В связи с удалением этого произведения модераторами, вынужден его переименовать, оригинальное название: «*****оватый»
- Гринёв…Гринёв…
- Слушай, знакомая фамилия? – Да?!
Хасан наморщил лоб поцокал языком, потом ударил себя рукой по колену, и, торжествуя, заявил:
- Так это ж Пушкин! – «Капитанская дочка» - Там чувак с такой фамилией!
– Точно?
Эдик промолчал. Он не любил этого. Ему было жутко стыдно за чужое бахвальство, за демонстрацию знаний, которые были школьными, и громогласное произношение банальных истин. Попытка утвердиться на ровном месте.
Это напоминало шоу «Такси» на канале ТНТ, где задавали вопросы уровня: - «запрягу я тройку возом» – сколько лошадей тянут воз? Если играющий отвечал: три, ведущий программы закатывал глаза в восхищении: - Ну, какой вы умный, я вас умоляю! – Получите двести рублей!
- Да, «Капитанская дочка». – Там Гринёв Пётр Андреевич, а у нас другой Гринёв - Сергей Сергеевич – говорят великий специалист по спинальникам, нам нужно к нему записаться на приём…
Познакомились Эдик с Хасаном случайно.
Эдик сидел в кафе. Неспеша ел «суши».
Рядом за соседним столиком сидела компания.
Милиционеры пять человек, они что-то отмечали. Отмечали бурно, настойчиво, привычно хамски.
Хорошее кафе. Уютное.
Эдик часто здесь ужинал, знал всех официанток и барменов, любил мягкий свет и приглушенную музыку, хрипловатый голос Шадэ и её вечные блюзы тягучие и терпкие как вечера в Новом Орлеане.
Сейчас загульно орал шансон.
Хорошее кафе, уютно почти как дома.
Эдик больше сюда не придет.
Хасан (тогда Эдик, конечно, не знал, что это Хасан) сидел в нише. Углублённый полукруг, из которого удобно наблюдать за всем залом, оставаясь незамеченным для посторонних глаз.
Хасан неспеша надрезал ножом семгу, запеченную со сливками в пергаменте, и аккуратно маленькими кусочками ел.
Один из милиционеров, наверное, виновник торжества, прошёл за спиртным к барной стойке.
Интересно - милиционеры пьют как кони на водопое. Больше даже чем травматологи и хирурги, хотя казалось бы, куда уж больше?
Почему?
Работа, наверное, нервная, стресс снимают. Да и, в общем, это не важно…
Пошатываясь, коренастый мужчина в милицейских погонах с двумя средними звёздами, держа двумя пальцами литровую бутылку «Абсолюта» возвращался к своему столику. Приостановившись, он упёрся бесцеремонным и бодающим взглядом в Эдика. Эдик обратил внимание на то что «милицейский столик» уже давненько искоса на него поглядывает. Музыка глушила их голоса, но по выражениям нетрезвых лиц можно было понять, что в его адрес уже прозвучало несколько нелестных выражений. Мужчина с бутылкой «Абсолюта» покачиваясь с пятки на носок хорошо вычищенных блестящих полуботинок осклабился, и похабно улыбаясь негромко сказал:
- Слушай парень, почему, куда вот не придешь - везде сидите вы? На слово «вы» он нажал языком и голосом, чеканя и крупно выделяя его среди прочих слов. Эдик втянул голову в худые плечи, сжался и чуть слышно скорее себе, чем ему пробормотал:
- Кто «мы»?
Но милиционер услышал. Обрадовался. Обрадовался и с удовольствием ответил:
- Как кто, да вы – *****оватые! – Ты ж вот явно *****оватый.
Милиционеру понравилось это слово. Он его с удовольствием смачно произносил, перекатывая в пухлых и влажных губах чувствуя какой-то прилив воодушевления.
Эдик понял, что дальше будет хуже. Нужно уходить. Он попробовал приподняться, но тяжёлая рука милиционера удержала его на месте. Виновник торжества передал бутылку водки друзьям и призывно махнул освободившейся рукой:
- Ребята сюда подтягивайтесь! – *****оватый нам интервью дать хочет.
Ребята дружно заржали как по команде. По видимому в слове «интервью», на котором виновник торжества сделал особое ударение, подразумевался особый сакральный смысл. Дисциплинировано поднявшись из-за стола, они подошли к Эдику…
. Человек в нише не спеша, доел последний кусочек рыбы, сделал пару глотков травяного чая из хрустальной рюмки и медленно вытер салфеткой губы. Эдик поймал его пристальный взгляд, и в тот же миг его лицо оказалось упёрто в дощечку, на которой подавали «суши». Потом он почувствовал, что кто-то с неимоверной силой тащит его за уши, пытаясь, то ли оторвать их, то ли приподнять его над землёй. Длилось всё это очень недолго, секунд пять.
И тут же к их живописной группе подошёл Хасан и исполнил соло.
Тонкий изящный человек стал вращаться на месте против часовой стрелки с невероятной для человеческих возможностей скоростью. При этом из вращающегося волчка вылетали руки и ноги. Милиционеры неловкими кеглями, тряпичными куклами стали валиться по залу. Хасан подхватил Эдика под руки и увлёк из кафе.
При таких странных обстоятельствах и произошло знакомство Эдика и Хасана.
Они разные. Совершенно разные.
Эдик занимается батиком – холодным и горячим. Это его хлеб. По большому счёту, это вся его жизнь.
Он фанатик этой работы.
Для души он рисует копии Пикассо и Дали. На заказ делает огромного размера картины на шёлке по Булгакову. Ресторан «Мастер и Маргарита» разрастался закоулками подземных комнат и переходов вальяжной, номенклатурной «Сталинки». Украшают стены кабинетов работами Эдика.
У него получился худой юноша с демоническим взглядом – Кот Бегемот. Мужчина, обличенный в крупную клетку, для смеха и точного узнавания с фаготом в руках - Коровьев…
Но есть у Эдика мечта. Эту мечту он рисует пятый год. Огромное полотно: Мадонна с цветком. Эдик бьётся над формой, переделывая работу десятки раз. У него маниакальная идея: сделать батик, который был бы похож на церковный витраж.
Чтобы, глядя на него, каждый озарялся светом…
и орган… чтобы в душе у каждого играл орган.
Пока не получается.
Свет есть. Месяца три, как Эдику удалось добиться этого. А музыки нет. Но Эдик старается и верит, что всё получится.
Хасан.
Он какое-то этническое недоразумение. Тупиковая ветвь эволюции, как он сам про себя говорит. Сын талыша и иранки.
Откуда-то из захолустья, азербайджанского села, он приехал шесть лет назад в Москву. Он учится на журналиста.
Выучил русский язык – и фанатично овладевает журналистским мастерством.
При этом работает – где придётся и кем попало: комендантом в студенческих общежитиях и дворником в студгородке, подрабатывает в плотницкой мастерской и иногда помогает землякам на рынке таскать коробки.
Но сказать правду, это всё в прошлом.
Хасан попал под раздачу. Он возвращался вечером из Кимр в Москву – ездил на встречу с каким-то земляком. Ехать там долго, часов пять. Хасан уснул в выстуженном вагоне электрички. А дальше он не помнит. Дальше было всё просто и страшно: подошла какая-то сволочь в количестве трёх человек, ударили железной трубой по голове, и потом долго ещё били – руками, ногами, железкой…
Эдик нашёл его на третий день – в травматологии. Врачи сделали всё, что смогли, но сказали, что ходить Хасан больше не сможет. Да, на ноги доктора сказали, Хасан больше не встанет никогда.
Эдик забросил всё: ночью рисует подёнщину. Забрал Хасана к себе в комнату. Соседи по коммуналке шипят, но Эдику наплевать. Он прочитал всё что, возможно, всю нашу и переводную литературу о спинальниках. Эдик делает Хасану массаж. Ноги не работают, умерли от таза и ниже. Каждый день, по несколько часов массаж. Массирует стопы и голени, колени и омертвевшие бёдра. Он не даёт истощиться и усохнуть мышцам и отмереть нервам.
Хасан смеётся. Хасан молодой дурак, он не понимает что такое не ходить никогда. Эдик иногда закусив подушку ревёт. Ревет, уходя в уборную, чтобы Хасан не слышал. Хасан называет Эдика лунатиком, и говорит что он извращенец - ходит с подушкой спать в уборную.
Ещё он считает, что Эдик странный.
Хасан сказал ему честно:
- Что если бы эта беда случилась с Эдиком, они конечно друзья, но он бы никогда не стал бы массировать ему стопы.
- Никогда не стал бы массировать мужчине бёдра.
Когда он говорил это, в его словах всё же скользило лёгкое презрение.
Эдик поверил ему безоговорочно. Хасан точно никогда не станет это делать.
Знаете, почему Эдик делает этот чёртов массаж?
Давно до беды с Хасаном Эдик показывал ему батик с Мадонной. Эдик доверил ему свою мечту, первому человеку в своей жизни. Хасан человек, который никогда не врёт никому - ни себе, ни другим смотрел на батик с Мадонной долго, очень долго потом прикрыл глаза, резко обернулся к Эдику, который замер и не дышал.
И Хасан сказал:
- Слушай дорогой, с твоей картины льётся музыка, я слышу музыку, не знаю, как называется этот инструмент, но я слышу музыку, закрываю глаза, и она накрывает меня.
- Орган, инструмент называется орган.
И Эдику плевать - он *****оватый, и он будет это делать, будет делать массаж, сколько нужно, чего бы это ни стоило. Он будет это делать. Долго. Всегда.
iosifovich@facebook.com