнем строении Праотцев сказать трудно, однако, даже Знающие, с их великими возможностями, не смогли противостоять упрямому натиску. Убивать себе подобных они не могли и не хотели, поэтому полегли без счета под стенами Башни, сдав её практически без борьбы.
Те же, кто уцелел и смог спастись бегством, так и не восстановили прежнее единство.
Магголины до сих пор считают, что виной тому заново пережитый страх, который повернул мысли и чувства Знающих по разным направлениям. Другие считают иначе. Но, как бы там ни было, а от единого когда-то ствола начали расти три ветви. Две в одном направлении, и одна – в совершенно противоположном.
Одну ветвь из двух составили магголины. И именно у нас осталась Книга Уложений, которую много веков, в величайшей тайне, укрывала семья Книжника.
Другую ветвь составила одна, но многочисленная семья, давшая впоследствии династию Ваннаанских царей. Это прямые потомки кузнеца, выковавшего перстни, поэтому, один из этих перстней достался семье. Они вернулись на это место после того, как дикие племена, разрушив Башню до основания, убрались прочь. Здесь остались только два каменных столба, обрамлявших когда-то главный вход. Их магголины давно определили, как те самые Древние Врата, о которых говорится в пророчестве, и то, что столбы эти так и не смогли выкорчевать, сочли хорошим знаком. Знаком надежды! Поэтому вся многочисленная семья осела здесь и основала Заретан, чтобы Древние Врата не затерялись в песках пустыни…
- А мне сказали, что Древние Врата раньше были входом в ту самую кузню, - удивился Нафин.
Су-Сума нахмурилась.
- Здесь многое переиначилось после смерти Сона. И особенно с той поры, когда Храмовник пробрался в Главные Прорицатели.... Храмовники… Эта та самая третья ветвь, которая больше не хочет прихода Последнего. Её составили те Знающие, кто после страшного дня захвата Башни почувствовал ненависть в своем сердце!
Все магголины тогда горько оплакивали друзей и близких, но не злоба, а еще более усилившееся желание вернуть Изначальную Жизнь овладело ими. Те же, кто впоследствии стал именоваться Храмовниками, желали только одного – мести!
Ради этого они стали жить среди людей, постигая их законы и нравы. Ради этого поступились памятью Звездного Мельника и уничтожили перстень с частью его души. Ради этого они создали богов!..
Вы ведь не могли не заметить, что боги любого пантеона очень сильно похожи на людей. Даже неземные возможности не избавляют их от людских пороков. Да и сами эти возможности используются большей частью не на созидание, а для разрушения или наказания. Зато у каждого бога есть свой храм. То есть, то место, куда человек приносит не только свою веру, но и свои дары тому богу, которого почитает более других.
Табхаир и Одинг знают, какими ужасными порой бывают эти дары! Кровавые жертвы! Но никого не удивляет такая кровожадность всесильных богов. Как раз любой их порок люди в состоянии понять и простить. «Они такие же, как мы, несмотря на то, что сидят высоко, живут вечно и могут то, чего мы, простые смертные не можем»…
- Неправда! – воскликнул Одинг. – Наши асы не такие! Радорги гордятся своими богами и многому у них учатся!
Су-Сума печально улыбнулась.
- Сейчас не время затевать споры, но разве ваши асы так уж безупречны? Да и чему они могут научить? Ловко убивать и уметь стойко противостоять врагам, которых научили убивать другие боги? Ты ведь и сам считался богом. Но скажи, чем, кроме крыльев и умения летать отличался ты от своих радоргов? Думаю, ничем.
- Но они почитали меня!
- Нет, они просто тебя любили. Любили, как сыновья и дочери любят отважного и добродушного отца. И это только подтверждает, что ты, Одинг, не бог. Людских богов, особенно тех, какими они были изначально, любить трудно. Храмовники нарочно довели их порочность до абсурда, и «дикари» с готовностью подчинились своим жестоким богам. Теперь многое можно было оправдать служением им. А то, что богов на земле появилось великое множество, лишь усилило разногласия между племенами и народами. Прижившись в одном месте, люди рано или поздно перестали бы воевать за место под солнцем. Но воевать за веру можно бесконечно долго. Особенно, если эту войну умело подогревать. А Храмовники это умеют. Не случайно они стали первыми служителями храмов, отчего и получили свое прозвище…
- Но, постой, а Сохмат?! – воскликнул вдруг Табхаир. – Неужели тоже вымысел? Никогда не поверю! Миру было явлено немало доказательств её существования и её могущества!
- Сохмат была реальной женщиной, - кивнула Су-Сума. - Это очень печальная история. История великой любви двух Знающих, которые могли бы стать магголинами. Но, увы, во время захвата Башни «дикарями» женщина погибла. А безутешный муж скрылся в Абхаинской долине, где провел остаток жизни, совершенствуя и развивая свое Знание. Горе придало ему сил, и скоро по своим возможностям, человек этот почти сравнялся с Праотцами. Но направил он эти возможности только на одно: увековечить память жены и отомстить за неё. Вот потому и появилась жестокая и мудрая полу женщина, полу львица.
Говорят, тот Знающий был столь велик, что мог, подобно Праотцам, наделять кое-какими возможностями и других. Там, в Абхаинской долине он встретил крошечное пугливое племя диких людей и создал из них целый народ…
- Дэго Прекрасный?!!!– выдохнул Табхаир.
- Да. И это он создал чудесные реликвии, подтверждающие существование не только Сохмат, но и кое-каких других богов. Уисские алы из растущих камней – его работа. Венец валид и доспехи дэгов, более известные сейчас, как доспехи Китиона – тоже. Есть еще Часы Жизни в Мэде и обручальное кольцо Сохмат. Тебе, Табхаир, о нем должно быть известно, хотя даже жрецы твоего храма ничего о кольце не знают.
Старец молча кивнул
- Да и сами дэги разве не обладают чудесной способностью привлекать к себе сердца? Помнится, я тоже испытала на себе их влияние. Правда, тот случай не показателен. Слишком много всего намешалось вокруг меня тогда… Но, чтобы рассказать об этом, нужно вернуться к тому, с чего я начала.
Так вот, если вы помните, отец сказал мне про два пророчества. Одно касалось Последнего, а другое – меня. Оказалось, что в день, когда я родилась, старейшая пророчица нашего рода предсказала, что скоро будет найден утерянный перстень с последней частицей Звездной Души Мельника, а я стану той, через кого миру явится Последний.
Все магголины возликовали. Весть была не просто радостной. Она могла означать, что многовековому ожиданию придет конец, и жестокий мир канет в небытие. Но и Храмовники, тесно связанные с нами Знанием, тоже почувствовали это ликование. И приход незнакомца в поселение, где я жила, несомненно, был вызван моим предназначением.
Чего хотел этот Храмовник – неизвестно. Может, просто посмотреть на ту, о которой все говорили, как о матери будущего Последнего. А, может, желание не допустить в этот мир Звездную Душу привело его ко мне с более жестокими намерениями? Не знаю. Убийства людей для Храмовников уже были обычным делом. Но убийство Знающего, да еще и ребенка…
Продолжение:http://proza.ru/2010/02/10/1459