Громкие перекаты, переборы и рифы струн электрогитар. Синтетическое тягучее и пульсирующее звучание инструмента, заменившего в нашу эпоху фортепиано. Оглушающий звон тарелок барабанных установок. Дребезжание как будто бы производства решёток, а затем - словно кровь понеслась под ритм по венам и сосудам, отдаваясь перестуком в висках. Казалось, всё тело наполняла только лишь музыка. Бам тут, бум там, потом сердце подпрыгнуло в такт, и всё: тебя нет, ты - отвечаешь зажигательной музыке, выполненной в техно-стиле, пульсация, дрожь которой с отменной периодичностью пронзает твоё тело.
Я оглох, ничего не слышу из-за шума и почти не вижу из-за режущего глаза яркого света, который сразу же рассекает зрение, стоит только повернуть голову к танцполу. Меня нет, я поглощён атмосферой всего этого заведения, пьяной, дымной, пылкой, захватывающей в поток и водоворот чего угодно, от невинного флирта до откровенно грязного совокупления где-нибудь в кабинке туалета или же прямо на танцполе. И это здорово. Здорово настолько, что я практически забываю следить даже краем глаза за подругой, обустроившейся в заметном отдалении от меня, и переключаюсь на неё только, когда она внезапно поднимается с высокого барного стула и уверенной, острой, почти режущей, но оттого только ещё более соблазнительной походкой приближается к привлекательному сильному мужчине с кроваво-винным водопадом длинных волос. Мигом всё моё внимание концентрируется на двух этих индивидумах, особенно тщательно проделывая это с представителем мужского пола. Я прищуриваю глаза - и это всё, что может выдать мою заинтересованность намечающимся, а, вернее, уже разыгрывающимся действием.
Как говорится, начина-а-ается, а ещё глаза к потолку вскинуть, обратиться к кому-то там свыше: ну за что? - и приготовиться к роли наблюдателя, которая как раз по мне. По-моему, всю жизнь.
За всеми этими почти печальными и бесконечно наигранными рассуждениями, я, тем не менее, не свожу взгляда с Ирэн и с весьма и весьма интересного мужчины. Высокий, на полторы головы выше оРЗ, если бы она не была на каблуках, мускулистый, с яркими глазами цвета дорогих изумрудов. Она всегда выбирает только самых-самых, да? И вечно мне приходится довольствоваться оставшимся. Впрочем... Губы рассекает заинтригованная усмешка.
Не нужно быть особенно глазастым или профессионалом в области психологии, чтобы понять, что на этот раз Ирэн выбрала - или выбрали её? - себе из собравшихся здесь самого достойного партнёра для своей очередной игры. Не приближаясь к нему, не сдвигаясь со своего места, а только лишь наблюдая за ним, я могу сказать, что с этим представителем мужской половины населения шутки плохи. Напорист, силён, агрессивен... и потрясающе шикарен, так, что ещё немного и я сейчас начну спешно вытирать капающие слюни из уголков рта. Повадки, может, и большого хищного кота, но в сравнении с Ирэн - это пёс. Большой рыжий пёс, который сейчас покорно идёт за этой истинной стервой, жадно втягивая носом следующий за ней шлейф аромата её тела, волос и парфюма. А от него самого, наверное, пахнет чем-нибудь острым и терпким, огненным и испепеляющим. Мне нравится его фигура и поведение настоящего хищника, опасного и смертельного, и я нахожу его довольно интересным.
Полуразворот к оказавшемуся рядом пепельноволосому, явно крашеному, бармену, вечно скрывающему свои лукавые - на поверхности - серые глаза за отражающими стёклами очков, но не теряю из виду двух нашедших друг друга охотников, перед которыми расступились все беснующиеся и теряющие все признаки смущения люди на танцполе. Правильно, ребятки, на сцену выходят звери. Агрессивные, мощные, сногсшибающе привлекательные, пахнущие так, что мне нужен глоток прохладительного.
- Ты знаешь этого рыжего парня? - и указую Антимонию - на имена, особенно ненастоящие, у меня никогда не было плохой памяти - на вышеозвученного, вышеописанного и почти что вышеобслюнявленного мною же парня, удалившегося с Ирэн на танцпол.
- Откровенно говоря, вижу второй раз. - Мне показалось или за его почти постоянно играющей на губах улыбкой - это работа обязывает или же нечто другое? - проскользнуло нечто большее? Про глаза я вообще предпочту промолчать, потому как тоже интересный экземпляр для изучения, но я бы не рискнул взяться за него. Почему? Всё просто. Всё, как обычно, слишком просто в этой сложной штуке под названием жизнь.
Я не изучаю тех, кто такой же, как я. Зачем? Могу и сам себя порассматривать, покрутить всё, что угодно в самом себе, посмотреть на всякого рода скелетиков, ранее закрытых шкафах... И засунуть их поглубже.
- По-моему, интригующий тип... - Я ни в коем случае не палюсь. Так, просто заинтересованность в голосе.
Бармен, видать, просекает какую-то фишку и ставит локти на тёмное дерево барной стойки, приближаясь тем самым ко мне, и вскидывает бровь.
- А кто та сворачивающая всем крыши и шеи, слишком красивая, чтобы быть неопасной, женщина? - Его голос высокий, только искажённый самую малость хрипотцой, но понять: от сигарет ли или сам по себе - сложно, так как всё, буквально всё, что меня и его, и вообще всех здесь окружает пропитано сигаретным дымом, запахом травки, человеческого пота, адреналина и алкогольными парами. И у него слишком тёмные сейчас глаза, а были светлыми, я ведь помню. Такие светло-серые, хоть и хмурые где-то глубоко, а вообще лукавые. И у кого ни посмотри зрачок расширенный, а у этого парня - маленький, будто бы сжавшийся и словно дикий.
Но кажется это всего лишь секунду, а потом я смаргиваю и слышу его вопросительное "М?", на которое вообще-то прилично было бы ответить.
- Подруга. И я сочувствую рыжему: повертит она им сейчас, позабавится и уйдёт, оставив долго смотреть вслед, а потом заказать себе что-нибудь крепкое для прочистки затуманенных мозгов.
- Да ну? - Ого, удивление в голосе и... Постойте, это азарт? Та-а-ак...
- Ну да, - хмыкаю. - А что, ты не видел эту красотку в действии?
Он смеётся. Чёрт, и почему-то мне самому тоже хочется смеяться. Но я только улыбаюсь, хоть и широко, но это уже обычное состояние моей улыбки.
- Знаешь, и хорошо, что я её не видел, - и подмигивает, а потом резко подаётся вперёд, улыбаясь как-то слишком заинтересованно.
Так. Пока рассматривал его красивое лицо, оказавшееся в привлекательной, но ни к чему не обязывающей близости от моего собственного, и тёмные, на удивление длинные ресницы, я придумал одну замечательную штуку, на которой я смогу себе бесплатно, ну, то есть, вполне честно заказать ещё один стаканчик, а может, и, не один! Нет, Фос, ну ты же не будешь... А почему бы и нет? Где моя не пропадала и каких глупостей ещё не выдумывала? Бва-ха-ха, сейчас...
Меня опережают всего на каких-то полминуты. Всего на каких-то грёбаных полминуты.
- Спорим, что на этот раз она не выйдет сухой из воды, в которую сама и вошла? - Антимоний лукаво улыбается, держа такую дистанцию от меня, что ещё одно незаметное движение вперёд - и всё, и это уже будет не так прилично, как раньше.
Что-о? Парень, да не смеши ты меня! Да, чёрт побери, этот мужчина восхитительно и опасно красив, не чета всем другим тут, но... Я осекаюсь на полумысле, а после оскаливаюсь так, что даже белые верхушки клыков показывают себя, и протягиваю руку к бармену, хотя для этого и не приходится преодолевать такое уж большое расстояние.
- Спорим, что рыжего оставят сейчас одного у той самой стеночки, где он так красиво закинул ногу девушки на уровень своей талии?
- Допустим, что так и так его потом оставят одного... - Он приглушает голос, уверенный, что я вполне втыкаю в ситуацию и в то, что он хотел - и не только хотел, а ещё и сделал это - сказать... И я-таки понимаю ведь. И понимаю ещё такую вещь, как то, что он мне нравится. Не каждый ведь так ответит.
Потому моя улыбка не знает границ, а уголкам рта неизвестны какие-то там пределы.
- Уговорил! Спорим, что Ирэн выйдет сухой?
- Кошка против собаки?
- Так ты тоже заметил? - Я не удивляюсь, просто подмечаю, что это довольно интересно.
- Идёт, - прохладная ладонь пожимает мою, не отличающуюся от чужой более высокой температурой. Забавно. - На что?
Мой черёд фантазировать и вообще получать от этой жизни выгоду и вообще всё! Ну, почти.
Смешок и откинуться на барную стойку спиной, выскользнув ладонью из рукопожатия, скрепившего наше весёлое пари, и упокоив локти на тёмном дереве. Теперь лицо Антимония находится рядом с моим ухом, а из аккуратного острого носа вырывается почти ощутимое дыхание... А, ладно, замечтался.
- Jagermeister.
- Губа не дура, - усмехающийся фырк.
- Ну так.
- А если наоборот?
- Я попозже придумаю... Если понадобится.
И две пары глаз, голубых и светло-серых, устремляются к двум агрессивным охотникам, обладающим зелёными и янтарными, но скрытыми под кровавыми линзами, глазами.
Что бывает, когда два охотника сталкиваются и решают выяснить, кто именно здесь и в их дуэте является жертвой? Кровь, ошмётки мяса на стенах и везде кругом, красивые разводы внутренностей?.. Да нет, просто страсть, бесконечный азарт, пьянящий и дающий всё новую и новую энергию, жаркие выдохи и вдохи, осторожные и выверенные движения почти по лезвию острой бритвы, которую эти два зачинщика и выбрали для территории своего поединка, если это действие можно так назвать.
Тёмная стена, которую рассекают лучи неонового света, запах возбуждённых от игры тел сносит крышу даже на расстоянии, потом - ассоциация с опасно-стремительным танго, когда оба танцора накалены до предела, коснись кто посторонний - и зашипят. Лезть не стоит. Дураков и не находится. Все прекрасно понимают, кто сегодня тут главный, но вот только эти двое...
По нежно-светлой коже оголённого бедра проезжаются ласкающими и горячими движениями сильные пальцы, широкая ладонь скользит по идеально-ровной коже, каждой своей частичкой захватывает вкус телесного контакта. Он глубоко и несдержанно дышит. Тяжёлое дыхание зверя, которому нужен глоток не свежего воздуха, а щекотливого запаха восхтительного тела кажущейся совсем хрупкой в его руках женщины и чужих лёгких с оставшимся в них привкусом ментола.
Вдох. Сократить дистанцию одним резким, но плавным наклоном вперёд к красивому лицу. Выдох.
Жарко.
Его сухие губы накрывают тёмно-вишнёвые, оказавшиеся сладкими и липкими от помады. Его рука ласкает гибкую талию с умопомрачительным изгибом через тонкую ткань чёрного облегающего платья, его вторая ладонь на шикарном бедре длинной ноги миллиметр за миллиметром, с пылкостью и нетерпением изучает шелковистую кожу.
Если бы я не знал её, я бы в тот же момент сказал, что проиграл. Но проблема в том, что я слишком хорошо её знаю для того, чтобы заключать пари, сделку или ещё что-либо в этом роде без видимого шанса на свой успех. И потому я только лишь гадко, совершенно подло подхихикиваю, наблюдая за этой картиной и ведя у себя в голове неспешный счёт, и среброволосый бармен делает то же самое, хотя про счёт я бы не сказал, но судя по глазам, которые слишком понимающе, но нисколько не обречённо или грустно из-за того, что вот-вот проиграет, сталкиваются с моими... И этим он мне нравится ещё больше.
Тонкий красивый палец проводит по гладкой щеке мужчины. Медленно. Дразняще. Ей нет нужды приподниматься на цыпочках, хотя если бы она была без каблуков, то всё же пришлось бы. Её губы сладкие, влажные и разгорячённые после агрессивного и напористого поцелуя, несомненно, глубокого. Она оставляет на переносице мужчины свою печать тёмно-вишнёвого цвета и скрепляет её прохладным дыханием, всё ещё хранящим в себе аромат ментола.
Ноготь. Губы. Дыхание. Выскользнула. Змея.
Размеренная, сворачивающая мужчинам и не только им головы и шеи походка с покачиванием красивых бёдер, гордо вскинутая голова и прямая спина, по лопаткам которой рассыпаются мягкие волны горького шоколада. В глазах - янтарь, скрытый за алой кровью, а на губах - тёмная вишня.
..охотник и охотник встретились, верно? Так где же кровь? Где ошмётки?
Его смех не слышен, но прекрасно угадываем, пусть даже в заведении и темно. Он поправляет ворот своей чёрной рубашки с вырезом, открывающим аппетитный вид на сильные ключицы и шею, а потом направляется широким шагом к барной стойке. Ни разу не неуверенно. Нисколько не подавленно.
..хищник? Жертва? Кто из них, пёс или кошка?
Он получил танец, её запах, её тело в своих руках, поцелуй сладких одуряющих губ... Она поиграла, одержала ещё одну победу с великолепным на сей раз противником - или всё же партнёром? - и ушла, размеренно и уверенно.
..вид проигравшего или вид победителя?
С его сухих губ срывается веское ругательство, и он заказывает себе выпить.
- ..наше пари накрылось.
- Солидарен.
- Налей, а?
- Jagermeister? - Ехидный.
- Нет, мне "младшего".
- Разбавим в коктейле.
- Лучше в бутылке. - Я не менее язвителен.
- Сыграем ещё? - Он азартен.
- Вот сейчас я потрачу все деньги на выпивку, заглушу своё безмерное горе из-за невозможности решить дилемму: то ли проигрывать тебе, потому что я проиграл, но и выиграл, то ли выигрывать у тебя, потому что я и выиграл, и проиграл... А потом ещё раз сыграем. - Я вообще-то тоже.
- Отлично. Извини, пойду рыжему налью.
- Передай от меня восхищение.
- Обляпанное твоими слюнями по его телу и поведению?
- На себя посмотри.
Смеётся. Зараза. Не отрицает, а понимающе смеётся и уходит. Это здорово.
Всё просто. Всё в этой сложной жизни бывает просто. Особенно, когда ты не что-то конкретно одно или абсолютно противоположно другое. Особенно, когда вы оба достойные противники, которым не резон друг с другом сталкиваться или сходиться. Особенно, когда это - впечатляющая зрителей ничья.
28.12.'09