Журналист

Александра Плохова
                «Всё ещё будет,
                Всё ещё будет,
                Ты не забудешь,   
                И он не забудет».

                Светлана Кузнецова


                ПРЕДИСЛОВИЕ

                ***
Сейчас, наверное, очень немногие помнят фильм мэтра советского кино - режиссёра Сергея Герасимова - «Журналист».
Честно говоря, меня эта двухсерийная картина в духе соцреализма не тронула. Сюжет мне показался банальным. Но в нём были заняты прекрасные актёры: Галина Польских, Тамара Макарова, Василий Шукшин, и сам Сергей Аполлинариевич. В эпизодических ролях снялись звезда  французского кино Анни Жирардо и певица Мирей Матье.

Главный герой – преуспевающий столичный журналист Алябьев (Юрий Васильев) едет по рабочим делам в провинциальный город, влюбляется в простую, милую и неприступную работницу завода.
Затем его направляют в  командировку в Париж. Возвращается и понимает, что любит ту девушку. Она тоже не может его забыть. Драматичная коллизия благополучно разрешается.

Главные вопросы фильма – о месте советского журналиста  в современном мире и о нравственности.

                ***
Но мало, кто знает, что прототипом главного героя был замечательный человек – корреспондент ТАСС в Париже, журналист Юрий Михайлович Пономарёв.
Его личность с первой же встречи покорила режиссера Сергея Герасимова и его жену, актрису Тамару Макарову. Его судьба легла в основу сценария, написанного самим Герасимовым.

И, к сожалению, мало кто помнит сейчас имя журналиста Юрия Пономарёва. Много лет назад он погиб в Конго. Его новая машина, прошедшая накануне техосмотр, разбилась на шоссе Киншасы. Ему было всего 39 лет.

Сегодня, второго февраля - день памяти Юрия Пономарёва.
Я перебираю фотографии, которые передал мне  близкий друг Юрия Пономарёва, Владимир Гончаров (тогда – корреспондент ТАСС в Риме).
Читаю прежние информационные сообщения Пономарёва в специальных бюллетенях, очерки в журналах «Новое время», «Журналист», в еженедельнике «Неделя», в пожелтевших газетах того времени, которые у меня сохранились. Перечитываю главы из книги о Париже, которую он готовил к печати.
Я вспоминаю нашу встречу и незабываемые десять августовских дней в его обществе.

 
                ВСТРЕЧА

                ***
Холодное лето (сорок дней и ночей беспрерывно лил дождь) сменилось тёплым солнечным августом.
Но моё скверное настроение оставалось прежним: я только что, накануне свадьбы, когда все близкие были оповещены и одарили меня по этому случаю подарками, оставила своего жениха.
А пока…
Пока я заперлась дома и никого не хотела видеть.
 
И тут мне звонит моя подруга Светлана Кузнецова.(О ней моя повесть:
"Подруга. Повесть о поэте Светлане Кузнецовой" http://www.proza.ru/2009/02/11/491).
Просит приехать. Я решительно отказываюсь. Она вторично звонит. Ей нужно, чтобы я её выручила:
- У меня сегодня будет гость, но ты знаешь, как мама расстраивается, когда в отсутствие Яниса, а он сейчас в Риге, ко мне приходят гости.
- Кто – он?
- Журналист из Франции. Русский.
Мрачная одеваюсь и еду к Светлане.
Она – одна. Но вот звонок, и Светлана встречает гостя.

Что произошло, я не знаю.  Он вошёл, и комната озарилась особенным светом его улыбки – вошло солнце.
Я почувствовала, что холод внутри меня медленно, но тает.
Гляжу на Светлану и удивляюсь: она тоже меняется у меня на глазах. Она оживлена, радостна, гостеприимна. Куда девались её надменность, вялое равнодушие последнего времени ко всему и ко всем, печаль в предчувствии расставания с Янисом? Она светится!
Что за метаморфозы происходят с нами?

Обаяние, потрясающее обаяние нашего гостя обволакивает нас с первой минуты его появления.
Это потом я буду думать – откуда оно в очень русском,  бородатом, лысоватом, невысоком, коренастом, одетом без всякого лоска, мужике? (Он ещё не произнёс ни слова, а так всё изменилось вокруг и в нас). И никогда не пойму.
А сейчас мы обе - во власти этого мистического обаяния.

Он явился в Москву, как Чацкий, «с корабля на бал», переполошив женскую половину завсегдатаев ЦДЛ. Это были годы, когда редко кому удавалось выбраться за границу, и персона «оттуда», конечно же, привлекала внимание. Кто-то представил его Светлане. Он приехал в отпуск в Москву из Парижа, где жил и работал последние пять лет, остановился у писателя Рудольфа Бершадского, в соседнем доме. Был рад приглашению Светланы.

Этот вечер мы провели втроём, спокойно, уютно, радостно. В Юрии всё было естественно: манеры, скупые жесты, приятный голос, динамичная чистая речь. И взгляд умных, всё понимающих серых глаз.
Что удивительно, но и мама Светланы, Лидия Ивановна, тоже была очарована им, хотя видела его только минуту, когда Светлана его ей представила.
За интересной беседой мы не сразу заметили, что начался новый день. Я поднялась и стала прощаться. Юрий встал, чтобы меня проводить, но он был гостем Светланы, и я возразила. Тогда поднялась Светлана, и они оба вышли со мной и посадили в такси.

На следующий день вечером в разговоре по телефону Светлана меня спросила, звонил ли мне Пономарёв? Я удивилась:
– У него же нет моего номера.
– Есть. Он попросил у меня, и я дала. Сказал, что вряд ли воспользуется – ему страшно. И я снова удивилась.
Прошло дня два. Никаких звонков не было.
В воскресенье Светлана опять пригласила меня к себе. Она читала мне свои новые стихи:

Я иду по стланику
К своему избраннику,
К молодому страннику,
Высших сил посланнику.
Высших сил признание,
Знанье и незнание,
И вопрос вопросов:
Мой или не мой?
И закат, что розов
(Их-то не убудет),
Я несу на блюде
С золотой каймой.
Так у нас уж водится:
Если друг заводится,
Если сердцу сладко,
Надо уступать.
Друга в гости просят,
Хлеб и соль выносят,
Чтобы угощать.
Я иду по стланику
К своему избраннику.
Стланик стелет мягко.
Жестко будет спать.

Раздался телефонный звонок. – А у меня Аля, - сказала Светлана. Через несколько минут – звонок в дверь. Юра!


                ДЕСЯТЬ СВЕТЛЫХ ДНЕЙ

                ***
Он увёл меня, и десять дней мы не расставались, вернее, вечеров, так как я должна была ходить на работу.
Его машина, маленький зелёный «ситроэн», ждала меня у проходной моего учреждения.

Нет, нет! Не было никаких признаний в любви, не было никаких и притязаний на оную. Была влюблённость, необходимость общения и узнавания.

Мне было любопытно, как он стал журналистом и оказался в Париже?
Вот что Юрий рассказывал мне о себе:
Окончив в 17 лет среднюю школу в родном Екатеринбурге (тогда  - Свердловске), он поступает в харьковское художественное училище. Стать художником – его заветная мечта. Методы преподавания его не устраивают, и он отправляется искать счастья в Москву. Легко  поступает в Историко-архивный институт. И тут встречает своего земляка, который предлагает ему подать документы в Московский институт международных отношений. Юрий сдаёт один за другим экзамены на «отлично». Последний экзамен - иностранный язык (французский). Принимает его милая старушка. Морщится. Рассматривает экзаменационный лист – там только отличные отметки. Берёт Юрину руку и, глядя в его глаза, говорит: - Мне очень жаль, - высокой оценки Вы не заслуживаете, но, если Вы мне дадите честное слово, что выучите его так, что он станет Вашим родным, я поставлю Вам отлично. Только с этим условием!
Юра не подвёл – слово его оказалось твёрдым.

                ***
О том, как складывалась его судьба, мне позже рассказал Юрин близкий друг, учившийся с ним вместе в МИМО, Владимир Николаевич Гончаров, корреспондент ТАСС в Риме.
Институт Пономарёв окончил с красным дипломом.
При распределении на работу все его однокурсники были направлены в разные страны. Это были ребята, чьи родственники или близкие работали в системе международных отношений. А Пономарёва отправили в город Калинин. (Он был из семьи уральских инженеров). Там Юрий преподавал в военной академии. Там женился.
Когда пришёл к власти Н.С. Хрущёв, ему понадобились свежие кадры на ниве международных отношений. Начались проверки в МИМО. И тут обнаружилось, что один из лучших выпускников зарабатывает на хлеб в Калинине. Срочно вызвали в Москву. Пономарёв был направлен во Францию.

                ***
В один из этих счастливых августовских дней Юра пригласил меня к Бершадским, где остановился по приезде в Москву. Эта милая пожилая пара жила в его квартире, когда им случалось приезжать в Париж.
Бершадские приняли меня доброжелательно.

Юра решил похвастаться своими кулинарными способностями, и отправился на кухню. А пока он там колдовал, я услышала много удивительного о нём.

В Париже он был душой разноязычного сообщества товарищей по перу. Когда на посиделки собиралась пёстрая компания журналистов, артистов, художников, - все они с нетерпением ожидали знаменитых сибирских пельменей, приготовленных Пономарёвым.

- Он всех приезжающих из СССР привечал и опекал, - сказал мне Рудольф Юльевич. Предоставлял свою квартиру: ведь гостиницы – дорогое удовольствие. Старался показать достопримечательности Франции, доставить максимум удовольствия своим гостям от пребывания их в Париже. Возил на Лазурный берег, в Прованс, когда у него случались командировки в те места.
А Серафима Георгиевна вспомнила смешную историю, случившуюся  с ней. Её муж пожелал зайти  в знаменитое  казино Монте-Карло, а она отказалась:
- Да что я там не видела? Сумасшедших картёжников? Психи! Её-бо, психи!
И осталась демонстративно коротать время на скамейке на террасе над морем, рядом с казино, наслаждаясь припасёнными жареными каштанами. Прохожие удивлённо на неё поглядывали, усмехались. Сидит женщина, уплетает жареные каштаны! Жареные каштаны в этом фешенебельном месте – это всё равно, что семечки лузгать в фойе Большого театра! Позже выяснилась главная причина любопытства. Оказывается, она устроилась с комфортом на «скамейке самоубйц», тех, кто проигрался в казино в пух и прах, и пришёл сюда провести последние минуты жизни.

Потом мне встретится книга Бершадского «Полтораста страниц о Франции».  В главе «Как я выиграл в Монте-Карло» автор не мог не рассказать о Пономарёве, благодаря которому ему и его жене удалось попасть в святая - святых княжества Монако:

   « …мой старый товарищ Юра П., наш, советский корреспондент в Париже, вдруг пригласил нас в Ниццу. За его счёт! Правда, предупредил: ехать придется по-студенчески – ночевать, скорей всего, в машине, на которой он на несколько дней отправлялся в командировку на Лазурный берег, там бешеные цены в отелях.
Однако неужели нас могло остановить, что придётся ночевать под открытым небом? Да на Лазурном берегу хоть на парковой скамье…
…а допустимо ли спрашивать с жизни больше того, что она и так преподносит в подарок?..
…В первый же выдавшийся у Юры в Ницце свободный день он оглушил нас ещё одним сюрпризом. Вдруг заявил:
- Мсье и мадам! Как вы думаете, а не прокатиться ли нам в целях пополнения общего образования также в Монако? Всё- таки одно из древнейших государств Европы…».

Замечательный образ Пономарёва в этом рассказе передан Бершадским с искренней любовью.

                ***
Все эти десять дней Юрий держал меня за руку, где бы мы не находились – на Арбате, в музее на Кропоткинской, на выставке в Академии художеств, в «Славянском базаре», или ресторане гостиницы «Россия», где ужинали после моего «трудового» дня.
Приближалась дата его отъезда в Париж. И предчувствуя расставание, я взяла отпуск на работе на два последних дня.
Юрию надо было завершить свои дела в Москве, и он, не отпуская моей руки, водил меня в издательство, с которым у него был договор на книгу о Париже, и даже в здание ТАСС, где он решал свои рабочие дела… в вестибюле, словно боялся, что я исчезну, если оставит меня одну.

Меня продолжала удивлять сила его обаяния - так оно действовало на всех, с кем он общался.
Редакторы, сотрудники,  друзья и даже  невозмутимые официанты в кафе и ресторанах - все преображались, а Юрий оставался самим собой. Меня восхищала особая культура его общения с людьми, в которой было искреннее уважение и внимание к собеседнику, такт и бесконечная доброта. Он был естественен!

                НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ УЕХАТЬ В КОНГО

                ***
Пономарёв был влюблён в Париж. У него там было много друзей: Он дружил со звездой французского кино - актрисой  Анни Жирардо,  с молодой тогда певицей Мирей Матье и многими другими знаменитостями.

Среди друзей было много художников. Он был знаком со многими крупными мастерами, кроме, как он сказал, Пикассо: с Марком Шагалом, Осипом Цадкиным, с Эдуардом Пиньоном, с Соней Делонэ, Бернаром Лоржу.
Пономарёв хорошо разбирался в живописи, время проведённое им в художественном училище, не прошло даром. Конечно, любил импрессионистов. Кто же их не любит?  Восхищался Пиросманишвили. Сам прекрасно рисовал. Многие художники рисовали его. Я этих портретов не видела, они остались в Париже. В Москву Юрий приехал налегке, так как ему предстояло вернуться в Париж.
А с Марком Шагалом и его женой Валентиной отношения у него были самые сердечные. (У меня хранится среди некоторых работ Пономарёва эссе «Марк Шагал»).

Однажды, настраивая в машине радиоприёмник на определённую волну, Юра сказал мне, что ровно в восемь часов вечера выходит в эфир – известный политолог и комментатор Франции. Свои передачи после отъезда Пономарёва в отпуск, он начинал с привета, адресованного Юре: «Моему русскому другу, находящемуся на пути в Москву», после чего звучали  «Очи чёрные». И так каждый вечер в течение Юриного путешествия в машине через всю Европу.


                ***
Имея столько замечательных друзей, он оставался очень одиноким.
Этот год принёс ему много неприятных сюрпризов. Об этом я услышала от Бершадских.
Его оставила жена, забрав дочерей двенадцати и пяти лет, уехала в Калинин (Тверь). Скромная учительница, не говорящая по-французски, не имеющая в Париже близких друзей и родных, без любимой работы, тосковала по родине. Ей приходилось подолгу находиться одной в чужом городе – у Юры были частые командировки. Она отказывалась сопровождать его на различные приёмы, вернисажи и другие мероприятия, которые были его обязательной работой. В ней был комплекс советской женщины, она стеснялась себя, и раскованность французского общества ей была чужда, она не могла в него вписаться.

С Юрой мы тему личной жизни не затрагивали. Всё, что он мне сказал: его отношения с женой находятся в процессе развода. О детях он вспоминал с печальной любовью. Рассказывал, что присутствовал при рождении младшей дочери во французской клинике в качестве переводчика.

Этот год был во Франции знаменателен серьёзными волнениями студентов, а также сложной обстановкой в социалистических странах Восточной Европы. Впереди было Пражское восстание.
Распад  семьи, неспокойная политическая обстановка в мире и переоценка социалистических ценностей заставили Пономарёва задуматься над своей судьбой, своим местом и положением журналиста. Его, честного человека, многое угнетало. Он по природе своей не мог лицемерить и лгать. И, он решил расстаться с Парижем и обратился к своему руководству с просьбой направить его в Конго, где шла гражданская война, кипели не шуточные страсти, а у власти стоял диктатор Мабуто.

Как мне позже расскажет Владимир Николаевич Гончаров: в Москве его просьба стала сюрпризом - никто не помышлял об освобождении Пономарёва от должности корреспондента в Париже. Это был его добровольный выбор. Юрий был в душе романтиком. Он сознательно ринулся в африканское пекло.
               
                ПРОЩАНИЕ

                ***
Дни, которые мы провели вместе, были наполнены светом и радостью.
…И мы, грешным делом, забыли о Светлане.
Вспомнили о ней накануне Юриного отъезда и почувствовали свою вину.
Похоже, именно в эти дни появилось стихотворение Светланы:

Все еще будет. Все еще будет.
Ты не забудешь. И он не забудет.
Мне еще горя веселого хватит.
Ты мне отплатишь. И он мне отплатит.
Я бы простила вам ваши долги,
Вы не друзья мне и вы не враги,
С вами считаться охоты мне нет,
Да и разменных не хватит монет.
Только я знаю, что все еще будет.
Ты не забудешь. И он не забудет.               
               

Последний вечер  Юры в Москве, мы провели у Светланы. Компанию нам составил многолетний поклонник Светланы - Валерий Альтов, молодой, подающий надежды, физик, недавно вернувшийся из Америки. (В настоящее время -  профессор, доктор наук, лауреат Государственной премии).
Все мы были немного возбуждены: смеялись, шутили, играли в карты, гадали на кофейной гуще, дурачились.
Валерий настроил гитару, подаренную Светлане её мужем, Янисом, и зазвучали песни на стихи Светланы – («Сказка», «Песенка о Беринге»  и другие).
Я просила Юру поговорить со мной по-французски (со школьных лет любила этот язык). Услышала массу приятного в мой адрес, и, конечно, прозвучало: Je t'aime, -       фраза, которую, не скрою, я ждала.
Светлана возмутилась «этим безобразием». Она капризно потребовала внимания к себе. И мы переключились на её персону. Получив изрядную порцию дифирамбов, она потребовала от мужчин немедленного ответа, кто из них готов отдать ей руку и сердце?
Пономарёв, совсем не дипломатично, ответил, что она запоздала с вопросом – его сердце уже отдано, а будет ли принята его рука, он пока не знает.
А Валерий напомнил, что Светлана в своё время отклонила его предложение, чем разбила его сердце навсегда, и нечем теперь поделиться.
- В таком случае, налейте мне вина!  Ах! Закончилось? Едем на аэровокзал! – скомандовала она.
Была середина ночи.               

                ***
Рано утром Юра встал и подал руку мне. Простился со Светланой, пошутив, что озолотит её, когда вернётся, если  убережёт меня от некоего «Овна», о котором она упомянула, когда мы весело обсуждали совместимость гороскопов.
Мы ушли. Пономарёва ждала служебная машина, чёрная «Волга», чтобы отвезти его на аэродром. Юра забежал к Бершадским проститься и забрать вещи. Вышел, держа в руках свёрнутый в рулон лист ватмана:
– Это тебе, чтобы не забыла, - сказал он, впервые решившись меня обнять.
Поздоровавшись с водителем, назвал мой домашний адрес. (Меня ждала работа).
Водитель мрачно сказал: - Опять заварушка.
Юрий: - Чехословакия?
Водитель: - Прага. Наши войска вошли в Прагу.

И это солнечное утро померкло. Померк и свет Юриной улыбки. Снова холод вернулся в меня.  С ужасом осознала, что мы расстаёмся. Он обещал, что через четыре месяца вернётся, но мне казалось, что это прощание - навсегда. Выступили слёзы. Я держала в руках его заграничный паспорт. Он сказал с горечью: - Я готов его разорвать. Если бы ты знала, как я...не хочу...уезжать!               


                В РАЗЛУКЕ

                ***
И он уехал!
Улетел в Париж.

Накануне Юра оставил в моей записной книжке свой парижский адрес и номер телефона.  Я сказала, что вряд ли воспользуюсь ими, и просила его не писать мне и не звонить: я работала в закрытом учреждении и боялась неприятностей. Буду терпеливо ждать его возвращения.
- Буду вечерами вязать и думать о тебе, - улыбнулась я.

А буквально через день после его отлёта, я получаю от него привет и подарок через Бершадского.
Это был набор прекрасных спиц и крючков для вязания, - таких я никогда не видела, таких у нас не делали.
Юра нашёл в своём плотном рабочем графике (он готовился к отъезду в Конго) время для покупки его и передачи с оказией, ближайшим рейсом самолёта в Москву, в руки Бершадскому, для меня.

В этот день я получила ещё один подарок - от Бершадского. Рудольф Юльевич подарил мне свою книгу «Другой край света», с автографом: «Аличке от Юриного друга с удовольствием».
За чашкой чая мы с Рудольфом Юльевичем вспоминали Юру.      
Оказывается, у него было прозвище в Париже – « мсье Жесткая Борода» с лёгкой руки нашего министра культуры Екатерины Алексеевны Фурцевой -  она также не избежала воздействия исключительного обаяния Юрия, и в непосредственном порыве, поцеловав его, воскликнула: - Какая жёсткая борода! Это случилось то ли на приёме в посольстве, то ли при встрече на аэродроме. Журналисты сразу же подхватили эту фразу.

Услышала историю портрета, который я получила от Юры в день прощания (лист, свёрнутый в рулон).
В очень неудачное время приехал в Париж художник Илья Глазунов. Париж был охвачен студенческими волнениями. Срывался намеченный на эти дни вернисаж Глазунова. Не работал транспорт, не работала связь. Добраться куда-либо в городе на машине было невозможно. И, конечно, выручил Пономарёв. Он сел на велосипед и объехал всех своих друзей с приглашением на выставку картин Глазунова. Зал был полон любителей живописи. Вернисаж состоялся. Похоже, что и Илью Сергеевича тронуло человеческое участие Пономарёва.
В Париже Глазунов начал рисовать его портрет, но не закончил, увёз в Москву.
Пока я днём находилась на службе, Юра навещал художника, любовался видами Кремля из окон его мастерской, а Илья Сергеевич завершал портрет, нарисованный карандашом на плотном листе ватмана.
Он подарил его Юре, оставив автограф - написав: "Париж - Москва.
Дорогому Юре – моему другу с любовью Твой Илья".
Я благодарна Илье Сергеевичу Глазунову за эту работу.

Портрет Юрия Пономарёва всегда у меня перед глазами. Мне он очень дорог.               

                ***
Как-то я сказала Юре, что мне любопытно почитать его  сообщения в газетах, но  мне не нравится, что они анонимные – подписаны просто: «Корреспондент ТАСС. Париж». (Но так полагалось в советские времена).
И добавила, что я не читаю центральные газеты, иногда просматриваю Вечёрку, которую любят мои родители.

Прошло двадцать дней после отъезда Юры.
13 сентября я прихожу на работу, а на моём столе лежит вчерашний (от 12 сентября) номер газеты «Вечерняя Москва». Моя сотрудница и подруга Лиля И. улыбается и наблюдает за моей реакцией. Я не сразу разглядела небольшую заметку под заглавием «Мойдодыр в Париже», с именем автора: «Ю. Пономарёв, корреспондент ТАСС, Париж».
Это был ещё один милый подарок для меня.

                ***

В конце сентября мне вдруг позвонила детская писательница Анна Кальма, с которой я не была знакома лично, но знала о ней с детства.  Над её книгой «Дети горчичного рая» я лила слёзы – так мне было жалко бедных маленьких негритят.
Анна Иосифовна только что вернулась из Парижа, и для меня у неё есть кое-что от Юрия  Пономарёва. Просит приехать к ней домой на Зубовскую площадь.
И вот, я - в удивительной квартире со старинной мебелью и стенами в картинах и гравюрах известных художников. Много рисунков выдающегося режиссёра Александра Товстоногова.
Хозяйка  дома ведёт меня в свой кабинет с антикварной конторкой, за которой работают стоя.
- Ах, вот Вы какая, - восклицает она, оценивая меня с ног до головы, - Юра мне рассказывал о Вас. Он – замечательный человек. Вы знаете, он меня обворожил. Я жила в его квартире. Он – удивительный. Несмотря на жуткую занятость, он заботился, чтобы я получила максимум удовольствия от Парижа. Познакомил со своими друзьями.  И продолжила таким тоном, словно я могла быть соперницей этой пожилой даме (во всяком случае, мне так показалось):
- Его все обожают! И женщины и мужчины.

Отправляясь в командировку в Прованс, он взял с собой и свою гостью. Об этом путешествии Анна Иосифовна рассказала мне с восторгом. Он даже позаботился о компании в дороге, – с ними в другой машине ехали два забавных молодых художника. Было очень весело.

Дома, сняв упаковку, я обнаружила высокого качества репродукцию картины Ван Гога "Натюрморт с императорскими коронами в бронзовой вазе", подлинник которой находится в Париже, в музее Орсе.
Это был последний привет из Парижа.

Не ответить на знаки внимания я не могла, и написала Юре письмо, которое передала с оказией через Бершадского.


                СВЕТ ПОМЕРК

                ***
Моё единственное письмо было в нагрудном кармане Юры в тот страшный день, 27 января, когда на шоссе в Киншасе лопнула ось  ведущих задних колёс нового автомобиля, прошедшего накануне техосмотр. Юры не стало  второго февраля. Он не вышел из комы.

Оставалась всего неделя до его обещанного возвращения в Москву!!!

                ***
Начало марта того же года.
Я -  в  квартире  милой девочки Наташи на Смоленской площади.
Её муж, молодой сотрудник МИД, Андрей Юрьевич Юрин, был в машине Юрия Пономарёва. Он погиб на месте.
Наташи в этот день уже не было рядом. Она вылетела в Москву накануне катастрофы. Её ждали экзамены в институте.
Мы сидим вдвоём в небольшой кухне и вспоминаем.
Наташа рассказывает о последних днях, проведённых в Конго. О том, какое неизгладимое впечатление произвёл на неё и Андрея Юрий Михайлович Пономарёв. Он покорил их с первой встречи. С ним было очень интересно. Они старались свободное время проводить у него.
Однажды Наташе понадобилось посетить  магазин, и Юра не отказал ей в просьбе отвезти её.
По пути они увидели местного жителя, державшего на верёвке несчастную обезьянку. Юра резко затормозил, выскочил из машины и направился к этому человеку с просьбой продать ему обезьяну. Долго торговались. Юра вывернул свои карманы, и отдал всё, что у него было в этот момент. Вернулся и посадил это грязное, лохматое чудо на переднее сиденье. Потом остановил машину у продуктового магазина и вышел оттуда с коробкой яиц. 
- Она же голодная!
Трудно вообразить, во что превратился салон автомобиля -  яйца разбивались о  ветровое стекло!
Вернувшись в свое бунгало, Юра первым делом искупал бедное животное.
Пономарёв очень гордился своим новым другом - маленькой обезьянкой.

Когда Наташа произнесла фразу: «Юра вывернул карманы», у меня перед глазами проплыли московские сцены. При покупке чего-либо, или расплате в ресторанах у него всегда сыпались деньги из его карманов, портмоне не было, - имидж и деньги очень мало для него значили.

Вечерами Наташа и Андрей с удовольствием навещали Юру. Вспоминали Москву. Юра грустил, а они старались его развлечь.
Наташа дала мне любительское фото, на котором Юра в жаркий день, в шортах, на территории советского посольства в Конго – последний его снимок.

                ***
А в июле мы со Светланой уехали в Пярну. У меня был очередной отпуск.
Она всё пережила вместе со мной, и была в этот период внимательна ко мне и заботлива.
Ну, вот и всё.

Нет!
Следует вспомнить ещё одно стихотворение Светланы, которое было написано ею в первый день нашей встречи с Юрой в её доме:

Захлебнулся восторгом воздух,
Занавески с окна долой.
Звезды, звезды, вы слишком поздно,
Мои гости ушли домой.
Вы надолго ко мне сюда,
Веспер, выспренняя звезда?
Не ступайте на мой порог,
Совершилось много тревог,
Совершилось много тоски,
Слишком были вы далеки,
Слишком были вы высоки.
...Не поднять от стола руки.
Губ навстречу не протянуть.
Вспять надежды не повернуть.


Портрет Юрия Михайловича Пономарёва работы художника Ильи Глазунова (Париж - Москва 1968) из моего архива.

P.S. С ЭТИМ РАССКАЗОМ ПРОИЗОШЛО НАССТОЯЩЕЕ ЧУДО!

Спустя два года после выхода в конце 2013 года моей книги я неожиданно получаю самый дорогой  для меня подарок:

Рецензия на «Вышла моя книга Свет незабываемых встреч» (Александра Плохова)

Дорогая Александра Владимировна, пишет Вам дочь Юрия Пономарева. Сердечно благодарю Вас за трогательные воспоминания о моем отце. Пожалуйста, ответьте мне, я пытаюсь связаться с Вами уже больше года.

Наталия Пономарева   21.03.2015 11:44   •   Заявить о нарушении / Удалить

Потеряв Юрия Михайловича Пономарёва, я обрела его дочь!
          Благодарю Вас, милая Наташа!