Вспомнилась вдруг моя прекрасная театральная юность. Вспомнились дни дружбы с Машей. Однажды мы собрались в Русский драматический театр. Была премьера. Туда нас ещё не пускали бесплатно, но мы не падали духом и встали в самую длинную очередь к окошку. Как замечали знатоки человеческих душ Илья Ильф и Евгений Петров, эта кучка людей стремилась не к театральной кассе. Все, стоявшие здесь, уподобившись детям лейтенанта Шмидта, стремились к администратору. Мы тоже стремились. Вернее, я создавала видимость стремления. Говорила с администратором всегда моя подруга, потому что на моём лице было написано безоговорочное «Не давать контрамарку!» Маша же с уверенностью и совершенно безапелляционно заявляла: «Украинский театр!» и чаще всего входной билет ей выписывали. Однажды, правда, у неё попросили удостоверение сотрудника Украинского музыкально-драматического театра, которого у неё, естественно, не было. Но ценительница театрального искусства не испугалась грозного вида администратора за стеклом: «Мы от Любовь Ивановны!» Это был её туз в рукаве. Неприступная крепость сдалась – пригласительный всё-таки был выписан. Но не в тот день. Тогда нас уверили в том, что мест нет даже для служителей русского театра.
Пока мы ждали приговора администратора, я приседала периодически у входной двери, неприлично хохоча при этом, а Маша пряталась за колонной – так мы старались не быть обнаруженными ещё одной страстной любительницей театра, которой пригласительный был выписан по работе. Она была журналистом престижного в то время издания и все директоры театров с поклонами приглашали её на спектакли, ожидая хотя бы однострочного упоминания о своих храмах искусства. Но мы не хотели, чтобы информация о заячьем посещении нами театра просочилась. Не потому что, как я прочла однажды в умной статье, неприлично ходить в театр без билета, а потому, что наш метод могли использовать другие. Поэтому мы прятались от неё. Но нас всё же заметили.
С журналисткой этой мы немного поболтали на улице у входа в театр и договорились встретиться в зале. Хотя контрамарок мы не получили и отчётливо понимали, что поход в русский театр сорвался. Распрощавшись со знакомой журналисткой-театралкой, мы загрустили. Особенно мы погрустнели, когда сквозь стеклянные двери увидели её, входящую в зал. Но потом я предложила:
- Слушай, а пойдём в Украинский театр.
- А что там сегодня?
- Кажется, какой-то концерт.
- Точно, идём!
И мы направились к театру, в котором нас знали все: начиная от билетёров, заканчивая художественным руководителем и директором театра. И даже контрамарку можно было не брать, всё равно пускали. К счастью, оба театра находились в центре города и на перемещение мы потратили не много времени, как раз подоспев к началу концерта какого-то малоизвестного коллектива. Однако администратора уже на месте не было, а контролёр, стоявшая у входа шепнула нам, что с удовольствием пропустила бы нас, когда б не гиббоны-охранники, сопровождавшие коллектив и не пускавшие в здание всех, кто не имеет билета. Мы уж было отчаялись. Но мне пришёл в голову и другой план: обойдя здание, мы пробрались в театр через уже давно освоенный нами служебный вход. Охранник Генадьич, увидев нас, шепотом почему-то спросил:
- Вы, наверное, на концерт хотите попасть?
Мы не стали отрицать очевидного и с просящим выражением лиц кивнули. Он продолжил:
- Быстро проходите, только тихо, чтобы никто вас не заметил. И через сцену не идите!
- Нет, нет, мы через четвёртый этаж!
И вечер не прошел даром. Однако на следующий день знакомая журналистка удивлённо спросила меня:
- Вы были вчера на спектакле, а то я вас не видела?!
- Нет, - отвечала я уверенно, - была такая длинная очередь в кассу, что нам не досталось билетов!
(Никогда так гнусно не врала!)
- Да-а, - отвечала она с нотой сожаления, которая быстро переменялась нотами гордости, - вчера было очень много людей, не удивительно, что вам не хватило билетов!