Впрочем, происшествия, если таковые были, были не здесь. Группа под управлением подполковника Пономарева несла службу в Грозном. Под конец десятидневного пребывания в подвалах Грознефтегаза случилось ЧП. Правда, не с нашими бойцами, но тем не менее.
Сотрудники ОМОН к тому времени успели побрататься с бойцами внутренних войск, отряженных от войсковой комендатуры Грозного для охраны ворот здания. Собственно такое было разделение труда. «Воротчики» сторожили КПП, а наши вход непосредственно в здание, оборудованный металлической рамкой детектора и парой шкафчиков для хранения «добровольно сданного» посетителями офиса оружия. На ночь ворота закрывались, большинство охраны уходило в подвал, только наши бойцы продолжали попарно нести службу у металлодетектора.
В принципе было еще одно КПП, только на заднем дворе здания, аккурат возле туалета. Там обычно дежурил один охранник из местных милиционеров вневедомственной охраны. В его обязанности вменялось запускать и выпускать хозяйственный автотранспорт, трактора, экскаваторы, подъемные краны и разнорабочих, которых тоже проживало в подвале десятка два, если не более.
В ночное и вечернее время сотрудники, в основном гоняли чаи, травили анекдоты и байки про милицейское житье. Солдатики внутренних войск по призыву были из Удмуртии. Заур, как-то раз сменяясь с поста, обратил внимание на их не самый важнецкий вид в засаленных камуфляжах. Замызганная форма и драные ботинки, худые, коричневые то ли от грязи, то ли от солнца лица. Армия не внушала угрозу блоку НАТО, скорее жалость. Пройдя в комнату, Заур покопался в ящиках с харчами, достал оттуда пару пачек чая, тушенку, к чему присовокупил кусок хозяйственного мыла. После чего подошел к одному солдату и молча отдал. Боец поначалу оторопело смотрел на него, а потом промямлил нечто похожее на спасибо. Омоновец улыбнулся в ответ и предложил выпить чая. Чаи гоняли до полуночи.
А поутру прозвучали выстрелы. Ворота на КПП открывались в восемь утра, когда к зданию начинал подходить рабочий люд. Первыми приходили дворники и уборщицы помещений. Начиная с половины девятого шли остальные сотрудники компании, чей статус был повыше. Начальство прибывало где-то к десяти.
Около девяти часов в толпе к воротам подошел мужчина в черном плаще. Не доходя до ворот метров пять, он резко остановился, выхватил из под полы пистолет-пулемет чеченского производства типа «узи» и двумя короткими очередями срезал стоящих на охране калитки двух солдат. После чего развернулся и ушел. Когда на звуки выстрелов из здания в полной экипировке выскочили омоновцы, то они обнаружили только трупы бойцов. Преступника не нашли, он дошел до ближайшего угла, где смешавшись с толпой народа, идущей в сторону рынка, исчез.
Заур молча курил сигарету за сигаретой, наблюдая как приехавшие следователи опрашивали свидетелей, а приехавшая из комендатуры карета скорой помощи забирала трупы. Один из убитых был вчерашний парнишка 18 с половиной лет, которому он подогнал мыло. Боец за ночь умудрился постирать подворотничок на хэбэшке и тельник. И вот на тебе. Приехавший к обеду командир роты внутренних войск забрал оставшихся солдат и поклялся, что ноги их здесь не будет. К вечеру взамен прислали милиционеров местного отдела вневедомственной охраны.
Вован по приезду на базу признался связисту, что сильно переживал за Заура. Боялся, что у него снесет «крышу». Но тот больше молчал, хотя по возвращении в Городок написал рапорт, что останется в командировке на второй срок. Вместе с ним подписался и Копченый – собрат по комнате.
В Грозный на недельку отправился Амур с бойцами. Наш старшина Асланчик сделал им на дорогу неплохой взгрев из продуктов. Вернее сказать, забрали все, что можно и нельзя, оставив базу на полуголодном пайке. На макаронах. Сам старшина укатил на своей белой семерке «жигулей» в Моздок договариваться насчет очередной порции съестных припасов. Да так и пропал там денька на два-три, ни слуху ни духу.
На второй день его отсутствия, когда бойцам стало ясно, что завтра они будут питаться святым духом, связист после обеда подозвал к себе Хотаба. Офицер многозначительно показал указательным пальцем на чердак здания и произнес: «Пора!»
- Когда начнем?
Осведомился Хотабыч.
Сегодня, опосля ужина и приступим. Ты собери толпу, мешки в каптерке. Я Сухаря предупрежу и Орла.
- А почему после ужина?
- Пущай поварихи уйдут, меньше посторонних разговоров и глаз.
- И то верно.
Согласился боец, про себя поразмыслив, что тут офицер, как всегда прав, мало ли как отнесутся местные товарки к массовому истреблению птиц. Конечно, к защитникам окружающей среды они явно не побегут, ибо таковых тут и в помине не было. Но вот какое-никакое мнение о нас составить могут. Хотаб помнил, что подобное было во Владикавказе лет эдак шесть назад, когда дабы разнообразить рацион питания били голубей на чердаке гостиницы «Кавказ». А потом долго воевали с уборщицами по поводу голубиных перьев и пуха.
В положенный час группа истребителей живности, числом около восьми, полезла по вделанной в стену лестнице на чердак. По одному омоновцы протискивались через квадратное отверстие лаза в потолке второго этажа и, упершись руками в края, залезали внутрь. Свет многочисленных электрических фонарей высвечивал пол, заваленный птичьим пометом по самую щиколотку. В воздухе клубилась пыль, поднятая ногами бойцов и судорожными взмахами крыльев многочисленных птиц. Минут пять все молча стояли, выключив по команде Хотаба фонари, ожидая когда пыль спадет и птицы, успокоившись, рассядутся по деревянным балкам и поперечинам чердака.
Наконец, вспыхнули первые огни, начался гон. Бедных птиц вытаскивали изо всех щелей и углов, куда они пытались спрятаться и залететь. Не находя выхода, птицы бились о шифер крыши, после чего обессилев, усаживались либо на пол, либо жались друг к дружке на своих насестах.
Бойцы хватали их по-одному, реже по два и несли к Хотабычу и Шидову, которые сноровисто сворачивали и отрывали птицам головы. После чего обезглавленные тушки отдавали Орлу, он набивал ими большой полиэтиленовый мешок из под сахара вместимостью под пятьдесят килограмм. Минут через десять мешок заполнился, связавшись по рации с кухней, попросили второй. Народ, поначалу боявшийся трогать живность, вошел в раж. Пришлось даже остужать особо зарвавшихся.
- Слышь, Курман, ты детей то не трогай. Что ты мелочь все тащишь. Оставь для рассады.
- Какие это дети, если они летают.
- Обыкновенные, только учатся в старших классах. Видишь они размером едва больше воробья, только с голубиными крыльями. Птенцы едва летать выучились, да и мяса в них с фигу.
- Правильно. Хватит Мурик, больно ты разошелся.
Неожиданно вступился за птиц Хотаб, добавив при этом что-то обидное по-кабардински. На что омоновец обиженно засопел и, махнув на все рукой, спустился с чердака на второй этаж. Здесь он наскоро вымыл в умывальнике руки, после чего уселся в холле возле телевизора.
В холле было почти пусто. Стояли две деревянные скамейки синего цвета, пара стульев. На одном с пультом в руке сидел Николай – инженер по обслуживанию нефтедобывающего оборудования, живший в одной из комнат на втором этаже общежития. Это был мужчина сорока лет отроду, сухощавый, смуглый, ростом под метр восемьдесят. Обретался он в общаге сравнительно давно, жил в комнате тихо и почти незаметно. Со слов у него была двухкомнатная квартира в Грозном, якобы в приличном состоянии, почти не тронутая войной. Одет он был в синюю футболку с небольшим карманом справа на груди, синие спортивные штаны с вышитым аддидасовским трилистником.
Меланхолично пощелкав по каналам, в надежде найти какой-нибудь путный фильм, он остановился на уже поднадоевших всем «Окнах».
- О! Оставь!
Сказал Мурик и уселся на второй свободный стул.
Тем временем, набив второй мешок голубями на три четверти, омоновцы сообща решили, что хватит. Так сказать, дабы не сводить голубиную популяцию на нет. Правда, нашлись умные головы, заявившие, что с целью уменьшения риска возникновения эпидемий заразы среди пернатых популяции необходимо иногда прореживать. Дескать, есть нормы содержания голубей в голубятнях и прочая хрень. Но сие произнесено было как бы между делом, а посему на говорившего не обратили должного внимания. Так как на повестке дня встала проблема спуска мешков вниз. Для решения вопроса был вызван по радиостанции толстяк Вован.
Оставив помещение связи на попечение маленького Беслана Хараева, Вовка вместе с Чуком принимал мешки, набитые тушками, стоя на третьей ступеньке железной лестницы, вделанной в стену. Одной рукой он держался за лестницу, другой снизу поддерживал мешок. Сверху мешки подавали связист с Орлом, стоя в раскорячку над лазом. Мешочки были, честно говоря, не из легких. Тем паче, что снизу через ткань начала проступать кровь убиенных птиц. Мешок предательски скользил по подставленным ладоням вниз, грозя вывалить наружу содержимое, усыпав тушками лестницу со второго по первый этаж. Однако общими усилиями справились.
Добычу доставили в теперь уже заброшенную Сухаревскую комнатку на первом этаже, где сапер вместе с Орлом приступили к ощипыванию пернатых. Правда, перед началом процесса связист пересчитал птиц, так сказать для отчетности. Оказалось сто тринадцать. К делу приступили в половине одиннадцатого ночи. Первую партию освежеванной дичи Хотабыч начал мастерски жарить на кухне, посыпая шкворчащее на сковородке мясо нарезанными кольцами лука.
На запах пищи в столовую потянулись любители пожрать на халяву. Однако Хотабыч, вооружившись большим черпаком, стойко отбивал всяческие нападки ухватить кусок голубятины со сковородки. Кое-кому по пальцам основательно перепало. На обиженные возгласы и взгляды он с важным видом пояснял, что здесь как в армии, пока командование не снимет пробу, никто ничегошеньки не получит. Дожарив первую сковородку, он при помощи ножа и вилки отложил парочку голубей на неглубокую тарелку и вместе с парой кусков хлеба отправил блюдо в сопровождении Шидова на второй этаж в комнату Альберта.
Подполковник лежал в комнате на кровати и читал книгу из серии популярных детективов. Время неумолимо катилось к полуночи, когда в дверь тихонько постучали.
- Войдите.
Произнес он и приподнялся с кровати. На пороге комнаты возник Шидов с жареными голубями на тарелке в руках, а за его спиной появилась сияющая физиономия Хотаба. Дескать, не изволите отведать, что бог послал, товарищ командир.
- Ну что ж, спасибо. Как говорится, вороне как то бог послал кусочек сыра. Правильно я говорю, Шидов?
- Так точно, товарищ подполковник! Чем богаты, тому и рады!
- Вот-вот. Кстати Хотабыч! А ты ворон готовить не пробовал?
- Никак нет! Вонючие больно, но ежели чего смогём.
- Да нет, это так к слову. До крайностей доходить не будем. Надеюсь, к понедельнику старшина все-таки доедет. А пока протянем и на голубях.
После сказанного бойцы отправились на кухню, где обнаружили, что из первой пожаренной партии голубей на сковородке ничего не осталось, даже костей. Остатки костей подъедала в коридоре разбуженная топотом ног беременная «тигра». В столовой не было ни души, набежавшие голодные бойцы сожрали все приготовленное и, заморив червячка, убрались восвояси. Судя по усилившемуся звуку телевизора, начался очередной массовый телесеанс. Хотаб вздохнул, мысленно выругавшись, и приступил к жарке очередной порции. Вывалив дичь на сковородку и перепоручив процесс наблюдения Шидову, который ласково трепал «тигру» за ухом, Хотабыч решил заскочить в комнату связи.
В комнате вовсю шуршали, каждый был занят своим, пусть и маленьким, но ответственным делом. Вован с Чуком готовили стол к трапезе, Нохча нарезал ножом нехитрую снедь, состоявшую из застарелого куска сала, невесть каким образом завалявшегося в ящике. В ход пошли также консервы – килька в томате, так сказать «нз» на черный день. Никто, правда, не говорил, что он наступил, но запасы решили подсократить. Связист тем временем вращал в руках полутора литровую бутыль с разведенной жидкостью номер один.
- О, Хотабыч! Заходи, гостем будешь. Как там наши голубки?
- Уже первую партию оприходовали. Не успели оглянуться, как и костей не осталось.
- Ну, ты надеюсь, нам отложил по старой памяти.
- Да вот боюсь, опять съедят всё черти окаянные.
- Так стой. А кто там сковородку караулит?
Спросил связист, закончив вращения.
- Шидов вместе с «тигрой».
- Вот-вот, здрасьте, доверили козлу огород сторожить. Шид конечно парень неплохой, токмо сторож из него на кухне хреновый. Слышь Чук погляди-ка за кухней, эту сковородку мы считай, просрали, но следующая должна быть наша.
Чук, оставив Вовану тряпку, бодро прошел на кухню, где вместе с Шидовым заступил на охрану сковородки. Связист тем временем проследовал к Сухарю с Орлом. Омоновцы сидели в тесной комнатке и при тусклом свете лампочки, присоединенной к двум торчащим из стены проводам, чистили птицу. При чем оба нещадно курили, так что дым стоял коромыслом.
- Как успехи?
Осведомился офицер.
- Как видишь.
Ответил вошедшему сапер.
- Ну, вы это, без фанатизма. Через полчаса делайте паузу и к нам, к столу.
- Хорошо, командир.
Кивнул головой Орел, попыхивая сигаретой в зубах. Связист отобрал из очищенных голубей примерно с десяток птиц и понес их на кухню. В столовой тем временем собрался небольшой консилиум из офицеров – старших по группам. Был Хачим, Муслим и Вован. На небольшом совещании было решено в ближайшие два выходных дня отказаться от услуг поварих, так как пожарить голубей мы и сами в состоянии. Да и чай, как-нибудь подогреем, подытожил Муслим. После чего проинструктировав часовых, все разошлись.
К слову, голубей с небольшим перерывом чистили до половины пятого утра. Ели их действительно до понедельника, пока не приехал старшина с накладными на продукты. К тому времени птица мира у всех, даже у беременной «тигры», вызывала стойкое отвращение и неприязнь.