Как же скоротечно время и коротка наша жизнь! Два года с любимой промчались, как несколько дней в раю. У меня было много женщин, много увлечений, но такое чувство я испытывала впервые. Аня была самым прекрасным и неповторимым, что было у меня в жизни. Но мое счастье нельзя было назвать безоблачным. Ведь я была намного ее старше и это было единственным, но самым страшным фактом, омрачавшим мое счастье. Ведь я не хотела, что бы моя любовь когда-нибудь разочаровалась во мне. Я хотела остаться для нее навсегда такой, какой она увидела меня впервые и полюбила.
Да и первые «звоночки» не заставили себя ждать. Пришел тот черный день, когда Аня изменила мне, проведя ночь любви с другой женщиной.
Вы даже представить не можете, как больно узнать о том, что руки, которые ласкали тебя, и губы, целовавшие твое тело и шептавшие «люблю» еще вчера, принадлежат теперь уже не только тебе! Но, наверное, за пребывание в раю надо расплачиваться прохождением через лабиринты ада, чтобы стать сильнее, либо - чтобы погибнуть...
Но, Господи… Я так люблю эту жизнь! И я так люблю Аню!!! Я готова простить ей даже измену. А еще… я не готова уходить... Я еще так хочу жить, любить и быть любимой. Я надеялась, что может, Господь увидит мое смирение и ту боль, которая кровоточащей раной разрывала мое сердце, и смилуется надо мной. Я молила его сделать мое сердце бесчувственным и железным, или хотя бы укрепить мой дух, чтобы я смогла все забыть и простить. Но это был стон моей души, разум же подсказывал совсем другое.
И… через несколько месяцев я поняла, что мое время вышло, что мне пора «уходить». Уходить в страну «Чудес», из которой уже никто и никогда не возвращается, так как не мыслила свою жизнь без моей родной и единственной.
Просто куда-то уехать и «спрятаться в мышиной норке» было бессмысленным – Аня разыскала бы меня куда бы я ни сбежала, ведь она еще была сильно привязана ко мне. Да я и сама бы не смогла существовать без моей Анечки, превратив свою жизнь без нее в пытку. У меня был лишь один выход – просто раствориться во мраке ночи, навсегда покинув этот мир. Но я и не так уж и сожалела о таком конце - эти два года с моей любимой стоили всей бессмысленной суеты моей жизни.
Я еще не знала, КАК ЭТО произойдет, но знала точно – ГДЕ. Все должно было закончиться там, где и началось.
Опять на дворе стоял август, правда не такой теплый и радостный. Он был прохладным и дождливым. Хотя иногда, зябкий ветер и разгонял пасмурные тучи на небе, солнце уже было не в силах прогреть воздух - он был холодным и влажным.
Воспользовавшись отсутствием Ани, я взяла такси и поехала в аэропорт Внуково. Не доезжая до него, я попросила свернуть шофера на шоссейку, ведущую к поселку и остановилась там, где когда-то мы первый раз полюбили друг друга, и где два года назад я «посеяла» свой дорогой бюстгальтер.
«Наш» домик «первой любви» уже снесли, не было и соседних домишек, только кое-где сохранились остатки заборов да старые садовые деревья. Отпустив такси, я осталась совершенно одна. Как ни странно, я не чувствовала ни холодного ветра, ни моросящего дождя. Было такое ощущение, что я просто маленькая девочка Алиса, которая вновь захотела возвратиться в страну чудес, но… заклятье было произнесено с ошибкой, и, поэтому я оказалась не в том месте, в котором рассчитывала очутиться. Начинало смеркаться и я побрела по сырой траве через бывшие сады к окружной дороге. Мои ноги очень быстро вымокли, к туфлям пристала мокрая грязь, но мне было уже все безразлично, ведь когда тебе осталось жить совсем немного – не все ли равно, как выглядят твои хрустальные башмачки?
Я уже слышала не прекращающийся рев машин, несущихся по эстакаде. Перед барьером я остановилась. Достала из сумочки нашу с Анютой фотографию, поцеловала ее нежно, и проверив, на месте ли паспорт и предсмертная записка - все аккуратно положила назад и крепко застегнула замок сумки.
-Ну, вот и все. Теперь просто перелезь через ограждение и сделай несколько шагов вперед.-
Уже немолодой шофер, с пятнадцатилетним стажем вождения, мчал почти на новеньком Джипе Порше Кайен с допустимой скоростью сто километров в час по внешней стороне Московской окружной дороги. Он не любил нарушать правил, особенно здесь, в этом бесконечном потоке мчащегося железа. А этого участка дороги он вообще просто боялся. Очень часто шоферы называли его «проклятым местом». Всегда здесь какие-то странные аварии происходили. То колеса у машины отскакивали, то, ни с того ни с сего, она перескакивала барьер и выезжала на встречную полосу.
А то и вовсе, между водителями такая легенда об этом местечке ходила…
- Что иногда здесь появлялся не то призрак, не то человек, и бросался прямо под колеса машины. Шофер, естественно, «давил» на тормоз, резко сбавляя скорость. Ну, и сзади такой «паровоз» получался, а в итоге, виновника так и не находили.
Мужчина то и дело внимательно поглядывал в зеркала заднего вида, стараясь строго соблюдать скорость и дистанцию, даже ушел в крайний ряд, от греха подальше, но не успел и половины чертового участка проскочить, как «что-то» перескочило ограждение и бросилось прямо на его лобовое стекло, моментально залив его темно-багровой кровью. Шофер нажал на тормоза. Машина с визгом остановилась, хлопнули подушки безопасности, на долю секунды он потерял сознание, но потом мозг сработал четко - не паникуй, жив. А машину всегда починить можно. Правда, в хвост его кто-то здорово ударил, но что это - по сравнению с жизнью.
Он немного посидел в машине, приходя в себя, и когда понял, что цел и невредим, вышел из правой двери своего Порше, которая тоже была забрызгана кровью. К машине уже подбегали люди. Кто-то вызывал ГАИ, но большинство рассматривало огромную лосиху с разбитым черепом, лежащую перед машиной. Под ней растекалась огромная лужа крови.
- Ну, мужик – тебе повезло. За зверя не посадят. Да и сами они виноваты. Тут лосиная тропа испокон веков проходила, а они проход под дорогой прорыли почти на километр ниже. Вот бедолаги все время в ДТП и попадают. Если страховка есть – то отобьешься. Вмятина у тебя – будь здоров, да лобовуха в паутину превратилась. Но зато на самом - не царапинки.-
Милиция, как ни странно, прикатила быстро. С протоколом тоже не тянули. Но не успели оформить последние детали, как по рации задребезжал следующий запрос. Где-то совсем недалеко машина сбила пешехода, попытавшегося пересечь дорогу в неположенном месте. Исход фатальный, но скорая тоже скоро приедет.
Пробка стала постепенно рассасываться, и железный поток вновь двинул по накатанному руслу. Но через минут десять, водитель Порше увидел, что сотрудники ГАИ вновь сократили движение на один ряд, а когда поравнялся с местом происшествия, успел заметить две скорые и всю ту же милицейскую машину.
- А мне все-таки повезло, про себя подумал он – ведь я мог бы быть и на месте этого водителя.
Патологоанатом Виктория Светко, в свои сорок с небольшим, добилась в жизни очень многого. На ее счету было уже несколько кандидатских. Ее талант ценили даже за рубежом, но и здесь, в России, она имела такой вес и возможность исполнения всех своих желаний, что уезжать отсюда не торопилась. В первую очередь – она была ученым. И для нее, главным была возможность работать и экспериментировать. Тем более что на ее эксперименты денег ей отпускали столько, сколько она требовала. И еще бы - ведь она только «считалась» патологоанатомом. На самом деле она занималась феноменом продления человеческой жизни. И добилась в этой области таких успехов, что многие верх держащие доверяли ей как свою жизнь, так и жизни самых близких им людей.
Про эликсир жизни слышали все, но вот что он существует - знала только она одна. Состав еще до конца не был найден, но даже то, что ей удалось установить, уже работало и приносило большие успехи, ну и деньги, конечно. Единственным недостатком было то, что нужен был испытуемый материал. И этим материалом был человек, ушедший в состояние комы. Лучше здоровый и не очень старый.
Находилось много добровольцев, которые хотели бы проспать с десяток лет и не постареть. Хотя для дальнейшего продвижения эксперимента, испытуемых требовалось все больше и больше. Но у Виктории было все отлажено. Большие деньги дают большие связи. Поэтому многие врачи «скорых» сотрудничали с ней. Почти все коматозники со скорых проходили через ее руки (или "мавзолей"). И многие из них оставались в подвалах ее исследовательского центра.
Весь смысл эксперимента сводился к тому, чтобы испытуемого можно было продержать в состоянии комы столько времени, сколько захочет он сам (если речь шла о договоре), или врач (эксперименте). И, самое главное, при пробуждении, человек оставался таким же, каким был до начала коматозного состояния. Более того, Виктория сделала открытие, что ее эликсир, который добавлялся в «подключичку» (катетер в подключичную вену для питания), особенно благотворно действовал на людей с первой группой крови и положительным резус фактором. Именно за таких, она одаривала врачей скорой особой "премией".
Но как у всех гениальных людей, у Виктории было одно слабое и уязвимое место - она любила женщин, то есть была лесбиянкой. Это был ее крест, так как свою слабость ей приходилось скрывать, и только самые близкие и надежные друзья были посвящены в ее тайну.
Как-то раз, Виктория, посещая инкогнито литературный вечер в лесбийском клубе, столкнулась там с писательницей - лесбиянкой. Она была уже далеко не молоденькой девочкой (Виктория определяла возраст по глазам, вернее взгляду). Но ее фигура двадцатилетней девушки и выразительные грустные серые глаза, все же произвели впечатление на Дока, хотя, конечно, ее девушки были куда круче. Вика быстро забыла о литераторе. Но, через полчаса, когда женщина вышла на сцену и начала читать свои рассказы, она уже не могла оторвать от нее взгляда. Ее литературные зарисовки просто потрясли ее, настолько они отражали весь ее лесбийский мир, с его извечными проблемами неразделенной любви, скитаний и одиночества. И… Виктория поняла, что только эта женщина смогла бы стать ее настоящей подругой. Подругой и любовницей.
Прошло несколько месяцев, но тот вечер так и не выходил из головы Дока.
Виктория сидела в своем кабинете, когда на селекторе, стоявшем на ее столе, появилось взволнованное изображение лица ассистента, и он произнес.
- На кольцевой авария, говорят, что для нас есть сюрприз.-
- Немедленно выезжаем всей группой -
Включив сирену, и используя мастерство шофера, они добрались до места происшествия очень быстро. Там уже были милиция и другая скорая. Врач скорой с циничной улыбкой произнес
– «сюрпрайз», я даже группу крови определил – то, что вам Док, надо. Ничего не повреждено, ее просто назад отбросило. Пару ссадин и все. Систолы не было, но я ввел наркоз, сделал все чисто, можете забирать себе. Считайте, что отдаю совсем даром.-
- Спасибо, дружок, - кивнула она ему и передала конверт с деньгами.
- Ну-с, а как с нами будем расходиться, спросил подошедший старлей.
- Как хочешь. И здесь тебе повезло - вот ее сумочка, с документами и записочкой, только вот куда-то кошелек делся, а может, его и не было? -
- Да ладно тебе. Давай все сюда -
Она взяла женскую сумочку, сунула менту конверт, и пошла в свою скорую. И пока санитары управлялись с «грузом», а врачи и милиция занимались оформлением, стала внимательно изучать ее содержимое.
Начала с паспорта и обомлела. С фотографии на нее смотрела та самая литераторша из клуба, о которой она не могла забыть уже несколько месяцев. В паспорте была и предсмертная записка.
«Ты соломинка, ты - последнее, что удерживает меня в этой жизни. Но, знаешь, как больно, как страшно, когда понимаешь, что теряешь то, что было последней и единственной надеждой, то, что давало желание жить, быть еще здесь в этом мире.
Я не упрекаю тебя, родная, ни в чем. Произошло то, что и должно было случиться. Ты еще любишь, а я – просто не могу без тебя жить. Но… моя душа… Она почувствовала, как то, что когда-то давало мне надежду на радость существования, пусть и не долгую, вдруг медленным безвозвратным потоком стало просачиваться сквозь пальцы. И я… И я бессильна остановить это «начало конца».
Господи! Я всегда знала, что за все в этой жизни надо платить! И, увидев тебя первый раз, поняла, что готова отдать за тебя все то, что осталось от моей жизни. Я знала, что жизнь скоротечна, но не думала, что любовь, даруя крылья радости, на этих же крыльях заставляет мчаться время, превращая месяцы в часы, а дни в секунды.
Но как же быстро они пролетели. По инерции, я все еще пытаюсь удержаться на плаву, но мой разум подсказывает мне, что все бессмысленно.
Я и представить не могла, что настанет тот день, когда мы ляжем на одно ложе, даже не обменявшись поцелуем. Когда я не услышу биения твоего сердца, не почувствую твоих рук.
Родная, потом ты поймешь, что с этой минуты наши пути перестали быть одной прямой. Ты молода и твоя дорога далека, хотя путь и будет тернистым. Для меня ты - последняя. А это значит, что мое «время прощания» не за горами. Знаю, ты будешь помнить меня. Возможно, всю свою жизнь. Мне же память о тебе придется унести с собой. Прости, что не смогла продлить наше счастье, хотя бы на год, месяц, день.
Ты была не только моей последней, но и единственной. И все же, как коротка жизнь, и насколько именно, познаешь только в ее конце».
Виктория, как сквозь туман вспомнила молоденькую девушку, которая сопровождала писательницу. Очень высокая, с приятным личиком, явно актив.
- Милая, да неужели твоя жизнь, твой талант, твоя душа – все в одночасье рухнуло из-за каприза этой смазливой лесби? Как же ты была одинока? Как глупо поступила я. Ведь мы могли бы стать такой парой. А теперь, теперь мне нужно будет ждать десять лет, чтобы ты ответила на мой поцелуй, погладила мои волосы, насладилась моим телом. Но я умею ждать, а главное, что ты теперь моя! Я разбужу тебя своим поцелуем, как принц из детской сказки. И ты проснешься еще крепче, моложе, талантливее. Я сделаю для тебя все, даже то, что никогда не делала для этих толстосумов. Теперь у меня есть ты. И ты – это цель и смысл моей жизни.-
Машина тронулась, а через час женщина - литератор лежала в коматозном состоянии в одной из лучших комнат Виктории. Самый последний и дорогой аппарат ИВЛ - искусственной вентиляции - питал ее чистейшим воздухом. Сердце, поскольку не было систолы, ровно стучало в ее груди, а через катетер, введенный в подключичную вену, капля за каплей вместе с другими препаратами поступал «эликсир жизни».
В одном из Московских крематориев собралась небольшая группа людей. В основном это были женщины (лесбиянки). Они провожали свою подругу в последний путь. Ее хоронили в закрытом гробу, так как тело погибшей было изуродовано до неузнаваемости.
Но если бы кто-то заглянул внутрь этого ящика обшитого, дорогим бархатом, то ужаснулся бы. В нем лежала сбитая на дороге молодая лосиха. Наверное, она стала единственной лосихой, которую хоронили с такими почестями.