Роман Всеволодов
Женщины и моряки
(опубликовано в № 1 за 2010 год).
- Раздевайся, - говорит мне сестра.
Ира на целых два года старше, она скоро пойдет в школу, и я должен её слушаться.
Я знаю, что сейчас будет, когда я разденусь. Ира опять оденет меня в то, что носят девочки. И то, в чем мама ложится спать. Сначала я не понимал зачем это. Но Ира мне объяснила.
- Я хочу, чтобы ты был, как девочка, когда вырастешь. Есть такие люди, мужчины, я их видела по телевизору, они ходят в женской одежде, и они как женщины. Обещай мне, что станешь женщиной, когда вырастешь.
Я не хочу становиться женщиной, когда вырасту. Я хочу быть моряком. Из тех сказок, которые мне рассказывала мама, одна была про моряка, он объездил на корабле весь мир. И с тех пор я хочу быть моряком.
- Я не хочу быть женщиной – говорю я, – я хочу быть моряком.
Но Ира не только старше меня на целых два года. Она ещё и сильнее. Она бьет меня по лицу. У меня идет носом кровь.
-Только попробуй пожаловаться! – говорит она мне и дает платок, чтобы я вытер кровь, - тогда ещё получишь! Скажешь, что кровь сама пошла, иначе…
Я знаю, что будет иначе. И ещё я знаю, что Ира меня не любит. Она хотела, чтобы у неё была сестра, а не брат. Она не любит меня из-за того, что боится. Ира думает, что все мальчики, когда вырастают, бьют девочек, ну, женщин, и обязательно делают с ними что-то плохое. И она боится, что когда я вырасту, то буду бить и обижать её все время. Потому что когда дети становятся взрослыми, неважно кто из них на два года старше, важно только кто из них мужчина, а кто женщина. И Ира думает, что если всё время наряжать меня в одежду для девочек, то мужчиной я никогда не стану, и не буду её бить поэтому. Я бы и так никогда не стал бить свою сестру, и вообще девочек, но Ира считает иначе. Это из-за тех дяденек, которые были у мамы.
У нас с Ирой никогда не было настоящего папы, ну, тот, который свой, а не тот, который только на время. Ну, который нам папа только пока он живет с нашей мамой. И мне кажется что тот папа, настоящий, и которого у нас с Ирой никогда не было, не поступил бы, как дядя Игорь. Я видел, как он бьет маму, как у неё идет кровь по лицу. Я стал защищать маму, а он сильно меня побил, запер в комнате, и стал бить маму дальше. Я слышал, как она кричит. Но не мог открыть дверь.
Если бы я не мечтал стать моряком, то, может быть, я и хотел бы вырасти женщиной, чтоб не быть, как те дяденьки, которые бьют чужих мам. Я не знаю, может быть, это и правда так. Если ты большой, то обязательно должен бить женщин.
А один раз, когда мама была на работе, я услышал, как в соседней комнате кричит Ира. Я вошел к ней, и увидел, что она совсем голая. И дядя Игорь – тоже совсем голый. То есть совсем-совсем. Даже без трусов. Ира вырывается, а он её не пускает. И заставляет её что-то сделать. А я не понимаю что. Когда он увидел меня, то страшно разозлился, и вытащил на балкон. Там было очень холодно, на балконе, но он все равно меня закрыл. Я кричал, а потом стал стучать в стекло, оно разбилось. Я поранился. Я сильно заболел. И меня отвезли в больницу. Когда я вернулся, дяди Игоря уже больше не было у нас. А Ира стала злая. Раньше она просто не хотела, чтобы у неё был брат, а теперь стала бить меня, и наряжать в одежду, которая совсем не для мальчиков.
- Раздевайся быстрее, - говорит мне Ира. У неё в руках - мамина одежда. Она мне совсем не по размеру, но сестра считает, что это не важно. В прошлый раз мама увидела меня в этом, и сильно ругалась.
- Мама опять будет ругаться, - говорю я.
- Не будет.
- Почему? – спрашиваю я, - вдруг она увидит.
- Она скоро вообще ничего не увидит. Совсем ничего. Она скоро умрет.
- Как это умрет?
Я уже знаю, что такое умрет. У нас умерла бабушка, и она стала совсем неживая. Она больше не могла дарить нам подарки, разговаривать с нами. Мертвые это – те, с кем совсем нельзя разговаривать, даже если очень хочешь. Я не хочу, чтоб мама была неживая.
Ира показывает мне какой-то лист. Сестра не просто старше меня, она ещё и очень умная. И поэтому она уже умеет читать. И она читает мне записку вслух.
- По…по…жа…жа…л…луй…с…та….по…по….за….бо…ть…ся о …де…тя….о детях. У ме…ме…ня….бо…..больше н…нет си….сил жи…..жи….ть.
Понял? Наша мама умрет. Я видела, как она дала ключи соседке, сказала, чтобы та обязательно завтра пришла, присмотрела за нами. Сказала, что уедет. Но мама никуда не уедет. Она умрет. Помнишь, ты был в больнице? Мама съела таблетки, много очень, и с ней стало происходить ужасное. Но она позвонила, и приехали люди. Они дали маме что-то, и её долго рвало. Они хотели забрать её, но она не поехала. А вчера я слышала, как она говорит по телефону. Она еще спросила – это телефон доверия? И сказала в телефон, что у неё двое детей, но она всё равно хочет покончит жизнь самоу…самоубийс…с…вообщем, я не знаю, как это правильно говорится. Она много говорила им, что выпьет таблетки, и умрет. А потом крикнула в телефон – вы всё равно меня не отговорите! Так она сказала этому телефону. Доверия. Так что мама скоро ни за что уже больше не будет на нас ругаться. Мы будем делать, что хотим.
И тут Ира порвала записку.
- Теперь наша мама не умрет? – спросил я.
- Нет. Она точно всё решила. Это просто записка. Она – для соседки. Которая должна придти завтра. Но мы ей не откроем. И она не узнает, что мама умерла. Она не будет о нас заботится. Ты видел эту дурацкую тетю? Она страшная и злая. Не знаю, почему мама считает её лучшей подругой. Я не хочу, чтобы она у нас жила. Мы никому не откроем. И будем жить как взрослые. У нас в холодильнике много еды. А если кончится, то у меня есть копилка. Мы её разобьем, и ещё купим. А у нас будет мама. Только мертвая. Но мертвая мама это всё-таки лучше, чем вообще без мамы, правильно? Ты же не хочешь, чтобы нашу маму закопали в землю как бабушку? Не бойся, если будешь меня слушаться, я куплю тебе мороженое.
Я не хочу мороженое. Я хочу, чтобы мама не умерла.
И тут звенит звонок. Это мама! Хорошо, что я ещё не успел одеться в её одежду, которая мне велика и спадает. И за которую она ругалась бы.
Это мама. Настоящая, живая, а не та, которая примет какие-то таблетки, и будет уже мертвая.
Я хватаю её за руку, прижимаюсь к ней.
- Мама, - говорю я. Но мама какая-то странная. Она меня не слышит. И мне делается очень страшно, что она уже приняла эти дурацкие таблетки. Ира грозит мне кулаком. Это чтобы я ничего не говорил маме.
- Мама, - говорю я, - у меня ведь через два месяца день рожденья? Правда?
- Правда, - улыбается мама. Только как-то очень грустно.
- А можно оно будет сегодня? Пожалуйста. А потом пусть его больше никогда не будет. Ни разу в жизни. Только сегодня. Можно так?
- Зачем? – спрашивает мама.
- Я очень хочу подарок. Пусть потом у меня никогда не будет никаких подарков. Только сегодня.
- Хорошо, - обнимает она меня, - я куплю тебе. Любой. Чего ты хочешь?
- Я… я хочу чтобы ты не умирала. Пожалуйста. Мамочка, пожалуйста, не умирай. Пусть мне никто никогда ничего не дарит. Только, пожалуйста, не пей те таблетки, которые для мертвых.
- Кто? Кто тебе сказал? – кричит мама, и глаза у неё большие- большие. Потом она плачет. Все громче и громче, она обнимает меня.
- А нос…у тебя шла кровь из носа? Ты так разволновался? Из-за меня? Прости…прости, мой хороший. Я не знаю, кто сказал тебе …но я не собиралась никогда, слышишь, я не собиралась ничего с собой делать! Я бы никогда не смогла оставить вас с Ирой одних…Нет, мальчик мой, хороший…нет…никогда бы…никогда бы я этого не сделала. Ты веришь мне? Веришь? Хороший мой…
Почему-то она отводит глаза, не хочет, чтобы я их видел. Я так делаю, когда вру. Например, когда разбил вазу с цветами и сказал, что это не я. Но, может, у взрослых всё не так, может, они отводят глаза не потому что врут.
- А подарок…подарок…скажи какой подарок…настоящий…, - спрашивает мама, - я куплю тебе всё, что ты хочешь.
Но мне ничего не надо. Если потом у меня будут дни рожденья, я всегда буду просить одно и то же. Чтобы моя мама не умирала. И под елку Деду Морозу я тоже напишу записку с одним желанием. Про маму.
Мама всё узнала про Иру, ну, про то, что это она мне сказала. Но она не стала её ругать.
Ночью, укладывая нас спать, мама рассказывает нам сказку. Только у неё очень грустный голос. Как будто она плачет. Я прошу её, чтобы она опять рассказала сказку про того моряка, каким я буду когда вырасту. Который убивает страшных акул и дерется со злыми пиратами. Он ещё попадает в шторм величиной с наш дом, и идет ко дну, но потом всё равно спасается.
Я не могу закрыть глаза. Я в темноте, смотрю на маму, которая сидит у меня на кровати. Ира уже спит.
- Мама, - спрашиваю я, - а ты хотела умереть, потому что мы С Ирой плохие? Потому то мы часто болеем и не слушаемся?
- Мой хороший, - целует она меня, - я очень люблю вас. Очень-очень.
- Мама, а я стану моряком когда вырасту?
- Да мой хороший, конечно.
- А что самое важное для моряка?
- Чтобы его кто-то ждал на берегу. Ты будешь большой большой, будешь сражаться с пиратами, и тебя будут очень ждать на берегу.
- Ты?
- Нет. Не я.
- Почему не ты?! – кричу я, - значит, ты нас обманула, мы сейчас заснем, а ты всё равно умрешь?
- Нет. Нет, - обнимает она меня, крепко крепко, чтобы я не дрожал и не плакал, - я тоже буду тебя ждать. Только я буду совсем старая. Мальчик мой, ты встретишь девушку, которая очень полюбит тебя. И пока ты будешь ловить акул в море, она будет ждать тебя. Это очень трудно - ждать. Потому что она будет очень волноваться за тебя, пока ты в море.
Я верю маме. Верю, что она не обманет меня и не умрет. А еще я думаю об Ире, которая сейчас проснулась потому что я кричал. Думаю, что она тоже когда вырастет будет ждать какого-то моряка. Только не меня, а своего. И еще я думаю о том, как трудно быть чьей-то мамой. И еще я думаю о том, что если бы у меня не был бы сегодня день рожденья, который еще потом, но который сегодня, то мама не смогла бы подарить мне такой подарок.
На следующий день я даю Ире свою одежду. Мне жалко её. Не одежду жалко, а сестру. Жалко, что она станет женщиной, когда вырастет, что ей будет очень трудно, и ей придется кого-то ждать. Её будут бить. Всех женщин почему-то бьют. В то время как я буду спокойно есть акул и рубить головы пиратам.
- На, - говорю я, - одевайся, если ты будешь носить мою одежду, то вырастешь, как мужчина.
- Ты дурак! – говорит мне Ира, - я хочу быть женщиной. Хочу стать мамой. Хочу чтоб ребенок. Настоящий. У меня.
Ира очень часто играет со своей куклой, укладывает её спать. Красит ей губы, но кукла – это не настоящий ребенок. А она хочет настоящего.
И я не обижаюсь на Иру, что она назвала меня дураком. Я смотрю на неё с гордостью, что у меня есть такая сестра, которая не боится, что когда вырастет, то будет женщиной.
Потому что женщины – это ещё лучше, еще смелее, чем моряки.
У меня очень смелая сестра.