Уже в конце двадцатого века, из дикой Сибири, до третьего рейха, можно добраться, за каких-то шесть часов полёта. Вот, ты садишься в самолёт в аэропорту Толмачёво, вдыхая на прощанье, незабываемый, "креплёный" аромат, задуваемый со стороны Кривадановского свинокомплекса. После взлёта засыпаешь, просыпаешься, ужинаешь, что-то читаешь, мучаешься от никотиновой ломки, пьёшь мерзкий "самолётный" кофе и вот, тебя уже убедительно просят пристегнуть ремни. Если пункт назначения, к примеру, Франкфурт, то на подлёте, почти гарантировано, небольшая болтанка. Посадка, все облегчёно выдыхают (напомню, что нервно вдохнули ещё Толмачёвского благовония) значит, молитвы были услышаны, мы прибыли в Фатерленд, в пределы западной цивилизации, к немцам, в плен, добровольно. Пока самолёт, ещё не "уткнулся" носиком в громадный Франкфуртский аэровокзал и он катится по рулёжным дорожкам, сразу расскажу небольшую историю о авиапроишествие, случившимся с нашим лайнером во Франкфурте, ничего серьёзного, хотя как сказать, судите сами.
Сказка о "тамагочи".
Есть, в постсоветском авиапарке, такой необычный самолёт, с непростой, сложной судьбой, ТУ-204. Его проектирование, начиналось в самые, ещё те "застойные" годы, а окончательная разработка и испытания, пришлись на развесёлые, перестроенные, со всеми вытекающими. Задуманный, как современнейший, креативнейший, навароченнейший представитель нового поколения дальнемагистральных авиалайнеров. Он, даже, по словам генерального конструктора, "вышел" черезвучайнно перспективным, но скорее, экспериментальным, самолёт-загадка, лайнер-проблема, "крылатая лаборатория". Я собственными глазами видел, как в кабине двести четвёртого, над штурвалами, компасами и высотометрами, под потолком, был сооружен импровизированный православный иконостас, состоящий из разнообразных святых-заступников. Авиаспециалисты, конечно, полагаются на знания, технологии, указания, но когда дело касалось этого самолёта, не забывали и, о Божественном проведение. За капризный характер, за непредсказуемое поведение, за требование неотступного внимания к себе, двести четвёртую "тушку", прозвали "тамагочи". Дело в том, что с детской игрой, этот авиалайнер объединяло следующее сходство. Самолёт и японскую электронную попрошайку, всё время необходимо было чем-нибудь пичкать, подкармливать, холить и лелеять, иначе маленький брелочек и многотонный самолёт, вели себя одинаково, переставали слушаться и отбивались от рук своих хозяев, детей и инженеров. Правда в этой конкретной истории, вздорная начинка "тамагочи", была не причём.
В чистом поле.
Уже после приземления, в самом окончании пробега по ВПП, лопнули пару колёс шасси под крылом. Никто, ничего, сначала не почувствовал, только когда мы стали выруливать на РД, послышался тревожный громкий, неприятный скрежет под фюзеляжем, из под крыла полетели оранжевые искры. Мы остановились, движки заглохли, в салоне погас свет, осталось лишь аварийное освещение. Через десять-пятнадцать минут, примчались, не на шутку встревоженные немцы, высадили и увезли пассажиров и экипаж, на борту остались: бортинженер, как представитель экипажа, два вечных спутника "тамагочи", авиатехники, и я, на борту остались контейнера с багажом и грузом, как ангел-хранитель этого багажа, или заложник, или придурок. За бугром, нас, принимающих и сдающих под самолётом сумки и коробки, принимают за кого угодно (представителей, бортоператоров), ни кому и в голову не придёт, что мы бортпроводники, только русские, свято верны инструкции по приёмке груза и багажа, тысяча девятьсот восемьдесят какого-то года. И правильно, стоять насмерть, come back to the USSR. И вот наш "тамагочи", с хромой стойкой шасси и квартет русских, тем тёмным холодным, ноябрьским вечером, увидели во всей красе, национальный, немецкий праздник послушания. Шоу, свистать всех наверх! Аврал! Спасение рядового самолёта ТУ-204, или один самолётик и сто сорок бравых немецких парней. Сначала, нас окружили десяток пожарных машин, их задачей было, осветить всей мощностью своих фар, арену действий. Потом, к проблемной стойке, был привезён огромный агрегат, в форме параллепиппеда, загадочный, и всеми участниками операции, жутко уважаемый. Вокруг лагеря, были разбиты, полагающиеся, по такому случаю, важнейшие вспомогательные службы: машины авиатехобслуживания, скорой помощи, полиции, радиостанция, дублирующая радиостанция, фургоны с авиаспециалистами, походная столовая, походная курилка с кофемейкерами и телевизором т.д и т.п. Два часа, посменно, строго соблюдая немецкое законодательство о труде и отдыхе, бригадами в двадцать человек, медленно, чего-то очень медленно, фиксируя каждое движение на две видеокамеры, и чёрт его знает, сколько цифровых фотокамер, разбирали, раскладывали, собирали и снова раздвигали, этот гигантский конструктор-параллепипед, в освещённом, пожарными машинами круге, рядом с самолётом. Одна бригада, сменяла другую, первые уходили пить кофе и курить, потом возвращались и приступали к очередной "мозговой" атаке, после которой, с неиссякаемым энтузиазмом, снова приступали собирать-разбирать тысячекилограммовый кубик-Рубика. И вот, у местных, стало что-то получаться, надо думать, инструкция по сборке, была верной. Стало понятно, что этот взрослый коструктор-лего, что-то типа, своеобразного самоката, который подгоняется под стойку шасси, для того что бы ни повредить её, и медленно, очень-очень медленно, отбуксировать самолёт в ангар, для дальнейшего ремонта. Что бы подогнать, это сверхтехнологичное устройство, так заботливо и аккуратно, собранное руками наших немецких друзей, под оставшимися целыми и пару лопнувших колёс, потребовалось...Кстати, я не знаю сколько времени. Дело в том, что эта новая задача, вызвала у специалистов такую озабоченность, что они собрались на бессрочное совещание, под крылом самолёта.
К моему счастью, в этот момент, к нам приехали представители авиакомпании, двое русских, на тёмно-синем "Ауди". И я взмолился: "Ребята, увезите меня от сюда, нет сил моих. Их кофе осточертел! Они, здесь учебный фильм снимают, статистов им и своих хватает". Как известно, русские своих не бросают, если конечно, это не авиатехники, рабы "тамагочи". Тихонько матерясь, они говорили, всё, конечно понимая, где они и почему так: " У нас бы, просто подцепили, приволоки, двадцать минут и вся канитель".
Нелегал, А/п Франкфурт, подельники.
Я сел в машину, и уже стал думать, что на сегодня достаточно впечатлений. Как я ошибался. Мы почти подъехали, к сияющему огнями, аэровокзалу, когда один из представителей, спросил у меня: "Слушай, ты не против, если мы тебя, только до "гейта" подбросим, а дальше ты сам, не заблудишься?". "В точку попали, мужики, я в этом аэропорту, как медведь в пустыне, хоть сразу ложись и помирай. Наверное, выберусь, утром, я надеюсь". Я действительно, до этого, был во Франкфурте, два или три раза, меня таскали с собой, как котёнка, не особо заботясь, ориентируюсь ли я, или нет. Аэровокзал Франкфурта-на-Майне, это скажу я тебе, совсем не маленький город, даже целых два. Между ними, проложены автобусные и железнодорожные маршруты (это конечно не совсем "железка", так называемый "skyline", беспилотные, скоростные вагончики), кроме этого, необозримая подземная парковка, на втором, подземном этаже, станция для пригородных и междугородных поездов, десятки, если не сотня магазинов, ресторанов, аптек, кафе, баров, кофеин и ещё, казино, секс-шопы, супермаркеты, парикмахерские, прачечные и т.п. Это только перечисление, так называемых сопутствующих, не основных, не профильных мест в аэропорту, главное, конечно, то, что, связано с регистрацией пассажиров, досмотром, информированием и сопровождением оных до, или прочь от самолёта. Короче, в любом уголке аэропорта Франкфурт, в любое время суток, можно наблюдать одну и ту же сцену любительского спектакля из беспокойной, пассажирской жизни, под названием: "Какого чёрта, где я? Ничего не понимаю, эй, кто-нибудь, помогите!" Что бы ни быть в роли вечно заблудившегося великовозрастного дитяти, в одно из посещений Франкфурта, я не поленился и посветил полдня, исключительно аэровокзалу. Я даже устроил себе зачётное ориентирование, заключалось оно в том, что наугад выбирая город прилёта, чем дальше и экзотичнее, тем лучше, например Гоа, Богота или Улан-Батор, я ставил себе задачу, отыскать место регистрации и посадки, как можно быстрее и легче. Однозначно, придурок. Так вот, оказаться в огромном, пустом, незнакомом городе-аэропорту, да ещё ночью (немцы, как люди законопослушные, по ночам не работают, стараются даже в авиации, ночью спать) "улыбалось", без особого удовольствия.
Представители задумались, перебросились между собой, малопонятными для меня терминами и ещё какими-то профессиональными, сленговыми выражениями. Ко мне повернулся один из них, по-моему, его звали Костя и сказал: "Привет, Дима, не обижайся, я просто хотела пошутить, ладно? (это моя жена написала, я от компьютера, только на минуту отошёл и "привет Дима"), да, Костя, что же он мне сказал-то. Что-то типа: "Ладушки, довезём тебя прямо до гостиницы, только если", он задумался: " Короче, если что, просто молчи, мол, ничего не знаю и всё такое". Думаю, это обычные наставления, которые получают все, кто нелегально пересекают границу. Надо сказать, что лётное удостоверение, даёт право находиться во многих странах без оформления визы, правда ограниченное время, один, два или три дня. Но это вовсе не освобождает от паспортного и таможенного досмотра. Так что, все трое, как это говориться, вступили в так называемый преступный сговор, эх, если б я знал, забил бы рюкзак контрабандой, салом или березовыми вениками.
"Ауди" рванул вперёд, по служебным дорожкам, разметкам, туннелям и прочее. Остановились перед "решающим" шлагбаумом. Затаились, ждём, помалкиваем, погасили габариты. Где-то впереди, в нашу сторону, медленно, "тащится" толстая немка в пограничной форме, с рацией на заднице. Выключили радио, выключили дыхание, остановили сердце, остановили обмен веществ, задержали течение времени, ну что ещё надо! Фрау, не дойдя до нас каких-то десяти метров, свернула, куда-то в сторону. Шлагбаум, автоматически, поднял свою планку. Проскакиваем, выруливаем к отелю.
Для полной надёжности, Костя проводил меня до моего номера, вручил ключ и, прощаясь, как-то смешно, по офицерски, щёлкнул каблуками и кивнул, что-то в стиле "честь имею". "А если бы мы попались, фрицы бы нас пожалели?", спросил я у Кости. Необходимо, пока, Костя не ушёл, сказать о нём два слова. Маленький, худенький, как подросток, он является обладателем низкого густого баса. При разговоре, он обычно морщит лоб и сдвигает брови, но при этом якобы, серьёзным выражением лица, он обладает редчайшим качеством. Он не только "делает вид", что озабочен, а на самом деле решает вопросы, разруливает проблемы, маленький рост, компенсирует, "дикторский" бас, с помощью, которого, он по-немецки, по-английски, по-русски, договаривается со всеми и обо всём. Крайний раз, я встречался с ним в аэропорту Пекина, кстати, это самый большой, на сегодня аэропорт в мире, Костя, конечно, не помнит ни меня, ни авантюру во Франкфурте, что, пожалуй, в порядке вещей, зачем запоминать всё на свете. А тогда, у дверей моего номера, на мой вопрос, Костя, улыбаясь, глядя на меня, снизу в вверх, ответил: " Нам бы сразу хана. Тебе не знаю. Ну, может быть, в чёрный список попал бы. Визу в "Шенген" долго не увидел. С работы уволили. А там как повезёт, может немецкая тюрьма, может русская. Тебе, какая больше нравится?".
"Шератон"
Здесь, как ты, наверное, думаешь, усталому проводу, полагается, принять душ и лечь спать, ошибаешься. Если так думаешь, то совсем не знаешь специфики профессии и русских. Русских бортпроводников. Дело ещё в том, что прилетели на ушибленном "туполе" две бригады проводов. Вторая, должна была вернуться на базу сразу, после короткой стоянки. Вынужденная задержка (в обед, из столицы, должен был прилететь регулярный рейс и привезти с собой, необходимые запасные части) и бедолагам пришлось коротать время в местной гостинице, "несчастных" разместили в "Шератоне". Ещё направляясь в Германию, вторая бригада, маялась, от безделья и скуки. Как-то само собой, были опустошены: ящичек пива, пара фляжек водочки, пузырёк вискаря для компании. Что мало помогло, двум нашим товарищам. Тоскливое настроение, только затянулось пеленой, лёгкой алкогольной усталости. "Несчастный случай" после посадки, непредвиденная ночёвка во Франкфурте, заставила взяться за крепкие напитки всерьёз.
В своём номере, нахожу лаконичную записку, мы в таком-то номере. Уже через минуту, я в эпицентре урагана общения, а в моей руке, "честные" сто грамм, русской сорокоградусной. Закусываю сочной, бюргеровской "рулькой", закуриваю, и наконец-то расслабляюсь, успокаиваюсь, в компании, уже далеко улетевших товарищей. По номеру вышагивает, обмотанный простынёй, как патриций, большой высокий парень, и громко, что-то вещает. Одновременно перебивая всех и призывая ответить ему, на чудовищное количество провокационных вопросов. О чём идёт речь? Конечно, о работе, в центре внимания, вечные "проводницкие" темы. Пассажиры, особенно, те, кто патологически безумен, или высокомерен и требователен, как феодальные князьки, о коллегах, эти долгоиграющие сплетни, кто эти люди-маски, которые окружают нас, работают рядом с нами, о чём говорят, трезвые и пьяные, как ведут себя, если ситуация нестандартная, как "сдают" друг друга, и кто протягивает руку помощи. Часа через два, возвращаюсь к себе в номер, на завтрашнее утро, у меня намечено, что-то вроде, небольшого шопинга, по центру города. Но утром, в город отправляюсь не сразу. Мои товарищи, ещё не ложились, а я был, как свежий огурец. "Диман, будь другом!". Поэтому, сначала, я "метнулся" и подлечил коллег местной водочкой (по-моему, это был, литровый "Горбачёв") и дюжиной, дешёвого, местного пива. Возвращаюсь, после потребительского "треша", после обеда. Нахожу в номере, лежащего, ничком, на кровати, бессознательного, прибывающего, явно в алкогольной нирване, соседа. Захожу к другим. Номер пуст. Видимо аэроплан уже отремонтировали, так что, как только всё было готово, подняли экипаж и домой. В Европе, как и во всём закордонье, предполётного мед. контроля нет. Эти чудаки и не знают, что это такое. У нас же, в этом смысле, никому не доверяют. А зря! Думается мне, что без лишних треволнений и разговоров, узнав, что самолёт к рейсу готов. Наши встали, отставили, выдохнули, повязали галстуки. И даю гарантию, отработали по-первому классу, хотя требовалось по-экономическому. Когда я зашёл, в уже использованный, моими коллегами номер, я ещё долго "любовался" непревзойдённым, непередаваемым, живописнейшим бардаком. Создавалось впечетление, что кто-то бросил в комнату, парочку осколочных гранат. Самое удивительное было то, что посредине развороченного наизнанку номера, на столе, заваленного мусором так, что если бы я точно не был уверен, что вчера, там, действительно стоял стол, а не мусорный контейнер. Так вот на столе, в центре, стояла бутылка, в которой, не по-русски, оставалось немного водки. Как я мог её оставить, одну, в чужой стране, сиротинушку? Ведь, мой сосед воскреснет, впереди вечер, родина далеко, ностальгия схватит за горло, а как с ней бороться, знает каждый русский путешественник.
Книжная ярмарка.
Злые, ограниченные люди, подумают, что бортпроводники, всегда и всюду, таким вот образом проводят время. Эх, если бы! Чаще, к сожалению, что-нибудь, да не так. Не та компания, нет достаточно времени, денег, настроения, да мало ли что не так. Нет, допустим желания, другие планы, необходимо поехать в центр, где-то побывать, что-то увидеть, ну и т.п.
Традиционное развлечение экипажей во Франкфурте, тревожный, обывательский шопинг. К дьяволу его, решил я практически сразу. Мне вполне достаточно дешёвого и доступного crewshop(а) и duty-free. В самом городе, приятно, неспешно прогуливаться по центру, попивая мягкое яблочное вино. Зимой горячее, летом, в жару прохладное. Ещё, во Франкфурте-на-Майне, проходят, всемирные книжные выставки. Боюсь, что я, единственная стюардесса, которая рванула туда, как только, моё пребывание в Германии совпало, со временем её проведения. Уже на подходе к выставке, попадая в толпу идущих по направлению к международным павильонам любителям чтения, испытываешь приятную эйфорию предвкушения, встречи с книжным раем. Попадаю внутрь, и понимаю, что я по-прежнему наивен, как дошкольник, вход, как и положено, во врата рая, платный, и для меня, голодранца, это вполне приличные деньги. Двадцать евро, стоит разовый абонемент. И вот я стою у райских садов, зная, что, не смотря ни на какие финансовые "жертвы", всё равно причащусь к сокровищам мировой литературы. Обдумываю, чего не смогу позволить себе, из того, что запланировал. Так что совсем не напрасно, именно ко мне, в этот момент, когда я вычёркивал из своего воображаемого списка, какой-то, сейчас уже позабытый фетиш, подошёл и вежливо обратился, премило улыбающийся незнакомец.
"Прошу прощенья, я вижу, вы собираетесь приобрести билет, может быть, мы поможем друг другу, дело в том, что у меня есть абонемент на посещение выставки в течение всех трёх дней её работы. Но, к сожалению, я вынужден уехать из Франкфурта уже сегодня, купите его у меня, конечно, он обойдётся, вам дешевле".
Всё это, было сказано, на хорошем английском. И мой, такой подробный перевод, не что иное, как додуманный, местами сочинённый, фривольный текст. Но суть, не смотря на мой ограниченный "инглиш", я понял точно. Поэтому, я отреагировал кратко:
"Сколько?".
"Двадцать".
" Да вы что, мне нужен одноразовый билет, и он, как раз стоит двадцать евро, извините".
" Ох, что же вы хотите, если бы я не уезжал сегодня, сколько?".
"Десять".
Мы обменялись предметами торга. Спекулянт, молниеносно исчез. Я, в ожидании подвоха, подхожу к очереди, перед входными турникетами. Спасло меня, только то, что завязавшиеся было выяснение моего фальшивого статуса на входе, блокировало движение книголюбов, столпившихся за мной. Когда я предъявил билет, меня тут же "огорошили":
"Вам необходимо зарегистрироваться в пресс-центре, мистер".
"Следующий раз и в другом качестве", отвечаю я по-русски.
Мне снова и снова объясняют, по-немецки, по-английски, на что я развожу руками, изображая дикаря. Толпа напирает, контролёры суетятся и нервничают, и на меня машут рукой и пропускают, что связываться с придурком.
Книжный континент огромен и разнообразен. В просторных залах, на первом этаже, развёрнуты TV станции, где будущие немецкие классики, наговаривают журналистам комментарии о своих "нетленках". На улице, ньюхиппи торгуют фенечками и кальянами. Вопреки строжайшему запрету о курении в публичных местах, на выставке, оборудованы зоны для курильщиков. И книги, книги, книги, что вполне объяснимо, ведь выставка-то книжная. Разыскиваю российский павильон, небольшой, в далёком, глухом тупике. Обращаю внимание, что даже в среднем по величине провинциальном книжном магазине в России, выбор побольше и посвежее. И ещё. Очень меня развеселило то, что в российской секции, я не встретил не одного русского, ни покупателя, ни продавца. Книги предлагали или стопроцентные, пейсатые евреи, или хохлы, с чётким южным акцентом. Когда, я поинтересовался книгой Солженицына, "Двести лет вместе", мне ответили:
"Сейчас, к сожалению, нет. Но, если, вы молодой человек, придёте ко мне, в мой магазин (здесь мне вручается визитка, с адресом магазина в Иерусалиме), не сомневайтесь, найдётся всё".
Уйти без книги, я просто не имел право. И хотя, один весёлый парень, настойчиво предлагал приобрести, что-то вроде "Похождения украинца в Америке", понятное дело, своих продвигал. Я прикупил себе, маленькую книжку, с обложкой, цвета водочной этикетки, так называемой "андроповки", зелёное с белым. Андрей Макаревич "Занимательная наркология", очень советую.
Переезд.
Отправляемся из делового, индустриального Франкфурта, на север, в тихий, уютный Ганновер. Очень часто, этот путь, наши экипажи, преодолевали, не как обычно, а по автобану, на микроавтобусе. Пять часов на дороге, где нет ограничения скорости, уже это захватывающее зрелище. Но наш транспорт ограничен компьютерным контролем, и мы наслаждаемся видом из окна, высокими, статными металлическими ветряками, чудесным, чистым, кажется по-немецки, даже аккуратным лесом. Наши водители, эмигранты из России.
Сегодня, у нас новый водитель, Володя. Владимиром, звали и предыдущего, нью-Володя, уже двенадцать лет в Германии. Его русский, слегка необычен. Всё дело в том, что в зрелом возрасте, первый, ещё основной язык, русский, полностью вытесняется, немецким. Русский возвращается через десятилетие и становится уже другим. Инструментом общения, способом реализации, деловых контактов. Володя "выдаёт" русский, почти без запинки. Только иногда на мгновенье задумывается, и как-то неестественно выговаривает русские предложения, с нерусской интонацией.
На заправке захожу в магазинчик, прогуливаюсь, разглядываю всё подряд. Прохожу мимо газетных полок, останавливаюсь у раздела эротических материалов. У немцев, даже на самой заштатной АЗС, порномакулатуры, как грязи. Когда выхожу из магазина, ко мне подходит Володя. Тихо, по заговорчески, с таким видом, с каким обычно, предлагают ганджу или девочек-малолеток, говорит: "Если надо куда-то съездить, я всегда, пожалуйста". И так улыбается, что становиться смешным и загадочным, так как выглядит, как папаша-сутенёр. А когда, спустя три часа, мы приезжаем в "Fora", Володя, снова материализуется передо мной, таинственный, как заговорщик и шепчет: "Ну", пауза, "вот мы и приехали", и добавляет, что-то по-немецки. Это слово, явно, пароль. Но, отзыва, я не знаю. Вместо этого, я, как и все мы, как принято, благодарю Володю, за приятное путешествие, из Франкфурта в Ганновер. Володя разочарован. Ему просто понравилась наша компания, и он не прочь, бухнуть и развлечься. Перевозка экипажей для него, временная работёнка, вообще-то, он водитель автобуса. Завалиться к проституткам, вместе с нами, эта ещё та история, которой он будет не прочь похвастаться. Таких приключений ищут. Они пригодятся, для трёпа под пиво и под водочку, с гордостью и геройским пафосом. В мужских компаниях, именно такие байки, на вершинах рейтингов. Посредине цветущей пидорастией Европы, уже просто, хорошая мужская компания, редкость.
Ганновер.
"Fora", чудная гостиница, в получасе ходьбы от центра. За несколько "евриков", можно доехать до центрального вокзала, на местном трамвайчике. Как-то раз, я и ещё один провод, Андрюха (положительно, мне везёт на это имя), стоим на трамвайной остановке и страдаем от отсутствия у нас мелочи. Билеты выдаёт маленький такой кассовый автомат, похожий своим ростиком и видом, на пюпитр. Бумажные купюры, коротышка принимать не желает, желает "глотать" только монеты. Осмотревшись вокруг, мы обрушиваем свой "учебный" английский на двух хорошеньких, чернокожих девушек. Те ещё больше оттянули, в изумлении, и так от природы вывернутые наизнанку губки. И захлопали глазками, так что показалось, вспорхнули и полетели, во все стороны ресницы-бабочки. Мы, мол, разменяйте, плиз, десяточку, очень, дескать, обяжете, плиз. А они молчат, только, губки, глазки.
"Да вы зачем к ним-то обращаетесь? У нас спросите, мы, что не поможем, что ли!", говорит нам, с лёгкой обидой, что мы сразу не обратили на неё внимание, женщина, с густыми русыми волосами, стоящая рядом с нами.
Знакомимся, Елена Сергеевна, так представилась нам дама. Она была не одна, с ней вместе был Вадик, её знакомый. Обоим уже между 60 и 70. Но Е.С. женщина одинокая, поэтому одета изящно и аккуратно, Вадик, человек семейный, и значит усталый, задумчивый, в жилете, с набитыми всяким барахлом карманами, да ещё с тяжёлой сумкой.
Пока едем в вагончике трамвая, небрежно болтаем, о том, о сём. " А что, Вадик, покажем ребятам", она на несколько секунд задумывается, " Как это по-русски, старый, городской магистрат?". Вадик пожимает плечами, но тут же, положительно кивает. Мы выходим в центре все вместе. Потом звучит длинный, сольный рассказ Елены Сергеевны, с нескрываемой гордостью, за Ганновер, да и всё Германию разом. Вот только небольшая, информационная его часть.
"Здание магистрата очень, очень красиво, да, Вадик? Там на входе есть несколько макетов города, первый, когда, город только имел ратушу и десяток крошечных домиков, второй, предвоенный, по-моему. Дальше, значит, сразу после капитуляции, а Ганновер жутко бомбили и вот все эти разрушения, здесь ведь почти не одного целого здания не осталось, только старая ратуша, да, Вадик. И современный город, точная его копия, сходите, посмотрите обязательно, да, Вадик (я, кстати, так и сделал). Там, справа, улица Ватерлоо, да ещё, сразу за магистратом, небольшой парк и озеро с утками. А в парке, ёжики табунами ходят, и это в центре города, где-нибудь в России встречали такое, в центре и ёжики. А если пройти ещё подальше, там есть большое озеро, говорят, что сам Адольф Гитлер, кинул кличь немцам, всем, кто придёт копать котлован, обеспечат чашку супа и хлеб, да, Вадик? Справа от озера, большой футбольный стадион, а слева, местные дачные посёлки и множество маленьких озёр, да, Вадик?".
Мы крутили головами, улыбались и кивали, вместе с Вадиком. И тут, я без надежды, и видимо с плохо скрываемой тоской в голосе, сказал о том, о чём я думал, эти крайние полчаса, даже не сказал, а мечтательно выдохнул.
"Да, если бы раздобыть, где-нибудь, парочку велосипедов!".
На старой ратуши ударили в колокола. На светофоре загорелся зелёный. Со стороны большого озера, на утомлённых невыносимой жарой, жителей Ганновера, подул прохладный свежий ветерок, и Елена Сергеевна, с лёгкой руки бывшей соотечественницы, сделала нам с Андреем, шикарный подарок.
"Да, вот, Вадик, кстати, дадим ребятам наши велосипеды? Зачем им платить еуро (она произносила "евро", подчёркнуто по-немецки, е-у-р-о), за прокат".
Так Е. С. и Вадик, выписали нам "пригласительный" в самую большую европейскую "многонациональную" диаспору, касту велосипедистов. Велосипедист в Европе, гегемон. Ему никто не указ, даже Его Превосходительство пешеход. Велосипедист гоняет, по своим персональным дорожкам, издалека предупреждая, медленно ползущих прохожих, своим дзинь-дзинь, что переводиться с общеевропейского, как "щас наеду и буду прав!" В России, кстати, велосипедную дорожку в черте города, я видел, в Новосибирском Академгородке. Видимо, она была проложена, сразу с автомобильной дорогой, в самом начале строительства наукаграда, вначале 50-х, и с тех пор, наглухо оккупирована пешеходами. Велобезумие, охватывает каждого, кто, пусть и ненадолго попадает в Европу, вот и Е.С. приобрела, здесь себе велосипед, хотя лет до 50-ти, ни разу на него не садилась. От неё нам достался дамский, более спортивный байк, посложнее, покруче и порезвее, от Вадика.
Тропическая Германия.
В июле в Ганновере, экваториальное пекло. Сняв футболки, в шортах и сланцах, в багажнике бутылка воды и сигареты, мы "летаем" по городу. Двое русских, были замечены везде, где можно было протиснуться двухколёсной машине. Оставив в покое центр, петляем меж небольших загородных прудов. Вот кучкуются отдыхающие на авто, там с вело, здесь с детьми, с собаками, молодые, пожилые, полуголые, нудисты. Выбираем местечко и мы, на мягкой прохладной траве, у низкого, каменистого берега, одного из множества, естественных ганноверских озёр. Я заплываю на середину, где нет никого, и, раскинув руки "морской звездой", лёжа на спине, кричу в немецкое небо русские песни о родине и любви. И только исполнив весь, мне известный патриотическо-лирический репертуар, плыву к берегу. Андрюха, почти не плавает, так заходит в воду, недовольно морщится, фыркает, как котяра, и пятится назад. Я вообще замечаю, что он как-то, чересчур серьёзен, даже суров и набычен, как русский военнопленный. Смотрит вокруг недоверчиво и враждебно. Напрасно, Андрюха, напрасно, я так на том диком пляже, увидел много интересного и даже забавного. Вот рядом с нами, в двух метрах, возлежит парочка, довольно возрастных возлюбленных. Эти двое, которым достаточно давно за пятьдесят, целовались, обнимались, ласкались и вообще, оставляли друг друга в покое, только в исключительных случаях. Там, сделать затяжку, глотнуть воды, поправить маячку. Признаюсь, что был ещё так наивен и ограничен, и полагал, что подобный публичный, эротический период, проходит вместе с "петинговой" юностью. Не приходило мне в голову, что "смачно-язычком-пощекотательный" кайф, доступен, а главное необходим и важен, бабушкам и дедушкам. Европейским, оказывается, очень даже, да! Слушай, они в засос, минуть на пять погружались. Инфантильность нации налицо! Пожилые, в поисках эрогенных зон! Молодёжь, рядом распивает вино, из стеклянных бокалов, прямо на траве, и с серьёзным, "умным" видом, прогуливается, от купальни и обратно.
Уезжаем, поворачиваем, сворачиваем, объезжаем по периметру большое, "гитлеровское" озеро, по которому, даже ходят, гигантских размеров, прогулочные корабли. Маневренность наших машин, позволяет проехать в любой проулок и закуток, и мы разрезаем весь город, на пределе возможной скорости, наших совсем не гоночных велобайков. Отдыхаем на лавочках в парках. Расхаживаем окаменевшие от сёдел задницы.
У стадиона замечаем скопление, не повремени рано пьяную и достаточно в большом количестве, как у нас говорят неформальную, публику. Ну там, обязательно с длинными, раскрашенными во все цвета радуги "хаерами", в изобилии на одежде цепи и цепочки, заклёпки, серёжки. Кто-нибудь, от души громко и вызывающе "ржёт". Многие в футболках, на которых, изображён огромный ротище с высунутым языком, и чуть ниже, мелко надпись, R.S. Начинаю догадываться, по какому поводу шабаш. Мы останавливаемся, очень быстро находим местных спекулянтов. Билет стоит не дорого, сто евро, но таких денег у нас с собой нет, да и Андрей, наотрез отказывается связываться с перекупщиками и английские рок-старички, похоже его совсем не интересуют. Я, жлобина, мнусь и сомневаюсь, мне кажется эта затея, незапланированной и затратной. Представляешь, как я пожалел, о своём решение, уже этим же вечером, когда мы приехали к стадиону и концерт начался. Мы долго кружили, объезжая сотни безбилетных слушателей, которые, как и мы, приехали сюда, что бы хотя бы потусоваться рядом с легендарными stoyns. Побросав свои велики, мы слушали Джаггеровское эхо, летающие вокруг нас, акустика этого места, позволяла слышать, его знаменитые вопли, километров за пять от стадиона. Пытаясь отпечатать в Андрюхиной памяти этот вечер, говорю: "Чувак, это настоящая удача, услышать, пусть по другую сторону стен стадиона, великого и ужасного Микки. Он, наверное, и не загнулся, от всех своих передоз, что бы дожить до сегодняшнего дня, и порадовать нас с тобой!". Но Андрюху, это совсем не вдохновляет, он устал, и ему не понятно, что мы здесь расселись и прислушиваемся к жуткой какофонии, что раздаётся, где-то там, в ковше футбольного стадиона. Я вообще не уверен, что говорят ли ему что-нибудь, эти два слова, Rolling stony.
Вот и подходят к концу пару счастливых деньков, когда Ганновер, буквально стелился, под колёсами, наших байков. И перед тем, как в завершение немецкой темы, сделать, как может сперва показаться, совершенно не к месту задуманное отступление, одно слово о Мюнхене, я ведь упомянул о нём в заголовке. Я был в этом городе единожды и всего несколько часов. Мало что успел увидеть и так как память, штука избирательная и довольно причудливая, могу выдать "на-гора", только такие "фотографические" зарисовки.
"Марио-плац", центральная улица Мюнхена, суббота, прохожие, слушающие уличных музыкантов. Отель "Кемпински" в аэропорту. На привокзальной площади, забавная рекламная инсталляция: в огромном стеклянном цилиндре, тяжёлый "хаммер" утюжит две малюсенькие "Хонды". По дороге из города в аэропорт, из окна вагона поезда, наблюдаю, как над заводскими корпусами, медленно, степенно, с достоинством поворачивается вокруг своей оси, гигантский знак BMW. Всё правильно, Германия, крупнейшая автодержава. А это значит, что бегающие по всему миру немецкие автомобили и в том числе и у нас тоже, время от времени, нуждаются в запасных деталях. О них и не столько о них, небольшое, обещанное отступление.
Возьмёте посылочку?
Надо признаться, что свою профессию, я никогда не любил. Отчекрыжив ей два десятка лет своей жизни, я как неблагодарная сволочь, так и не воспылал к ней ни страстью, ни любовью, ни даже простой привязанностью. Малоприятная, бездушная, фальшивая вещь, она прижилась в моём сознании, как вредная привычка. Привычка отправляться туда, в любое время дня и ночи, наряжаясь в проводницкую форму и возвращаясь, сдирать с себя, эту чужую кожу, вместе с чужими мне разговорами, обязанностями, делами, проблемами.
Денег, работёнка приносила немного, но зато, вполне стабильно. Буквально до последнего времени, половина заработка составляла официальная зарплата, другая половина, или треть, или четверть, или псцих! ничего, мелкие махинации, авиаперевозка разнообразного чужого добра. В проводницкой среде, это толерантно называлось, посылочку передать. Деньги, автозапчасти, "пиратские" компакт-диски, шубы, телефоны, фотоаппараты, икра и чёрт, что знает ещё, в заскочёванных коробках, баулах, сумках, из одних рук в другие, с нашей, бортпроводников то есть, помощью. Кстати, тема для небольшой статейки, по истории российской экономики, времён накопления первоначального капитала. В начале и середине 90-х, самый обычный "калым", это транзит баулов с деньгами. Размеры "транша", от пачки купюр, объёмом с выдохшейся портмоне, до коробки, не меньше, челночной клетчатой сумки. Помню в году, где-то 95-м, я сидел в машине, и люди, которых я видел, в первый и последний раз, при мне забивали спортивную сумку рублями и долларами, пересчитывая и сбиваясь, так как видимо сами не знали точно, сколько там было. Самое забавное, что я был абсолютно спокоен. За эту старую авоську, стоимостью, как домик на острове Крит, меня бы нашли, даже на полярной станции. А я сидел на заднем сиденье, покуривал себе и ждал, когда бандюги, наконец-то разберутся со своими финансами. Воистину, кому суждено "проколоться", не помогут никакие предостережения.
Это манивакханалия совратила нескольких слабонервных проводов. Были случаи, когда во время полёта, у своих же товарищей, они скрывали "посылки" и соблазнялись чужим мёдом. Надо сказать, что эти случаи были единичные.
Времена менялись, инфраструктура рынка нелегальных авиаперевозок, шла в ногу с запросами рынка. Как только компакт-диски, стали вполне обычным, необходимым продуктом потребления. Коробки с контрафактом, прямыми рейсами, ещё тёпленькие, ежедневно полетели из подпольных столичных цехов в жаждущие музыки и кино регионы. Мобильные телефоны, так подешевели, что перестали быть предметом щенячьего восторга и сильные "проводницкие" руки, загружают "мобилы" в тех. отсеки, бортовые кухни, "балки", да куда поместятся, ведь "палённые" моторолы и нокиа ждут пустые прилавки города N. Короче, кто пойман, тот вор и уволен. Кого не поймали, только посмеётся в ответ на вопрос о причастности к незаконному авиабизнесу. И меня не спрашивай, я вообще не при делах.
Вот и почти безопасная перевозка автозапчастей из Германии накрылась. Капут, "бумеровским" бамперам, мерседесовским карбюраторам и "трансфертным", из Швеции, аж восьмиподушечным airbag-ам для Вольво. Сожрали бизнес таможенные пошлины и крупные монополисты.
Но, как говориться, неисповедимы пути копеечки. Последнее время, в Германию и обратно, путешествуют, с нашей помощью, домашние животные. Кто-то прилетает ради романтических свиданий. Другие, те самые плоды, той совсем не платонической, но кратковременной страсти, отправляются в дальние страны, для демонстрации своей аристократической породы, и дальнейшего продолжения чистоты рода. И кто скажет, что наша посредническая миссия не благородна, и при этом наши диведенты ничтожны, а деятельность и поступки, ангельские.
Здесь главное, что бы на котяру или пса, ветеринарный паспорт был в порядке и что бы падла не орала всю дорогу, как бешенная.