Се ля ви. Ви ля се. Ля ля ля. И, в общем, я разрешила тебе сегодня проводить меня до кровати.
Ты - цепной пёс. Я не любительница декоративных собачек. Я говорю тебе "фас" и тыкаю себя пальцем в грудь. Есть любовь воробья с камазом, есть любовь двух глаз-близнецов, разделенных и отделенных друг от друга, есть любовь меня и тебя, истерички и цепного пса.
Мы познакомились с тобой в баре. У тебя были татуировки на руках, на шее и на футболке. Твоя кожа казалась мне цветной и бумажной, рано состарившаяся кожа. А я была рано опьяневшей и косила под малолетку в узких джинсах и майке алкоголичке. Вся моя асексуальность проистекает из трезвости, всю мою сексуальность можно получить, угостив меня хотя бы кефиром. Ты меня заметил, я тебя нет, я заметила только футболку, а точнее готические буквы, которые не складывались в слова. Глаза туманило, сознание туманило. Я не чувствовала себя пьяной, я чувствовала себя слишком ленивой, чтобы встать с дивана. В руке стакан, в стакане виски с яблочным. Дерьмовый виски - это как раз то, что я могу себе позволить в больших количествах. Три стакана и я готова поцеловать тебя в шею, четыре, и я, так и быть, посмотрю, что нарисовано на твоих ****атых трусах, пять - и мне хочется блевать. Тут главное, чтобы не было перебора, или недобора. Как игра в двадцать одно. Двадцать одного мне еще нет, но в таких барах как этот, дерьмовый виски с яблочным и цепные псы в татуировках для меня всегда предоставлены.
Я смотрела на тебя своим мутным взглядом. Буквы складывались в картинки, буквы ходили по твоей футболке, но я ничего не читала, я смотрела застывшей расфокусировкой на твою мощную грудную клетку. Это был третий стакан, только начатый.
В тот день я была очень самоуверенная, я поиграла в гляделки с мальчиком в поезде метро, я отшила одного из своих бывших, я уже выпила и была готова ко всему, кроме того, что цепной пес, проходя мимо меня в соседний зал, схватит меня за нос. Как это делают друг с другом клоуны, девятиклассники и мои мама с папой. Маленький жест принадлежности. Теперь ты моя.
Хули, блять. Я своя собственная.
Третий стакан виски - вполне достаточно для опрометчивого поступка. Опрометчивый поступок - это швырнуть третьим стаканом виски в живого человека. Я не попала в цепного пса, я попала в стену. Стена выдержала, стакан нет. Ты обернулся. Посмотрел на меня. Сначала тупо. Потом осмысленно. Потом пьяно. И пошел дальше, куда шел.
Потом мы сидели вдвоем. Я на диване, ты на подлокотнике. Новый третий стакан делал своё дело. Ты наклонился к моему уху и говорил:
- Ну ты, Сабрина - маленькая сучка. Я хочу тебя целовать.
Я отворачивала лицо, но напряженно слушала, улыбаясь внутрь себя, говорила:
- Потолок треснутый. На нам как будто звезды и созвездия.
- Созвездие ориона чокопая, - хохотал ты и поворачивал мое лицо к себе.
Я позволила тебе поцеловать себя в губы. Казалось, что меня захватывает трясиной. Люди все целуются по-разному. Это отдельная часть их характеров. Цепные псы умеют целоваться по-мужски нежно. Я тонула. Но не в океане, а в болоте. До четвертого стакана я решила не доходить. В пять утра на кривых ногах я дошаталась до квартиры, в которой было по-кошачьи пусто и по-летнему ранне-утренне. Я заснула, не смыв косметику.
Я не помню под каким именем записалась в твой телефон. Ира? Эстер? Никто? Кто-то там? Бдыщ?
Когда я проснулась в двенадцать дня, в телефоне было двенадцать смс и три неотвеченных. Цепной пес дал мне в руки другой конец цепи. Теперь вокруг его татуированной шеи красовался ошейник с шипами. Я молча отпраздновала победу двумя таблетками анальгина и парой часов с каналом mtv.
Я ходила с цепным псом на три свидания. Я ненавижу свидания. Они кажутся мне неественной игрой в двух шизофреников, с нервными подмигиваниями, солеными намеками и с моим истеричным смехом на чьи-то не всегда смешные.
На первое свидание мы ходили в город. Было жарко. Я была в майке. Ты держал меня за руку и сажал на колени. Ты целовал меня в висок, в ухо, в нос и в губы. Ты целовал меня также в родинку на ключице два раза. Цепной пес пытался казаться добрейшей собакой-пастухом. Лизни меня в щеку на прощание, мой хороший, и до следующей встречи. Разрешаю тебе проводить меня до метро.
На второе свидание мы пили кофе в темном зале кафе, курили сигареты и травили байки из жизни. Ты все больше и больше становился цепным псом, привязанным к своему жилищу, охраняющим свою территорию. Я была твоей территорией. Слава богу тебе не пришло в голову пометить меня чем-то другим, кроме феньки, снятой с твоей руки и благополучно перевязанной на мою. Когда кто-то смотрел завистливым взглядом в мою сторону ты скалил зубы и обнимал меня как-то костляво и крепко. Я разрешила проводить себя до дома.
Между вторым и третьим свиданием было пять случайных встреч в баре. Я приходила не одна. Ты никогда не встревал. Ты целовал меня по-хозяйски и отправлялся пить пиво в свое кресло. В этом баре у цепного пса есть место. Но привязан он уже ко мне, а не к нему.
Наискосок через весь зал ты смотрел, не произошло ли что-то непоправимое, не пристал ли ко мне в общем туалете сортирный сатир, не угощает ли меня алкоголем какой-нибудь томный скейтер, не слишком ли я обнимаю свою лесбиянку-подружку. Привет! Давно не виделись, сладкий, посидишь с нами?
- Нет, спасибо, я пойду в свое кресло, - ты хмурил брови, поводил плечами, разминая мускулатуру. Ты ахуенный, знаешь. У тебя фигура клубного вышибалы, скейтерские штаны, в которых любой бы другой запутался, фирменные кеды и рэперская кепка. Ты такой, что тебя захотят тысячи семиклассниц. Ты хочешь меня, ты охраняешь меня. По идее, я должна гордиться, но я - истеричка и дура. Я никогда не ценю того, что имею.
- Чувак, ты чего от нее хочешь?
На четвертую встречу в баре ты устроил драку. Но это была драка на твоей территории и ты выиграл бой. Пирсингованный захватчик ретировался с разбитой губой и отбитыми почками. Цепной пес победил и был награжден кровавым поцелуем, потому что прокусил себе язык. Никогда не чувствовала себя вампиром. Очень понравилось, знаете ли. Как будто пьешь кровавую мэри. Солоновато и пьянит.
На третье свидание, сегодня, на набережной, в осенний вечер, ты наклонился к моему уху и, укусив за мочку, нервно сказал:
- Я люблю тебя.
Я ущипнула тебя за бок и велела не бросаться словами. Чтобы ты не слишком расстраивался и не думал, что я равнодушна, я попросила тебя проводить меня до кровати.
- Пойдем, - велела я. - Я покажу тебе свои простыни.
Ты загавкал от радости.
Сегодня я привела тебя в свою комнату и уронила себя в мягкость и сухость, прижала себя к тебе.
- Привет, - сказала я твоему телу. Тело улыбнулось кривой рожей татуировки на груди. Я поцеловала проколотый сосок. Я захватила губами твой. Ага.
Сейчас ты варишь мне кофе на моей кухне. А на моем правом запястье наручник. У тебя на левом. Ты так и остался цепным псом, а я этой ночью-утром стала твоей сучкой. Лизни меня в шею, понюхай мои духи, зарывшись носом в волосы.
Сегодня ты целовал меня в колени и этим признал свое окончательное поражение. Сегодня я целовала тебя в ладонь и этим доказывала свою верность. Когда два человека ходят рука в руке, их линии жизни становятся параллельны. А ты - гавкаешь на первые троллейбусы своим хриплым мужским и закуриваешь сигарету. Наручники на наших запястьях позвякивают.
Микки и Мэллори Нокс оценили бы нашу пару.
Гав-гав, пупс, мы будем делать это каждую ночь.
Гав-гав, детка, мы связаны одной цепью.
Ты мой цепной пес, я твоя цепная леди. Теперь нам обоим есть что охранять.