Юноша, все еще ощущая на себе прикосновения Ярами, стряхнул оцепенение и решительно шагнул в пещеру.
Внутри на земле действительно стоял маленький светильник с крошечным языком пламени, затрепетавшим, едва он вошел. Сама пещера оказалась просторной и чистой с гладкими стенами, лишь кое-где покрытыми тонким узором трещин. Она вся была пропитана запахом – запахом камней, вознесшихся над землей, таким знакомым и так сильно напоминающим о Гнездовище.
Гар лежал у дальней стены на длинном высоком валуне с плоским верхом. Нафин сразу увидел, что человеческие руки этот камень не обрабатывали. Природа как будто нарочно приготовила ложе для Последнего, смягчив и округлив острые края валуна, чтобы тело могло отдохнуть от жесткости мира людей.
Юноша подошел ближе и заглянул Гару в лицо.
Казалось, молодой человек спит, но сон его так глубок, что дыхания совсем не слышно. Лицо было спокойным и почти умиротворенным, если бы не скорбно приподнятые брови. Одна рука покоилась на груди, а другая бессильно свесилась вниз, касаясь земли костяшками пальцев. Никаких повреждений на теле не было, и это еще больше усиливало ощущение того, что Гар всего лишь заснул.
Нафин невольно засмотрелся и задумался. Здесь, в этой пещере, царил покой, зовущий к неподвижности и тишине. Поэтому, услышав за спиной шорох одежд вошедших старцев, юноша слегка поморщился.
- Он спит? – с изумлением и надеждой шепотом спросил Рагор, подходя ближе.
Нафин отрицательно покачал головой.
- Но он и не умер, - прошептала останавливаясь рядом Ярами.
Девушка нагнулась, подняла свесившуюся руку Гара, хотела, было, положить её возле другой, но замерла и медленно прижала бледную безвольную ладонь к своей щеке.
Рагор снова заплакал.
- Мальчик мой, - всхлипывал он, - как же так? За что? Неужели твоя чистая жизнь вела к этому? Как несправедливо…
Ярами, не отрывая от лица ладонь Гара, подняла на Нафина темнеющий взгляд, и юноша явственно услышал в голове её твердый голос: «Давай же, Нафин, попроси их хотя бы попытаться…».
- Да, - сказал он вслух. – Да, мы должны попробовать…
Юноша подхватил плачущего Рагора под локоть и повел его к остальным старцам. Те печально жались у входа, не решаясь подойти ближе и нарушить скорбное прощание тех, кто был Последнему близок при его жизни.
- Мы не можем просто поклониться Гару, а потом повернуться и улететь по своим делам, - страстно зашептал Нафин, переводя взгляд с Углета на Нанна, а с Нанна на Одинга. – Мы должны попытаться вернуть его к жизни, иначе, зачем Судьба втянула нас во все эти события!
- И этот туда же! – Табхаир фыркнул и хлопнул себя по бокам. – Нафин, опомнись, мы не боги, мы всего лишь орели…
- Вы – Иглоны! – гневно зашипел на него юноша. – У вас у каждого есть белые перья в крыльях, которыми вы в состоянии лечить даже смертельно больных!
- Лечить, но не воскрешать!
- Это поодиночке, но кто знает, что вы можете впятером!
- Да, брат, да! – Рагор в безумной надежде схватил Табхаира за руку. – Мы сумеем.., должны суметь! Не отворачивайся, не злись, всего лишь попытаться – что тебе стоит?! Не может быть, чтобы жизнь Гара оказалась бессмыслицей!
- Это просто безумие какое-то! – заворчал Табхаир. – Я надеялся, что, уйдя из Заретана, избавлюсь от этого гнетущего ощущения, что от нас ждут какого-то чуда. И никак не ожидал, что свои же братья…
- Пошли! – Одинг решительно двинулся вперед, увлекая за собой Нанна и Углета. – Нам не место на Сверкающей Вершине, если мы не попытаемся помочь Гару и всем, кто его ждал. И ты, Табхаир, изволь идти с нами!
- Да подождите вы, глупцы! – старец в раздражении загородил дорогу. - Что, по-вашему, ждет этого юношу после воскрешения?! Он болел от одних только жестоких разговоров, а теперь, пережив самую страшную жестокость по отношению к личности, совсем жить не сможет! Как и ничего уже не сможет изменить на этой земле! Миру явится или новый Храмовник, или вообще никто, потому что разочарованный и опустошенный он больше не сможет сострадать!...
- Он сможет любить! - Ярами выпрямилась возле ложа Гара, все еще сжимая в руках его безжизненную ладонь. – Я дам ему и веру, и надежду, с которыми он будет жить дальше.
- Веру? Надежду? – Табхаир печально покачал головой. – Милая, прекрасная девочка, на что ему теперь надеяться? Во что верить? Чем ты его убедишь?
- Я найду слова.
Табхаир всмотрелся Ярами в глаза и со вздохом опустил голову.
- Что ж, может тебе и удастся. Говорят же – любовь творит чудеса…
Он подошел к Гару, долгим взглядом изучил скорбную складку на лбу и, достав из котомки корону, осторожно водрузил её на голову молодого человека.
- Даже если он не оживет, здесь ей самое место.
Потом обратился к Нафину:
- Дай мне перстень, мальчик.
И, получив его, потянулся к руке, которую держала Ярами.
- Смотри-ка, ты её согрела, - пробормотал Табхаир, надевая перстень Гару на палец. – Посмотрим, оживит ли это тепло камень…
Но свечения в потухшем перстне не появилось. Потускневший обломок в грубой оправе оставался таким же некрасивым и мертвым, каким был в тот день, когда Нафин с Табхаиром нашли его в недрах пиратского сундука.
Ярами громко всхлипнула и беспомощно заморгала, удерживая подступившие слезы.
- А вы чего там стоите? – Табхаир сердито посмотрел на братьев. – Хотели вернуть ему жизнь, так идите сюда и расправляйте крылья. Будем пробовать.
Девушка поспешно отступила в сторону, с надеждой и страхом взирая на пятерых старцев, обступающих Гара со всех сторон. Огромные крылья зашуршали, раскрываясь и вытягиваясь вперед. Лица Иглонов напряглись, сделавшись почти неотличимыми друг от друга, когда белоснежные перья коснулись тела Последнего.
Бесконечно долгую минуту ничего не происходило. Но потом Нафин, которому мало что было видно, кроме спин старцев, заметил поднимающееся над их головами радужное свечение. Боясь поверить в удачу прежде времени, юноша переглянулся с Ярами.
- Перстень оживает! – радостно прошептала она, стискивая руки до белых отметин под пальцами. – Им удалось…
Еще несколько мгновений свечение трепетало в воздухе, подобно язычку пламени в светильнике, но потом вдруг резко стало тускнеть и опадать. Следом за ним бессильно опали и крылья старцев.
- Ничего не выходит, - сокрушенно выдохнул Одинг. – Какие-то жизненные токи в его теле мы ощутили, но они снова исчезают…
- Нет! Не может быть!!!
Ярами кинулась к Гару и, растолкав орелей, припала к его груди.
- Его сердце бьется! – закричала она. – Я слышу!... Оно.., о, нет! Оно затихает!
Девушка обхватила лицо возлюбленного ладонями и принялась осыпать его поцелуями.
- Гар! Гар! Дорогой мой, вернись! Не уходи снова! Так неправильно.., так быть не должно!....
В полном отчаянии повернулась она к Иглонам.
- Коснитесь его снова! У вас же почти получилось! Еще немного! Вы сможете!
- Бесполезно, - развел руками Табхаир. – Наши силы тоже небезграничны.
Ярами судорожно всхлипнула.
- Нафин, - простонала она, - сделай же что-нибудь!
Юноша яростно стиснул зубы. Что он мог сделать, он даже не Иглон! Все, что у него когда-либо получалось, происходило само собой, необдуманно… Он зажмурился, будучи не в силах выносить взгляд Ярами, и вдруг его сознание озарилось яркой вспышкой.
- Безумец! – заорал на самого себя Нафин. – Как же я раньше-то не додумался!
Он сорвал с плеча котомку и, путаясь в завязках, стал в ней лихорадочно рыться.
- Отойдите все в сторону! – прикрикнул, выпрямляясь и извлекая на свет Пояс Силы.
Старцы дружно охнули.
- Гений! – коротко воскликнул Табхаир, оттесняя остальных от Гара. – Только поспеши, пока свечение в перстне совсем не угасло!
Нафин бросился к валуну. Ему казалось, что его руки и сам он двигаются слишком медленно, как во сне, когда нужно спешить изо всех сил, но не выходит, потому что чувство такое, будто движешься под водой. Бросая отчаянные взгляды на стремительно угасающий перстень, юноша приподнял Гара, просунул Пояс под его спину, и непослушными пальцами принялся застегивать пряжки. Они защелкивались, словно сами собой, но Нафину все равно казалось, что слишком медленно. И только когда последняя третья пряжка застегнулась, он облегченно выдохнул – свет в перстне еще теплился, и радужный ореол явно перестал убывать.
Все напряженно ожидали, что же будет дальше.
В мертвой тишине оглушительно громко затрещало прогорающее в светильнике масло. Язычок пламени затрепетал сильнее, как будто что-то пронеслось по пещере, и перстень вдруг вспыхнул ослепительно ярким светом. Белый горящий луч вырвался из него, ударив прямо в грудь Нафина, но юноша ничего не заметил. Все его внимание было приковано к лицу Гара.
Бледная, почти серая кожа на щеках налилась румянцем, ресницы дрогнули, а скорбная складка на лбу сделалась еще глубже. Внезапно тело молодого человека выгнулось дугой. Пальцы стали судорожно сжиматься и разжиматься. Гар громко застонал, снова опускаясь, поворачиваясь на бок, и, подтянув ноги к животу, свернулся калачиком. Корона соскользнула с его головы. Медленно, словно раздумывая, падать ей, или не падать, подкатилась к краю валуна и все же упала с неимоверным грохотом.
Гар вздрогнул, распахнул глаза и резко сел.
Ничего непонимающим взглядом он осмотрел орелей, задержал его на Рагоре, потом на Нафине и, схватившись за голову, снова застонал.
- Зачем? Зачем вы вернули меня в ЭТУ жизнь?! Я уже видел сияющие дали и жизнь иную, к которой готов, и которую хочу! Мне было так хорошо! … А здесь жить нельзя… Здесь тесно, нечем дышать…
Гар закрыл лицо руками и заплакал.
Табхаир многозначительно посмотрел на старцев.
Но тут из тени у дальней стены выступила Ярами.
- Гар, - робко позвала она, не зная радоваться ей, или огорчаться. – Гар, дорогой мой, ты вернулся в этот мир, чтобы и здесь было хоть немного истинного счастья.
Молодой человек отнял руки от лица и медленно повернулся к ней.
- Ярами, - прошептал он изумленно. – Ты здесь? О, какое счастье! Значит, мой прекрасный сон еще не закончился!
Гар хотел броситься к девушке, но она опередила его. Подбежала, порывисто обняла и прижалась лицом к плечу.
- Милая моя, - шептал Гар, ласковым движением снимая с головы Ярами завязанный на мужской манер платок. Освобожденные волосы рассыпались по плечам, и пальцы молодого человека с наслаждением утонули в них, словно в шелковистом каштановом водопаде. – Ты знаешь, мы вместе были там, в самом сердце звездного неба! Ты, как ярчайшая звезда, а я – легким духом в туманном облаке. Мы были вместе, так хорошо, легко и свободно! Мы умели летать без крыльев и говорить без слов…
- Я знаю, - прошептала Ярами, отстраняясь и заглядывая Гару в лицо. – Я слышала твои мысли и чувствовала то же, что и ты.
Она снова прижалась к Гару, продолжая шептать ему что-то на ухо, и старцы деликатно отвернулись.
- Иди сюда, - Табхаир потянул засмотревшегося Нафина за рукав ближе к выходу.
Юноша вспыхнул от смущения, неловко повернулся и, бесшумно ступая, последовал за старцем.
- Молодец! – хлопнул его по плечу Одинг. – Во-время вспомнил про Пояс Силы! Странно, что никто из нас не додумался, да, Табхаир?
- Да, - старец сварливо поджал губы. – Очень странно и удивительно, что одни никогда ни до чего не додумываются и живут себе припеваючи, потому что от них никто ничего уже не ждет. А другим, стоит один раз упустить что-то из вида, и им сразу же начинают тыкать этим в нос!
- Не ссорьтесь, братья, не ссорьтесь! – счастливый Рагор обнял сначала Табхаира, потом Одинга. – Только что на наших глазах произошло великое чудо, а вы препираететсь так обыденно.., - он бросил умиленный взгляд на Гара и Ярами. – Ах, до чего же хорошо! Я так счастлив!
И снова принялся вытирать слезы. А, следом за Рагором, украдкой смахнули по слезе и Нанн с Углетом.
- Я тоже счастлив, - облегченно выдохнул Табхаир. – Дело сделано и, надеюсь, больше никто от нас никаких чудес ждать не будет. Дадим этим влюбленным еще немного времени, чтобы поворковать, потом поможем им спуститься и попрощаемся.
- Как попрощаемся?! – опешил Нафин. – Мы, что, даже не спросим у Гара, что он прочел в Книге?
Табхаир скосил на юношу глаза.
- Тебе-то это зачем? Там, куда мы идем, уложения людской Изначальной Жизни вряд ли пригодятся.
- И все же я хотел бы узнать, - упрямился Нафин. – Ярами говорила, что все мы часть Великого Общего Знания, и мне кажется то, что написано в Книге, касается и нас тоже.
Табхаир махнул рукой.
- Это в тебе говорит примесь людской крови.
- Пусть так. Тогда мне еще более необходимо это Знание. К тому же здесь, на земле, остаются люди, которые стали по-настоящему дороги. Я хочу быть уверен, что для них есть надежда не попасть под убивающее влияние Храмовника.
Старец закатил глаза.
- О, нет! Опять задержка! Этак мы никогда не дойдем до Сверкающей Вершины! Нафин, деточка, вспомни – ты орель, орель, и покидаешь эту землю навсегда! Тебя теперь должно волновать только твое Гнездовище.
- Но мне тоже есть о ком беспокоиться, - поддержал юношу Нанн.
- И мне, - эхом откликнулся Углет.
Одинг открыл, было, рот, но, встретив сердитый взгляд Табхаира, лишь пожал плечами.
- Ладно, я промолчу.
Все выжидательно уставились на Табхаира.
- Хорошо! – раздраженно бросил тот. – Хотите все знать – идите и спрашивайте. Надеюсь, расспросы не затянутся до утра, и мы успеем покинуть это место еще до того, как Храмовник опомнится, и выставит стрелков у подножия этой горы.
Старики замерли.
- А ведь он прав, - озабоченно заметил Одинг. – Такое вполне возможно. Этот гнусный Прорицатель не мог не почувствовать, что Гар ожил. И нам, пожалуй, действительно лучше поскорее отсюда убраться.
- Наконец-то начались разумные речи, - проворчал Табхаир. – И можете считать, что всем нам очень повезло, если за этим порогом не встретится пара, тройка убийц.
- Да, да, он опять прав! – побледнел Нанн. – Вспомните, как мало времени понадобилось Храмовнику, чтобы убить Гара и доставить сюда его тело! Он и сейчас вполне может оказаться совсем близко.
Одинг многозначительно хмыкнул и вытащил свой меч. Крепкая радоргская сталь звонко лязгнула, вырываясь на свет из ножен.
- Зачем это?! – немедленно воскликнул из глубины пещеры Гар, отрываясь от Ярами и с болью глядя на клинок, слегка вибрирующий в руках старца.
- Это для возможной защиты, - ответил ему Табхаир.
- Защиты? Но от кого?
- Вероятно, от меня, - прозвучал скрипучий голос.
И орели, и Гар с Ярами вздрогнули, чувствуя, как холодеют их сердца. Все они повернулись ко входу в пещеру и онемели от ужаса.
Главный Прорицатель неспешно вплыл в узкий проход, едва касаясь земли. Черный широкий плащ с капюшоном и тонкой золотой вязью по краю делал его фигуру особенно зловещей, благодаря этому невысокому парению. Густые тени на лице придавали ему сходство с черепом. И только сверкающий в глазницах недовольный взгляд показывал, что жизнь в этом устрашающем существе есть, как есть и чувства, которыми оно переполнено до краев.
- Не ожидал я, что вы сумеете его воскресить, - процедил Прорицатель сквозь зубы. Кто бы мог подумать! Так неосмотрительно дать вам придти сюда, считая, что не стоит тратить силы на бесполезную возню, и так ошибиться! Впредь буду умнее и запомню – уж лучше немного повозиться вечером, зато ночью дать себе хорошенько выспаться.
Он небрежно погрозил в сторону Одинга.
- Это здесь лишнее.
И меч тут же выпал из руки старого конунга, а сам он принялся с ожесточением дуть на ладонь, как будто получил ожег.
- И ты отойди!
Храмовник слегка махнул кистью другой руки на Ярами, заслонившую собой Гара, и девушка отлетела в сторону, словно её толкнули с невероятной силой.
- С тобой я тоже ошибся! – зашипел на неё Храмовник. – Никак не ожидал, что Морготово отродье сможет принять в себя всю силу Знающей! Но ты не Виросса, и тебе я имени не давал, так что больше в моих мыслях тебе не покопаться!
Он перевел взгляд на Гара, и злоба тут же сменилась укоризной.
- А ты?... Ты же так желал умереть, - начал, было, Прорицатель.
Но тут его взор остановился на Поясе Силы. И ужас, никогда и никем не виданный доселе, перекосил лицо, похожее на череп.
- Не-ет!!!
Черной размашистой птицей Храмовник взмыл вверх и назад, будто его тоже оттолкнул кто-то еще более сильный.
- Этого не может быть!.... Откуда?!!!.... Как вы посме-е-ели?....
Он дико взвыл, и всем, кто находился в пещере, показалось, что сердца их останавливаются от этого воя.
Черный капюшон соскользнул с головы.
Храмовник скрюченными пальцами вцепился в волосы и мешком осел на каменный пол.
- Отец, отец, зачем ты наложил на Пояс заклятье, делающее его неотличимым от обычной вещи?! Я ничего не почувствовал, только след на мальчишке.., - застонал он.
Гар растерянно опустил глаза. Похоже, он только сейчас заметил, что на него надета незнакомая вещь. Пальцы молодого человека сами собой потянулись к пряжкам…
- Нет! Не снимай! – одновременно крикнули Нафин и Ярами.
Руки Гара послушно опустились.
Мгновение он не поднимал глаз, словно прислушиваясь к чему-то. А, когда снова посмотрел на Храмовника, ни страха, ни растерянности в его взоре больше не было. Со спокойным пониманием наблюдал он за поднимающимся противником, и Нафин готов был поклясться, что Гар в тот момент не испытывал к Храмовнику ничего, кроме жалости.
- Что ж, - прохрипел Храмовник, становясь на ноги, - я сам виноват во всем. Ведь чувствовал же угрозу в этих крылатых осколках Изначальной Жизни… Но в подобном деле всего не предусмотришь, особенно, когда вмешивается любовь. Я никак не думал, что эта девица увяжется за вами, и уж совсем не ожидал увидеть здесь Пояс Бессмертия!.... Но, даже если бы и знал.., кто на моем месте допустил бы возможность того, что крылатые выродки отдадут его человеку…
Он внезапно выпрямился и расправил плечи.
- Однако, праздновать победу вам рановато! Я не проиграл! Последний воскрес – тем лучше. В моих планах его воскрешение будет, как нельзя, кстати, и, возможно, я еще не раз вспомню об этом дне с благодарностью.
Храмовник явно пришел в себя и прямо на глазах обретал уверенность. Теперь, даже заметив валяющуюся на полу корону и перстень на пальце Гара, он всего лишь презрительно ухмыльнулся.
- Вижу, тебе принесли и эти игрушки, Гар. Не понимаю только зачем? Ты же Последний – ты никогда не воспользуешься ими, чтобы обрести власть, и будешь вечно пребывать в безвестности. А в мире людей безвестность, как родную сестру приведет к тебе бесполезность. Ты ничем не сможешь мне помешать, даже если магголины начнут на каждом шагу трубить о твоем чудесном возвращении к ним! А вот умереть, как желал вчера, больше не сумеешь! Заботливые друзья и возлюбленная этим Поясом навеки приковали тебя к земной жизни. И, когда ты поймешь, на какую муку обрекли чистейшую твою душу, вспомни, я был единственным, кто стремился этому помешать. Даже подарил смерть, как когда-то твоему предшественнику…
- Так, значит, это все же ты убил того юного царя Песчаных Земель? – выдавил из себя Углет, с отвращением глядя на Храмовника.
Но тот даже головы не повернул.
- Я никого не убиваю насильно, процедил он, надменно вскидывая голову. – Я дарю смерть, как избавление только тем, кто у меня её вымаливает. Разве не так, Гар?
- Так. – Гар спокойно смотрел в глаза Храмовника.
- Вот видите, и ваш Последний это подтверждает. Просто он сам, наверное, не знает, чего хочет. Вчера жаждал умереть, сегодня пожелал жить вечно…
- Потому ты и велел спрятать тело того царя так, чтобы его никто и никогда не нашел – боялся, что и он снова захочет жить, когда придет в себя от твоих разговоров! – не унимался Углет.
Храмовник хрипло рассмеялся, словно закашлял.
- И, что вам дался этот царек? Он и Последним-то не был, и действительно пал от рук своих же подданных. Магголины в тот раз, как всегда, ошиблись. Они это любят. Видимо, так сильно ждут Последнего, что без конца принимают за него кого-то другого. Только я всегда нахожу истинных. И истинным Последним тогда был ближайший друг того царька, который своими советами помогал ему и жить, и управлять страной. Очень милый юноша, и очень понятливый. Когда я раскрыл ему глаза на мир людей, бедняга пришел в такое отчаяние, что пожелал немедленной смерти, осознав всю бесполезность своего существования.
- Он не прочел Книгу, - тихо заметил Гар.
- Ах, книгу! – Храмовник снова хрипло закашлял. – Да, верно, Книгу он не читал. Но, зато, её читал ты, и, что это изменило? Дух Последнего воплотился в тебе ради очередного спора со мной, и снова проиграл. Неужели я ошибаюсь, и кто-то другой рыдал вчера в Заретанской темнице, умоляя отпустить в Иную Жизнь? Что же изменилось с тех пор, что ты так страсно пожелал вернуться, да еще и отрезал себе всякий путь обратно?
- Ко мне пришла Ярами, - мягко сказал Гар.
Он встал, наконец, со своего смертного ложа и, подойдя к девушке крепко взял её за руку.
- Она?!!!
От изумления Храмовник забыл даже рассмеяться.
- Она же умрет через несколько десятилетий, и с чем ты останешься?
- Она не умрет.
Гар быстрым движением сорвал с себя Пояс и обернул им талию Ярами.
Нафин, Табхаир и Одинг бросились, было, чтобы помешать ему, но поздно – пряжки со звонким щелчком застегнулись сами собой.
- Теперь мы всегда будем вместе, - улыбнулся девушке Гар. – Там, на пороге Иной Жизни, я постоянно чувствовал твое присутствие и понял – мы одно целое.
Глаза Ярами влажно заблестели. Со счастьем и гордостью взглянула она на возлюбленного, понимая, что только сейчас он вернулся окончательно.
- Глупец! – зашипел Храмовник. – Пояс убьет её, как только распознает полудикарку!
Но Гар не стал даже отвечать. По его спокойному лицу было видно, что он ЗНАЕТ – с Ярами ничего не случится.
Храмовник в ужасе попятился.
- Что она может тебе дать?! – выкрикнул он.
- Детей, - весело ответила Ярами. – Много детей, которых мы сумеем воспитать, как должно! У них будут свои дети, и тоже множество. А мы с Гаром дадим своему потомству Знание, которое защитит их от тебя.
- Ваши дети не выживут – люди убьют их!
- Нет, - улыбнулся Гар. – Наши дети будут бессмертны, и бессмертие получат не от Пояса, а обретут своими деяниями. Даже утратив земную жизнь, они останутся среди людей вечным воспоминанием о неразгаданной тайне. Столетиями их жизни будут изучать, чтобы понять – почему, все сделанное ими, заставляет души трепетать и томительно рваться куда-то выше и выше. И, рано или поздно, эти поиски многих, очень многих приведут, если и не к Знанию, то, по крайней мере, к избавлению от «дикости», которую я ненавижу не меньше тебя!
Лицо Храмовника посерело.
- Да, было большой ошибкой давать тебе Книгу. Все равно ты в ней ничего не понял. «Дикость» в людях неискоренима, и я это докажу, поставив против каждого твоего сына какого-нибудь тирана с кровавой резней за плечами, или ничтожную тварь, хитростью и лицемерием творящую преступления помельче, но достаточно мерзкие, чтобы и их не забыли. Посмотрим тогда, какой выбор сделают люди, и кого станут вспоминать дольше и с большим уважением!
- Посмотрим, - легко согласился Гар. – Ради этого я и вернулся.
Храмовник накинул на голову капюшон и плотнее завернулся в плащ.
- Что ж, бессмертный мой, Шанерис-Гар, живи, - сказал он, словно выплюнул порцию желчи. – Но помни – твое возвращение лишь продлит агонию. Когда-нибудь ты все равно поймешь, что ошибался, и тогда – милости прошу ко мне в компанию. Вдвоем мы быстро очистим землю от «дикарей» и решим, что делать дальше. А пока, желаю тебе как можно больше неудач.
С этими словами Храмовник плавно отделился от пола и покинул пещеру.
Конец второй книги
Продолжение:http://proza.ru/2010/02/09/1643