Ироническая шутка.
Устали Боги природой-погодой управлять. Неблагодарное, доложу я вам, занятие. Это только на первый взгляд всё просто: весной себе солнышком прогревай землю, да дождичком поливай — природа и оживёт, зацветёт-зазеленеет. Летом и того проще: солнышку яркости и крепости добавь, на день часочков накинь, а ночку — укороти, чтобы всё живое теплом и солнышком могло насладиться по полной программе. Ну а осенью, само-собой, как и положено, стрелку часовую переведи на укорочение дня, дождички осенние нагони-нашли, тучками небосвод укрой: пусть Земля отдохнёт от яркости и солнечности. Солнышко-то в больших дозах не всегда благо: и сгореть в её ультрафиолете недолго. Зимой землю-матушку шубкой белоснежной укрой — пусть отдохнёт от трудов праведных: хоть и не человек она, а отдых и ей полагается.
И всё бы хорошо: дело налаженное, отработанное до мелочей, привычно движется себе по заданному кругу. Да беда в том, что человек уж больно обнаглел: ведёт себя неразумно, во всё нос суёт, всё на свой лад пытается перевернуть-переделать. Облака химикатами разгоняет, в космос разные металлические пики запускает, Богам угрожает, неуважение и неповиновение в открытую выказывает.
Боги сначала с любопытством поглядывали на это произведение Господа, потом любопытство стало переходить в удивление, а затем и в недовольство-негодование. Роптать стали Боги: сначала несмело, словно нехотя, потом всё громче и громче, возмущённее и возмущённее.
А созданию божию словно и невдомёк, что вторгся в епархию Богов: прёт и прёт себе, как бык в чужое стойло. Вот Боги и обиделись-обсерчались. Зевсу — самому главному Богу, стали жалится: кто устно, а кто и письменно.
Долго Зевс собирал, в папочки складывал доказательства глупостей и безалаберностей человеческих, всё надеясь, что тот, наконец, поумнеет-одумается, но когда доказательства перевалили за две тысячи - не выдержал. Кликнул он клич на все четыре стороны, созывая всех Богов на собор всеобщий.
Собрались все: и Боги, и полубоги, и не совсем Боги. Встретились, заулыбались, заговорили все разом: не часто им приходится встречаться вот так - всем вместе. Шум-гам образовался такой, что понять ничего невозможно, хоть уши затыкай.
Зевс поморщился слегка, выказывая явное неудовольствие, и сразу же собравшиеся смолкли, устремив на него обеспокоенные взгляды. А тот неожиданно начал свою речь, прямо, как городничий из Гоголевского «Ревизора»:
-Я собрал вас, собратья, для того, чтобы сообщить неприятное известие...
Тут он многозначительно смолк, поглядывая на собртьев, и те затаили дыхание, предчувствуя худшее: именно такой загадочно-сумеречный вид был у Зевса, когда он сообщал о Всемирном потопе...
А Громовержец, как фокусник из рукава, вытащил вдруг целую пачку бумаг, мелким почерком исписанных, и продолжил, потрясая этой весьма увесистой пачкой:
-Чаша терпения моего переполнилась. Я бы даже сказал: через край перелилась... Что делать будем, други мои?... Это же ни в какие ворота уже... Боги ропщут... Столько бумаг — и всё о нём — создании Божием... И везде одно и тоже... Вот, пожалуйста, полюбуйтесь: обнаглел... Охамел... Хватил через край... Всё загадил... Землю-матушку искромсал-изуродовал... Наплевал... Оборзел... Надо же, какое слово-то вывернутое?!
Главный Бог недоверчиво взглянул на подпись на листе, поигрывая роскошными бровями, и обратился с вопросом в толпу Богов:
-Что скажешь по этому поводу, Илья Пророк?
Илюша от неожиданности сробел сначала — заикаться стал:
-Т-так, я это... Того...
Стоящие рядом с ним Боги зашевелились, реагирую на слова: кто улыбнулся, кто хихикнул, а кто и рассмеялся в открытую. От смеха этого порозовел слегка Илюша.
-Ну да, - продолжил он уже уверенней и агрессивней, - говорить я не мастак! Всё больше делом — руками... Вот этими... Однако скажу, не смолчу!... Неблагодарное дело наше — ясно это , как дважды-два! Как не старайся — не угодишь... Этот человек — такое создание неблагодарное: то дождя ему мало, то много... То снега недостаёт, то напротив — завалило... Сам пальцем пошевелить не хочет — только требует: то давай, это давай... Сколько можно то?! Что я: мальчик на побегушках?! Илья Пророк я, или кто?!... Он натворит делов, а я последствия устраняй за него, исправляй... Надоело!
Ропот тут поднялся, и Зевсу явственно открылось, что все собравшиеся, с Илюшей вполне согласны. А Боги, меж тем, руки тянут: высказаться желают. Громовержец посмотрел сочувственно на собрата по несчастью и только крякнул, пытаясь скрыть и своё полное согласие с мнением Ильи.
А вот Нептун молчать не стал. Потрясая трезубцем, горя праведным гневом и возмущением, Царь всех морей и океанов громогласно заявил:
-Он и мои владения умудрился загадить! Рыба мрёт косяками. Русалочки, девочки мои дорогие, хворать начали! Даже дельфины с китами на сушу стали выбрасываться: в морях и океанах жить невозможно... Если и дальше так продолжаться будет, то и я сам вынужден буду выброситься!...
-Что деется-то?! Что деется?! - удивлённо подняла тонкую бровь охотница Диана, - Владения мои охотничьи опустевают с катастрофической быстротой: бьют зверя почём зря, без зазрения совести, все кому не лень, всякого подряд, и где можно, и где нельзя бьют... Браконьеры, высокопоставленные тузы, правители, и просто — люд всякий. И ведь не для пропитания бьют: забавы ради, ради наживы... Никого не жалеют...
Марс хмыкнул скептически:
-А что им, людишкам, живность там всякую жалеть, когда они друг-друга бьют так, что даже я, Бог войны, в полнейшем шоке?!
После таких слов возмущению Богов не стало предела: зашумели все, разом, даже те, кто раньше помалкивал:
-Мир сошёл с ума!... Всё, хватит!... Сколько можно терпеть?!... Надоело!
Громче всех голос Ильи Пророка выделялся из хора разноголосого:
-Надоело всё! Даёшь отпуск! Отпуск! Сейчас же! Немедленно!
Зевс поднял руку успокаивая крикунов-зачинщиков:
-Да вы что, с ума сошли что ли?! Разве можно человека наедине с ему подобными оставлять?! Он же, как дитё малое — истребит сам себя...
-Зевс, ты не прав! - авторитетно возразил Меркурий, - Кто уверял нас в том, что человек — не дурак, и не станет сук рубить на котором сидит?!
Зевс почесал в затылке, пытаясь скрыть некоторую растерянность.
-Ну, ладно, уговорили, - нехотя согласился он. - Если вы так настаиваете...
-Настаиваем!... Настаиваем!... - вновь послышались нестройные голоса.
-Если так настаиваете, то давайте проголосуем, чтобы ответственность за последствия такого неслыханного шага, была всеобщей, а не моя лично... Считаю: так будет честно...
-Голосуем!... Голосуем!...
Зевс ещё даже и не успел свой вопрос задать до конца:
-Кто за то?... , как лес рук взметнулся вверх.
-Кто против?
В ответ тишина.
-Кто воздержался?
Лишь одна рука робко попыталась приподняться над головой, но на обладателя оной строго шикнули соседи, и рука спала вниз, как сдувшийся шарик.
-Значит единогласно... - произнёс Зевс без видимого удовольствия, скорее подчиняясь всеобщему мнению. - Итак, куда теперь?
-На острова! - предложил Нептун. - И вам неплохо, и мне, как «водоплавающему» - сподручно.
-На необитаемые! - обрадовалась Гея.
-Взять только их где? - осадил её Марс.
-Достанем! Организуем! - авторитетно заявил Меркурий. - Сколько нужно? Один-два?
-Побойся Бога, Меркурий! - усовестил его Зевс. - Ты всё-таки не на ярмарке! На сходе Богов как-никак...
-Я что? - неожиданно смутился Меркурий. - Я ничего... Помочь просто хотел... Безвозмездно...
Но видя, что Зевс осадил его так, скорее для проформы, продолжил:
-Сколько нужно-то островов? Один? Два?
Главный Бог обвёл взглядом всех, присутствующих на сходе, и засомневался:
-Двух, пожалуй, не хватит... Тут больше десятка понадобится, не иначе.
-Тринадцать подойдёт? - услужливо предложил Меркурий. - Счас! Бу сделано...
Острова организовали, на команды разделились, похватали свои котомочки-рюкзачки, да сумочки, и на острова необитаемые двинули. Зевс, Нептун, Гея, Диана, Венера, Марс, Илья Пророк и Меркурий в одну команду попали — для них Меркурий (по блату) островок поболее достал. Поселились. Стали жить-поживать...
Целую неделю в ус не дули: гуляли по острову, общались, природой-погодой любовались. Но Боги — не люди: не могут они долго бездельничать, вот и начали «куролесить» кто во что горазд...
Гея с Илюшей сдружились-скарифанились: Гея семена цветов диковинных и деревьев высевает, а Илюша из леечки поливает. Через неделю их остров зазеленел-зацвёл, как сад райский: гуляй-не хочу!
Венера с Марсом по саду этому прогуливаются рука об руку. То любезничают напропалую, то пикируются почём зря: стратегию и тактику вырабатывают, чтобы в дальнейшем с большой выгодой использовать, на практике отработанные, приёмы.
Меркурий на собственном примере доказывает Диане преимущество фотоохоты: с утра они снимают всё, что движется, растёт, зеленеет и цветёт; днём фотографии печатают; вечером сами фотовыставки в беседке устраивают и сами же, запечатлённые на бумаге прекрасные мгновения, созерцают.
Нептун, Посейдон то бишь, заарканил двух юных дельфинов и носиться на них по Голубой лагуне, как на водных лыжах. Немолодой, а туда же: радуется, как юнец безусый, хохочет так, что зычный смех его слышен на многие мили вокруг... Хохот этот нечеловеческий пугает и птиц, мимо пролетающих, и рыб, мимо проплывающих, а уж о яхтах там и корабликах — и говорить нечего: шарахаются они от острова сего, как чёрт от ладана.
Зевс меж тем книжки разные умные читать принялся. Даром что ли он их целый рюкзак с собой прихватил (на всякий случай)? Читает и дивится уму и сообразительности авторов, а ещё удивляется тому, как может человек быть и умным таким, и глупым — одновременно?
Резвятся боги, отдыхают, а на Земле меж тем начался полнейший раскардаш: зимой её то дождями заливает, то снегом засыпает; летом солнцем жарит, как в преисподней, словно желая всё живое превратить в сухарики жаренные....
А уж о наводнениях, цунами, землетрясениях — это отдельный разговор: вылезли все скопом, как джин из бутылки, и возвращаться назад не желают. Разбушевались-разыгрались, словно дети малые: им шалость-игры, а для человека — погибель лютая. И ведь гибнет неразумный: сотнями гибнет, тысячами, а каяться не желает, Гордыня, одолела: умру, а не поддамся. Да и разумом оскудел, видно. И некому ему по ручонкам шаловливым настучать, на место поставить. Возомнил себе, глупый, что он Царь: природы, погоды, земли нашей-матушки. И прёт себе, как танк на неё, остановиться никак не может.
Смотрит на него земля-матушка и понимает, что не закончится этот раскардаш, пока человек не поймёт, что никакой он не царь, а всего лишь крохотная частица: природы, погоды, земли нашей многострадальной... Не закончится сей раскардаш. Ей-ей не закончится: больно упрям человек и глуп, коли сук рубит, на котором сам восседает...
Вот сейчас бы и призадуматься, и остановиться, жизнь свою бедовую осмыслить, и начать всё сначала, с чистого листа: по-умному, по-людски...
Шутка всё это, конечно, но в каждой шутке, как известно, есть доля правды...
А ты как думаешь, человек, есть ли ещё время, чтобы одуматься, изменить-исправить всё, что натворил-наворотил, не упустил ли ты уже его в своём стремлении стать Царём?...