И тут появились первые «клиенты».
Две автомашины – серебристый «Шевроле» и тёмно-синий «Фольксваген» неторопливо въехали во двор. Сколько в них сидело человек, разглядеть сразу не удалось из-за мощной тонировки на их стёклах.
Прошелестев мимо нашего микроавтобуса, автомобили двинули вглубь площадки, и там остановились рядом друг с дружкой, метрах в тридцати-сорока по правому борту от нас.
Почти синхронно распахнулись дверцы, и из салонов своих машин на свет Божий выбрались пятеро джигитов: двое из «Шевроле», и трое из «Фолькса».
Обычные на вид, небритые носатые мужики в кожаных и пуховых куртках. Таких в Москве на каждом рынке пруд пруди, все на одно лицо. Но именно ЭТИ были особенными.
Они были бандитами.
Хищно зыркнув по сторонам и, не приметив ничего особенного, пятеро боевиков из «бригады» Беридзе по очереди обнялись между собой, обменялись рукопожатиями, и тут же принялись оживлённо общаться, эмоционально при этом жестикулируя.
Типа, давно не виделись.
Меня всегда удивляло в этнических ОПГ полное отсутствие межнациональной неприязни. У себя на родине грузины с абхазцами постоянно грызутся, воюют, да и вообще друг друга на дух близко не переносят. А здесь, в России, сплотившись в единый «творческий коллектив», они без всяких проблем легко находят общий язык.
Получается настоящий Интернационал. Как говорят на Украине: «киривники усих краин – геть до кучи!» И это правило в уголовном мире исключений почти не знает. Могут ведь, когда захотят!..
Ожила оперская «Моторола». Хотя звук заранее был поставлен почти на минимум, в наступившей у нас после появления первых «ласточек» тишине отчётливо слышалось каждое сказанное в радиоэфире слово. Говорил Хамзин. Тон голоса Михаила Александровича был совершенно спокойным, почти бесстрастным:
– Вниманию всех, кто работает со «Снегом», говорит «Снег – один». Гости собираются, их не беспокоить. «Эхо» докладывает: директор с первыми лицами скоро прибудут, подлётное время пять-семь минут. Задерживаются из-за «пробок». Полная готовность с момента их появления. Совет акционеров начинаем по плану, и только по моей команде. Подтвердите приём.
Наш сыщик на пару секунд переключился на передачу:
– «Снег – три» понял, подтверждаю.
И следом за ним в эфире прошла быстрая перекличка:
– «Снег – пять» подтверждаю!
– «Снег – четыре» подтверждаю.
– «Снег – два» вас понял, «Первый».
– «Снег – шесть» понял!
– «Снег – восемь», есть!
– Принято, «Снег – один». Это «Седьмой»!..
– Ну, и отлично, раз все всё поняли. Конец связи.
Между тем спецназовцы не стали дожидаться прибытия Гелы, его ближайших помощников и остальных участников будущего «совета акционеров».
Каждый из них неторопливо, но основательно проверил своё оружие, подтянул снаряжение, натянул на лицо маску и положил на колени свою «сферу». Действовали они молча, вроде бы в разнобой, но вместе с тем как-то слаженно и сноровисто. Потом соседи помогли друг другу ловчее подогнать «липучки» на бронежилетах и поправить маски. Только Сашка, оглядев своих подчинённых, не спешил её надевать, и пока продолжал сидеть с открытым лицом.
Я уверен, что во второй «Газели», той, что пряталась у заводского забора в глубине двора, сейчас происходило то же самое.
Проникшись этим общим деловито-сосредоточенным процессом, я тоже достал из кофра видеокамеру и перекинул её ремень через воротник, что бы не натереть шею. Потом протёр объектив и видоискатель специальной тряпочкой. Аккумулятор верной «Соньки» был полностью заряжен ещё накануне вечером, а новая кассета с плёнкой уже стояла внутри камеры.
Фотоаппарат же пока оставался лежать у меня «под рукой» в сумке, которую во время предстоящей беготни я по-прежнему буду всегда держать при себе. Точнее на себе. Вся техника неоднократно проверена. Всё работает исправно, и готово к съёмке.
За этими своими хлопотами я совершенно упустил момент, когда шайка собралась вместе. К первым двум присоединились ещё шесть «иномарок».
Чуть в стороне от них (спиной к «проезжей части» и лицом к пятиэтажке) стояли, сгрудившись, наши долгожданные разбойнички. И уже не пятеро, а – шесть, семь, восемь, девять... – целых шестнадцать человек!
«Сюрпра-а-айз!..»
Неужели стопроцентная явка всех участников? Или их на самом деле ещё больше? Будут ли какие-нибудь опоздавшие? Отсутствующие по уважительным причинам? Эх, знать бы!..
Все они внимательно слушали семнадцатого: высокого худощавого кавказца лет сорока пяти с аккуратной седой шевелюрой, одетого в добротную зимнюю «аляску». Похоже, что он сейчас здорово «вправлял мозги» своим людям.
Утренний развод ОПГ начался. Я взглянул на часы: восемь тридцать пять. Да-а-а, сурово у них, по-взрослому...
Один из «тяжёлых», тот, что сидел рядом с оперативниками, негромко спросил у ОБОПовцев:
– Это что за перец? «Законник» ваш, что ли?
Опера одновременно кивнули:
– Он, родимый, – ответил тот, что с рацией.
– Пи**ец ему сегодня будет – буднично констатировала «чёрная маска».
Подала голос вторая радиостанция, что покоилась теперь в специальном кармашке на «бронике» Долгих. Это был уверенный голос «Сергеича»:
– «Второй», «Третий» ответьте «Первому».
– «Второй» на связи!
– На связи «Третий», – Сашка изогнул шею, наклонив голову к своей груди. В эту минуту он действительно сильно смахивал на диковинную черепашку.
– «Второй», работаете четыре машины со своей стороны. «Третий» – четыре со своей. Начало свадьбы по сигналу «Снега – один». Пока ждём возможного приезда новых гостей. Действуете парами вместе с нашими друзьями. Салют устраивать только в крайнем случае. Понятно?
– «Третий» понял!
– «Второй» понял!
– Кроме того, «Третий», оставь человека у машины, пусть вход-выход поляны стережёт. Хоть там поблизости теперь и «Эхо» тоже выставилось, свой контролёр в этой точке, думаю, нам не помешает. Вопросы есть?
– У матросов нет вопросов, «Первый», – отвечая командиру, Саша медленно почесал бровь. И стал похож теперь уже на задумчивую черепашку.
– «Второй»?
– Задача ясна, «Первый». Ждём сигнала.
– И повнимательнее там! В рабочей зоне могут оказаться «гражданские». Конец связи.
Вот как! Значит, зря я на собачников думал. Выходит, они обычные люди. Ибо кроме них никого из прохожих в окрестностях не наблюдалось. По крайней мере, пока.
– Значит так, – сказал Сашка. – Наше мудрое руководство только что в очередной раз поставило всех нас раком. Петя, ты выходишь последним, и остаёшься у «Газели» контролировать въезд-выезд. В случае чего, свистнем тебя на помощь. Лёха и Серый с одним опером, а Тимур и Боря с другим, работают две ближние к нам сейчас «тачки». Как только этих козлов «окучите», переходите к другой паре – третьей и четвёртой машинам, мне в подмогу. Я выхожу за вами. Стриж катапультируется за мной, и дальше работает по собственному плану, снимая своё кино. Действуем по ситуации, но Сергеич сказал, что б лучше обошлось без стрельбы, заебёмся потом отписываться. Помним о безопасности, поэтому всех, кто шевельнётся, сразу вырубаем. Смотрите, в горячке не перепутайте ОБОПовцев с «бандосами». Насчёт «гражданских» вы в курсе. Всё уяснили? Ребята, у вас вопросы есть? Замечания, предложения? – обратился он к сыщикам.
Оперативники переглянулись, а потом старший из них (тот, что был с рацией) ответил Сашке:
– С первой группой пойду я, со второй – Андрей. Вопрос у меня только один: у вас-то у всех наручники с собой есть? А то, боюсь, на такую толпу у наших не хватит.
– Семён Семё-ё-ё-ныч!.. – укоризненно протянул Александр. – Как всегда, старая песня о главном. Ладно, не ссы, брат, выручим! Не в первой. Только потом злодеев перестегните, не забудьте! А то у меня так уже две пары «браслетов» ушли. Зарплаты не хватит, каждый раз за вами новые покупать. Хорошо?
Опера, улыбнувшись, пообещали забывчивостью не страдать.
– Ну, вот и славно, – подытожил Долгих, натягивая на лицо маску. – Готовимся к выходу, слушаем ваше радио. Хоп!
В течение следующей минуты внутри нашей зашторенной «Газели» происходила незаметная для внешнего наблюдателя перегруппировка.
Спецназовцы надели шлемы, окончательно завершив своё превращение в грозные человекоподобные боевые машины. Взяли наизготовку оружие. Подались на своих сиденьях вперёд, что бы по сигналу сразу же выкатиться из микроавтобуса.
У двери сел старший из оперативников. Теперь одна его рука лежала на дверном замке, а во второй был «Макаров». Включенная на приём рация лежала в открытом внутреннем кармане его наполовину расстёгнутой куртки.
В салоне воцарилась удивительная тишина, прерываемая сдерживаемым, но учащённым дыханием девяти человек.
Через узкую щель между краями занавески и окна я заметил, что производственное совещание на улице подошло к концу. Люди Гелы начали рассаживаться по машинам. Сам Беридзе, разговаривая на ходу с кем-то из своих земляков, увязавшимся за ним после «толковища», подошёл к чёрному «Ниссан кашкаю». Его автомобиль стоял третьим от нас в этой пестрой иномарочной стае. И, кстати, был раза в два дешевле, чем самое скромное авто тех юных красавиц, которых мы видели здесь же полчаса-час тому назад.
Я включил камеру, приникнув к видоискателю. Чуть отстранился назад, что бы в кадре поместились застывшие в напряжённом ожидании перед броском фигуры бойцов спецназа. Задержал дыхание, и аккуратно нажал на зелёную кнопку «RЕС».
Видеокамера вошла в режим съёмки. Я тихонько выдохнул.
Знаете, чем отличается профессиональный оператор от любителя? Не только (и не столько) качеством аппаратуры, хотя это само собой разумеется. Профессионал почти никогда не пользуется откидным цветным ЖК-экранчиком на своей камере, если таковой, конечно же, имеется в наличии, поскольку тот довольно резво «сажает» аккумулятор. Поэтому, глядя одним своим оком в видоискатель, «профи» никогда не закрывает и второй, «свободный» глаз.
Такой полезный навык позволяет свободно контролировать обстановку вокруг себя, а не быть слепой курицей, чей обзор ограничен только рамками визира или откидного экрана.
Правда, тогда ты видишь мир как хамелеон, в разных масштабах и даже цвете, если видоискатель (как у меня на «Соньке») чёрно-белый. И сразу возникает чувство какой-то отстранённости от происходящего. Как будто ты находишься внутри фильма, который сам же сейчас и снимаешь.
Нет ни волнения, ни страха за себя, только работа. Лёгкая боязнь, правда, присутствует, но и она носит чисто специфический характер. Снимая, ты боишься пропустить что-нибудь важное, резко «дёрнуть» камерой, испортить кадр.
Потому-то во время репортажной видеосъёмки аппаратура никогда не отключается, фиксируя всё подряд до победного конца. А всё лишнее можно потом и при монтаже отбросить.
...Съемка шла уже секунд тридцать. Никто не двигался, напряжённо ожидая скорой и неминуемой команды. Таймер у меня в визире отсчитывал время видеозаписи. Если бы не это обстоятельство, то я бы подумал, что прошло уже минут пять с того момента, когда камера начала снимать.
Радиостанция в кармане сыщика (как всегда неожиданно в такой ситуации) вдруг сказала ровным Мишиным голосом:
– Внимание, говорит «Снег – один». Общая команда всем, кроме «Эха»: работаем! Поехали, поехали быстрее!
– Понеслась звезда по кочкам! – продублировал приказ Сашка. – Дверь!!!
Опер распахнул дверную створку и выскочил первым. Следом за ним горохом высыпали на улицу «тяжёлые».
Они тут же молча (видимо, берегли дыхание) бросились к своим целям, аккуратно огибая с разных сторон застывшего столбом собачника, случайно оказавшегося у них на пути.
Это выглядело потрясающе. Я держался метрах в шести – семи за спинами нашего бронированного живого тарана, и мельком успел снять эту картину. От испуга мужчина даже выпустил поводок, и его такса с жалобным повизгиванием молниеносно затерялась где-то в отдалении между машинами. Клянусь своим служебным удостоверением: на морде несчастного животного читался почти человеческий ужас!
От второй «Газели» к центру двора, где стояли бандитские машины, бежала другая группа оперативных сотрудников и ОМСН с шашками наголо.
По гулкому и ещё секунду назад, казалось бы, почти пустому двору, везде теперь хлопали автомобильные дверцы. Отовсюду к оторопевшим разбойникам неслись вооружённые люди в штатском. И холодный весенний ветер разносил по всей округе их дикие надрывные крики:
– СТОЯТЬ, БЛ**Ь, НЕ ШЕВЕЛИТЬСЯ, МИЛИЦИЯ!!! НА ЗЕМЛЮ, СУКИ, БЛ**Ь, НАХУЙ!!! РУКИ ЗА ГОЛОВУ, БЫСТРО!!! БЫСТРО, БЛ**Ь!!! СТРЕЛЯТЬ БУДЕМ!!! ВВЕРХ РУКИ, НУ!!!
С высоты «штабного» этажа, Хамзину и Лагутину, это, наверное, казалось штурмом Зимнего. Жалко, что там у них в окне не было второй видеокамеры на общий план.
Эйзенштейн просто бы застрелился тогда от зависти!
Окажись вы на месте бандитов, что же вам оставалось делать, если с трёх сторон на вас стремительно накатывалась вопящая кавалерийская лава, вот-вот грозящая всё смять, раздавить и уничтожить, а с четвёртой высилась бетонная стена заводского забора? И у вас при себе не было пулемёта, лестницы или крыльев?..
Только сдаться в плен. А затем, пройдя через обязательную процедуру живительных профилактических побоев, тем не менее, остаться в живых.
Некоторые участники группировки Беридзе так и поступили. Мигом оценив всю безнадёжность своего положения, они бросились на асфальт, прикрыли головы руками и локтями, подтянули ноги к груди. Таких умных оказалось человек пять-шесть, и Гела Кобулетский принадлежал к их числу.
Ещё несколько джигитов совершенно оцепенели, начисто выпав из реальности. Как стояли, так и остались стоять с открытыми ртами у своих автомобилей. Стремительный переход от рутинной повседневности рядовой «стрелки» к столь энергичному и феерическому её финалу, видимо, оказался выше их понимания.
А может быть, детей гор «переклинило» от противоречивых команд, отдаваемых им на бегу страшными, срывающимися голосами?
Так на то расчёт и был.
Впрочем, неважно. Уже через пару секунд «тормоза», корчась от боли, лежали на земле рядом с «умниками». Подбежавшие спецназовцы и опера посбивали их с ног, точно кегли, одного за другим.
Наш численный перевес и фактор внезапности сделали своё сокрушительное дело. Вооружённое (да и невооружённое) сопротивление отсутствовало.
Началась зачистка.
Я остановился, и, переведя дыхание, начал панорамировать живописную картину этого Ледового побоища. Метрах в двадцати за моей спиной у нашей «Газели» маялся без дела спецназовец Петя. Собачник, оставшись без своей таксы, почему-то побежал не на её поиски, а мимо меня, прямиком к кипевшей битве. Бежал он вдоль забора завода прямо по «проезжей части».
Его, видимо, тоже как следует «закоротило».
– Эй, уважаемый, вы куда?! – крикнул я ему вслед, не прекращая съёмки.
– А чего здесь, кино снимают? – спросил он остановившись. Уже в возрасте, одет неплохо. И, главное, улыбается, дурак! Ты, дядя, в какой стране живёшь?..
– Вы в своём уме?! Уходите отсюда быстрее, это милицейская операция! Вам что, жить надоело?!
– А тогда почему у вас камера?
Вот дятел!
– Не мешай работать, отец. Здесь всё взаправду. Иди, иди отсюда!
Мужчина неохотно сделал пару шагов обратно, с любопытством оглядываясь на драку. Потом с опаской посмотрел на меня, типа, не буду ли я его гнать снова, и остановился глазеть дальше. Удивительный, всё-таки, у нас народ.
Но мне уже было не до него. В конце концов, потом одним понятым будет больше, верно?
В воздухе стоял сплошной мат, ор, отрывистые вопли, чьи-то мольбы о пощаде, звуки ударов, хруст заламываемых суставов и мелодичный перезвон защёлкиваемых наручников. С Гелой, кстати, тоже особо не церемонились, хотя и били его гораздо меньше, чем простых «пехотинцев».
Но и лёгкой победы у нас тоже не получилось.
Через видоискатель я заметил, как несколько оперативников окружили три машины в каре бандитских «тачек». Матерясь, они, что есть силы, дёргали их за дверные ручки и колотили по крышам рукоятями пистолетов.
Вдруг взревели двигатели на перегазовке, и эти автомобили (серая «Бэха», красная «Дюша» и тот самый давешний тёмно-синий «Фолькс») рванули с места, расшвыривая в разные стороны оперов, повисших было на них как бульдоги.
Камера работала.
«Ауди» и «БМВ», правда, пытаясь вывернуть в нужную им сторону, почти сразу же столкнулись друг с другом, заглохнув при этом намертво. А вот «Фольксваген» сманеврировал более удачно, и пошёл на прорыв.
– Отец, берегись!!! – заорал я, не отрываясь от визира. Но было уже поздно. Бедняга только и успел, что уйти от фронтального удара. Машина задела его лишь вскользь, боковым зеркалом. Тем не менее, мужика отбросило чуть ли не мне под ноги.
Вот тебе и «посмотрел кино».
– Д-дах! Д-дах! Д-дах! – три выстрела перекрыли рёв мотора, и «Фольксваген» просел на продырявленных скатах. Но продолжал рваться вперёд, к свободе, хотя сразу и сбросил набранную было поначалу скорость.
По всему двору вразнобой заистерили автомобильные «сигналки», сработавшие на резкий звук.
Я инстинктивно чуть присел, но снимать не перестал: операторский рефлекс. Нас с «Фольксом» разделяли не более десяти метров, но я стоял в стороне от его трассы, спрятавшись между багажниками двух пустых «легковушек». И снимал, снимал, снимал, стараясь ничего не упустить.
Стрелял Петя.
Он шагнул за капот «Газели», что бы в случае чего не быть сбитым обезумевшей «иномаркой», и теперь хладнокровно гвоздил супостата одиночными выстрелами из своего короткоствольного пистолета-пулемёта.
Оружие казалось почти игрушечным в его ручищах.
– Д-дах! Д-дах! Д-дах! – и в середине ветрового стекла немецкого «народного экипажа» зазмеились трещинками три кучных пулевых дырки. Машина сразу же сильно вильнула, притормозила, и, видимо, потеряв управление, шла теперь прямо на нашу «Газель», почти поравнявшись со мною.
– Д-дах! Д-дах! Д-дах! В-виууу, в-виууу!!! – два рикошета, судя по противному звуку, прошли прямо над моей головой. И стой я в полный рост, не исключено, что они «засветили» бы мне прямо в лобешник.
Пуля, она ведь, как известно, дура. А две пули – дуры в квадрате. Да и лоб у меня не железный.
Но испугался я значительно позже.
В капоте явно неуправляемого «Фольксвагена» появилось одно лишнее отверстие и две продолговатые серебристые борозды – следы от рикошетов. Двигатель заглох, и автомашина, проехав по инерции ещё несколько метров, остановилась.
Никто из неё не выходил.
Сбитый ею собачник тоже не подавал признаков жизни, ничком лёжа на асфальте.
Постепенно отголосили и с кряканьем заткнулись «сигналки».
Необычайная тишина воцарилась вдруг на дворе. Такая чудная, что стал даже слышен приглушённый шум непрерывного движения соседнего «Третьего кольца» и нервное карканье ворон в сером московском небе.
На всей площадке стояли только Петя и я. Оперативники и ОМСНовцы вповалку лежали на задержанных и офигевали.
Немая сцена, почти по Гоголю.
Пётр, держа под прицелом салон, приставными шагами плавно обошёл подбитого им «немца». Вдруг водительская дверь распахнулась, и на асфальт вывалился, нечленораздельно воя, человек. Он зажимал своё лицо руками, и между пальцев его сочилась кровь.
Из глубины салона тут же испуганно заголосили:
– Нэ стрэляй! Нэ стрэляй больше, генацвале! Мы сдаёмся!
– Оружие на землю, выходи с поднятыми руками!
– Нэт, нэт у нас никакого оружия, мамой клянусь! Только нэ стрэляй!
– Выходи по одному с моей стороны, и что б я ваши руки видел, ну!!!
– Харашо, харашо, дарагой! Мы уже виходим! Нэ нада стрэлять, да?..
Щёлкнул замок, осторожно открылась дверца, и из машины один за другим выбрались с поднятыми руками двое трясущихся южан. Они еле владели собой, поглядывая на своего окровавленного товарища, который, по-прежнему не отрывая рук от лица, с воем катался по земле.
Петя «берцем» поставил их ноги почти на ширину шпагата, заставив лбами упереться в стойку салона, а руки «замком» сложить на затылках. После этого сноровисто «обшмонал» их с головы до пяток. Проверил он и одежду раненого, не обращая внимания на его глухие стоны.
– Чисто! – закричал он своим, держа «под стволом» задержанных. – Вы чего там затихли, пригрелись, что ли? Давайте сюда наручники! Егор, что с «терпилой»?
Я остановил пока съёмку, и подошёл к сбитому собачнику. С трудом перевернул его навзничь. «Терпила» вдруг захлопал глазами, приходя в себя. Жив! Когда его взгляд сфокусировался на мне, я спросил:
– Как тебя зовут, чудило?
– Олег Алексеевич, а что?
– Встать можешь?
– Могу, а что случилось?
– Вставай, потом расскажу!
Мужчина с моей помощью поднялся, пошатываясь, на ноги, и недоумённо огляделся вокруг:
– А где моя Дусенька?..
– Убежала, – сказал я, поняв, что он имел в виду свою таксу, – найдётся. Лучше скажите, Олег Алексеевич, как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Ничего не болит?
– Тело везде ломит... А всё-таки, молодой человек, что произошло?
– Олег Алексеевич, ничего страшного, просто вас сбила машина... Пойдёмте, я лучше вас вон в ту «Газель» пока отведу, посидите там, придёте в себя. А мы вам врача сейчас вызовем, хорошо?
– Но Дуся!..
– Найдётся ваша Дуся, обязательно найдётся!
Когда я проходил под руку с пострадавшим мимо Пети, то в ответ на его вопросительный взгляд через прорези в маске, показал большой палец. Спецназовец кивнул мне «сферой», не убирая оружие от спин распятых по автомобилю бандитов. Их раненый приятель уже сидел, привалившись к колесу своей машины, но окровавленных рук от своего лица пока всё ещё не отнимал. И постоянно что-то жалобно мычал. Что же там у него теперь с лицом?..
Между тем, послеоперационная «движуха» пошла дальше своим чередом. Из столкнувшихся друг с другом «иномарок» уже без проблем извлекли ещё четверых гостей столицы. Всех «пленных» поставили лицом к стене завода у второго микроавтобуса ОМСН под охрану сотрудников спецназа. Тех, кто не мог стоять, усадили или уложили там же в ряд.
К нам подошли трое «тяжёлых» и несколько оперов. Когда один из «спецназёров» снял шлем и маску, я понял, что это Сашка Долгих. Задержанных Петей бандитов увели к остальным.
– Да-а, Петь, «молоток», – произнёс Александр с уважением, – я думал, ты их всех в этом еб**ом «Фольксе» положишь. А нет, снайпер прям! Сергеич меня уже вызывал по рации, сейчас подойдёт, готовься. Кстати, а «терпила» как себя чувствует?
– Пока, вроде, сносно. Сейчас в нашей «Газели» ждёт врача.
– А с этим говнюком что? – Саня склонился над раненым, уперев руки в колени.
– Ещё не смотрел. У нас тут война, знаешь ли!
– А у нас, бл**ь, манёвры!.. Лады, Петь. Поступил ты абсолютно правильно, молодец, «пятёрочка» тебе! Давай взглянем, чего ты этому абреку продырявил? Может, он уже и не жилец... О, вот и начальство!
Появились Хамзин, «Сергеич» и Лагутин. «Топтуна» и его команду они, наверное, уже отпустили восвояси. Миша и Володя выглядели бледновато, настороженно и весьма озабоченно. «Сергеич» в лице не менялся. Но после обстоятельного доклада Саши и объяснений Петра, руководители операции, кажется, слегка расслабились:
– Ф-фух, а мы-то решили, что уже всё, пи**ец! – сказал Михаил Александрович. – Как стрельба началась, я подумал: трупов будет ого-го-го, не отпишемся. А тут всего только один потерпевший и ещё один полутруп. Неприятно, конечно, но ерунда, дело житейское, как сказал бы Карлсон. «Скорую» я уже вызвал. Кстати, а куда этот мудак ранен? Мне в округ звонить, докладывать о результатах. Обыска в адресах надо проводить, тут всё как следует посмотреть, следователя вызывать, прокуратуру по стрельбе за яйца дёргать... Вы чего здесь стоите? – спросил он вдруг у своих оперативников. – Делать, что ли, нечего? Дуйте за понятыми и начинайте досмотр машин. Там ДОЛЖНО БЫТЬ оружие, понятно вам? Кроме того, установите личности задержанных, допросите их, пока они не очухались. Давайте-давайте, шевелитесь, парни! Прячьте свои «стволы» и доставайте шариковые ручки. Вперёд – и с песней!
Сыщики, ворча, удалились к основной группе сотрудников. А Хамзин и Лагутин, переговорив со мной о результатах съемки, подошли к раненному водителю «Фольксвагена». Долгих, «Сергеич» и Петя, до этого разговаривавшие между собой, шагнули ближе. В руках у Сашки уже была открытая автомобильная аптечка. Наш пострел везде поспел!.. Я потихоньку опять включил камеру.
Лагутин осторожно похлопал мужчину по плечу. Тот вздрогнул, и перестал мычать и раскачиваться из стороны в сторону.
– Ты меня слышишь, бичо?
Раненый кивнул, не отлепляя ладоней от лица. Только с трудом раздвинул пальцы, что бы видеть. Кровь на них уже начала понемногу свёртываться.
– Мы из милиции. Пока нет врача, первую помощь тебе окажем. Тебя Мамука, кажется, зовут?
Водитель сначала замер, а потом опять закивал.
– Вот и хорошо, Мамука. Давай, покажи нам личико!
Мужчина, наконец, открыл область ранения.
Крупный план. Полные страдания грустные карие глаза на залитом кровью лице смотрят прямо в объектив.
Лицо, как ни странно, оказалось почти целым. Я ожидал большего. Пуля прошла сквозь нижнюю губу навылет, из одного конца рта в другой, по пути выбив большинство передних зубов. Губа почернела и раздулась. Но кровь уже почти не текла, больше было слюней и соплей. В «рубашке» родился этот Мамука!
Саша достал из аптечки перекись водорода, йод, марлевые салфетки и бинт. Затем тщательно обработал рану, заодно стерев с лица Мамуки большую часть запёкшейся крови. От боли джигит стонал так, как будто его пытали.
– Терпи, терпи казак, а то мамой будешь! Нехуй было от нас съёбывать, – подбадривал его Долгих, бинтуя нижнюю челюсть. – Сам виноват, чёрт нерусский!..
Лагутин и Хамзин пошли в «Газель» навестить несчастного собачника и звонить в округ. «Сергеич» и Петя вскоре удалились туда же сочинять рапорт по применению оружия. А мы с Сашкой под руки повели «счастливчика» Мамуку к его понурым «коллегам» у забора.
– Слышь, Стриж, неплохой мы тебе «материальчик» подогнали, а? – зубоскалил Долгих всю дорогу.
И я не мог с ним не согласиться.
Ещё до приезда «Скорой помощи», следственно-оперативной группы, многочисленного окружного начальства, а также работников прокуратуры, я отснял на видео, а потом и сфотографировал по очереди всех задержанных и их паспорта.
У одного бандита нашли поддельную «ксиву» сотрудника Минюста, у другого – героин. В присутствии понятых, из машин ребятишек Беридзе постепенно поизымали ворованные автомобильные номера, пару серьёзных «стволов», патроны к ним, «глушитель», электрошокер и два охотничьих ножа.
Я добросовестно отснял процесс изъятия трофеев, затем для «перебивок» сделал несколько «адресных» и общих планов.
Всё, моя работа здесь, в принципе, была закончена. «Мавр сделал своё дело, мавр может «свалить».
И тут у меня в кармане зажужжал «мобильник». Судя по определителю номера, звонил заместитель Баринова (начальника Управления информации московской милиции), Женя Гареев – тоже подполковник, мой погодок, общительный и весёлый парень. Настоящий дока по связям с общественностью, между прочим.
– Да, Евгений Романыч? – улыбаясь, сказал я в «трубу»
– Привет, Егорша! Ты, случайно не в курсе, что там за стрельба сегодня утром была где-то в районе площади Гагарина? А то меня тут журналисты достают. Дежурный сказал, там вроде, твои люди работают, нет?
– Совершенно случайно, Жень, я в курсе. И более того – чуть ли не с ночи здесь торчу, целый репортаж снять уже успел. Цветной такой, красивый, с погонями и перестрелками!
– Да ты чё!!! И как там? Подожди, я запишу!..
– Погоди писать, я пока отойду подальше, что б никого здесь не смущать.
Я отошёл в сторонку, и коротко рассказал Евгению о сегодняшних своих приключениях. В голове Романыча моментально сложился стратегический план наших дальнейших совместных действий на столичном медиа-поле:
– В общем, Егор, давай приезжай скорее сюда, на Петровку! Мы с Виктором Александровичем доложим Прошину, и если он даёт «добро», бросаем клич телевизионщикам, пусть они к нам в Управление информации присылают свои съёмочные группы. А ты в нашей Телестудии тем временем размножишь свой репортаж, и выступишь с комментариями. В форме, как положено. Идёт?
– Жень, я тут уже как-то выступил с комментариями, так меня потом с дерьмом смешали!
– Знаю я сию грустную историю, знаю! Соболезную. И чего тогда ты предлагаешь?
– Во-первых, я небритый, во-вторых, без формы, и даже без костюма. В-третьих, выступать предлагаю от имени ГУВД тебе или «дяде Вите», тем более что операцию проводило не моё Управление, а окружной отдел. А я сейчас на всех парах мчусь к вам, сгоняю материал и пишу «информашку» для прессы, которую мы вешаем на сайте Петровки. Как тебе такой расклад?
– Ду-ду-ду-у!.. – задумчиво продудел Гареев мне в ухо. – Ладно, раз так, с меня «поляна» за такую неожиданную щедрость. Большое тебе человеческое спасибо! Всё тогда, Егорша, поскакал я к Баринову, а ты к нам выдвигайся, время не ждёт! Ладушки?
– Уже лечу, Евгений Романович. Встречай с цыганами, оркестром и цветами! Чао.
Про цыган – это отдельная песня, как-нибудь потом тоже расскажу. Женька тему понял, хохотнул и отключил связь.
А я опять посмотрел на циферблат своих наручных часов: ишь ты, всего только половина десятого утра. Ну, сегодня и денёк, уф-ф-ф, не соскучишься...
Побольше бы таких дней!
К обеду на Интернет–сайте московского ГУВД (который, кстати, без особых изысков называется, естественно, «Петровка, 38») появилось моё информационное сообщение с фотографиями перекошенных лиц Беридзе и всех его задержанных земляков. Включая раненного в губу Мамуку:
«В СТОЛИЦЕ ЛИКВИДИРОВАНО ОРГАНИЗОВАННОЕ ПРЕСТУПНОЕ ФОРМИРОВАНИЕ»
25 марта 20.. года у дома № 12 по ул. Орджоникидзе сотрудники ОБОП УВД по ЮЗАО и ОМСН столичного ГУВД провели специальную операцию по ликвидации организованного преступного формирования (ОПФ), участники которого занимались разбойными нападениями на перевозчиков крупных сумм денег без надлежащей охраны.
Во время проведения спецоперации злоумышленники оказали активное сопротивление сотрудникам правоохранительных органов, тремя группами предприняв попытку прорваться на используемых ими автомашинах через кольцо милиционеров, блокировавших зону проведения операции. При этом они совершили наезд на случайного пешехода, и создали реальную угрозу жизни и здоровью граждан и сотрудников милиции.
В целях пресечения действий преступников, сотрудники ОМСН были вынуждены применить огнестрельное оружие. В результате, один из преступников был ранен в лицо, а остальные 16 участников ОПФ задержаны на месте происшествия.
Среди них оказался и главарь банды – Гела Беридзе, 1970 года рождения, уроженец г. Кобулети Грузинской ССР, БОМЖ, причисляющий себя к категории так называемых «воров в законе», уголовная кличка «Гела Кобулетский».
В ходе личного досмотра подозреваемых и обысков, проведённых в их автомашинах, было изъято:
- пистолет Макарова без номера, с возможностью использования приспособления для бесшумной стрельбы, со снаряженным магазином;
- револьвер «Магнум» и 11 патронов со стальными сердечниками калибра 9 мм с маркировкой «magnum 357» россыпью;
- приспособление для ведения бесшумной стрельбы (ПБС);
- две единицы холодного оружия;
- 5 комплектов ранее похищенных в г. Москве автомобильных государственных номерных знаков;
- наркотическое вещество героин общей массой более 10 гр.;
- средства мобильной связи и сменные sim-карты различных компаний-операторов сотовой связи;
- квитанции о сдаче ценных вещей в ломбарды г. Москвы;
- удостоверение сотрудника Министерства юстиции РФ с явными признаками подделки;
- черновые записи с указанием распределения денежных средств между участниками ОПФ, кроме того, предположительно, частично предназначенных и для финансирования лиц, содержащихся в местах лишения свободы;
- два системных блока от персональных компьютеров, пневматический пистолет и электрошокер (в исправном состоянии);
- некоторые личные вещи потерпевших, которые разбойники ранее забрали с мест совершения своих преступлений.
Кроме того, с места задержания изъяты используемые участниками ОПФ 8 автомашин.
Установлена причастность задержанных людей к совершению 10 разбойных нападений и грабежей на территории Москвы. Решается вопрос об их аресте.
В настоящее время ОБОП УВД и СЧ СУ при УВД по ЮЗАО г. Москвы проводятся оперативно-розыскные мероприятия и следственные действия, направленные на выявление дополнительных эпизодов криминальной деятельности подследственных. В этой связи сотрудники милиции просят всех, кто пострадал от действий людей, изображённых на фотографиях, обращаться по телефонам...»
Все новостные программы в вечернем прайм-тайме показали снятые мною «живые» кадры операции на улице Орджоникидзе. Вот повезло-то!.. Шли они с титром «ОПЕРАТИВНАЯ СЪЁМКА». И каждый телевизионный ведущий в «подводке» к своему сюжету говорил об эксклюзивности этих кадров ТОЛЬКО для ИХ канала. Я насчитал семь таких эксклюзивов.
А Женя в «синхронах» смотрелся орлом. Челюсть вперёд, глаза стальные, речь уверенная. Быть ему генералом!