-Это просто шедевр!- сказала мама, когда увидела рисунок Алисы.
Ромка тут же бросил управление компьютерной машиной и поспешил в детскую. Что там такого интересного опять изобразила Лиска?
Рисунок и вправду был хорош! У Ромки даже дыхание перехватило от такой красоты! На большом листе Лиска нарисовала лес и человека, сидящего около костра. Ёлки были как настоящие, казалось, затронь - и почувствуешь их колкие веточки. Но больше всего Лиске удался костёр. В центре рисунка светился самый настоящий огонёк! Лискин нарисованный человечек поднёс руки к костру, грелся так, наверное. Ромка тоже тихонечко (пока Лиска раскладывала краски по местам) затронул яркое оранжевое пятнышко - ничего, только краска на пальце отпечаталась. Умеет же Лиска рисовать!
И так Ромке захотелось такой же лес с пушистыми ёлками и костром и человечком, что он решил тоже себе такую картину нарисовать!
Самое лёгкое в рисунке было изобразить ёлки, их Ромка набросал за пять минут. Сложнее было всё это раскрасить! Ромка пожалел, что на рисунке не зима, а то можно было оставить их так (видел как-то в магазине белую ель -красота!) Человечка рисовал долго, вроде бы чего сложного: две руки, две ноги... А не хотели эти руки-ноги красиво у костра усаживаться. Ромка столько раз стирал и вновь рисовал, что человечек стал казаться многоруким и многоногим, как осьминог.
- Ничего,- подумал Ромка,- я основные руки-ноги раскрашу, а другие не буду, и всё будет понятно.
А с костром вообще отлично вышло: точно как у Алисы,- не отличишь! Ромка осторожно взял рисунок за уголки (чтобы костёр не потёк) и пошёл показывать маме и Лиске.
Мама сказала:
- Отлично! Теперь у нас два шедевра есть! Очень красиво!
А Лиска посмотрела, принесла свой рисунок, положила
рядом и хмыкнула:
- Это не шедевр! Это копия ... с шедевра!
Ромка расстроился:
-А что же мне сделать , чтобы это только мой личный шедевр был, а не копия?
- Измени что-нибудь... или убери что-нибудь...- посоветовала серьёзно сестра.
Ромка вернулся со своей "копией с шедевра" в детскую.
Ёлки не уберёшь: он почти полтюбика краски на них израсходовал. Человечка тоже трогать не хотелось: руки-ноги так хорошо распределились по телу... Оставался костёр. Была не была! Уберу костёр!
Ромка обмакнул в зелёную краску толстую кисть... Стоп! А как же человечек?! Он же без костра замёрзнет! Он в лесу...один... и никого рядом! Ромка бы его потеплее одел, но это ещё сложнее, чем руки-ноги у сидящего рисовать. Эх жаль, что он для солнца места вверху над ёлками не оставил. С солнышком всё теплее!
Ромка встал из-за стола, немного отошёл и посмотрел на свой рисунок издали. Он как-то в Третьяковской галерее видел, что так люди картины рассматривают. Может, так, со стороны, и становится виднее, чего забыл художник добавить или убрать. Он так у нескольких картин сразу определил, где художники поторопились! А добавлять уже поздно! Как говорит Лиска "поезд ушёл"...
Ромка даже заволновался, как почувствовал всю ответственность момента! Не надо откладывать, решать надо сейчас!
Что же может спасти его человечка от холода? Ромка закрыл глаза и представил себя на лесной полянке...
Вспомнил, что когда прошлым летом на даче с ребятами играли в поход, брали маленькую палатку. Казалось, с трудом влезут двое, а во время дождя поместилась вся компания ( 5 человек!). Конечно, палатка!!!
Ромка решительно сполоснул кисточку от зелёной краски и зачерпнул побольше оранжевой. Красивая яркая палатка появилась рядом с человечком вместо костра. И ничего, что человечек теперь не греет руки, а упирается ими в палатку. Может, он так проверяет, хорошо ли она стоит.
- Ну что, теперь это- не копия? - осторожно спросил Ромка у обладательницы "шедевра".
Лиска придирчиво посмотрела на огромное оранжевое пятно посреди рисунка:
- Всё равно копия: и лес и человек - всё как у меня, подумаешь, костёр превратил в палатку! Цвет-то тот же!
Ромка сначала расстроился, а потом подумал:
-Ну и что, что копия, зато ,если у Лискиного человечка дождь пойдёт, куда он спрячется? И красивый костёр быстро погаснет! А у него- палатка! В палатке и от дождя и от ветра укрыться можно.
Пусть копия, зато она заботливее, чем Лискин "шедевр"!