Всю ночь неистово бушевал ветер - срывал с деревьев остатки листвы, завывал в трубе и выдувал тепло из домика на опушке... Однако к утру стало тише (хотя полностью ветер все же не прекратился) и как-то торжественней. Вместе с тем - подмораживало: утро обещало быть ясным.
...В теплом пальто поверх нового сюртука и с чемоданом в руке Лазло вышел из дома.
Страж, до того дремавший в закутке, недоступном ветру, при звуке шагов мгновенно вскочил и бросился навстречу хозяину...
-Косточки не хочешь? - спросил тот Стража после обычных приветствий.
Однако фаг, понюхав маленькую конскую косточку, брезгливо отвернулся и уселся на землю.
"Что-то здесь не так, - нахмурился Лазло. - Никогда он так себя не вёл на голодный желудок!.. Неужели в лесу нашел кого-то?"
Однако в шерсти Стража не было свежих веточек или хвоинок, без которых он никогда не приходил с охоты.
-Странно всё это... Грабежом ведь ты не промышляешь, я надеюсь? - строго посмотрел на питомца Лазло.
Тот обиженно заворчал.
-Ну да ладно. Будем считать, что небеса смилостивились и решили все-таки накормить тебя ужином... Поехали, Страж! Я ведь обещал познакомить вас с Эммой!
Страж затрусил к экипажу вслед за хозяином.
Вскоре повозка была заложена.
-Полезай внутрь, дружок, - Лазло подозвал питомца и открыл перед ним дверцу экипажа. - Я буду править...
Фаг не заставил себя долго упрашивать. Лазло оставил на его попечении чемодан, захлопнул дверцу и влез на козлы.
Через минуту повозка тронулась с места; из экипажа раздался довольно громкий вой.
Хотя хозяин и брал Стража с собой в короткие поездки, которые проходили для него почти совсем хорошо, - тот момент, когда повозка начинала двигаться, до сих пор действовал Стражу на нервы.
Лазло болезненно поморщился.
-Тихо! - донесся до ушей фага грозный окрик с козел, и вой немедленно прекратился.
Промчавшись мимо нескольких соседних домиков, Лазло и его питомец въехали в лес.
Небо на востоке начинало желтеть...
Притихший Страж вдыхал придорожный воздух, пытаясь уловить знакомые запахи. Вышло так, что эту часть местности он изучил хуже всего: тут всегда было довольно большое движение, а
фаги - существа скрытные; к тому же нежить, на которую охотился Страж, водилась в более укромных местах.
Пока что ничем подозрительным не пахло. Лесные травы, мелкие зверьки (ими фаги, как правило, брезговали - ну зачем пожирать ни в чем не повинных грызунов, когда в лесных чащобах водится столько всякой гадости, которая и покрупнее, и повкуснее!?), следы чужих повозок... Нет, он мало что потерял, когда решил не лезть в эти места почем зря и не разнюхивать тут ничего!
Нечего было разнюхивать.
...Так - или примерно так - мог бы размышлять в дороге Страж, будь у него человеческий разум. Впрочем, не имея разума, он все же обладал хорошим чутьем - и не только в том, что касалось запахов...
Где-то глубоко внутри - несмотря даже на то, что обстановка вокруг выглядела самой заурядной, - копошилось непоседливое ощущение.
Предчувствие чего-то необычайного и значимого...
Страж выразил бы это именно такими словами, знай он человеческий язык.
Впрочем, как известно, предназначение фагов состоит отнюдь не в том, чтобы складно выражаться и раскладывать свои ощущения на более простые элементы!..
...Из-за леса как-то вдруг, словно от хорошего пинка, выскочило огромное, рыжее, чуть сонное солнце.
Экипаж уверенно катился по наезженной дороге.
Лазло пребывал в самом радужном настроении, несмотря на холодную погоду. Душевные раны от недавних потрясений понемногу затягивались; неявное предательство Арианы, расторжение помолвки с ней и кошмарные ночи на Большом болоте, когда лишь каким-то чудом удалось избежать гибели, - всё это теперь, в ярком солнечном свете, представлялось чем-то отжившим, несущественным и несерьезным...
"Не спеть ли?" - подумалось ему.
Лазло стал перебирать в уме песни, отыскивая наиболее подходящую.
"Если в очаге не будешь
Жар давать ты, то - истлеешь.
Если ты меня забудешь,
То об этом пожалеешь!" - вдруг всплыло из глубин памяти и захлестнуло волной.
...Это произошло еще в те времена, когда Лазло даже в мыслях не имел жениться на Ариане, хотя она и нравилась ему. Как-то раз, будучи в гостях у ее родных, он начал складывать песню, однако всё никак не мог придумать припева. На помощь (хотя, если вдуматься, на помощь ли?..) пришла Ани - да, именно она сочинила тогда такое четверостишье.
В строй эти строчки ложились очень хорошо. Даже, вернее сказать, легли враз - и уже невозможно было от них отвязаться. Но - хотя они звучали не хуже всей остальной песни, - всё-таки было в них что-то не то. Какая-то смутная, холодная - не то тоска, не то злоба, тревожившая душу... А поскольку другой припев Лазло после этого сочинить не смог, как ни старался, - песня так и осталась калекой. Как старая сломанная вещь, выброшенная на чердак.
С того самого дня в душе остался мутный, неприятный осадок.
Ведь никогда прежде (да и после), если случалось показывать старым знакомым незавершенные песни (а то и получать от тех подсказки и даже готовые куплеты!), Лазло не ощущал такой зудящей досады.
Словно бы в душу - плюнули, да ещё потоптались.
И как его после этого угораздило ослепнуть до такой степени, чтобы писать длинные послания, тосковать, вздыхать, не находить себе места... наконец, искать помолвки, доходя при этом чуть ли не до унижений!?
Нет, не такая уж была простая и наивная девочка эта Ариана!.. Как ни крути, а всё-таки увлечение колдовскими штучками накладывает свой мрачный отпечаток.
Тем более что к моменту помолвки оно начало приобретать черты, зловещие даже для е ё родных...
Чтобы отвлечься от гнетущих воспоминаний, Лазло начал напевать старинную мелодию, которой был по меньшей мере целый век; и, хотя слова той песни мог вспомнить не всякий (куплетов там было немало), - известна она была почти каждому в Ментальских землях.
...Время шло. Солнце поднялось еще выше, а ветер стал еле слышным - как раз таким, чтобы всё же нельзя было сказать: штиль.
Лазло, кажется, увлекал бег наперегонки с воспоминаниями. Он пустил коней вскачь; и с каждым новым куплетом песни его голос звучал всё громче...
Неожиданно Страж тоже подал голос. Он тоненько и печально завыл; однако в этом звуке слышалась и некая торжествующая нотка вроде той, что появлялась у него при встрече с хозяином после разлуки.
Лазло потянул на себя вожжи.
-Прости, братец... Что-то я совсем забылся, - виновато бросил он через плечо.
Повозка убавила ходу; однако фаг продолжал подвывать и скрестись в дверцу.
"Что-то здесь не так, - тревожно подумал Лазло. - Страж бы зря шум не поднял!"
Недолго думая, он остановил коней и спрыгнул с козел...