«Только влюбленный имеет право на звание человека».
Александр Блок.
Все слышали про любовь, и никто не знает толком, что это.
Зато мы знаем от Ларошфуко, что «Истинная любовь похожа на привидение: все о ней говорят, но мало кто ее видел».
Хотя рецептов любви у нас масса, самых непохожих. Как и мы сами. Разве может совпасть понимание любви у французской банковской служащей, испанского конкистадора, русского аристократа – эмигранта и какой–нибудь скромной папуаски из Новой Гвинеи?
Нет компаса в мире любви, нет дороги прямой. Кто хочет путешествовать по ней, вынужден каждый делать свои и только свои ошибки. Можно спросить и иначе: да есть ли ошибки в мире любви?
Романтичнейшая феерия Александра Грина «Алые паруса», с непреложностью факта утверждает, что для настоящей любви нужно приплыть к девушке на корабле с алыми парусами, доказав всем, что для любви нет ничего невозможного. И в тот момент, когда красавец «Секрет», сменив паруса, входит в устье Лилианы, Грин позволяет себе следующий выразительный диалог:
- Том, как ты женился?
- Я поймал ее за юбку, когда она хотела выскочить от меня в окно!
Автором явно иронически ставятся сразу две противолежащие точки: пока не переведутся принцы Артуры Греи, чувствующие себя героями оживших легенд и переводящие редкий красный шелк на паруса, рядом с ними всегда будут находиться многочисленные Томы, Джоны, Вани, Сереги, которым достаточно ловко поймать за юбки своих милых.
Впрочем, что это я: в любви мы все специалисты. Почти как в медицине. Кстати, по ходу дела вспомнила для вас один чудненький рецептик от несчастной любви: ее можно вылечить только другой несчастной любовью. Хотя, кто же спорит, лучшие специалисты здесь - поэты, как мужского пола, так и женского. Им приходится чаще сталкиваться с ней, чем простым смертным. Не случайно в античной мифологии целая куча муз, богов и полубогов отвечала за любовную поэзию и искусство любви: музы Эрато и Эвтерпа, Афродита с тремя грациями, Психея и Амур. Да и верховный Зевс в этом отношении был не без греха! То, извините, быком прикинется, то лебедем, то золотым дождем, то – хамство какое! – уехавшим мужем. И как это земные женщины сразу узнавали в нем Зевса, не понимаю.
Конница – одним,
А другим – пехота.
Стройных кораблей вереницы – третьим.
А по мне - на черной земле всех краше
Только любимый!
Эти легкие, веселые строки древнегреческой поэтессы Сафо, написанные во времена похождений известного ловеласа Зевса Громовержца, наверно, самые древние в мире известные нам стихи о любви. В них зашифровано все: описание самых мужественных занятий для самых отважных мужчин, / а кто сказал, что любовь – это блюдо для слабаков?!/, в них любовь торжествует над смертью – «черной землей»; в них особенность взгляда влюбленного – видеть мир через предмет своего обожания. И главная зависть профессионалов: в этих стихах присутствуют и благородная краткость, и простота высказывания, достойная многих поэм.
Постепенно высказывания о любви стали увеличиваться в размерах: появились любовные романы, а с ними и понятие «блуждающего героя», кочующего из одного сочинения в другое. Варианты средневековых легенд о несчастном Тристане и Изольде белокурой положили начало многим музыкальным произведениям, триумфально завершившись одноименной оперой Р. Вагнера, которая – помните? – так не понравилась почтальонше Стрелке из фильма «Волга – Волга»:
- Очень уж долго умирает Изольда, - критикует Стрелка творческий почерк великого немецкого композитора.
Ее нетрудно понять: в финале оперы невыносимо тянутся длинные, стонущие аккорды оркестра. Хочется помочь бедной Изольде, чтобы больше не мучилась. Между прочим, в жизни Вагнер вовсе не был медлительным. Он так ловко увез жену известного немецкого дирижера Ганса Бюлова Козиму Лист / с ее согласия, разумеется/, что ее всемирно известному папе пианисту Ференцу Листу пришлось нелегко, ведь оба они – Бюлов и Вагнер – были его близкими друзьями.
Суворовскую стремительность и натиск признавал в любви и Александр Сергеевич Пушкин. Знаменитый список его побед включал более ста имен. Помните из «Евгения Онегина»:
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом…
Многие думают, что бедный Онегин серьезно пострадал на любовном фронте, лишившись каких-то весьма нужных частей организма. На самом деле, Пушкин только хотел подчеркнуть большую опытность своего героя в делах любви:
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить…
Однако мы знаем, что сам поэт «технологию любовных битв XVIII столетия» называл «забавой, достойной старых обезьян». В жизни Александр Пушкин беспечно предпочитал не придерживаться никаких теорий, действуя, как и его Дон Гуан, спонтанно, «импровизатором любовной песни». Дон Гуан, один из самых знаменитых «блуждающих героев» мировой классики, идеальный герой-любовник на все времена, ставший мифом, настолько убедительно впечатан Пушкиным в литературу, что после него история Дон-Жуана плавно перешла в разряд пародий и апокрифов. Пушкин своего Гуана принимает всерьез. Характер Дон Гуана – холодное пламя, холодное кипение. Он весь бурлит и взрывается, но никогда не теряет головы. Уметь любить – значит, уметь забыться. Дон Гуан играет в любовь, но не любит: он ежеминутно рационален, он трезво оценивает ситуацию, не теряя головы даже перед загробным чудом ожившей статуи мужа. Можно ли стратегические военные выкладки считать любовью? Недаром чуткая Дона Анна / она-то действительно влюблена!/ упрекает Дон Гуана:
И я поверю, чтоб Дон Гуан влюбился в первый раз,
Чтоб не искал во мне он жертвы новой!
К слову сказать, он этих жертв вовсе специально и не искал, ведь дело настоящих мужчин – наступать, дело женщин – искусно обороняться. Если крепость плохо укреплена, неужто в этом виноват победитель?
Прошедший XX век подошел к вопросу научно: он стал искать формулу любви. Начали, как водится, поэты.
Прекрасная Незнакомка А. Блока в саду, в белом платье постепенно оказалась в чаду ресторана, среди бессмертных «пьяниц с глазами кроликов». Николай
Гумилев больше, чем женщин, любил убитых им тигров и золото брабантских кружев. Маяковский – о, его любовь была самой громогласной и антуражной: рваные простыни, бессонница, ревность к Копернику. Однако постепенно в трудовом советском обществе стали не модными всякие аристократические настроения. Любовь тоже странно деформируется, порой и не узнать. В голодные годы у Ник. Тихонова вырвалась фраза: «Ты – мой хлеб в этот голод страстей». Ну, что ж, хлеб так хлеб. Встречаются и вовсе интересные вещи. Так, любовь у поэта А. Яшина – нечто вроде жестокой хищницы или маньячки – убийцы: «Скрутит тебя любовь, пальцы сожмет на горле». Ему очень решительно отвечает поэт В. Солоухин: если бы, дескать, любовь крутиться как-то, то – сё, не помогала, «хватило б силы взять ее за горло, и задушить. И не писать о ней!» Просто тянет сказать ему: а ты, милок, и не пиши, здоровее будешь!
Мужская любовь в поэзии нескромна. Для него любимая женщина – охотничий трофей. Если он любит, об этом знает весь мир: зашифрует, спрячет под таинственной маской «к NN», но расскажет в подробностях. Женская любовь гораздо проще: это когда, сплавив ребенка бабушке, бежишь в непонятно какой юбке к мужу в больницу, моля неизвестно кого: «Только бы успеть! Только бы жил!» Это когда неделями и месяцами, седея, ждут писем из горячих точек. Когда обычным вечером вдруг необъяснимо нахлынет тревога: где он, что с ним? – и нет сил дождаться обещанной встречи.
Потому что, как утверждает Е. Шварц в пьесе «Обыкновенное чудо», каждый мужчина в любви – немножко медведь, зато каждая влюбленная девушка – принцесса.
Интересно, что с годами на первый план для меня стала выступать не столько милая «история любви», а яростный и мощный монолог Волшебника, расширяющий это чувство до безграничности космического пространства: «Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад – из любви к истине. Землю перестраивают из любви к прекрасному». И что может быть лучше этого!
И пусть сволочь и пройдоха Министр-администратор пытается нас убедить: то, что мы называем любовью, «это немного неприлично, довольно смешно и очень приятно».
«Любовь – это не только чувственная сторона, но и отношение к небу, земле, братьям нашим меньшим – животным, и к подобию Бога на Земле – человеку, ближнему своему», - утверждает наш современник, композитор Владимир Рубин.
Я желаю вам всем чаще умирать от любви, и тут же снова возрождаться - в глазах, душе, крови любимого человека. Потому что гибкая, непостоянная, как морская волна, женщина и мужчина, скроенный из серой скалы, никогда не смогут быть друг без друга. Так рождается формула моря.
В вечном круге и противоборстве
Сходятся, натешившись сполна,
Камень серый, символом упорства,
И зеленоглазая волна.
Это и есть моя личная формула любви.