- Матиаш, ты отличный парень, правда, и очень мне нравишься… но у нас ничего не выйдет. Я учусь в Стамбуле, ты живешь в Праге…Отношения на расстоянии это очень тяжело. Я не смогу. Я же сразу тебе сказала, еще в день нашего знакомства, помнишь?
Конечно он помнил. «Не вздумай в меня влюбляться, ты живешь слишком далеко и у тебя неподходящая для оплаты частых полетов профессия!» - смеялась Тюлин.
Матиаш работал дизайнером в одном из пражских издательств, а в свободное время рисовал картины, которые не продавались. Поэтому он просто раздаривал свои непризнанные творения друзьям, а те украшали ими стены студенческого общежития, превратившегося в «музей имени Матиаша» с легкой руки местных шутников. В этот раз Матиаш поехал рисовать море и пейзажи, но планам не суждено было осуществиться.
Тюлин он увидел в одном из баров. Она улыбалась, слушая подруг, а глаза оставались грустными и какими-то детскими…Матиаш влюбился сразу же. Потом было предложение написать ее портрет, и к радости горе-художника встречи стали регулярными, а разговоры более доверительными.
Он узнал все о ее детстве, прошедшем здесь, в курортном городке, о том, как после окончания школы она переехала в большой и шумный Стамбул, о том, что, несмотря на карьеру, она также мечтает о семье и детях, и уже придумала им имена, о том, что она любит море, кошек и печенье Kafkas из фундука…
Завтра каникулы у Тюлин заканчивались и она улетала обратно в Стамбул. Портрет был готов, но Матиаш понял, что потерять и эту призрачную тень девушки он не в силах.
- Знаешь, мне нужно кое-что закончить, ты напиши свой адрес в Стамбуле, а я пришлю тебе почтой.
Дома Матиаш повесил портрет над кроватью и вгляделся. Темно-каштановые прямые волосы в лучах солнца падали на хрупкие плечи. Высокий лоб, темные брови в форме крыльев чайки, длинные ресницы и узкие губы придавали облику какой-то неуловимый оттенок царственности… «Турецкая принцесса» - вздохнул Матиаш, с любовью глядя на картину. Позади девушки виднелись красные крыши домов, невозмутимое море и место их первой встречи на побережье… Но что-то было не так. Глаза. Не живые. Ему так и не удалось передать свет больших теплых карих глаз, их глубину, энергию жизни большого города и легкую грусть о детстве. И где этот взгляд… взгляд турецких девушек, дающий такие обещания, которым никогда не суждено быть исполненными? Это не ее глаза. Это не она.
Матиаш аккуратно снял портрет со стены и, нежно поцеловав нарисованные губы, убрал картину в шкаф. Затем посмотрел на бумажку с написанным на ней адресом.
«Ехать или нет?»