Январской стужей изнывала ночь,
В камине догорали угольки,
Поэт и не пытался превозмочь
Щемящих душу сполохов тоски.
Свеча мерцала словно вдалеке,
Смотрясь несмело в тёмное окно,
Перо в устало сброшенной руке
Покорно в ожиданьи замерло.
И чистый лист, тоскуя о письме,
Терзался неразгаданной виною,
Бросая дерзкий вызов полутьме
Своею стылой, снежной белизною.
Поэт покоен был в ночной тиши,
Коснулся взглядом острого пера,
И вспомнилось, как в Болдинской глуши
Был счастлив он, казалось, что вчера.
Смертельно бледною – белей сорочки
Светилась в темноте его рука.
Подумал: ни единой строчки
Не написал сегодня. Ест тоска...
Внезапно обмер. Поразила мысль:
«Жизнь кончена. Надежды не сбылись.
О, Боже, так ли прожил жизнь,
Как должно, осенённому Тобой
Бесценным искромётным даром?
И как распорядился я собой?
Невольник чести я погибну даром!
Жизнь кончена. Пришёл и мой черёд
Исполнить, что начертано судьбою.
Ах, жаль, что знать не можно наперёд,
Что время сделает с тобою!
Печалит сердце дума, что, когда
Я стану вечным пленником земли,
Весь тяжкий груз неправого суда
Падёт на плечи бедной Натали.
Прости, мой друг, обречена на это
Была с тех дней, когда женой поэта,
Предупрежденья матери поправ,
Решилась ты всенепременно стать.
С тех пор мой неуёмный нрав
И горести познала ты сполна.
А скоро предстоит ещё узнать,
Сколь тяжела безвинному вина.
Прости, мой ангел, милая жена,
Заслуживаешь лучшей ты судьбы…
А что же я? Простить смогу ли
Врагов и недругов несчётные ряды,
Толкнувшие меня на пулю?
О, жаль мне победившего меня,
Коль завтра выпадет мне жребий роковой:
Он будет тоже побеждён.
Ему отпущено не будет даже дня
Для торжества – он будет осуждён
При жизни этой и при жизни той –
Народной справедливою молвой,
Что жизнь мою продлит, его – раздавит,
И гнусные дела его ославит...
Нет, весь я не умру! Моя душа,
Назначенная к жизни вечной,
В творенья вложена нетленные мои!
Но не вернуть мне юности беспечной,
Младые чаянья и те златые дни,
Что полнились улыбками друзей…
Над жизнью долго размышлял своей
И понял я, сколь безоглядно жил,
И сколько глупостей безмерных совершил.
Но я любил, страдал, надеялся, грешил
По зову трепетной мятущейся души...
И всё же буду я безжалостно наказан,
хоть, право, не был никому обузой:
Пред светом тщась, пренебрегал я Музой,
Предназначение своё не исполнял,
И голосу рассудка не внимал.
Что ж, завтра в полдень буду я убит.
Хотя, быть может... Нет, не может быть!
Кому воздалось щедрою рукою,
За небрежение пощады нет.
И завтра предстоит держать ответ
Мне перед Богом, Музой и молвою.
Я знал: короткий мне отмерян век...
Но как богато был наполнен он, о, Боже!
Не всякий в мир пришедший человек
Такою милостью гордиться может,
Что дал Ты мне – потомку арапчонка.
Я долго с упоеньем лирой звонкой
Людских сердец безбрежье наполнял.
А жизнь... Что жизнь? Ведь я давно уж знал,
Что седина кудрей моих минует...
И всё ж один из многих я познал,
Как восторжённо веселится и ликует
Душа, когда я Музой вдохновенный
Божественные создавал стихи.
В поэзии – родной моей стихии
Я, Царь и Бог её, счастливо пребывал.
Зачем, зачем искал я милостей рабов
Других рабов? Зачем алкал
Их почестей, зачем оков я светских не бежал!..»
От дум очнувшись, Пушкин встал
И ощутил, как пальцы его стынут.
Вдруг тихий шепот няни услыхал:
«Не бойтесь, барин, я вас не покину…».
Покинула, почила тихим сном,
И мать, и дядю забрала могила,
И друг оставил – умер Дельвиг милый,
И Пущин далеко, в краю чужом...
Друзья... Легко коснулся кожи книг,
К ним на мгновенье нежно лбом приник,
Вздохнул и замер, мыслями томим,
В беседе с теми, кем он был любим.
Свеча сгорела, вспыхнув и лизнув
Теней ночных и страхов лик незримый.
И Пушкин вышел, тихо в ночь шагнув –
В день завтрашний – неотвратимый...
__________________________________________
Примечание: Стихотворение - победитель
областного конкурса к 200-летию
со дня рождения Александра Пушкина