(с Гришиным Костей и Копейкиной Наташей)
Я люблю погулять по горам,
И на горных козлов посмотреть,
Полететь прямо с гор в тарарам,
И потом ничего не хотеть.
А те, кто нас дома не ждут,
Наверное, ходят в кино,
Веселые песни поют,
А нам и без них ничего.
Я люблю полежать на камнях,
На прекрасные горы смотреть,
И увидеть с вершины бабах,
И опять ничего не хотеть.
А те, кто нас дома не ждут,
Наверное, смотрят в окно,
И письма тревожные шлют,
Но почта от нас далеко.
Нас каньон без дороги ведет,
Мы от яркого солнца горим,
А к тому, кто нас дома не ждет,
Мы ужасно вернуться хотим.
Восточный (Верхний) Уллу-Кёль, 1А
Одна девушка каждое лето возвращалась из горных походов с гематомами под ногтями. К Новому Году кое-как вырастали новые ногти, и она опять собиралась в горы.
Они не знали, с ними ли я, и мне непонятно было, как забираться на ночь в палатку в шапке и без белья, или есть этот луковый суп? – по случайности так вышло. Вам когда-нибудь приходилось две недели мириться с пищей, издающей запах бензина и газа?
Чтобы теперь написать об этом, нужны новые силы: взять карту, припомнить названия… Началось с Уллу-Кёля. Пойдем? Пожалуй, пойдем, но каждый своим путем.
Некоторые из нас (Андрей и Наташа) были знакомы по отделениям больничным, где лечат душевную боль. Серёжа, похоже, романтик. Зачитывать какие-то песни, где герой выпивает, ему запретили строго, а также вальс в ритме дождя, чтоб не вышло осложнений с погодой. Техника безопасности здесь – уметь чувствовать горы. Цель – получить ответы. Интересный, к примеру, вопрос: почему я никому не нужна? Варианты на выбор:
1. Это кокетство;
2. Основной философский вопрос;
3. Человек и со своей жизнью не знает, что ему делать.
Понавалено тут камней. Идем, спотыкаясь, как слепые Питера Брейгеля, как на войну с педикюром. Но такой серьёзности здесь не надо. На дне озера Уллу-Кёль рос ярко-зеленый мох, и вода от этого была глубоко бирюзовой. Край воды замыкали горы, замаранные черной магмой. И всё это описание оказалось бы хоть чуть полезным, не будь фотоаппарата.
«Где девчонки ноги мыли, там ребята воду пили». На двух горелках, чадящих бензином и газом, на ледниковой воде Галя заваривает суп из пакета с сушеным луком.
Сказано, через 10 минут, если сработает магия, выйдет что-то съедобное: «Колдуй баба, колдуй дед».
- Галя, лучше попробуй!
- Сергей, попробуй, не то я снимаю!
- Как так, Ирина Ивановна вас не научила готовить суп?
- Я снимаю, снимаю, снимаю!
- А Сергей тебе что сказал?
Восточный (Верхний) Уллу-Кёль был первым в жизни Андрея. Он сказал: «Мы сделали это». На привале читали Лессинг. Нет, ты можешь вполне оказаться кому-то нужна, например, ребенку-индиго, отказавшись от здоровой семьи. Ирина Ивановна (руководитель) сказала:
- Я чувствовала себя кошкой, которая потеряла чутьё. Я ведь сегодня летела!
- Куда: вверх или вниз?
- Со склона.
А я просто даже не напрягалась, чтоб обойти каждый камень в высокой траве. Их без счета. Только опять я решила, что больше не надо ходить в такие походы. Несколько километров длилось упражнение на приседание. Однажды, когда мы летели по лесу, коленки не разогнулись. Усталость хуже, чем боль. Наташа в последние месяцы жила в Польше в монастыре, в Киеве по дороге ночевала у знакомого батюшки. И сказано назидательно было: в день человек кладет по 600 земных поклонов без устали.
- Но это не то же, что приседание?
- Нет, это и есть настоящие приседания, полезные упражнения!
На ночь встанем там или тут.
- Когда же?
- Через 3,5 км.
А теперь еще через полтора. Всё же дотянем до погранцов. Уже скоро, минут через 10 будет хорошее место. Верить не надо этому.
- Лена, ты, наверное, скажешь, что я тебя обманула?
Я еще сказать не успела, а она опять обманула.
Самое милое дело – отдать жизнь ежедневным заботам. А наша Наташа читает книгу «На пути из времени в вечность». Но тут не так всё серьезно.
До тех пор, пока я теперь не узнала, что по утрам бывает депрессия, мне казалось, что вот ты проснулся, и нет меня. Никогда не раскроется глубь, в которой скрывается моё счастье. Мне снился дом, крысы. Их обижали люди. Крыски прятались за батареей, по шеям текла кровь.
Перевал Беляева, 1Б
О Беляеве судили по-разному. Он что-то писал, не о головах. Чем мне интересны горы, так это безвыходностью своей. «Не ходите сюда, здесь трудно», - сказал Сергей, и я повелась. Скала, её называют «бараний лоб», была гладкая, с водопадиком. Иду по полочке, прижимаясь, вода обтекает грудь, ступень внизу метрах в двух. Это не я кому-то нужна, а мне без кого-то не жить:
- Серёжа, лови рюкзак! Постой рядом, теперь прыгну.
Здесь, в горах, иногда случается, в людях рождается фанатизм. Прошу, переждем две минуты, перевязать бы колени. Нет, до темноты надо спуститься к Мырды. Хорошо. Теперь 3 км до альплагеря. Можно ли не бежать? Вот до тех скалок – бегом, хотя уже темнота. Белеет мосток через речку – доска, пришпиленная к бревну. Светит фонарик, идет бычок, качается и вздыхает.
В альплагере Узункол мы появились, как сумасшедшие: «Лимонаду скорей и девять хычинов»! Подошли москвичи, врачи-хирурги, наши попутчики на подъеме – Маша, Наташа и Витальд: как, мол, прошли ледник. Какой ледник? Это снег-то? Потом, когда назавтра мы пили, они смеялись и повторяли: «Не страшнее, чем на работе». Вспоминали Непал, как всегда бывают разочарованы дома: «Непал? Не слыхали такого. Мы-то всем рассказали, что вы на Эвересте». Или: «Ну что, не прошли еще Северный Полюс»? Сидим, стало быть, в баре, один говорит «А Койауганауш?», другой восклицает: «О, да»! Пришла с проверкой Ирина Ивановна, тут сок, мультфильмы по телевизору. Плетемся с Наташей в номер, где сторожит ИИ. Поскольку пьяными быть нельзя, решили естественным образом заклеить Наташе оторванный ноготь. Достаю пластырь и ножницы. Наташа прицелилась: щелк – получилась кривая полоска шириной в 3 мм.
- Что-то я мало отрезала…
- То ли ты спросонья, Наташа, то ли ты телевизора насмотрелась!
Короче говоря, пронесло.
Северные Доломиты, 1Б
Выход на этот раз задержался из-за того, что в альплагере было два туалета. Беспечно ни о чем не спросив, мы пошли через новый, а тропа начиналась от старого. Маша с Наташей тогда сказали: «Достаточно сходить в тройку, чтоб узнать всё о жизни и смерти». На Северных Доломитах, в двойке, я думала: «Легче умереть». Между тем, какой-то пейзаж открывается. «Я всегда в этих Джапакулах путаюсь», - отвечает Ирина Ивановна. Шла навстречу девчонка-альпинистка с плеером и в платке, как колхозница. Мы спросили: «Ну, что, вы сделали тройку Б»?
- Конечно, - она фыркнула, - а ваш перевал там, где эти двое тащатся.
Эти двое, ее товарищи – бронзовые красавцы, увешанные веревками, наверное, нас презирают. А их презирает девчонка.
Спуск крутоват. Я повисла, что называется, на жумаре. Первым делом слетела каска. Свожу неосторожно ноги, и тут же задела коленку.
- Прекращаем спуск, Лена разбилась, - кричит Ирина Ивановна, а сама выбирает страховку.
- Выдавай, - я тоже ору. Это надо быть идиоткой, чтобы разбиться на первых метрах, замученной и усталой.
К фанатизму нельзя приготовиться. Поднялись, теперь непременно быстро надо спуститься к реке, вниз на километр. Андрей на каждом шагу протягивает мне руку. Я ему:
- Дурак, не тормози, не стой у меня на пути! Вот, разбила губу! Я женщина, а не бомжиха!
Наконец, его прогнала. Под ногами болотистый склон. Рюкзак упал, уже не поднять, я ползу вниз по осоке, тащу за лямки свой груз:
- Это ты там с фонарем? Подойди же, надень мне рюкзак!
Как же он страшно ругался, потом рассказала Наташа. Пришел и понёс два рюкзака, а я едва поспевала, то на мостки попадая, то черпая болотную воду.
Те, кто первыми убежали, благополучно прошли болото, вообще не оглянулись назад – все были только женщины. Потому мы никому не нужны. На носу волдыри от простуды никого из нас не испортят. Так спустились с Северных Доломитов.
Хотютау, 1Б
Хотютау, ты будешь последним перевалом в моей жизни. Камни, сыпуха, скользко, но ничего, ничего. Наверху появилась мобильная связь – вдруг-то, за две недели! Я плачу, Вася сказал, что умерла Лиля, наша милая рыжая крыска. Может, она без меня скучала. Вокруг на перевале – мемориальные доски, венки. Впереди – ледяное поле, Азау Большой. Я рыдаю о бедной Лиле. Прошли и ледники. Переспали на озере с белой водой, берег покрыт вулканическим пеплом. Наконец, мне приснился поход: озеро у подножья вулкана, тут и там построены домики: аккуратные туалеты, душевые, кафе. Я лежу – холодная потная курица в заиндевевшей палатке. Тут и там вокруг валуны. От меня валетом – Ирина Ивановна. Её рюкзак пахнет газом, всё сильней день ото дня. Я могла бы, наверное, не стесняться – крутиться, царапать ноги, кутаться от озноба – мои друзья хорошо спят. Проиграны дни, проиграны ночи, но закончен поход.
В кафе у канатной дороги кофе сразу по 100 рублей. По телевизору клип. Певцы так улыбаться умеют, такие выбрали позы… Говоришь себе: «Стоп. Конечно, это не лучшее, что придумала цивилизация. Может, лучшего ты не заметила?» Вот же лежит дорога прекрасная, сейчас мы пойдем по ней до Терскола. Спасибо тебе, человечество, что дало туристам дороги.