ХАБИБИ
Мне тогда было всего-то от роду двадцать. Пару месяцев, как вернулся из армии. Как выглядит жизнь за пределами бетонного забора, предстояло еще вспомнить. А я жил смеясь и думал, что король мира. И только-то потому, что я – парень. А она вошла в мою жизнь незаметно, как простуда: вечером ее нет, а утром просыпаешься, горло уже болит. Однажды мы пришли к ней с двумя друзьями. Просто приперлись в час ночи, чтобы попить водки. На улице уже стояли декабрьские морозы. А она любезно подала нам на закусь пельмени. Мы просидели у нее всю ночь, подремали пару часов и ушли. Но я поставил себе цель вернуться. Вообще-то, с первого взгляда она мне ни капли не понравилась. Какая-то грубоватая, в дурацкой мятой юбке и растянутой майке с дыркой на боку, волосы кое-как заколоты. Запомнились только глаза. Они были грустные до исступления и все время влажные, как будто она вот-вот готова была заплакать. А сама вместо этого беспрестанно улыбалась и шутила. И говорила иногда такие вещи, от которых мы все трое хватались за животы.
Когда на следующий день мы вышли из ее подъезда, Деня ткнул меня в плечо и сказал:
-Это моя бывшая.
-Да ладно! – удивился я, не совсем поняв, к чему вообще это было сказано ни с того ни с сего. – И что?
-Развлекись. Не откажет.
Деня при этом выглядел капец каким победителем, а Васька противно ухмылялся и кивал головой, типа правда.
-А ты че киваешь? Тебе тоже не отказала? – спросил я у него.
-Да я это… не спрашивал… - Васька вроде смутился. Очевидно, подумал, что зря упустил шанс.
В следующий раз мы собрались к ней только после нового года. Опять свалились, как снег в июле, в первом часу ночи. У меня, конечно, уже сложилось четкое ощущение, что с ней можно все. Но какие-то зачатки совести пиликали, что надо было хотя бы предупредить. Правда, когда она открыла дверь с бутылкой пива в руке, сомнения рассеялись.
Деня с Васькой за полчаса добрались перцовкой и попадали спать. А я решил, что пора. Она сидела за столом напротив меня, подобрав одну ногу под себя, и курила. Смотрела на меня пронзительно трезвыми глазами, хоть и выдула четыре бутылки пива. Мне даже неуютно стало, но я себя пересилил.
-У тебя ножки красивые. – начал я, думая, что плести дальше.
-Тебе их невидно. – безразлично ответила она.
Теперь я был в тупике, зато желание получить эту паршивую девчонку нарастало с колоссальной силой. Я пересел на стул рядом с ней и положил руку чуть выше колена. Она резко повернула голову в мою сторону, блеснула яростным, соколиным взглядом, и мне показалось, что она все же заплачет сейчас. Но она засмеялась. Так громко, так неожиданно, что я вздрогнул. Злость поднималась у меня откуда-то из глубины желудка. Я подумал, что она точно сумасшедшая. Определенно, идиотка, ржущая в два часа ночи посреди прокуренной кухни, на восьмом этаже уродской многоэтажки.
-Хабиби, дурочка! – ласково мурлыкнул я.
-Да ну! – грубо рявкнула она, - Смешно просто, как ты весь изъёрзался от своей похоти.
Такой наглости от баб я еще не видел. Я схватил ее за ноги, дернул к себе так, что она чуть не свалилась со стула. Хотел запустить руку под юбку, но она вывернулась в одну секунду. А в следующую я получил оглушительную пощечину. Их я еще никогда не получал. И меня охватила такая ярость, что я готов был просто убить ее. Рука сама дернулась, и она со всей моей дури выхватила такую же унизительную пощечину. Волосы, как в киносцене, закрыли половину лица, а она даже не схватилась за ушибленное место, как это делают все женщины. Только посмотрела на меня с отчаянной ненавистью и прошипела:
-Или ты через секунду уберешься, или я тебя зарежу… - боковым зрением я заметил, как ее левая рука стащила со стола большой кухонный нож и крепко зажала его в кулаке.
-Да ты что, Леська, стебанутая какая-то!
-Вон отсюда, хабиби рваный.
Она сделала шаг в мою сторону, я попятился. Мало ли, что у нее в башке. Может, она и впрямь с головой не дружит.
В коридоре я подхватил подмышку куртку и хотел зашнуроваться, но она ножом махнула на открытую дверь.
-На улице зашнуруешься, хабиби, епта! – она снова противно хохотнула. Ведьма проклятая.
Зачем я сказал ей это дурацкое слово «хабиби», я уже не помню. В то время мне так сильно казалось, что это круто. И я же не знал, что эта дикарка старше меня на семь лет. В жизни бы не дал ей тогда ее двадцать семь ни внешне, ни по чокнутому поведению.
Ваське с Деней я не рассказал о ночном происшествии. Не знаю, что им отвечала сама Леська на вопрос, где я. Но от меня они упорно хотели добиться правды. Ваську больше, конечно, интересовало, было или нет. А вот Деня сразу понял, что не было.
-Где ты вообще взял эту сумасшедшую? – спросил я у Дени, пытаясь перевести тему.
-В парке познакомился.
-Давно?
-А, еще летом.
-А чего расстались? – я думал, он сейчас тоже скажет про ее сдвиги.
-Просто так… Я как-то пару раз к ней не пришел. А она потом сказала, что не хочет быть второй в очереди.
-Что значит «второй»?
-Я тогда еще с Аленкой стал крутить… - Деня говорил так спокойно и безразлично, что мне аж противно стало. Я-то все-таки понимал, что он поступал по-скотски.
-А ты что, еще и рассказал ей об этом? – тут уж я искренне удивился.
-Не-а. Она сама как-то догадалась.
Больше я и не хотел ничего о ней слушать. Мне просто нужно было забрать у нее перчатки, которые я благополучно забыл. Плюнул бы, но я их купил в фирменном магазине Versace за бешеные деньги. Было очень жалко. Да еще и дело принципа. Хотя, возвращаться в эту квартиру, где на кухне воняет табаком, а в комнатах – сандалом, мне совершенно не хотелось.
-А сколько ей лет? – поинтересовался я.
-Двадцать семь… - Денькино безразличие в голосе накаляло уже мои нервы до предела. Бесило то, что он так ведет себя со всеми! Для человека нет ничего дорогого в жизни. Ну как это возможно?
-И что она с тобой делала? – я правда не мог взять в толк, зачем ей понадобился совершенно безмозглый сопляк Деня. Предполагал, что именно по этой же причине, что я тоже сопляк, мне была выдана такая трескучая оплеуха.
-Да я ее от самоубийства спас. – Деня заржал и прикурил сигарету. В баре, где мы сидели, и так было жутко накурено. Еще он пускал клубы дыма, дышать было нечем. Задать логичный вопрос я уже не успел. Примчался полупьяный Васька, скакал возле столика, как чертик на пружинке, размахивал руками и вопил на весь зал, что у него права за пьянку отобрали. Вот сволочи!
Пришлось весь вечер возиться с Васькиным правами. А мне сильно хотелось узнать, почему эта психичка хотела покончить с собой. Но как-то было недосуг. Уже только поздно ночью я опять вспомнил о ней.
-День, дай мне Леськин номер. Перчатки у нее забыл.
-В аптеку сходи! – загоготал Денька и продиктовал телефон.
К Леське мне идти хотелось и не хотелось. Я прекрасно понимал, что со мной что-то не то. Тянет. Но тут же и страшно. И отчего-то неприятно. А вдруг она на самом деле зарежет. Или того хуже – загрызет. А с другой стороны – хочу! А с третьей – нафга козе баян? Что мне, баб мало, что ли? Шалашовок каких-нибудь помоложе. А вот опять же, получу ее, буду иметь авторитет в глазах друзей.
Такими мыслями я промаялся неделю. Наконец решился. Пришел к ее подъезду и не смог набрать номер квартиры на домофоне. Несколько раз подносил руку к щитку с цифрами, но не нажимал. Внезапно домофон сам запищал, от неожиданности я отпрыгнул и отвернулся к доске объявлений. За спиной протопало две пары каблуков. И я услышал знакомый голос.
-Не знаю еще, как Глеб тачку починит, так и поеду. Барахла много.
-А примерно? – спросил второй женский голос.
-Ну не знаю, может, вообще ближе к лету, когда тепло будет.
Шаги затихли за углом дома, голоса тоже. У меня сердце колотилось, как будто меня среди ночи разбудили и дали кастрюлей по лбу. Хорошо, что Леська меня не заметила. Мне стало бы неудобно. А я не люблю такие вещи демонстрировать.
Следующая моя попытка получить обратно перчатки произошла уже в начале февраля. Я полчаса протоптался у подъезда. Выкурил 7 сигарет и поймал себя на глупой мысли, что именно такая у нас разница. Наконец я выдохнул и позвонил. Домофон противно тренькал, но двери никто не открывал. Я догадался посчитать окна. Конечно, не горит ни одно. Я вздохнул с облегчением. Да ну их, эти перчатки. Дались они мне. Получу зарплату, еще одни куплю. Да и психопатка эта пошла на хутор!
Я поднял воротник, поправил шарф и только собрался уйти, как у подъезда припарковалась дорогая иномарка. И, о боже, она вышла из нее с каким-то седым мужиком, который ей в отцы годится. Может, и правда, отец. Да нет, не похож. Леська меня заметила. Даже не улыбнулась. Взяла под ручку седого и прошла мимо меня, как будто не знает. Высокая шпилька сделала ее на полголовы выше меня. А белая шуба до пяток смотрелась по-королевски. Не хватало только горностаевых хвостиков для большей убедительности.
-Проститутка! – буркнул я под нос, когда хлопнула тяжелая подъездная дверь.
Изнутри меня жгло какое-то отвратительное чувство. Оно было похоже на обиду, что ли. Но точно его характер я распознать не мог, сколько ни мучился. В этот вечер я позвонил Деньке и приперся к нему с двумя бутылками перцовки. Пока шел от магазина до квартиры, придумывал вопросы, которые я задам ему про Леську. Но когда опрокинули третью стопку, говорить мне вообще в принципе перехотелось. Да еще и Васька явился снова пьяный в дрова, и начал рассказывать небылицы про какую-то телку, которую он снял еще в обед, и только сейчас приполз от нее еле живой.
-То, что ты еле живой, мы и так видим. – ухмылялся Денька.
-Вы не преп… не переп… - язык у Васьки сильно заплетался. – Вы не переставляте, какая кобылка!
Да… За год, пока я служил, мои друзья сильно изменились. Или я изменился. Наверно, второе, потому что мне было с ними скучно. Я разлил и поднял стопку, подгоняя парней. Деня выпил и передал Ваське сок. Я маханул без запивки и тут же налил вторую.
-Ты куда разогнался, орел? – спросил Денька.
-Нажрусь сегодня. – обреченно ответил я.
-Гарик, че-то случилось?
-Нихера.
-Ты че, на старушку Леську запал?
-Пошел ты! – я уже налил себе одному третью подряд. Хватил, и меня чуть не стошнило. Пришлось-таки запить.
-Да иди к ней и пользуйся. Тоже мне, проблема!
-Проблема! Отвали.
Денька сидел, закинув обе ноги на стул и упершись коленками в стол, и жевал соленый крекер. А Васька то пытался оттереть опрокинутый на себя сок, то намазать кривой кусок батона майонезом. Я снова разлил.
На следующее утро я проснулся с трудом и подумал, лучше бы не просыпался. Но головная боль все равно сопровождалась мыслями о Леське. Я и до сих пор не могу объяснить себе этого странного рвения к ней и желания узнать о ней хоть что-нибудь. Надеясь, что скоро пройдет, я прожил до марта. И вдруг придумал! Ну, естественно, что может придумать двадцатилетний мальчишка! Восьмого марта без пяти восемь вечера я был у подъезда. Вышла какая-то женщина с собакой, и я проскользнул внутрь. А ровно в восемь сработал дверной звонок. Сердце колотилось, а букет мимозы в руке трясся. Щелкнул замок, полоска желтого света скользнула в полутемный коридор. На пороге стояла незнакомая девушка в махровом халате с недочищенной картошиной в руке.
-Здравствуйте… А Олеся дома? – нерешительно спросил я.
-Олеся больше не живет здесь. – улыбнулась девушка.
-А вы ее хорошо знаете?
-Неплохо… - пожала она плечами.
-А можно я вам вопрос задам? – у меня внутри что-то сжалось. Вроде бы опять от обиды…
-Пожалуйста. Только зайдите на кухню. Можно не разуваться. Хотите чаю?
-Нет, спасибо. Вы цветы возьмите. Они мне не нужны… - мне в самом деле было обидно. Что значит, не живет. А где она? А почему я раньше не пришел? А как вообще все это получилось?!
-Так что вас интересует?
-Можно на «ты». – Немножко помялся я. – Расскажите мне о Лесе.
-Что рассказать?
-Не знаю! Что-нибудь. Я должен что-то узнать о ней. Где она, хотя бы?
-Она купила дом в белорусской глуши. Сюда она уже не вернется.
-Что с ней? Почему? – я чувствовал, как нарастает волнение внутри меня.
-А ты ей кто?
-Я? – и что мне было отвечать на это? – Никто…
-Понятно… Леська уехала из того места, которое причинило ей слишком много боли. Я надеюсь, что она не останется одна. Ей просто нельзя быть одной.
-Да что с ней?
-Подожди минутку. – Девушка вышла, а я окинул взглядом кухню. Так же накурено, на столе пепельница, на подоконнике цветок, на стене отпечаток губ с красной помадой и рядом след от ботинка. Этих двух деталей не было. Вернулась новая хозяйка квартиры, кармашек ее халата с левой стороны заметно оттопырился. – Точно чай не будешь?
-Точно. Расскажи!
-Прошлой весной на питерской трассе произошла авария. Бензовоз врезался в рейсовый автобус. Произошел сильный взрыв. Выживших не было. В этом автобусе ехали Леськины родители, младший брат, муж и четырехлетний сын…
Я не мог пошевелиться. Меня сковало и стало по-настоящему обидно. Обидно до слез, до того, чтобы сломать зубы, кусая железные спинки стульев. Стало обидно, что я не понял ее глаз. Обидно за то, как поступил с ней Денька после всего этого! И еще стало невероятно стыдно. Я молча поднялся и пошел к выходу. Уже на пороге Олесина подруга достала то, что лежало в кармане халата. Это были мои перчатки. А к ним булавкой была приколота бумажка с надписью: «Хабиби, епта!».
05.02.2010