Часов в десять, как и следовало ожидать, появился Наркрот. Холмс, как раз решивший побриться, нещадно кромсал кожу, не принимая моей помощи, и выглянул в гостиную, весь перемазанный бритвенным кремом и кровью, вызвав у невозмутимого полицейского лёгкую оторопь.
- Не обращайте внимания, - быстро сказал я. – Проходите сюда, садитесь. Сейчас он выйдет. Чай, кофе?
- Нет, благодарю. Я только на минутку.
Холмс появился, прижимая к длинному порезу салфетку.
- Какие новости о Перлинсе, Наркрот?
- О Перлинсе ничего не известно. Никто его не видел, никто ничего не знает. Ходят даже слухи…, - он замялся.
- Ну-ну? – недобро сощурился Холмс. – Что за слухи?
- Да будто это вы убили его потому что он уж очень надоел вам со своими фантазиями насчёт вампиризма. Убили и зарыли где-то на территории усадьбы.
Холмс сдержался и на этот раз. Я видел, что ему очень бы хотелось вспылить, но он лишь помолчал несколько мгновений, барабаня пальцами по столу, после чего совершенно спокойно, даже скучновато, ответил:
- Нет, Наркрот. Я его не убивал.
- Вдова Лонгли – бывшая Клара Шеппард – говорила ещё, будто Перлинс собирался по каким-то делам, касающимся антиквариата, в Лондон. Но если это так, то он, должно быть, ушёл пешком, потому что ни на поезд, ни на дилижанс билета ему не продавали.
- Он мог уехать через Уартинг, - предположил я.
- Это далеко. Но, впрочем, всё равно придётся проверить. Ладно, всего хорошего, мистер Холмс, - короткий поклон в мою сторону. - Всего хорошего, сэр. Благодарю вас, я найду дорогу к выходу.
- Зачем же он приходил? – спросил Холмс, помолчав.
- Неужели он в самом деле подозревает вас?
- Он не может в этом признаться даже себе. Уотсон, кто-то настроил его определённым образом, но он не скажет, кто. А нам следует держаться без излишней беззаботности. Лучше носите с собой оружие, когда выходите из дому.
- Да ведь у меня теперь нет оружия. И так ли уж это необходимо?
- Совершенно необходимо. Возьмите мой браунинг – не бог весть что, но всё-таки…И вот что ещё: мне нужно, чтобы вы навели кое-какие справки в банке. Сегодня. Сейчас.
- Холмс, – осторожно сказал я. – Я не могу сегодня и сейчас оставить вас одного.
Он вздёрнул было подбородок, но – поистине, чудеса творятся – тут же виновато опустил голову:
- Понимаю… Но что же делать? Я не могу сейчас выйти – я так выгляжу, что буду вызывать и у всех такое же удивление, какое вызвал у Наркрота. А я меньше всего на свете хотел бы сейчас дать пищу пересудам. Ну, я прошу вас: заприте меня, свяжите меня, но сделайте то, о чём я прошу. У меня есть серьёзные подозрения, которые нужно подтвердить или опровергнуть, покуда не произошло ещё одной трагедии.
- Полагаете, Перлинс ещё, может быть…
- Нет, я имею в виду не его, - покачал головой мой друг.
- А кого? Не хотите сказать яснее?
- Уотсон, вы прекрасно знаете, что я терпеть не могу высказываться до получения определённой картины. Ну, можете считать, что боюсь сглазить. Хотя порой, по чести говоря, сглазить было бы и лучше.
- Ничего я не понимаю… И всё равно: не могу я вас ни связать, ни запереть… Хорошо. Тогда просто дайте мне слово, что не сделаете никаких попыток в моё отсутствие принять наркотик.
Холмс приподнял одну бровь:
- Слаб человек…
- Нет, не прибедняйтесь. Вы – не слабы. Может, слабы были вчера, а сегодня сможете сдержать слово, если захотите. Так даёте?
Холмс задумчиво полизал разбитую мной губу:
- Даю.
- Хорошо. С вами будет Рона. Вы прекрасно понимаете, какую я беру на себя ответственность, оставляя её с вами наедине, правда?
- Да перестаньте, - досадливо сказал он, краснея. – Я и так не знаю, куда деваться от стыда, не добивайте уже упавшего.
- Ни в коем случае, - испугался я. – В мыслях не имел.
- Ну так отправляйтесь. Меня интересует, посещали ли банк вот эти люди ну… скажем, за последние полгода, - он протянул мне список. – Вам, конечно, подобной информации давать не захотят - на то существует положение о тайне банковских операций. Ну что ж, придётся вам пустить в ход всё ваше обаяние. В конце концов, суммы меня не интересуют. А интересует меня только сам факт существования счёта и пополнялся он во время этих визитов или деньги, наоборот, снимались.
- А что это за люди? – спросил я, разглядывая список, в котором были между прочими имена покойного полковника и его дочери, священника, одноглазого фельдшера и мисс Оммани.
- Добропорядочные и законопослушные люди с Мыса, пациенты доктора Дегара.
Какая-то смутная догадка забрезжила у меня в мозгу.
- Холмс, в чём вы подозреваете Дегара?
- В очень опасном сочетании недюжинного ума с недюжинной меркантильностью. Я уж не говорю о фантастическом хладнокровии – вы его умение сохранять невозмутимость сами видели. И потом, вы помните тот разговор, из-за которого чуть не изжарились живьём, а потом чуть не утопились?
- Насчёт «утопились» - преувеличение, Холмс.
- Ну, чуть не уехали, - нетерпеливо поправился он. – Мы ведь пришли к тому, что собеседницей была не Рона, правда?
- Правда.
- Тогда кто? Подумайте об этом на досуге, Уотсон. Но только на досуге, а не сейчас, потому что сейчас, мой друг, у вас и минуты досуга нет. Отделение банка в Уартинге, так что дай вам бог обернуться до темноты.