Час собаки, час волка. Цветущая земля. Глава II

                ВТОРАЯ  ГЛАВА

                ТИГГАРИ

   Последние несколько часов Дарри был очень растерян.
   Мир, в который он попал, пройдя Путь Таргеров, не понравился ему уже тем, что на первых порах все в нем было очень спокойно. А ведь так всегда бывает: если сначала тишь да гладь, то потом — настоящее пекло. А если, наоборот, сперва потреплет, то потом и отношения наладятся, и дружбы завяжутся, и товарчику можно будет раздобыть и загнать где-нибудь в Зерте, будь он неладен. Не товар, конечно, а Зерт.
   Уже очень давно Дарри топал по сухой и пыльной траве, а по обе стороны тянулись бескрайние, упирающиеся прямо в тусклое небо, совершенно плоские поля. Картину слегка оживляли торчащие там и сям черные обгоревшие буки.
   Дарри все шел и шел, но усталости пока не чувствовал. Трава становилась гуще, и вот уже таргер с трудом пробирался сквозь нее. На увядающих стеблях сидели бледно-зеленые божьи коровки. Неожиданно полоса высокой травы закончилась, и таргер вышел на ровную песчаную дорогу. Вдоль дороги высились одинаковые деревянные столбы непонятного предназначения.
   Таргер продолжал идти. По дороге он размышлял, что же ему теперь делать. Можно было попытаться найти людей и узнать у них, как называется этот мир. Хотя по опыту Дарри знал, что люди обычно не имеют ни малейшего понятия о том, как называется их собственный мир. Или можно было сразу начать самостоятельные поиски места, пригодного для начала Пути Таргеров.
   Дарри вспомнил обычные таргерские страшилки. Дескать, не во всех мирах есть такие места. Вздор, конечно. Но поиски могут занять слишком много времени. В каждом мире есть люди, знающие кое-что о таких местах. Вот только где их найти...
   Тонкие серые облачка то полностью закрывали небо, то вдруг уплывали куда-то. Дарри увидел деревянный домик, стоящий на обочине дороги. Дарри заглянул через забор. Домик — симпатичный и довольно новый. Черепичная крыша. Бузина под окнами. Возле дома, на зеленой лужайке, росла груша, покрытая спелыми плодами. Но все ставни в доме были плотно закрыты, и не было слышно ни разговоров, ни смеха.
   Дарри несколько раз окликнул хозяев на всех знакомых ему языках — бесполезно. Таргер с сожалением посмотрел на домик, сорвал грушу и пошел дальше.
   Надежды Дарри встретить хоть каких-нибудь людей угасали. Сколько он не смотрел по сторонам, не видел больше ни домов, ни людей, ни хоть каких-то признаков жизни. Любой жизни, помимо минеральной и растительной.
   Вдоль дороги потянулись деревца, чахлые и невысокие, но все-таки это была хоть какая-то радость для глаза. Деревьев становилось все больше и больше, они крепчали и вот уже скрестили ветви — и дорога, по которой шел Дарри, превратилась в настоящую лесную просеку. Потянуло запахом травы, перегноя, прошлогодней палой листвы. Из леса время от времени доносился неприятный пронзительный писк. Дарри решил, что это — птицы.
   Таргер решил углубиться в лес и попытаться отыскать место скопления силы. Чаще всего такие места попадаются среди деревьев. Дарри сошел с дороги и на секунду задумался, положив руку на ствол березки. Лучше начать поиски ближе к дороге, думал он. Опасно слишком глубоко заходить в чащу.
   И тут таргер отдернул руку, словно его ужалила змея. Что-то было не так. Прежде чем он умом смог понять это, инстинкт и выучка таргера заставили его насторожиться. Что-то не так с березкой. Одна сторона дерева находилась в тени, другая была ярко освещена солнцем. Таргер дотронулся как раз до затененной стороны и заметил, что кора под его пальцами — теплая, почти горячая. Освещенная сторона, наоборот, оказалась холодной, как лед.
   Идти в лес Дарри расхотелось. Он утешил себя мыслью, что все равно ничего там не найдет, и вернулся на дорогу. Он прошел совсем немного, прежде чем услышал тяжелый и довольно быстрый топот. Топот приближался. Дарри схватился за рукоять меча и замер в ожидании. К топоту прибавились крики «эге-ге-е», и таргер увидел мчащегося ему навстречу всадника на волке. Всадник произвел на таргера впечатление как своим маленьким ростом, так и воинственностью. Несмотря на то, что он был не выше ребенка лет семи, всадник носил кольчугу, железные наколенники и рукавицы. В одной руке он держал круглый щит, в другой — длиннющее копье. Лицо всадника было скрыто забралом.
   Карлик пришпорил волка в двух шагах от Дарри, нацелил на таргера копье и крикнул высоким пронзительным голосом:
   — Отвечай мне, рыцарь ли ты? Если рыцарь, бейся со мной!
   — Нет, я не рыцарь, — ответил Дарри совершеннейшую правду.
   — Не лги, ничтожество! — крикнул коротышка. — По этой дороге шляются одни рыцари. Бейся со мной, убогий!
   — Да не рыцарь он, — проворчал волк, презрительно оглядев Дарри с головы до ног. — Что я, рыцарей не видал?
   Дарри показалось, что маленький всадник огорчился.
   — Прости меня, странник, но раз ты не рыцарь, я не могу биться с тобой! — сказавши  так, он снова пришпорил волка и повернул назад. — Но поклянись, что, если увидишь здесь каких-никаких рыцарей, сразу же позовешь меня, чтобы я мог биться с ними!
   — Клянусь! — заверил его Дарри.
   Когда охотник за рыцарями скрылся вдали, таргер продолжил свой путь. Встреча со всадником приободрила его. Чутье подсказывало таргеру, что там, где есть оседлавшие волков коротышки-рыцарененавистники, обязательно должны быть и хранилища магической энергии.
   Ветви деревьев плотно переплелись над головой Дарри, дорога становилась все более узкой. Стайка летучих мышей вылетела из чащи и, издавая отвратительный писк, закружилась вокруг таргера.
   — Вон отсюда, твари! — заорал таргер. Одна из мышей забралась ему под плащ, но он быстренько вытряс ее оттуда.
   — Пошли отсюда, а то перебью всех!
   С недовольным писком зверюги убрались в дубраву.
   Дарри шел через странный лес, подозрительно безмолвный, разве что пару раз ухнула сова, тоже спутавшая день с ночью. Таргеру случалось посещать самые разные миры, в том числе такие, где вообще не было ни дня, ни ночи, ни деревьев, или, что гораздо хуже, не было никакого товара. Посещать миры, где нет товаров, бессмысленно.
   Но этот мирок нравился ему еще меньше, чем другие, даже те, в которых еще не придумали товаров. Здесь царила путаница и настороженная враждебность.
   Еще через полчаса таргер усышал у себя за спиной бодрый перестук копыт. Его догоняли два наездника — не на волках, а на обычных бурых конях. Всадники были одеты в кольчужные рубахи до колен и шлемы с металлическими пластинами, прикрывающими нос. Поравнявшись с Дарри, один из всадников спросил его на чистейшем ниемийском языке:
   — Говори, куда путь держишь?
   Для Дарри в данной ситуации это был очень трудный вопрос. Нельзя же сказать незнакомым вооруженным людям, что ты не знаешь, куда тебе надо.
   — Туда! — сказал Дарри и махнул рукой в неопределенном направлении.
   Всадники переглянулись.
   — Мы сразу решили, что ты едешь в гости к принцу Эосиайду, — сказал один. — Хоть  мы и не знаем тебя, но видно, что ты — благородный воин из древнего рода. Позволь нам сопровождать тебя, ради твоей же безопасности.
   — Ну, ладно! — нехотя согласился таргер. А про себя подумал: «Потом отобьюсь от них как-нибудь».
   Впрочем, незнакомцы польстили ему. Никто никогда еще не говорил Дарри, что он —из благородного рода. Наоборот, обычно даже совершенно несведущие люди распознавали его, как «безродного проходимца».
   Дарри и его новые спутники мирно продолжили путь.
   — А я думал, что в этой стране не говорят по ниемийски, — сказал Дарри.
  — То не ниемийский язык, на котором мы говорим, — возразили ему. — То наш язык. И, в свою очередь, мы хотели спросить тебя: как случилось, что ты столь свободно болтаешь на нашем наречии?
   — Да научился так, между делом.
   — Уже скоро, — торжественно промолвил всадник. — Скоро ты увидишь замок принца Эосиайда.
   Таргер завертел головой, но вокруг по-прежнему были буки, сосны да березы.
   Вдруг всадники насторожились. Они слезли с коней, легли на землю и принюхались. Их лица были мрачны и суровы. Поспешно взобравшись на коней, всадники испуганно крикнули таргеру:
   — Мы готовы встретить нашу судьбу!
   — Тогда объясните, в чем дело! — воззвал Дарри. — Я-то не готов.
   И тут таргер услышал знакомый топот, и перед ними показался все тот же коротышка на волке, мчащийся с бешеной скоростью. Остановившись так внезапно, что в воздух поднялись клубы пыли, маленький всадник спросил писклявым голосом:
   — Кто из вас тут рыцари? Кто рыцари, бейтесь со мной!
   — Вот он — рыцарь, — предательским голосом заявили всадники и показали на Дарри.
   — Нет-нет, я — таргер, — сказал Дарри. — А вы — как раз рыцари. Позорно вам так трусить.
   — Прекратить болтовню! — свирепо пискнул коротышка. — Так кто из вас — рыцари? Я не понял.
   — Он! — сказали пакостные всадники.
   — Они! — сказал Дарри. — Меня никто никогда и не принял бы в рыцари.
   Лицо маленького всадника вылезло из-под забрала. Всадник оказался рыжим, конопатым и курносым.
   — Тебя не принимали в рыцари? Тогда прости, брат, но я не могу с тобой биться. Ладно, хоть этих зарублю.
   — Давно пора! — подтвердил волк. — Хоть кого-то.
   Рыцари обнажили клинки. Маленький всадник бросился на них с воплем, исполненным дикой свирепости. Кинжальчиком он ловко отбил удар меча, а потом воткнул копье прямо в брюхо первой жертвы. Копье с легкостью прорвало кольчугу. Всадник схватился за копье, торчащее из его живота, и багряная кровь хлынула на рукавицы. Конь испуганно заржал и поднялся на дыбы. Всадник пытался вытащить копье, но только опрокинулся в седле и повис вниз головой, запутавшись ногами в стремени. Конь ринулся бежать, волоча по земле бывшего седока.
   Второй всадник, размахивая мечом, хотел снести коротышке голову, но говорящий волк вместе со своим буйным наездником прыгнули на спину коня и повалили всадника на землю. Коротышка спрыгнул на врага и сосредоточенно проткнул его копьем, так же, как и первого. Волк, между тем, крепко вцепившись в коня, начал пожирать живьем испуганное несчастное животное, которое отчаянно пыталось сбросить его, но было бессильно. Волк клыками рвал мясо из шеи коня, потоками хлестала кровь.
   — Умри! — довольным голосом сказал коротышка и повернул торчащее из раны копье.
   — Да будь ты благословен! — злобным слабеющим голосом ответил несчастный. — Да  пусть твоя судьба всегда будет очень счастливой!
   Конь и волк продолжали схватку. Волк уже отгрыз у коня большую часть шеи и принялся за брюхо. Конь рухнул на землю.
   Коротышка направился к волку, схватил его за загривок и приподнял над землей. Пасть волка была вымазана кровью.
   — Ну, зачем ты коня испортил? — упрекнул его коротышка. — Наш друг поехал бы сейчас на нем.
   — Не беспокойся! — поспешно сказал таргер. — Я сам...своими ногами...
   — Ну, смотри! А то мы найдем тебе коня.
   — Не утруждай себя! — Дарри подумал и счел возможным добавить. — Брат мой!
   — Вот сразу видно благородного достойного человека, — ухмыляясь, сказал коротышка. — Не то что эти рыцари...
   Истребитель рыцарей вскочил на волка и умчался прочь. Таргер понемногу начинал приходить в себя.
   — Ничего себе, дела... Может, лучше сойти с дороги...
   Дарри повернул назад, но, не пройдя и десяти шагов, остановился в недоумении. Прямо перед ним стоял типичный придорожный трактир. Двухэтажное деревянное строение, обремененное многочисленными пристройками. На двери трактира была вывеска, изображающая повара в высоком колпаке и с кружкой пива в руке.
   Дверь оказалась запертой. Дарри стучал, звал людей, потом начал барабанить в занавешенные грязными полотенцами окна. Никто не отзывался.
   Разозлившись, Дарри рванул на себя дверь, и...тяжелый медный замок упал на землю и превратился в горсть пыли. Это, разумеется, было странно—но не настолько же странно, чтобы не входить в трактир?!
   Внутри было безлюдно: никто не сидел за длинными столами из сучковатых досок, никто не грелся у камина, никто не цедил вино из больших дубовых бочек, расставленных по углам. Дарри еще раз позвал хозяев. Без ответа.
   Тогда таргер поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице с очень крутыми ступеньками. Наверху он прошел сквозь пустую комнату с занавешенными окнами, вся обстановка которой состояла из очень длинного стола и десятка стульев. Дарри вошел в следующую комнату.
   Здесь царил полумрак, как, впрочем, и во всем доме. Посреди комнаты стояла кровать под бледно-розовым балдахином. Рядом с кроватью, на подвешенных к потолку плечиках, висело больше десятка платьев. Спиной к Дарри, перед начищенным до блеска зеркалом, стояла стройная длинноволосая женщина и расчесывала каштановые кудри маленьким красным гребешком. На столике перед зеркалом были разбросаны тюбики с помадой, склянки с духами, гребни и ленты, и еще какие-то мази и жидкости в красивых баночках.
   Дарри немного смутился. По всему — и по высокой кровати с резной спинкой, и по обилию ухищрений для наведения красоты, и по роскоши платьев — по всему было видно, что эта дама очень благородна и изысканна. А ведь она была в одной полупрозрачной сорочке и нижней юбке. Дарри, не привыкший ломиться в спальни к благородным дамам, решил удрать.
   В тот же миг дама обернулась. У нее были большие карие глаза, носик с крошечной горбинкой и пухлые розовые губы.
   — Простите, — сказал Дарри. — Я...случайно. Просто там, внизу, никого нет.
  Хотя тонкая сорочка почти не прикрывала ее плечи и грудь, дама ничуть не смутилась.
   — А что вам нужно? — спросила она приятным голосом.
   — Я думал, что здесь постоялый двор или трактир. Извините за грубость. Но, поскольку никого нет...
   Дама удивленно покачала головой.
   — Конечно, никого нет. Вы первый. Спускайтесь вниз, сейчас вы все получите.
   Недоумевающий таргер спустился вниз и сел за стол. Он не мог понять, что такая благородная и хорошо одетая дама делает в придорожном трактире? Неужели она его содержит?
   В голове у таргера завертелись радужные мечты. Вот бы остаться здесь с этой хорошенькой дамой, привести в порядок трактир и устроить перевалочный пункт для таргерских товаров! Тогда он поднимется на следующую ступень в иерархии: из таргера, который добывает, он превратится в таргера, который хранит. До таргера, который скупает, ему, конечно, еще далековато...
   Довольный Дарри уже смотрел на трактир, как на свою собственность. А что, дом хороший, крепкий. Правда, не слишком вместительный. Ничего, надстрою третий этаж. Лестницу починю, а то ходить страшно.
   Послышались шаги, и перед Дарри появилась сама хозяйка: в пышном розовом платье на обручах, с кружевными воланами, в белом корсаже, из которого рвалась наружу ее полная грудь. На шее хозяйка разместила красную ленточку. Волосы она убрала под накрахмаленный чепец, позволив, однако же, самому кудрявому локону выскочить на лоб. В руках благородная дама несла поднос. На подносе — море пива и обед из четырех блюд.
   Да, восхищенно подумал Дарри, здесь знают, как накормить мужчину!
   Он с увлечением принялся за еду. Хозяйка, покачивая грудью, плечами и бедрами, ходила вокруг обедающего таргера.
   — Не угодно ли еще чего? — спросила она.
   Таргер покачал головой. Говорить он не мог, так как был слишком увлечен жарким из утки в зелени, яблоках и вине.
   Раз она сама мне все это принесла, значит, я ей понравился, думал счастливый таргер. Она сразу поняла, что я за мужик!
   Вдруг откуда-то из угла послышался храп. Дарри насторожился. Он отодвинул от себя остаток утки и кружку пива, пересек зал и заглянул в угол. Там, в узком промежутке между шваброй на длинной палке и закопченной кочергой, сидела молодая и очень грязная девушка в лохмотьях. Она спала. Суровый мужской храп доносился из ее полуоткрытого ротика.
   Таргер тронул ее за плечо, и девушка мгновенно распахнула глаза.
   — А ты знаешь, что храпишь? Вставай, грязнуля! — сказал таргер, приведенный мечтами и пивом в отменное настроение. Он схватил девушку за талию и поднял на ноги. Та продолжала смотреть на него во все глаза.
   — Почему за тебя хозяйка все делает? Беги, принеси еще пива! Давай, беги, хорошенькая!
   Надо сказать, что девушка действительно была хорошенькой: румяное круглое личико, ярко-рыжие волосы, большие серые глаза под длинными ресницами. Правда, ярко-рыжих таргер не особенно любил.
   — Давай, беги! — повторил он и ущипнул девушку за щечку.
   Она вскрикнула, всплеснула руками и упала в обморок.
   — Что, что случилось? — закричала хозяйка, вынырнув откуда-то с кружкой пива в руках. — О, ужас! Что ты наделал?
   В отчаянии дама склонилась над лежащей в обмороке замарашкой.
   — Эммарель! — кричала она. — Эммарель! Принцессе дурно! Нюхательную соль сюда!
   Вниз по лестнице скатилась еще одна дама — черноволосая и темноглазая, в пышном лиловом платье, вся увешанная драгоценностями. Она рухнула на колени и сунула девице под нос какой-то флакончик.
   — Да я ничего такого не сделал! — объяснял таргер. — Я просто ее приласкал немножко.
   Лицо хозяйки было страшным. Свирепостью оно напоминало морду голодного путтубимского волка на сто десятом дне Засухи. Она выплеснула на таргера пиво, потом размахнулась и влепила ему затрещину.
   — Ничтожный бастард! Ты посмел оскорбить принцессу! Ну, мы найдем на тебя управу... Ты у нас узнаешь еще, как умеют мстить настоящие принцессы!
   Таргер начал медленно пятиться к двери. Но хозяйка крепко схватила его за рукав.
   — Не уйдешь, злопорочный преследователь принцессы! — вопила она.
   — Нет, уйду! — пообещал Дарри и оттолкнул от себя взбесившуюся благородную даму.
   —Люди, на помощь! — кричали хозяйка и Эммарель. — Этот прохвост оскорбил нашу принцессу!
   Оскорбленная тем временем застонала и приподняла голову.
   — Отмстите за меня! — сказала она низким голосом и снова потеряла сознание.
   — Отцепись, ведьмачка! — кричал Дарри, тщетно пытаясь оторвать от себя хозяйку. Ее пальцы были сильными и цепкими...даже слишком цепкими.
   В пылу схватки с хозяйки слетел чепец, и тут таргер увидел нечто такое, что прекратил борьбу и замер с открытым ртом. У хозяйки не было ушей. Дарри и раньше видел безухих, но, как правило, это были каторжники, и на месте слухового аппарата у них оставались глубокие раны. Что касается хозяйки, то у нее ушей никогда и не было —просто гладкая розовая кожа.
   О, ужас! Он чуть было не женился на безухом уроде.
   Но Дарри быстро пришел в себя, отпихнул-таки хозяйку, и она плюхнулась на пол рядом с оскорбленной принцессой. Дарри выбежал из дома и помчался прочь что было сил. Но не успел он пробежать и полмили по лесной дороге, как его настигли суровые рыцари в черных латах. Таргера обезоружили и препроводили в замок благородного принца Эосиайда.

   Первое, на что обратил внимание таргер — это уши принца Эосиайда. Они были большими и оттопыренными. Помимо выдающихся ушей принц обладал длинным вздернутым носом, маленькими близко посаженными глазами и лысым черепом.
   Одетый в полосатое красно-синее трико, принц изволил обедать. Обедал он в полном одиночестве, хотя на столе стояло десять тарелок. У ног принца лежала гончая собака, которая время от времени лениво поднимала голову, принюхивалась к Дарри и снова погружалась в дремоту.
   — Присаживайся! — приветливо и радушно сказал принц в самом начале обеда, здороваясь с Дарри. — Забудь о случившемся. Я сам однажды ущипнул одну принцессу.
   — Я никоим образом не хотел оскорбить ее высочество, — сказал таргер.
   — Ну, а если бы и хотел? Какая разница... Она виновата. Сама напросилась. Ведь она сама напросилась, я угадал?
   Дарри сделал неопределенное движение руками.
   — Ага! Видишь, я угадал! А ты в следующий раз не щиплись, дурак! Сразу вали на пол.
   Странный какой-то принц, подумал таргер. Разве так ведут себя принцы?
   — А ты знаешь, мне здесь совершенно не с кем пообедать, — сообщил принц Эосиайд.
   — Да что вы?
   Принц печально вздохнул:
   — Я, как ты понимаешь, не могу обедать со своими подданными. Это было бы ниже моего достоинства. С женой сам не хочу обедать. Она давно уже не удовлетворяет другое мое достоинство.
   Дарри счел нужным вежливо улыбнуться.
   — А что ты ничего не ешь? Королевская еда тебя не устраивает, да? — принц  неожиданно пришел в раздражение. — Жри, давай!
   Дарри вздохнул, в очередной раз посмотрев на совершенно пустую тарелку перед собой. Впрочем, тарелка принца Эосиайда тоже была пуста. Все блюда, все кубки, все подносы...вазы, бутылки, солонки, перечницы и салатницы — все на этом столе было пусто.
   Принц Эосиайд взял в руки пустой бокал и сделал глоток воздуха.
   — Попробуй винишко, — посоветовал он. — Это — вино того года, когда началась война с Залесьем. Что за погода тогда была — самая хорошая для вина. Да пей же ты! А то, знаешь, мое терпение кончится.
   Дарри взял в руку бокал и сделал вид, что пьет.
   — Восхитительно? — придирчиво спросил принц.
   — Восхитительно, — признал Дарри.
   — А вот это — шедевр, подлинный шедевр кулинарного искусства, — сказал принц, постукивая вилкой по пустому блюду. — Во всей стране его может приготовить только мой повар. Сколько раз у меня хотели перекупить или украсть моего повара! Но я его никому не отдам. Ни за какие деньги.
   — Очень вкусно, — согласился Дарри, делая вид, что ест.
   — А с чем ты мог бы это сравнить? — не отставал принц.
   Дарри подумал.
   — Вкусно, очень вкусно, — грустно повторил он и положил себе «добавки».
   — Вот этот кусочек, — говорил принц, восхищенно рассматривая пустую вилку, — вот  этот дивный, восхитительный кусочек райского блаженства я бы сравнил с бешеной скачкой коня по залитым восходящим солнцем просторам моей прекрасной страны.
   — Очень красиво и остроумно сказано, — подтвердил Дарри.
   А про себя он подумал: «Твоим подданным не очень-то понравилось бы с тобой обедать, идиот!»
   — А ты вот это попробуй, — предложил принц, показывая на очередное пустое блюдо. — Правда, это попроще. Это — традиционный рецепт, лососина в медовом соусе, с сыром бамбарам, ромом и ванилью. Но и у этого блюда есть небольшой секрет.
   Дарри постучал вилкой и почавкал для виду.
   — Понял секрет? — ревниво спросил принц.
   — Аж слюнки текут! — злобно сказал Дарри и, сообразив, что выразился недостаточно изящно, добавил. — Ваше высочество, ваш повар — настоящий маг.
   — Нет, а секрет, секрет?
   Дарри виновато пожал плечами.
   — В это блюдо мой повар всегда добавляет немного альнамадонского перца. Это придает лососине исключительно пряный вкус. Я бы сравнил ее с поцелуем, сорванным украдкой, за спиной у строгой мамаши...поцелуем невинной очаровательной бестии! А  с чем бы ты сравнил вот это?
   Принц постучал вилкой по огромному пустому подносу.
   — Ну, не знаю...наверное, тоже с поцелуем, но не оторванным украдкой...как вы изволили выразиться...а наоборот, — предположил Дарри.
   Принц удивленно поднял брови:
   — Странная мысль! Ты считаешь, что кабан, фаршированный рябчиками, может быть похож на поцелуй?
   — На страстный поцелуй, — жалобно сказал таргер.
   — А давай повеселимся! — предложил принц. — Я пьяный уже, веселиться хочу!
   Да, подумал Дарри, вот это и называется «без вина пьян».
   Принц хлопнул в ладоши и тотчас явились два лакея в нелепых разноцветных халатах с желтой бахромой.
   — Я хочу, чтобы моя супруга явилась и исполнила для меня и моего благородного гостя танец.
   Ну, подумал Дарри, хоть на бабу погляжу.
   И супруга явилась. Это была маленькая и очень плоская блондинка с лошадиной челюстью и волевым подбородком. Ее крупные голубые глаза смотрели не мигая и как будто вопросительно. Одета она была в красную юбку, расшитую золотыми цветами, глазами и птицами, и еще — в черный корсаж с блестящими пуговицами.
   Принц Эосиайд развалился на стуле, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Лакеи поспешно убрали всю посуду и унесли ее, оставив только пустые бокалы и не менее пустые бутылки.
   — Я очень рад и счастлив видеть ваше высочество, — сказал Дарри после долгих попыток сообразить, что же говорят в таких случаях.
   Принцесса  молча смотрела на таргера ничего не выражающим взглядом. В комнату вошли музыканты с барабаном, флейтой и губной гармошкой. Они поклонились принцу и заиграли. При первых же звуках мелодии принцесса лихо сбросила туфли и вскочила на стол. Она начала танцевать, и это было единственное, что понравилось таргеру за весь обед. Она с бешеной энергией вращала бедрами и задницей. Все части тела либо извивались, либо подпрыгивали в такт ударам барабана. Да, это был очень хороший танец, и таргер впоследствии много раз пытался добиться такого же от своих случайных подружек.
   Принц Эосиайд притопывал ногами и свистел:
   — Давай, покажи нам свою попку!
   Изящно покачиваясь под музыку, принцесса расстегнула верхнюю пуговицу корсажа. А это еще что такое, подумал заинтересованный Дарри.
   Принцесса встала на колени и изобразила бешеные любовные судороги. Потом энергично вскочила, расстегнула вторую пуговицу и извлекла из корсажа левую грудь. Грудь оказалась маленькой. Но...все-таки...ее немалым достоинством было то, что она принадлежала принцессе.
   — Хочу видеть попку! — орал принц Эосиайд.
   Вращая бедрами, принцесса хлестнула Дарри по лицу подолом юбки, потом проделала то же с супругом. Третья пуговка расстегнулась сама.
   Немного неуклюже принцесса освободилась от корсажа, помахала им над головой, как флагом, и бросила на пол.
   Соски принцессы были покрашены в ярко-красный цвет. Недурно, решил Дарри. И здесь что-то умеют.
   — Покажи попку! — взывал принц Эосиайд. — Ну, давай, стерва!
   Принцесса приподняла подол юбки и показала щиколотку в золотой цепочке. Принц Эосиайд потянулся вперед и взял цепочку в зубы.
   — Попку!
   Ступня принцессы изящно отстранила лицо принца Эосиайда, хлопнув его по носу. Дарри заметил вдруг, что спереди к юбке была пришита толстая золотая кисть с бахромой. Под бешеную барабанную дробь принцесса дернула за нить и полы юбки распахнулись, представив глазам супруга и таргера всю переднюю часть тела принцессы в чем мать родила. На том, что Дарри про себя именовал не иначе, как «срамом» была татуировка в виде головы с ушами.
   — Скидывай юбку! Хочу видеть попку! — кричал принц Эосиайд.
   Зловеще усмехнувшись, принцесса запахнула юбку и звонко хлопнула себя по заднице.
   — А вот попку мою никто никогда не увидит! — сказала она очень решительно и сердито. Потом спрыгнула со стола и пошла прочь, как была, без корсажа.
   — Ну и проваливай! — крикнул ей вслед Эосиайд. — Не очень-то и надо было!
   — Мне понравился танец вашей супруги, — сказал Дарри.
   — Да ты что?! А мне — нет. Да какая она, вообще, принцесса... Кобыла она! Кобыла! Слушай, друг, если на тебя произвело впечатление это зрелище в стиле дешевого пиратского борделя...значит, тебе очень баба нужна! Есть у меня кое-кто на примете. Одна дама. Она — гостья моей супруги. Совсем недавно эта дама родила и сразу после родов овдовела. И, видишь ли, у нее случилось такое довольно редкое расстройство... Понимаешь, ей очень хочется мужика.
   Принц Эосиайд помолчал, потом добавил обиженно:
   — Ты, видно, не понимаешь, насколько ей хочется?  Все мои саблезубые кролики уже сдохли.
   — А почему вы, ваше высочество, не хотите воспользоваться случаем?
   — Я?! Чтобы я разделил ложе со своей подданной? Меня объявят насильником и тираном!
   — Но она же сама хочет.
   — Так поди потом это доказывай! — махнул рукой Эосиайд. — Историки потом такое понапишут! Нет, чтоб не оклеветали, лучше вообще к дамам не подходить.
   — Ну, если так...
   Вообще-то обстановка не слишком располагала к любви. Но кто же отказывается от таких предложений? Перед глазами у Дарри возникло бледное насмешливое лицо Лелли, это странноватое зертианское лицо, и он сказал:
   — Хорошо, согласен!
   Принц Эосиайд похлопал таргера по плечу.
   — Молодец! В конце концов, она — моя подданная, и я, как соверен, обязан блюсти ее интересы. Надо мужика — принц должен найти мужика. Правда, у нее есть одно условие... Она хочет, чтобы, когда вы...ну это самое...туда-сюда, — принц мерзко захихикал, — в общем, чтобы на это смотрели ее дети.
   — А много у нее детей?
   — Четверо.
   — А они большие? — спросил таргер, думая при этом: «Старуху подсовывают».
   — Дурак, они только что родились.
   — Сразу четверо?
   — Ну да. Все, если согласен, пошли! А то она лакея изнасилует. А ей нельзя, ведь она — очень благородная дама.
   Дарри был немало удивлен, но вспомнил, что у него в Ниеми, в соседней деревне, одна женщина родила сразу четверых младенчиков. Его родители ходили посмотреть на такое чудо и взяли будущего таргера с собой. Дети лежали в люльках и пищали, а их родительница сидела в углу и плакала.
   — Почему ты плачешь? — спросила у нее мать Дарри.
   — Муж сказал мне: «Сразу по четыре только кошки рожают!», — ответила молодая женщина, заливаясь слезами.
   Припомнив эту, может быть, не вполне уместную историческую параллель, таргер сказал:
   — А мне-то что! Пусть смотрят!
  Принц Эосиайд встал из-за стола:
   — Пошли, я тебя провожу. Ну и наел же я брюхо...
   — Чудесный обед, — милостиво бросил он стоявшему за дверью с колпаком в руке повару.
   Дарри, в свою очередь, посмотрел на повара свирепо.

   Принц Эосиайд постучал для приличия в деревянную дверь, потом решительно вошел в спальню. Таргер застенчиво топтался на месте. Из спальни доносился аромат духов и накрахмаленного белья. Послышался тихий стон, чье-то хихиканье, и мимо таргера, прошелестев юбкой, скользнула горничная. Она лукаво взглянула на Дарри, усмехнулась и сказала?
   — Что ж вы не торопитесь? Вас ждут.
   И Дарри вошел.
   Первое, что он увидел: розы и лилии в высоких вазах прямо на полу, спину принца и темно-зеленую ширму, расшитую красными бабочками. Принц увещевал особу, скрытую за ширмой:
   — Ну, ну, не плачь... Я привел тебе кавалера.
   Снова тихий, протяжный стон.
   Нервная бабенка, решил Дарри.
   — Я удаляюсь! — потирая руки, заявил Эосиайд. — Вперед, и да выстоит то, что должно стоять!
   Дарри мысленно послал принца на то, что уже вставало, и заглянул за ширму.
   Там была кровать — очень широкая, под роскошным зеленым балдахином с кистями. На кровати, небрежно откинув розовое одеяло, лежала огромная дракониха. Ее длинная полуптичья-полузмеиная голова с острыми шипами и тонкой чещуйчатой шеей покоилась на высоких шелковых подушках. Узкие, лишенные век глаза внимательно и холодно смотрели на Дарри. Дракониха лениво обнажила острые когти — каждый размером с кулак — и вонзила их в одеяло. Под одним из ее пышных зеленых крыльев копошились детеныши. Еще совсем крошечные, они суетливо открывали и закрывали беззубые пасти. Увидев таргера, дракончики засвистели.
   Оцепенев от страха и отвращения, Дарри смотрел на это существо. Дракониха открыла пасть, густо утыканную острыми белыми клыками, в которой извивался зеленый язык, и сказала таргеру:
   — А я тебя заждалась, милый.
   Дарри сжал кулаки. Потом приметил тяжелую золотую вазу, схватил ее и замахнулся ею на дракониху.
   За его спиной раздался возмущенный голос принца Эосиайда:
   — Тебе нужно удовлетворить страсть этой дамы, а не убивать ее. Или ты — безумный извращенец?
   Таргер повернулся к принцу. Настал момент, когда можно было наплевать на приличия.
   — Я сразу понял, что ты — чокнутый! — без обиняков заявил он.
   — Как ты смеешь!
   — Ты сумасшедший! Ты безумен, как кошки Азали, будь она и они неладны! Ты кого мне вместо бабы подсунул? Она же — дракон!
   Принц топнул ногой:
   — Она — моя подданная!
   — Да что за подданные у тебя такие? Сам-то ты кто, оборотень, что ли?!
   Глаза принца позеленели от злости. Он сжал кулаки:
   — Так ты отказываешься от высокой чести, предложенной тебе этой дамой? Презренный червь!
   — Это она, а не я — червь! — Дарри редко так злился. — Какая же она, во имя Звайне, дама? Она — дракон! Или ты слепой, или сам из этих!
   — Ну и что, что дракон? — невозмутимо отозвался принц. — Почему дракон не может быть дамой?
   — Да ты спятил, ты — обычный чокнутый правитель! Видал я таких, как ты! Растете в роскоши, все вас боятся, все у вас есть, вот и сходите с ума! Но спать с драконом мне еще никто не предлагал!
   — Так ты отказываешься? — зловещим голосом спросил принц Эосиайд.
   — А как же иначе, ваше чокнутое величество? А я-то, дурак, не мог понять, что попал в сумасшедший дом! Этот обед, которого не было, жена-попрыгунья... Но дракон вместо бабы — это слишком!
   — Ах так! Несчастный, ты сам выбрал свою судьбу! В темницу его!
   В спальню ворвались четыре дюжих бородатых молодца в шлемах. Произошла бурная, но непродолжительная схватка, таргера схватили и повлекли в темницу.

   Странности этого дня все не могли закончиться. Бородатые молодцы втолкнули таргера в какой-то темный и очень грязный коридор, пнули его ногой и ушли. Дарри осторожно пощупал ребра. Вроде, все на месте. Сильно болела рука, которую дюжие ребята чуть не сломали от усердия.
   — Будь ты проклят, принц Эосиайд! Сам делай свою драконшу, если тебе нормальные бабы не дают! Да плевал я на тебя, ублюдок! Ты такой же принц, как и я!
   Дарри продолжал браниться, пока не устал...а потом он задумался. Он вполне логично предполагал, что его бросят в камеру и запрут на замок. Вместо этого его оставили сидеть в длинном коридоре с двумя десятками каких-то дверей. Может, у принца,с его-то сварливым нравом, все камеры забиты до отказа, и для таргера просто не нашлось места? Но эту мысль Дарри сразу же отверг, как заведомо нелепую. Чего-чего, а место в камерах — единственная вещь, которая всегда в избытке.
   Он ждал очень долго, но никто не приходил. Дарри принялся ходить взад-вперед по коридору, поминая недобрым словом принца, драконшу и эту дрянь Лелли. Из-за кого он здесь?
   — Глупая зертианская кошка! Она даже хуже, чем эта дракониха! Дракониха хоть мать.
   В дверях были проделаны глазки. Повинуясь любопытству, Дарри заглянул в один. Он увидел грязную пустую камеру. На полу сидели четверо.
   — Эй, ребята! — крикнул он. — За что вас сюда?
   — Мы — стража, — ответили ему тоскливые голоса.
   — Чья стража?
   — Твоя!
   Дарри понял, что вполне может сойти с ума.
   — Если вы — стража, почему сидите под замком? — крикнул он.
   — Потому что так от веку ведется, — был ответ. — Обычай такой у людей есть.
   Дарри давно уже приметил дверь в конце коридора и мечтал испытать ее на прочность.
   — Да, вы все правильно делаете! — сказал он. — Все чин-чином. А то вот некоторые путаницу устраивают.
   — У нас без путаницы. Все чин-чином, как приказал принц Эосиайд.
   — Вечная слава принцу Эосиайду! — растроганно произнес Дарри и тут же он заметил, что у людей в камере головы были обриты...и ушей на этих головах не было.
   — Ну, прощайте, ребята! — сказал он тогда.
   К безмерной радости таргера дверь оказалась незапертой. Дарри поднялся по лестнице. На следующем этаже он обнаружил точно такой же коридор. На полу сидел изможденный человек. По его щекам текли слезы.
   — А ты что здесь делаешь? — спросил таргер.
  Человек задрожал и в муке сжал кулаки.
   — Я — несчастный узник! О, сколько дней я томлюсь в этой ужасной темнице!
   — Ну и дурак! — сказал Дарри и пошел дальше.
   Он вышел в спокойный, освещенный ярким солнцем двор. Женщины кормили стайку гогочущих гусей, поодаль мирно паслись кони. Перешагивая через грядки лука и стараясь особо не глазеть по сторонам, чтобы не привлечь к себе внимания, таргер добрался до ворот.
   — Эй, парень! — крикнула  ему вслед женщина.
   Дарри остановился.
   — Если ты в лес — принеси нам бурбузаки!
   — А как же, принесу! — пообещал Дарри. — И бурбузаки, и земляники — всего принесу!
   Женщина улыбнулась и кокетливо поправила фартук. Она показалась Дарри красавицей. У нее была пара маленьких круглых ушей. 
 
   Долгий летний месяц, исполненный птичьего гомона, цветения лип, игры солнечных лучей в кронах деревьев и неожиданно приходящих неистовых гроз, таргер Дарри прожил в лесах. Он искал место, которое смог бы использовать для того, чтобы открыть Путь Таргеров. Он скитался по лесам, забредая то в густой дремучий еловник, то в белоствольные березовые рощи — и нигде не мог найти ничего подходящего. А ведь он, опытный бывалый таргер, чувствовал такие места за добрый десяток миль. Здесь же —ничего. Но впадать в отчаяние было еще рано. Таргер прижился в лесу. Правда, меч у него отобрали в замке принца Эосиайда, но таргер сработал себе лук и стрелы. Дарри жил охотой: стрелял зайцев и всякую птицу, случалось ему и подкрепиться ягодами. Леса были совершенно безлюдны, и таргеру стало казаться, что он один на всем белом свете. Он искал. Искал отчаянно, на долгие часы погружая себя в состояние особой чувствительности к токам и жизненным силам самой земли. Он ничего не мог нащупать. Приходилось выживать — терпеливо и осторожно, изо дня в день, из ночи в ночь. Хорошо еще, что в лесах почти не было хищников, а может, они просто не попадались таргеру.
   Однажды Дарри нашел зеленую поляну, наполненную слабой, но все-таки ощутимой энергией. Этой энергии было недостаточно, чтобы открыть Путь. Но, все-таки, это была Сила, атамио на языке ниемийцев. Таргер построил себе шалаш и решил пожить здесь какое-то время. Он знал, что энергия обладает способностью притяжения к тем местам, где она уже есть. Да и бывало в его жизни такое, что местности, совершенно лишенные силы вчера, оказывались исполненными ею завтра. Лужайка была окружена темными, кудрявыми буками и дубами, невдалеке бежал ручей. В середине лужайки стоял замшелый камень, на котором была начертана одна-единственная руна. Дарри не знал, что означает эта руна, он вообще не был силен в письменности. Давно, в детстве, родители пробовали научить его самому простому варианту западного рунического письма, и Дарри даже выучил пять рун. Правда, когда учитель велел ему выучить еще пять, будущий таргер забыл первые, а вспомнив первые, забыл вторые. Родители Дарри решили не тратить денег на учителей.
   И протекали дни: солнечные или дождливые, теплые или прохладные. По утрам над лужайкой стоял туман, а вечерами заходящее солнце окрашивало стволы деревьев в красно-бурый цвет. Багровая луна медленно выплывала из-за леса. Дарри удивлялся, насколько этот мир похож на его собственный. Однажды в шалаш таргера забралась большая ящерица, и ему стоило больших трудов изгнать ее оттуда.
   Закаты и рассветы, туманы и алые зори зачаровывали таргера, и долгими росистыми ночами он не мог уснуть, прислушиваясь к скрипу сучьев. Он давно уже жил в полусне-полуяви, и — то ли от одиночества, то ли такова была магическая сила леса — но сознание Дарри стало спутанным. Поэтому он ничуть не удивился, когда молодая девушка вышла из леса и приблизилась к его шалашу. Это произошло на закате.
   Она была высока ростом и очень стройна, на ней было серое платье и серая же накидка. Ее тонкие русые волосы свободно спускались до колен, и на голове она носила венок из березовых веток, багульника и белых колокольчиков. Она приблизилась к таргеру и заглянула ему в глаза своими спокойными влажными глазами. Потом она села у входа в шалаш и в полном молчании смотрела в лес, туда, где сгущались ночные тени, и последние лучи заката слабо меркли в сыром тумане.
   — Заходи, — сказал таргер. — К сожалению, у меня нет ничего, что я мог бы предложить тебе, только этот шалаш и грубая пища. Но, все равно, если хочешь —заходи.
   Девушка не сказала ни слова. И когда ночь сгустилась над лесами этого странного мира, затерянного среди других миров, и звезды густо заблистали в синеве, таргер Дарри сел рядом с девушкой и обнял ее за плечи. Она продолжала смотреть мимо него, словно и не заметила этой ласки. Ее руки были влажны и холодны, на волосы ложилась роса. Тогда Дарри взял ее за руку и ввел в свой шалаш.
   — Как твое имя? — спрашивал он, целуя безвольные губы. — Скажи, если это не тайна.
   Но девушка молчала и продолжала смотреть куда-то вдаль, как будто она была одна, словно таргера и вовсе не было на свете. Бесконечно холодная и бесконечно податливая, на рассвете она исчезла, оставив после себя тонкий запах  багульника и горсть влажных березовых листьев.
   Весь день у Дарри болела голова и, вглядываясь в лесную даль, он грезил о дубравах, по которым скитается сейчас эта девушка. Он мог бы подумать, что она просто заблудилась в лесу. Но таргер знал, что это не так.
   И миновал день воспоминаний, тоски и ожидания, и на закате девушка появилась снова. Таргер смотрел, как она идет по траве — очень медленно — словно страшась измять лесные цветы. Она остановилась перед Дарри и посмотрела на него: без любви, без страха, без мысли. По темнеющему небу метались летучие мыши, в лесу пел родник, туман медленно подползал к хижине Дарри, руна на камне горела зеленым огнем. Таргер взял гостью за руку и ввел в шалаш. И все повторилось. Как и в прошлую ночь, она не сказала ни слова; как и в прошлую ночь, она бесстрастно принимала объятия таргера, глядя при этом куда-то, куда Дарри не мог заглянуть. Она будто смотрела в глубь своей души, но у этой души не было глубины.
   На рассвете таргер погрузился в глубокий сон, а когда проснулся, девушки уже не было рядом. На этот раз его тоска по ней сделалась еще невыносимей. В отчаянии Дарри бродил по лесам, надеясь разыскать ночную гостью. Он не нашел ее. На закате он вернулся к шалашу и, с бешено бьющимся сердцем, стал ожидать ее прихода. Вот уже ночные мотыльки поплыли сквозь туман, вот уже Авабатхэ-техну сверкнула граненым алмазом над верхушкой старого дуба, а гостьи все не было. Но вот она появилась, все в том же сером платье, замедлила шаги и исподлобья, из-под своего душистого венка, взглянула на таргера. Он внес ее в шалаш на руках и дал себе слово, что не отпустит ее больше, но все повторилось: тяжкий сон, исчезновение и день отчаянного страха, что потерял ее навсегда.
   Она приходила каждый вечер, в прохладных серых сумерках на восходе луны. Ее волосы и руки были влажны от росы и тумана. Она молчала. Она не плакала, не улыбалась, не хмурила бровей. Ее лицо даже нельзя было назвать спокойным. Оно просто не имело выражения. И настала ночь, когда Дарри сказал ей:
   — Этот  венок на твоей голове — тот же самый, что был и в прошлую ночь, и в первый раз. Я изучил каждый лист, каждый цветок. Этот тот же самый венок, и он не увядает.
   Девушка смотрела ему в глаза и молчала. Казалось, она была одна на всем свете, и таргер никак не мог взять в толк, о чем она думает — и думает ли о чем-то.
   Теперь, когда она уходила, у Дарри не хватало сил даже, чтобы выползти из шалаша и напиться воды. Весь день он лежал, закрыв глаза, сосредоточившись на страстной мольбе. Он просил небесные и подземные силы: пусть она вернется. Бледная и безмолвная, все в том же венке и той же серой накидке.
   Она не собирала цветов, не прислушивалась к голосам ночных птиц, не выбегала искупаться в ручье или станцевать в лунных лучах. И Дарри понял, что ей ничего не нужно, и меньше всего ей нужен он. Но ведь она приходила.
   — Почему твое платье не помнется? Почему ты никогда не запачкаешь его травой? —спросил он у девушки, которая молча смотрела в лес, и цветы багульника, что не увядали на ее голове, дурманили рассудок Дарри.
   И однажды он взял себя в руки, собрал воедино всю волю и не уснул. Борясь с оглушающим его сном, таргер наблюдал, как девушка уходит. Не было ничего волшебного. Она не превратилась в птицу, не растаяла, не провалилась сквозь землю. Она поднялась, поправила березовую веточку, выбившуюся из венка, и медленно вышла.
   И как только она оказалась снаружи, Дарри почувствовал, что магический сон отпустил его. Он вышел из шалаша и, крадучись в густых, мокрых от обильной росы травах, пошел за девушкой. Он шел, почти не прячясь, почему-то уверенный, что девушка не обернется.
   Она легко скользила по траве. Если бы не венок, в своей серой накидке она казалась бы ночной тенью, испугавшейся приближения рассвета. Они все шли и шли по лугам, в тающем тумане, и достигли высокого холма, покрытого дубами и буками. Дарри хорошо помнил этот холм. Здесь он любил охотиться. Холм был покрыт свежей зеленой травой, но сейчас, с его южной стороны, на склоне чернели открытые врата—врата, ведущие под землю.
   Самую малость ускорив шаг, девушка вошла внутрь холма. Без страха и сомнения Дарри бросился за ней. За его спиной с тяжелым грохотом сомкнулись каменные створки врат.
   Он оказался в полной темноте и в полном одиночестве — если не считать почти бесшумно идущей впереди девушки. Он шел, прислушиваясь  к звуку ее шагов. Они спускались все глубже под землю. Когда глаза таргера привыкли к темноте, он начал различать черные земляные стены и серое пятно — накидку девушки. Дарри вовсе не хотел, чтобы она оборачивалась. Он боялся, что она изменилась.
   Его схватили за руки. Сильно ударили по голове и сбили с ног. Дарри увидел, что над ним нависли два кряжистых коренастых существа с очень бледной кожей. Однажды он уже видел таких. То были вайа-рукк, демоны подземных нор.
   — Мне надо идти за ней, — сказал Дарри. — Пустите меня. Мне очень надо идти за ней. А то вдруг она не вернется. Вы понимаете?
   Демоны посмотрели на удаляющуюся девушку, потом перевели огромные бесцветные глаза на Дарри.
   — Ты пойдешь с нами, — сказал один из них. Они подняли Дарри, схватили его под руки и поволокли в боковой туннель. Дарри отчаянно сопротивлялся, но мышцы демонов были словно отлиты из бронзы.
   Они тащили его по туннелю, который был значительно уже предыдущего и уходил все глубже под большим наклоном. То справа, то слева Дарри видел ответвления других туннелей. Его не интересовало, как он будет выбираться. Ему нужно было снова увидеть эту девушку.
   Наконец они добрались до большой полукруглой залы и, как ни странно, здесь было достаточно светло. У дальней стены на каменном троне сидело существо, все  тело которого покрывал бледно-зеленый мох. Лицо существа было вполне человеческим, если не считать чересчур узких горящих глаз и оленьих рогов на голове. Демоны пали перед ним на колени и швырнули Дарри на землю.
   — Повелитель, этот человек проник в наш тайный лаз! Несомненно, он — лазутчик ниджеталь. Прикажешь допросить его?
   Первой и последней заботой самого Дарри было оглядеть весь зал, чтобы убедиться, нет ли здесь той самой девушки. Но, увы! Ее не было. Вдоль стен стояли длиннорукие белесые вайа-рукк, а также — существа с темно-зеленой кожей и каменными глазами и ушами, здесь же был огромный черный медведь, парящая в воздухе рыба с крыльями  и насмешливо ухмылявшийся гриб на человеческих ножках. Дарри взглянул на повелителя.
   Тот сидел и бесстрастно рассматривал пленника. По левую руку от повелителя, на спинке трона, нахохлилась огромная белая сова, а по правую руку — стоял человек в сером плаще, скрывающий лицо под капюшоном. (Во всяком случае, это существо напоминало человека).
   — Что тебе здесь надо? — спросил повелитель. — Ты — лазутчик?
   — Мне нужна девушка, — задыхаясь от горя, ответил Дарри. — Я хочу ее найти. Она вошла в ваш туннель.
   — Он — не шпион! — сказал повелитель, обращаясь к своим подданным. —Ниджеталь никогда не станут использовать человека.
   — Нужно убить его! — воскликнул кто-то из вайа-рукк.
   Повелитель кивнул:
   — Если он никому не нужен...
   — Он нужен мне! — решительно сказал человек в сером плаще. — Отдай его мне, повелитель вайа-рукк!
   — Бери! — сказал повелитель. Он хлопнул в ладоши и выкрикнул какое-то слово. Все исчезло. Дарри обнаружил, что стоит на холме, и почему-то опять наступила ночь. Сияла полная луна.
   — Удивлен? — спросил человек в сером плаще. — Там, внизу, время идет быстрее.
   Он поднял руки к луне и начал произносить какие-то слова, на языке, показавшемся Дарри смутно знакомым.
   — Мне нужна девушка! — умоляющим голосом сказал таргер. — Она пришла... Ждет меня.
   — Она не пришла! — с насмешливой уверенностью в голосе ответил спаситель Дарри.
   Сосны и дубы в лесу грозно зашумели, где-то взвыл волк, туча нашла на луну. Туча становилась все больше, приближалась к земле. Дарри понял, что на них летит величайший из когда-либо виденных им драконов. Но ему было все равно.
   — Нет, я верю, что она пришла, — бормотал он. — Мне надо спешить.
   Дракон опустился на холм, и земля вздрогнула. Он сам был ничуть не меньше этого холма: весь покрытый черной чешуей, блестевшей теперь в лунном свете, как змеиная кожа. Глаза дракона горели подобно двум алым рубинам. Он взмахнул крыльями, и Дарри едва не рухнул на землю. Опустив чешуйчатую шею, дракон положил морду на землю и спросил у человека в сером плаще:
   — Тула тао-боу илли карш-а-норр?
   — Харет, — ответил человек в сером.
   Он решительно схватил Дарри за руку и заставил вскарабкаться на холодную, жесткую драконью спину.
   — Нет, мне нужно к девушке, — говорил Дарри, но воля этого человека подавила его ослабевшую волю.
   — Ты увидишь ее там, куда мы летим, — был ответ.
  Человек в сером плаще уверенно держался на спине дракона и с интересом смотрел вниз. Дарри закрыл глаза. Ему было безразлично, что там, внизу. Если он снова встретит свою любовь, он будет счастлив. Если его обманули, тогда он либо умрет, чтобы положить конец своим мукам, либо сбежит и найдет ее.
  Дракон летел высоко и очень быстро. Лунные лучи вспыхивали то на одной, то на другой его чешуйке, а в глазах светилось удовольствие, вызванно полетом, свежим воздухом, мерцанием звезд. Под ними летели леса: черные, дремучие, безлюдные. 
   — Сейчас станет немного тяжко, — сказал человек в сером.
   Взмахи крыльев становились все медленнее, словно дракону трудно было лететь сквозь сгустившийся звенящий воздух. Луна раскололась на три части—красную, зеленую и синюю. Звезды превратились в бешено вращающиеся диски и взорвались, озарив небо сполохами огня; леса были объяты пламенем, черный дым стелился над ними. Дарри увидел, что земля стремительно приближается к ним, ибо дракон начал падать.
   Перед глазами Дарри мелькнули видения: огромные белые лилии, каждая—размером с Материк, существа с темно-синими лицами, искаженными от боли и отчаяния...новые леса, встающие на месте старых...драконы, принимающие облик людей...маги Килминейта, создающие новый мир. Мир не для себя.
   Кто-то пронзительно заплакал, таргер услышал угрозы, мольбы и проклятия на тысяче древних и новых языков. Потом все прекратилось.
   Луна, как прежде, была золотой и совершенно невредимой. Черные леса проносились внизу, под брюхом спокойного и уверенного в силе своих крыльев дракона. Человек в сером внимательно смотрел вперед.
   — Это стена силы, - объяснил он таргеру. – Ниджеталь и настоящие построили ее, чтобы предотвратить войну. Но теперь она простоит недолго.
  Дарри не знал, кто такие ниджеталь и настоящие, и ему это было неинтересно. Он видел, что дракон снижается над огромными строениями из сверкающего черного камня, превосходящими величиной любой человеческий замок. Дракон опустился на посадочную площадку, обнесенную зубчатой стеной, на которой горели факелы. А потом Дарри и его спутник долго шли по бесконечной анфиладе темных комнат, и луна светила сквозь высокие окна, озаряя бесчисленные серебряные руны на стенах и полах. Откуда-то (казалось, что прямо из воздуха) появились призрачные бледные существа с остроконечными ушами и фасетчатыми глазами. Они привели таргера в роскошно убранную спальню, посадили за стол из цветного камня и дали выпить вина, чем-то напоминающего кровь. На стенах висели гобелены, изображающие битвы между нечеловеческими существами, драконами и людьми. Взгляд Дарри оставался бессмысленным и пустым. На столе перед ним тускло мерцала бронзовая статуэтка девушки, сидящей на драконе, с факелом в высоко поднятой руке. Как она смела находиться здесь, эта неживая девушка? Ему нужна была другая. Таргер начинал люто ненавидеть все, что было вокруг.
  -Я сейчас приведу к тебе твою девушку, - сказал человек в сером.
  -Правда? Пожалуйста, если она здесь... Умоляю...
  -Я сказал—сейчас, - жестко ответил человек в сером и исчез.
  Через несколько минут он вернулся. В руках у него было черное блюдо, а на блюде, накрытое сверху перевернутым хрустальным бокалом, сидело какое-то существо. Дарри безразлично посмотрел на него. Это была самая отвратительная тварь, из всех, когда-либо виденных таргером, хотя существо это вовсе не было страшным. Небольшое—чуть крупнее мыши—лишенное шерсти или волос, туго обтянутое абсолютно белой кожей, это существо вообще не имело лица. Его тонкие руки были длиннее его самого и постоянно извивались.
  -Что это? – спросил таргер.
  Человек в сером широко улыбнулся. Он откинул капюшон, и оказалось, что у него очень красивое лицо и что он, скорее всего, зертианин.
  -Твоя  девушка! – сказал человек в сером плаще. – Не узнал?
  -Будь ты проклят! Все твои слова — ложь! Я никогда не поверю в это!
  -Посмотри получше!
  И Дарри вгляделся, но увидел только извивающееся белое существо с лишенными пальцев конечностями. Что-то в его повадке показалось таргеру знакомым. И вдруг он понял. Существу было совершенно безразлично, что его пленили, держат под стеклом и изучают, как насекомое. Это безразличие...
  Это безразличие девушки в венке, оставляющей после себя запах багульника и березовых листьев. Уходящей в туман и приходящей из тумана...
  Таргер еще раз взглянул на существо, и вдруг... Существо узнало его, он почувствовал это. Существо зашевелилось сильнее и приникло к стеклу, глядя на таргера своим безглазым лицом. И Дарри увидел сменяющие друг друга образы, ибо это существо так долго воздействовало на таргера, что наделило его частью своей сущности. Дарри увидел девушку в венке, странного бледного ребенка в люльке, печальную кошку на коленях у какой-то старой женщины...и снова это безликое создание.
  -Убери это! – страшным голосом крикнул таргер. – Убей это! Раздави его!
  -Нет уж, извини! – улыбнулся человек в сером. – Я живу здесь на положении гостя и не могу никого убить. Ты же—мой гость, я за тебя поручился и не могу допустить, чтобы ты кого-нибудь уничтожил. Мы поступим иначе.
  Он подошел к окну и открыл его. Потом приподнял бокал и бросил существо вниз.
  -А оно...она...разобьется?
  -Оно, - решительно сказал человек в сером. – Нет. Выживет и будет ползать дальше. А тебе сейчас нужно отдохнуть.
  Таргер хотел возразить, но человек в сером плаще подошел к нему и заглянул в глаза. Дарри невольно задрожал. В глазах его спасителя появилась жестокая сила, изнуряющая, способная кого угодно заставить сдаться на милость победителя. И таргер сдался. Он с трудом доплелся до кровати, лег и сразу же уснул.

    Проснулся он на рассвете, веселые солнечные лучи проникали в спальню сквозь высокое окно. На яшмовом столике рядом с кроватью был приготовлен завтрак. Таргер почувствовал себя зверски голодным и сразу все съел. Потом он попробовал выйти из комнаты, но она оказалась запертой. Дарри подошел к окну и увидел могучую черную стену высокого замка: в стене были проделаны узкие окна, а над самим замком возвышалась смотровая башня. Внизу, по мощеному двору, ходили какие-то существа. Где-то далеко раздавался барабанный бой. Таргер бродил по комнате и изучал изящные безделушки на высоких тумбах, облицованных изумрудом. Чего здесь только не было: зверушки из слоновой кости, ларцы из драгоценного камня, серебряные цветы в высоких бокалах, гребни из настоящего золота. Но прошел час, и вся эта роскошь стала угнетать таргера.
  К тому же его мучили угрызения совести:
  -Дурак! Ну какой я дурак! Так влипнуть, из-за какого-то червяка... Что я, слепой, что ли, был? Чуть не окочурился!
  Дверь отворилась, проиграв веселую мелодию, и в комнату вошел вчерашний незнакомец.
  -Ну, как спалось? – осведомился он у таргера. – Девушки в венках не беспокоили?
  -Нет, - пролепетал Дарри и густо покраснел от стыда.
  Человек в сером опустился в кресло и несколько мгновений изучал таргера.
  -Нам нужно познакомиться, - заявил он. – Потом мы посмотрим город. Как тебя зовут?
  Дарри поклонился и немного церемонно произнес:
  -Дарри, сын Лэйса, таргер из Ниеми.
  Человек в сером подавил улыбку:
  -Мое имя Анлиль. Как ты попал сюда, Дарри?
  Таргер несколько мгновений колебался, но все-таки сказал:
  -Если можно, я бы сначала хотел узнать, что это было за существо?
  Анлиль снисходительно кивнул.
  -Ну, если тебе интересно... Это был вайа-даман. Демон одиночества. Вайа-даман—одна из самых низших разновидностей демонов. Они приходят к одиноким людям...точнее, к тем из них, кто боится своего одиночества. То, что ты видел вчера—настоящая форма вайа-даман. Когда они находят жертву, сами выбирают себе форму. Вайа-даман—одни из самых бестолковых и глупых демонов.
  -Ну, что я за дурак! – взвыл Дарри.
  -Ладно, забудем. А теперь все-таки скажи мне, как ты здесь оказался?
  И Дарри рассказал ему все. Как он, будучи начинающим небогатым таргером, утаил часть товара, как ему пришлось тайно продать этот товар, как его разоблачили и заставили вернуть полную цену. Ему нужны были деньги. И тогда он получил приглашение. Вайвери задумали убить одного человека, угрожавшего безопасности Зерта. Они предложили хорошие деньги. Дарри взял деньги, но не вернул их тем людям, которые дали ему в долг, чтобы он выплатил стоимость товара. Таргеры настигли его в Харракане и требовали вернуть долг. Он предпочел бежать. Дарри открыл Путь Таргеров и переместился в первый попавшийся мир, ожидая, что его будут преследовать. Но никто не последовал за ним. Дарри рассказал Анлилю про трактир с безухой хозяйкой, про принца Эосиайда и его благородную даму. Рассказал про странную тюрьму и свои напрасные поиски места силы.
  Под конец таргер совсем устал и выдохся.
  -Ну а теперь объясни мне, пожалуйста, что это за мир такой? – спросил он у Анлиля с отчаянием в голосе.
  Человек в сером торжествующе улыбнулся:
  -Говоришь, твои друзья-таргеры предпочли не лезть в этот мир? Я их прекрасно понимаю. Это—Тиггари. Слышал о таком?
 «Тиггари», подумал Дарри. Кажется, знакомое слово...
  -Может быть, - ответил он уклончиво.
  -Как ты, наверное, знаешь, несколько столетий назад демоны и сражавшиеся на их стороне драконы одержали победу и покорили большую часть Материка. Но маги объединили усилия и изгнали демонов в особый, искусственно созданный, мир. Мир-ловушку. Тиггари.
  И Дарри вспомнил. Тиггари! Берегись Тиггари, говорили ему старые, умудренные опытом таргеры. Ты сможешь проникнуть туда, но не сможешь вернуться!
  -Я обречен! – воскликнул таргер. – Я заперт тут, как в ловушке.
  -Это не так, - мягко возразил Анлиль.
  -Ты знаешь способ вернуться?
  -Мне известны условия, на которых можно выйти отсюда. Но я не знаю, примешь ли ты их, - сказал Анлиль, глядя на Дарри через плечо. – Я же не знаю, насколько сильно ты хочешь выйти отсюда.
  -Очень сильно! Говори, что надо делать!
  -Во-первых, - сказал Анлиль, поудобнее устраиваясь в кресле, - главный закон здешних мест—никакой спешки. Во-вторых, мы с тобой—единственные люди в этом мире. Мы должны быть осторожными.
  -Здесь все демоны? – спросил Дарри, чувствуя сильное желание спрятаться где-нибудь и не вылезать оттуда. – А почему те, в трактире и в замке этого...Эосиайда, выглядели, как люди, а те, под холмом—и вовсе нечисть? 
  -То, что ты видел—мир принца Эосиайда. Страна ниджеталь. Ниджеталь—это слабые демоны, подражающие людям в повадках. Некоторые из них сами верят в то, что они—люди. Они изменяются. Я слишком мало знаком с ними, но предполагаю, что если начать убивать их, они умрут, как люди, а не как демоны. Кстати, ты видел, чтобы там кого-нибудь убили?
  -Да! Коротышка на волке убил двух рыцарей!
  -Кровь была? Трупы?
  -Да... Крови было очень много. Трупы как трупы...
  Анлиль засмеялся. Его серые глаза сверкали, и Дарри подумал: «Нет, все-таки он не зертианин. Зертиане—они все дохлые какие-то, а этот...»
  -Вот видишь! Они умирают, как люди. Идиоты! Лучше быть слабым демоном, чем самым сильным человеком.
  Дарри показалось, что он ослышался.
  -Они давно носят человеческую форму и теперь уже не смогут сбросить ее. Я слышал, что еще десяток лет назад принц Эосиайд мог превращаться в черного коня. Теперь он утратил это умение. Его жена способна еще становиться черной кобылицей. Зато принц может обойтись без человеческой еды, судя по тому, что ты рассказал мне. А вот другие ниджеталь, например, твоя радушная безухая хозяюшка и ее принцесса, уже не могут, заводят огороды и скотные дворы...
  -А что едят настоящие демоны?
  -Кровь. Энергию. Мысли. Эмоции. Души. Природное электричество.
  Дарри вконец перепугался и запутался.
  -А почему у принца есть уши, а у хозяйки—нет? Хотя это не самое главное.
  -Это как-то связано с их превращением в людей, - безразлично ответил Анлиль. – Я видел безглазых и безруких ниджеталь. Чем дальше заходит превращение, тем больше человеческих органов они приобретают.
  -Этак они скоро совсем в людей превратятся, - слабым голосом продолжил Дарри. – Тогда всем хорошо будет. Заживут, как люди...
  Анлиль едва заметно помрачнел:
  -Я не столь высокого мнения об образе жизни людей. Но ты можешь думать, как тебе угодно. Скажи, Дарри, разве ты не заметил, что они все путают? Пленники—на свободе, а стража—в камере? Принцесса спит на полу, а ее служанка—в роскошной кровати?
  Дарри схватился за голову. 
  -Точно, точно! Я сразу понял, что-то здесь не так...
  -А еще эта путаница передается природе, - перебил его Анлиль. – Когда я был там в последний раз, видел березы, которые не сбрасывали листьев на зиму. А летучие мыши среди белого дня? Хищные воробьи и безобидные ястребы?
  -Да-да! – согласился Дарри. – Я тоже замечал странные вещи. Так надо объяснить им, как люди живут! Пойти и научить, чтоб знали.
  -Вряд ли демоны захотят учиться, тем более у тебя, Дарри. К тому же, скоро им всем конец. Не настоящим, а ниджеталь.
  -Почему?
  -Настоящие пойдут на них войной.
  -Кто пойдет?
  -Настоящие демоны. Они живут здесь, по эту сторону стены силы. Это их город, Каршанорр. Кстати, мы можем осмотреть его.
  Они долго спускались по черной лестнице с узорными металлическими перилами и вышли во двор, мощеный крупными прямоугольными камнями. Четыре здания, окружавшие двор, были настолько высоки, что небо показалось таргеру узкой голубой щелью. Это были замки из черного блестящего камня, такого гладкого и чистого, что Дарри мог разглядеть свое отражение. Таргер никогда раньше не видел столь высоких и величественных замков. В черных стенах почти не было окон, разве что на самом верху—длинные и узкие, окруженные узором из свитых друг с другом змей. Каждую стену опоясывали три ряда колонн, а над ними—стоящие на тонкой балюстраде изваяния причудливых чудовищ: рогатых медведей, волков с копьями в лапах, крыс с птичьими крыльями и полумесяцами на головах. Все изваяния тоже были сделаны из черного камня. Во дворе было холодно и темно, высокие здания не пропускали сюда солнечный свет. В разных направлениях двор пересекали всевозможные демоны: зеленокожие твари с крыльями бабочек, ящерицы на человеческих ногах, из голов которых росли покрытые шипами цветы; пурпурные одноглазые создания на козлиных ногах; шестирукие женщины с хохлом зеленых перьев на макушке; симпатичные пушистые зверушки с полупрозрачными крылышками; полулюди-полудеревья, влачащие за собой белесые, испачканные землей корни. Странными неровными скачками передвигался по площади драгоценный камень с рыбьим глазом и огромным розовым ухом. Был здесь и обнаженный старик с тигриным хвостом и сосудом, полным крови, вместо живота; и причудливое крылатое создание, сверкающее всеми цветами радуги и каждую секунду меняющее форму; и странный зверь, похожий на огромных размеров крысу с головой ящера; и крошечные человечки в роскошных одеждах. Весь этот разнообразный народ почтительно уступал дорогу другим созданиям, высоким, стройным  и очень красивым. Эти создания были бы похожи на людей, если бы не сверкающие, как огонь, глаза и крошечные рожки за ушами.
  -Кто это? – шепотом спросил Дарри.
  -Вайа-лолис, - ответил Анлиль. – Высшая категория демонов. Они—единственные из демонов, кто может принять любую форму.
  -А это—их настоящая форма?
  -Нет, не настоящая. Любимая.
  -А какова настоящая? – спросил Дарри, искоса любуясь одной из этих вайа-лолис, тонкой и гибкой, глаза которой горели так  ярко, что таргеру пришлось зажмуриться. Ее искрящиеся оранжевые волосы развевались по ветру...хотя ветра не было.
  -Еще увидишь...может быть. На кого это ты уставился? Брось, Дарри! Ты не пополнишь ею список своих побед. Она—гигантский удав, а ты—даже не кролик.
  -А почему они тебя не трогают?
  -Я несъедобен.
  Дарри едва не наступил на ползущий по камням зеленый шарик. В одно мгновение шарик вымахал в зеленую колонну. Посреди колонны образовался красный рот, который сказал:
  -Эх, если бы с тобой не было Анлиля...
  -Прошу прощения, - извинился перепугавшийся таргер.
  -Ты поосторожнее, - предупредил Анлиль, когда зеленый шар, охая и причитая, покатил дальше. – Они не верят в случайности и не прощают обид.
  -Слушай! – ошеломленно сказал таргер. – А почему они все говорят по ниемийски?
  -Никто из них и не думает говорить по ниемийски. Мне кажется, что они говорят на классическом кирубби. На самом деле, они вообще не говорят...в человеческом понимании этого слова. Их язык—комбинации зашифрованных символов. На каждой иерархической ступени—свои символы и свой метод их истолкования. Это—уникальная цивилизация. Она лишена внутренних контактов.
  Из этой небольшой лекции Дарри не понял ни слова, да и не пытался понять. Он был увлечен ходом собственных мыслей. Если догадка верна, то это...это потрясающе.
  -Слушай, брат, скажи...а вайвери за тобой никогда не охотились? – спросил он.
  Анлиль в упор посмотрел на таргера своими слегка раскосыми светло-серыми глазами. Эти глаза сначала казались добрыми, потом—равнодушными, потом—нечеловечески-холодными.
  -Охотились, брат. Совсем недавно, в городе Ихабу, я повстречал одну такую вайвери. С нею были трое: зеленый демон, разжиревший корби и верзила-лумборец. А что, там кого-то не хватало?!
  Дарри молчал. Анлиль громко рассмеялся.
  Сколько они не бродили по двору, но никак не могли обойти его целиком. Дарри обнаружил, что, если стоять у стены одного из замков, двор кажется маленьким и узким, но если пойти через него, никак не получается дойти до противоположной стены. Она словно  все время отдаляется.
  -Заметил? – спросил Анлиль.
  -А что делать, если надо пересечь двор?
  -Есть один секрет. Надо идти вдоль стен. Пересекать двор ни в коем случае нельзя. До другой стороны никогда не дойдешь, а туда, откуда шел, насилу вернешься.
  -Но демоны же пересекают, - возразил Дарри.
  -Так-то демоны! Сейчас я тебе кое-что покажу. Если пройти вдоль всех четырех стен против движения солнца, можно увидеть кое-что интересное.
  Так они и сделали: обогнули двор вдоль замковых стен и вернулись на прежнее место. Дарри вытаращил глаза и закричал, что было мочи:
  -Башня!
  Он увидел, что в центре площади стоит башня, и передвижения демонов, раньше казавшиеся ему хаотичными, теперь стали ясны: одни входили в башню, другие выходили из нее. Башня была не черной, а темно-серой и безумно высокой. Вершина ее уходила за облака. Странно узкая, башня была не толще трех сросшихся дряхлых дубов—достопримечательности родной деревни таргера. На самой ее макушке находилась смотровая площадка: два необычных каменных диска, скрепленные друг с другом тонкими колоннами. Единственным украшением башни были серебряные семиугольные звезды.
  -Символ Харракана, - сказал таргер.
  -Нет. Линдрианский символ.  Харраканцы кое-что позаимствовали у линдри после Третьей Войны Пустынь. До этого они были дикарями.
  -Ты, правда, жил в  Харракане?
  -Я жил там. Пять лет и четыре лунных месяца. Не могу сказать, что это было лучшее время в моей жизни.
  -А почему башня раньше не была видна?
  Анлиль пожал плечами:
  -Может, лучше посмотрим башню?
  -А туда можно?
  Таргеру уже надоело смотреть, как в глазах Анлиля вспыхивает и гаснет торжество.
  -Нам можно.
  -А как мы до нее доберемся? Вдоль стенок не получится.
  -Держи меня за руку! – велел Анлиль.
  Они пошли через площадь, прямо к башне, врата которой были исписаны рунами. Над вратами чернело изваяние рогатого дракона с воинственно поднятым крылом и человеческим черепом в мощных лапах. Не очень-то хотелось таргеру заходить в эту башню. Вход охраняли двое, с ног до головы закутанные в серые плащи. Таргер взглянул на серый плащ Анлиля и содрогнулся.
  Внутри их ожидала лестница, сделанная из чего-то, что на первый взгляд показалось Дарри сверкающим черным хрусталем. Нет, присмотрелся таргер, это не хрусталь. Все вокруг сверкало и переливалось восхитительно-сияющими черными гранями: лестница, стены, потолки, и везде таргер видел свое искаженное отражение. В разных местах  лестница и стены были украшены причудливыми узорами из драгоценных камней, преобладали топазы и бериллы. Дарри и Анлиль бродили по просторным анфиладам из сотен и сотен комнат с одинаковыми стенами из черного камня, но совершенно разными украшениями. В одной из них все убранство было из слоновой кости, а в золотых сосудах алела багровая человеческая кровь. В другой, на роскошных коврах блистающими разноцветными грудами были свалены камни и золотые монеты разных государств. И повсюду мелькали демоны: одни неторопливо шли куда-то, другие потягивали кровь из сосудов, украшенных золотыми лепестками. Дарри все никак не мог взять в толк, как это великолепие умещается в такой узкой башне, но спросить об этом он не решался.
 
   В одно мгновение все изменилось. Они очутились в парке потрясающей красоты. Занимался ясный летний рассвет—предзнаменование жаркого дня, но пока еще было прохладно, туманно и свежо. Они вдвоем сидели на широкой каменной лестнице, украшенной изваяниями драконов и высокими  вазами, в которых дрожали под тяжелыми каплями росы изумительной красоты розы. А внизу расстилался парк: лиственное торжество деревьев, звенящих птичьими голосами, то вспыхивающих в лучах рассвета, то снова уходящих в синеватый туман. Взгляд таргера скользил по мраморным статуям—они прятались в узких аллеях, подобно живым существам. А потом он сумел разглядеть реку, затянутую ряской и поросшую лилиями...и отдаленные острова, покрытые живописными руинами.
   -Где это мы?
   -По-прежнему в Тиггари. То, что ты видишь—иллюзия. Милле-хайтон. Так выглядел дворцовый парк Ашрум-Лозе.
   -А ты, что, бывал там?
   -А ты? – насмешливо переспросил Анлиль.
   -Да кто меня туда пустил бы! Я в городе бывал, и только! А парк этот я лишь из-за ограды и мог смотреть! Там еще все время музыка играла... Говорят, его дракон пожег?
   -Расскажи, как тебе город понравился?
   -Жарко было, - неохотно начал таргер. – Жара, сушь, пыль... Кареты ездят—только успевай отпрыгивать! Платить за все золотом нужно. А уж девки... Ходят по улицам: лица—размалеваны, тряпки—пестрые. На головах—парики какие-то чудные.
   Анлиль негромко фыркнул. 
   -Здесь, конечно, очень красиво, - начал таргер, осторожно косясь по сторонам, - но не мог бы ты эту свою иллюзию убрать? Уж лучше все по-настоящему видеть. Тиггари—так Тиггари.
   -Те, кого ты в париках видел—это рабыни, проданные в публичные дома, - сказал Анлиль. – Золота настоящего в Ашрум-Лозе нет. Сплавы. А...на бои нибтейни ты ходил?
   -Да я всего три дня там провел, в столице в этой. Ну и нагрел меня с товаром один старый пойдарец, скажу я тебе! Сели играть в лоджо, так он говорит: «Сыграем на билетик, бои нибтейни смотреть!» Я и выиграл. Товара все нет, как нет. Ну, я пошел бои смотреть, пока товар привезут—нужно же время как-то убить. Давка, жара! Зонтов на всех не хватает. Чтобы зонтик раздобыть—нужно либо платить вдесятеро, либо в очереди чахнуть. Ну, и пошел я так, без зонтика. Сел в тридцать седьмом ряду. Вокруг бабы потные...вином прокисшим воняет.  Солнце печет. Ну, я и заснул. Так и проспал все зрелище. Возвращаюсь, и ничего—ни пойдарца, ни товара. Купил я на последние деньги место в почтовой карете—да в тот же вечер в Менгар отбыл.
   -Когда это было?
   -Года четыре назад, кажется. Убери уже иллюзию свою, будь человеком!
   -Хорошо, - сказал Анлиль. И снова—неуловимое движение рукой. Парк исчез.

  Таргеру казалось, что они ходят по одному и тому же ярусу, но каким-то чудом они оказались наверху, на смотровой площадке. Она была очень маленькой, и здесь гулял пронзительный холодный ветер. Замки демонов даже сверху казались огромными, и больше напоминали странные, слишком гладкие и блестящие, увенчанные башнями черные горы. Вокруг замков не было стен, не было укреплений—сразу же начиналось поле, покрытое деревьями, стоявшими на большом расстоянии друг от друга. Над головой было холодное голубое небо. Спускаясь к горизонту, оно чуть заметно темнело, и...там, где Дарри ожидал увидеть ЛИНИЮ ГОРИЗОНТА, ту самую, где сходятся земля и небо, смертельно испугавшийся таргер увидел черную полосу. Ниже полосы лежал мир Тиггари, выше—сразу же, без перехода, начиналось небо. Полоса эта была абсолютно черна: никакие сполохи, никакие вспышки не освещали ее, не могли разогнать ее мрак.
  -Что это? – прошептал Дарри.
  -Ничто, - ответил Анлиль.
  -Я спросил, чтобы получить ответ!
  -А я—ответил. Там—ничто. Этот мир еще не завершен, он создан не полностью.
  Таргера тянуло туда, в это безликое черное ничто. Ему захотелось стремительно пересечь просторы Тиггари, достичь этой зловещей полосы мрака, искупаться в ней, самому стать ничем. Он сделал шаг вперед и уже готов был броситься вниз, но рука Анлиля удержала его: 
  -Тебе туда еще рано.
  Таргеру разонравилась башня. К чему вся эта роскошь, все великолепие черного камня и блеск драгоценностей, если над ними—пустота, ничто, мрак. Только демоны способны жить так, думал Дарри. Только вайа могут изо дня в день смотреть в лицо мраку и не бояться его.
  -Почему здесь повсюду золото и камни? – спросил он. – Разве демоны так падки на побрякушки?
  -Ты очень мало знаешь о демонах. Это—их пища. У камней и металлов есть свое, особое излучение, и оно поддерживает жизнь демонов. Конечно, это—не главная их пища, только на этом они не проживут, но все же...
  Они вернулись в комнату Дарри. На столике был накрыт изысканный ужин.
  Дарри открыл бутылку вина, принюхался. Осторожно пригубил. Вроде, не кровь.
  -Знаешь, тогда, в Зерте, я так и не понял, за что вайвери хотят убить тебя, - сказал он, немного расслабившись. – Теперь начинаю понимать.
  -Ты находишь их решение справедливым?
  -Может быть. Ты—опасный человек. Хотя, не знаю, - ответил таргер, жадно поглощая вино. Он решил основательно напиться. – У нас все равно не было шансов.
  Анлиль наблюдал за ним, не притрагиваясь к ужину.
  -Если бы твоя вайвери убила меня, тебе плохо пришлось бы в этом мире. Я—твоя единственная надежда выжить.
  Дарри с грохотом обрушил кулак на изящный столик.
  -Не надо меня недооценивать! Я бы сумел спастись!
  -Думаешь? В мире настоящих демонов есть еще и альшади.
  -А это кто такие? – с натянутым презрением спросил таргер.
  -Хочешь, пойдем посмотрим на них?
  -Ну, давай! – Дарри сейчас море было по колено. В глубине души он уже воображал себя царем этого мира, который быстренько приведет демонов к порядку, научит их жить по-человечески и поставит на место этого подозрительного зертианина.
  -Ты получишь удовольствие, - пообещал Анлиль.
  Они оказались в темном туннеле, на земляных стенах которого кое-где мерцали тусклые факелы.
  -Где это мы? – спросил Дарри.
  -Мы под землей. Под башней. Здесь держат альшади.
  Дарри и Анлиль немного прошли вперед, и там их встретил бледнокожий демон с зелеными кошачьими глазами и огромным горбом. Демон был одет в золотистый халат, и это удивило Дарри, так как большинство настоящих вовсе не носили одежду.
  Демон поймал взгляд таргера:
  -А что делать, господин мой? Из уважения к людям...да...к людям...
  -Они—не люди! – холодно сказал Анлиль.
  Зеленые глаза демона прищурились, превратившись в две узкие щелки:
  -Для тебя. Для меня и они—люди. А для тебя, таргер?
  -Кто—они? – спросил Дарри, но ни демон, ни Анлиль предпочли не отвечать.
  -Смотри, человек, и да послужит это тебе уроком! – высокопарно заявил демон, жестом приглашая таргера подойти к какой-то решетке. Дарри подошел и увидел...
  Он увидел, что за решеткой, в небольшом полутемном помещении, спят вповалку на каменных полах не то тридцать, не то сорок человек обоего пола и разного возраста. Они с трудом помещались здесь. Большинство были молоды, но очень измождены. Их спутанные и очень грязные волосы давно не знали гребней, кожу узников покрывал серый слой застарелой грязи. Многие были настолько худы, что казались умирающими от голода. Увидев Дарри и Анлиля, какой-то мужчина приблизился к решетке с другой стороны и, уставившись на них безумными, налитыми кровью глазами, сказал:
  -А меня еще не сожрали.
  -Сам вижу, - ответил Анлиль.
  Мужчина хрипло рассмеялся:
  -А когда меня сожрут? Знаешь, наверное, колдун!
  Анлиль улыбнулся. Его светло-серые глаза блестели.
  -Может быть, и знаю.
  -Но не скажешь? – задыхаясь, прошептал узник. – Ведь не скажешь, нет?
  -Нет!
  Пленник перевел взгляд на Дарри:
  -А ты что? Ты хоть знаешь, кто он, это чудовище? – дрожащей рукой человек показывал на Анлиля. – Он хуже их всех. Запомни это! Хуже их всех!
  -Ты запомнил, Дарри? – со смехом спросил Анлиль. – Я хуже их всех. Разбуди свою подругу! – обратился он к пленнику. – Пусть она это подтвердит!
  -Молчи! О, как я ненавижу тебя! Ты же знаешь, что она уже не проснется!   
  -Завтра, во время Утреннего Кормления, она пойдет в башню, - сказал Анлиль. – Ты ее проводишь? Пойдем дальше, Дарри! Мне надоел этот безумец.
  И они пошли вперед, по туннелю, мимо одинаковых клеток с частыми железными прутьями, и вслед им неслось отчаянное: «Ты хуже всех, колдун! Запомни, таргер, он хуже их всех!»
  Сердце Дарри упало куда-то вниз, глубоко-глубоко, и застучало сильнее.
  -Кто эти люди? – спросил он.
  Спящие или бодрствующие, с бессмысленными апатичными лицами, с изможденными телами, еле прикрытыми лохмотьями. Капли крови на полу и стенах. Демоны-стражи с кошачьими глазами. И надо всем — абсолютное молчание.
  -Это—альшади. Пленные. Их украли в одном из миров или вырастили здесь. Они—корм для демонов. Чем ты разгневан, Дарри? Разве твои отец и мать не резали скот, не сворачивали головы домашней птице? Есть и другие демоны: они предпочитают охотиться, а не получать готовое. А разве ты, Дарри, не предпочитаешь охотиться?
  -Они разводят людей, как скот! И ты, маг из Зерта, как-то участвуешь в этом! Тот человек был прав. Ты—хуже их всех!
  -Да я и не спорю! – кивнул Анлиль. – Только эти ничтожные людишки и есть скот, альшади. И им самое место в клетках. Демоны—совершеннее людей. Демонам нужна энергия. Значит, они имеют право ее получить. Хочешь взглянуть на Кормление?
  -Не хочу! Нельзя так обращаться с людьми!
  Анлиль резко обернулся:
  -Почему? – громко спросил он.
  -Потому что—нельзя! Это же—люди, а не скотина на убой! Я хочу уйти отсюда!
  Анлиль побледнел.
  -Это—скотина, - тихо и раздельно прошептал он. – Мясо для бойни. А здесь—хранилище. Понял?
  -Понял! Уводи меня отсюда, или сам выберусь!

  У Анлиля была жутковатая привычка: он никогда не пропускал ни одного Кормления, ни утреннего, ни вечернего. Происходило оно в Башне, на одном из нижних ярусов, но Дарри так и не смог заставить себя взглянуть на это действо. Демоны обходились с людьми-альшади двояко: одних они “сжирали”, других—“водили на Кормление”. Разница была только в одном—насколько быстро все происходило. Если человека “пожирали”, то он умирал сразу же и навсегда, ибо вайа-лолис убивали его живую душу так, чтобы она не смогла уже возродиться. Демоны более низкого ранга лакомились кровью, страхом, болью. Самые примитивные демоны довольствовались криками, доносившимися из Башни. В образе огромных черных птиц они кружили вокруг и весьма удручали Дарри своим видом. Если же человека “водили на кормление”, то все это—чувства, память, душа—поедалось не сразу, а небольшими порциями. Изможденный человек мог влачить такое существование в течение нескольких месяцев.
   — Я этого не понимаю, — сказал Дарри, когда Анлиль вернулся с очередного Кормления, такой странный, что у таргера возникла страшная мысль: а не перепадает ли что-нибудь самому Анлилю? — Нельзя так поступать с людьми.
   — И как же с ними поступают? — холодно спросил зертианин, глядя в окно. Даже в полдень небо Тиггари было сумрачным.
   — Начнем с того, что их в клетках держат!
   — Полгода, самое большее.
   — Человека и одного дня в клетке нельзя держать!
   Анлиль посмотрел на таргера и ничего не сказал.
 
   Однажды таргер проснулся в совершенно пустой Башне. Он выглянул в окно — на дворе ни одного демона. Прошелся по коридорам, по залам — пусто. Через два часа унылого брожения и поисков, таргер наткнулся на Анлиля.
   -А где все? – испуганно спросил таргер.
   -Все—это демоны, насколько я понял, - насмешливо уточнил Анлиль. – На войну ушли. К твоим любимым ниджеталь.
   -А ты почему на войну не пошел? Мне показалось, ты — воинственный.
   -Это еще не моя война. Я иду к альшади, - объяснил Анлиль. – Вайа ушли, но их-то они оставили здесь. Кстати, тебе тоже советую.
   -Советуешь...что?
   -Сходить, - сказал Анлиль. Его глаза блестели все ярче, и таргеру почудилось, что зертианин сошел с ума.
   Дарри сходил. Он снова увидел ужасный коридор, темные клетки, полумертвых существ, большей частью уже утративших человеческий облик. Стражей было меньше, чем в прошлый раз, и они не обратили на Анлиля и Дарри не малейшего внимания. Зертианин подошел к третьей по счету клетке и открыл ее. Его глаза стали пустыми, он как будто находился в трансе. Громко назвал какое-то имя. Из клетки медленным шагом вышла женщина средних лет, в некогда богатом платье. Ее изможденное лицо было скрыто космами поседевших волос. Глаза женщины смотрели тусклым мертвым взглядом. Дарри понял, что она находится в своеобразном трансе, как и сам Анлиль. Зертианин вынул из складок своего неизменного серого плаща складной лесвенский ножик, схватил женщину за руку и вскрыл ей вену на запястье. Люди в клетках завыли от ужаса. Глядя в темноту туннеля ничего не видящими, совершенно обезумевшими глазами, Анлиль вцепился зубами в руку жертвы и начал пить темную кровь. Таргер однажды видел подобное в родной Ниеми: то было летучая мышь апролло, ночной кровосос, и она напала на живую лошадь и пила ее кровь, вспрыснув ей в шею свой усыпляющий яд. Дарри испытал тогда бесконечное отвращение, но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел сейчас. Сам не соображая, что именно он делает, таргер оторвал Анлиля от его жертвы, хорошенько встряхнул и наотмашь ударил его по голове, угодив прямо в висок. Анлиль пошатнулся, схватился за стену и медленно осел на пол. Стражники с визгом бросились к Дарри с другого конца коридора. Один из них дунул на руку женщины, отчего рана сразу закрылась, а другой устремил на Дарри неподвижный взгляд своих белых глаз, и таргер понял, что у него останавливается сердце. Он схватился за грудь, невыносимый страх смерти охватил его.
   -Не надо, хватит! Хватит, говорю! – сказал Анлиль. Он медленно поднялся на ноги и, держась обеими руками за голову, пошел прочь. Мертвая хватка демона отпустила Дарри.
   -Позаботься о женщине! – крикнул он стражнику и побежал за Анлилем.
   -Ты велишь мне заботиться об альшади! – насмешливо просвистел демон.
   Анлиль сидел на нижней ступеньке лестницы, ведущей на верхние ярусы. Дарри нерешительно остановился в дверях. Ему по-прежнему хотелось хорошенько врезать зертианину за это дело, с другой стороны—он понимал, что чуть не убил его. Решив, что нападение — лучшая защита, таргер сразу же перешел в нападение.
   — Что ты делал с этой несчастной...как вы их называете...альшади? Ты же — не упырь-джимелла, разрази тебя Эсилтейр! Да страшнее этого я ничего в жизни не видел!
   Анлиль ничего не ответил и даже не взглянул на таргера. Он по-прежнему прижимал ладонь к виску.
   — Я не хотел тебя убить, — пробормотал тогда таргер.
   Анлиль медленно опустил руку: 
   — Ты убил бы меня, если бы я был человеком. У тебя тяжелая рука, таргер.
   — А ты...не человек?
   Молчание.
   — Не совсем человек, — чуть слышно прошептал Анлиль.
   — Но ты же сам говорил: мы с тобой — единственные люди в этом мире! — Дарри  чувствовал, что начинает сходить с ума. — А на самом деле, ты — демон?
   — Не совсем демон.
   Странное насекомое с огромными перепончатыми крыльями скользнуло мимо них на бреющем полете и исчезло в сумраке черных колоннад.
   — Совсем недавно я был человеком. Потом началось мое превращение. Я превращаюсь в демона, вайа. Я делаю это добровольно. Чтобы стать демоном, я должен есть то, что едят демоны. Таков закон.
   — Но сейчас-то ты — еще человек?
   — Нет. Я — ниджеталь. Я подобен тем, кто живет по ту сторону стены силы. С одной лишь разницей. Они меняют демоническую природу на человеческую, а я — наоборот.
   — Послушай! — сказал Дарри, пытаясь говорить спокойно. — На  все должна быть своя причина. Зачем тебе превращаться в демона?
   — Иначе я умру.
   — Почему?
   Анлиль махнул рукой и медленно, хватаясь за перила, начал подниматься по черной лестнице. 

   После этого происшествия Дарри оказался в полном одиночестве и даже начал бояться второго пришествия вайа-даман. Демоны все не возвращались, Анлиль куда-то исчез. Изнемогая от тоскливых страхов и беспросветной скуки, Дарри начал приходить к выводу, что поступок этого сумасшедшего зертианина можно понять. Очевидно, у него есть серьезные причины действовать таким образом... Иначе я умру. Эти слова были произнесены с искренним отчаянием. На что бы он, Дарри, согласился, чтобы только жить дальше? На многое.
   Клянусь сомнительной девственностью Звайне, на все!
   И вообще, каждый кормится, как умеет.
   Дарри проснулся оттого, что чьи-то губы прикоснулись к его губам...и в этом прикосновении было что-то завораживающее, так что невозможно было ни открыть глаза, ни перевести дыхание. Запах какого-то цветка. Очень знакомый запах, но нельзя вспомнить, что же это за цветок, и из какого мира приходят те, кто умеют так целовать.
   — Можешь посмотреть на меня, — сказал голос, больше похожий на музыку.
   Дарри открыл глаза и снова увидел это прекрасное создание. Вайа-лолис, или как их там назвал Анлиль? К Эсилтейр Анлиля с его глупыми предупреждениями! Глаза создания мерцали теплым сиянием воды, пронизанной лучами закатного солнца. Они были зелеными и золотыми, и на их донышке шевелили плавниками рыбки и уплывали в даль лепестки лилий. Вайа-лолис улыбалась. Она поцеловала Дарри в лоб, ее горячие руки развязали поясок его плаща. Он принялся распутывать замысловатые складки ее алых шелковых одеяний, он срывал их — одно за другим, а она продолжала целовать его лоб, прямая и легкая, как колибри, пьяющая нектар из цветка орхидеи. 
   — Аллеаль! Твой народ дал мне клятву, что этот человек не пострадает!
   Потрясенный Дарри не поверил своим глазам, но лицо прекраснейшей женщины в мире в одну секунду изменило черты. А потом она изменилась вся, обернувшись мужчиной, высоким и могучим, с жестким и суровым лицом, и глазами, горящими ярче, чем раскаленные угли. На голове у этого человека были ветвистые рога, напоминающие оленьи. С диким воплем Дарри бросился бежать, расшиб себе лоб о запертую дверь и забился в угол.
   Анлиль стоял, скрестив руки на груди, и с улыбкой глядя на приближающегося к нему демона.
   — Твоя правда, ниджеталь, — сказал демон. — Но никто из нас не клялся, что мы не будем целовать его.
   — То, что ты делал, Аллеаль, напоминало шианидда. Такой поцелуй несет угрозу.
   — Любой поцелуй несет угрозу, — глаза демона сверкнули так ярко, что Дарри зажмурился, но эти огненные искры тлели и под сомкнутыми веками. — Иерархия  приглашает тебя на Кормление, Анлиль. Забудем о моем невинном капризе. 
   Этот демон ушел, но сразу же появился другой — с подносом. Анлиль поставил поднос на столик, что-то быстро шепнул демону, и тот удалился.
   — Можешь выбираться из угла, таргер! — сказал Анлиль. — Буря миновала. И помни: когда-нибудь женщина станет причиной твоей смерти.
   Он рухнул в кресло и начал хохотать, но это продолжалось всего несколько мгновений. Потом лицо его оцепенело, а в глазах появился уже привычный Дарри холодный блеск.
   — Война с ниджеталь окончена, — сказал он. — Настоящие вернулись с победой и богатой добычей. Они взяли в плен множество ниджеталь и демонов низшего ранга. Их отправят к альшади. Демоны — каннибалы.
   Дарри залпом осушил полчаши вина.
   — Ты мне главное скажи, — умоляюще попросил он, — самое главное: этот демон —женщина или...нет?
   — Он — не мужчина и не женщина. Он — демон. Вайа. И он—один из трех правителей Тиггари. Хорошо! Это существо — одно из главных иерархических звеньев. В общем, никакая он не женщина. Но и не мужчина. Ладно, Дарри, забудь, успокойся! Хочешь немного поохотиться?
   — На людей?!
   — Ни в коем случае.
   Дарри согласился. Анлиль вывел его на ту каменную площадку, с которой началось пребывание таргера в Каршанорре. Дарри увидел, что прекрасный дракон ожидает их —черный, с рубиново-алыми глазами. Они сели на спину дракона и полетели, и Дарри понял, что уже не боится ни самого дракона, ни полета, ни демонов.
   — Защитной стены больше нет, — сказал Анлиль. — Настоящие разрушили ее.
   Они летели над искалеченным миром, над руинами того, что еще совсем недавно было страной ниджеталь. Дарри видел сожженные леса, пепелища, гигантские кратеры в земле.
   — Видишь развалины? — спросил Анлиль. — Это то, что осталось от замка принца Эосиайда.
   Дарри увидел полуразрушенное обугленное строение, покрытое слоем пепла, а когда дракон опустился пониже, стали видны обгоревшие тела, лежащие среди развалин.
   — Они настолько хотели быть людьми, что умерли, как люди, — сказал Анлиль. — Как  это, все-таки, глупо.
   — А мне немного жаль принца Эосиайда, - вздохнул Дарри.
   — А ее тебе не жаль?
   Таргер увидел черную кобылицу, стремительно бегущую сквозь то, что осталось от лесов страны ниджеталь, сквозь пепелища, мертвые луга, пустоши, над которыми еще стлались дымки. Она бежала так, что Дарри подумал: «Это — не бег, а полет. Она — как черная птица».
   — От кого она так бежит?
   — Не узнал ее? Это — супруга, точнее — вдова принца Эосиайда. Любительница потанцевать. В ней осталось еще кое-что от истинных демонов. А бежит она, разумеется, от нас.   
   И они преследовали ее на своем черном драконе — БОЕВОМ — как потом узнал Дарри, а она бежала, не уставая, по пепелищам, по топям, по пустырям, сквозь чудом уцелевший вереск...она пересекала реки, перепрыгивала через ямы и ущелья...она бежала так, что казалась черной иглой, стремительно летящей сквозь разоренный мир.
   Черная игла, подумал Дарри. Он не знал, откуда к нему пришел этот образ, но явственно увидел его — черную иглу, летящую над землей. Анлиль медленно повернул голову. В глазах зертианина появилось странное выражение безразличной жестокости, и таргер неожиданно понял, что на него смотрит убийца.
   Профессиональный убийца.
   — Что ты сейчас увидел? — спросил Анлиль.
   — Черную иглу.
   — А ты знаешь, что это такое?
   — Нет.
   — Именно сейчас я думал о черной игле, Дарри. Вспоминал ее. Странно, что моя мысль передалась тебе. Я могу передать тебе любую свою мысль, но я этого не делал. У тебя есть небольшой дар, таргер. Очень небольшой и совершенно неразвитый, но есть.
   — Так что такое...черная игла?
   — Тихо! — сказал Анлиль.
   Кобылица  остановилась. То ли у нее кончились силы, то ли она поняла, что ей не спастись и сдалась — таргер этого так и не узнал. Она стояла, высоко подняв голову, в ее глазах горел красный огонь. Небо темнело, и черная полоса ничто на горизонте казалась теперь менее заметной.
   — Мне сжечь этого полудемона? — спросил дракон холодным невыразительным голосом.
   — Нет, — сказал Анлиль.
   Дракон замер в воздухе, прямо над головой кобылицы. Наверное, он понял, что хочет делать Анлиль, поэтому опустился ниже. Зертианин стоял прямо, в своем неизменном сером плаще с капюшоном, и таргер заметил, что в его светлых глазах снова появилось загадочное выражение полузабытья. Еще ниже. Почему она не бежит? Не торопясь, Анлиль протянул таргеру метательный нож.
   — Хочешь?
   — Зачем? — спросил Дарри.
   Он не сразу понял, что предлагает ему Анлиль. Потрясенный таргер молча смотрел, как зертианин сжимает рукоять, как целится, пристально глядя на вдову Эосиайда, как бросает нож и попадает точно в сонную артерию на шее кобылицы.
   Но крови не было. Кобылица упала замертво. Какое-то мгновение ничего не происходило, потом ее тело стало меняться, превратилось в клубок пушистых зеленых жужелиц, в камень, в бьющий из глубины родник и, наконец, стало землей. Какое-то время над местом убийства дрожал бледно-голубой язычок пламени, но потом исчез и он.
   — Она была настоящим демоном. Не ниджеталь. Сам не ожидал, — сказал Анлиль. —Она умерла красиво, с высоко поднятой головой. Мало кто из нибтейни умирал так.
   — При чем здесь нибтейни? Зачем ты это сделал?
   — Мне хотелось немного развлечь тебя. Тебе нравится смотреть на убийства?
   Дарри задохнулся от возмущения:
   — Я, конечно, не аскет Водда-Звайне. Были люди, которых я отправил в Унниджати или в новые тела, там уже разберутся! Но только по необходимости! Правда, была однажды пьяная забава, но и там по необходимости, иначе меня бы трусом сочли! Но зачем для развлечения убивать? Что ты творишь?   
   — Некоторые люди считают убийство очень приятным развлечением.
   — Ну и пусть считают! Мне с ними не по пути. 
   — Я понял тебя, Дарри. Я понял тебя, — ответил Анлиль, улыбаясь. Они летели назад, в Каршанорр. Полная луна выходила из-за черных зубчатых стен. В долинах пели рога.
 
   В комнате из сверкающих драгоценных камней Дарри сказал Анлилю:
   — Знаешь, я ведь тогда приврал немножко... Один бой нибтейни я посмотрел-таки. Я проснулся как раз, когда четвертый бой начался. Двое в серых плащах...на твой похожих, кстати!
   — Тебе понравилось?
   — Нет.
   — Почему?
   — Они трусили оба. Все кружили вдоль этой сетки натянутой, бочком-бочком... У них лица зеленые были. А потом один из них начал руками размахивать, а другой упал. Тот, который упал, ползти начал. Дополз до сетки и вцепился в нее. Потом у него на виске кровь показалась, и умер он. А другой, казалось, и не рад был, что жив остался. Худые оба, глаза дикие... Это не на бой было похоже, а на казнь. В них это было, слово есть такое...
   — Отчаяние, — сказал Анлиль.
   — Нельзя так с людьми.
   — Ты их людьми считаешь?
   — Кем еще?   
   Анлиль немного помолчал.
   — Знаешь, Дарри, есть у меня один замысел, — сказал он вдруг. — Ты о ледниковцах слышал?
   — Слышал. Говорят, суровые ребята.
   — Точно. Я хочу собрать несколько ледниковых дружин и повести их на восток. Вдруг получится? Пощиплем Харракан!
   — Мысль приятная — Харракан пощипать, — сказал Дарри, — да вот только как ты ледниковцев «собирать» станешь? Ты же — нелджи. Они нас и за людей не считают.
   — Ты татуировку мою видел?   
   — Но для этого тебе надо из Тиггари выбраться, — осторожно напомнил Дарри.
   — Это как раз — самое простое. Выберусь и тебя выведу! А потом поеду на Ледник... Поедешь со мной?
   — На Леднике я не был, но посмотреть давно мечтал. Раньше я думал, что знаю, зачем живу. Думал, что денег надо раздобыть, а заодно и мир посмотреть. А вот только с какой-то поры изменилось все. Зачем живу — не знаю. То одного хочу, то другого. Так что на Ледник я с тобой поеду, но помогать тебе в замысле твоем не обещаю. Мне понять сначала нужно, что за замысел.
   Анлиль насмешливо улыбнулся.
   — Ну, что, Дарри! — сказал он, вставая. — Спасибо за честность. Пошли выбираться!

   Это было мрачное и совершенно безлюдное пространство: обнаженная равнина бледно-желтого цвета, исполосованная бездонными трещинами и почти совсем плоская. По краям равнины тянулись голые холмы, светящиеся белым сиянием, а за ними —полоса необычных растений, напоминающих пучки темных, вертикально растущих водорослей. Небо над равниной было мутно-зеленым, как вода в застоявшемся пруду, и лишь на горизонте оно чуть заметно яснело, приобретая синеватый оттенок. Присмотревшись, Дарри понял, что небо затянуто плотными рыхлыми тучами. Одно только светлое облачко мерцало на западе, а за ним пряталось крошечное тусклое солнце — не больше иголочного ушка. Тишина. Безветрие.
   — Зачем мы сюда пришли? — шепотом спросил Дарри.
   Анлиль улыбнулся и сделал знак: молчи!
   Потом он поднял руки ладонями вверх, к этому небу, больше похожему на ненастное море. Его ладони вспыхнули. В воздухе послышался странный звук — будто порвалась струна арфы. В самом зените неба тучи начали стремительное движение, словно чья-то рука разгоняла их. Тучи превратились в бурный водоворот, они вращались вокруг невидимого центра, вращались все быстрее и быстрее. И наконец, они расступились, и над самой своей головой таргер Дарри увидел кружок ясного синего неба.
   — Теперь оглянись! — сказал Анлиль.
   Дарри оглянулся.  За его спиной, в воздухе между клубящимся мутным мраком и обнаженной равниной парил огромный черный камень с блестящими, словно отполированными, гранями. Глубокие трещины не мешали этому блеску. По форме камень напоминал треугольник.
   — Что это? — прошептал Дарри.
   — Это — Злемм. Живое божество, — со странным блеском в глазах отвечал Анлиль. — Мир внутри мира Тиггари. Святейшее сокровище демонов, воспользоваться которым они бессильны.
   — Божество?
   Камень был огромен и безо всякой опоры держался в воздухе — но, все равно, как он может быть божеством?
   — Злемм — истинный бог, — сказал Анлиль. — В отличие от вашей ниемийской Доброй Земной Бабки...или кому вы там молитесь...он не вмешивается в дела людей и не требует поклонения. Он — божество иерархий.
   — Каких иерархий?
   — Всех. Он — бог иерархического устройства мира, лучше сказать. Воплощение миропорядка.
   — Раз уж мы здесь и видим его, может, принесем ему какую-нибудь жертву и помолимся? — предложил изрядно струсивший таргер.
   — Ему один раз уже принесли жертву, и жертва эта — одна на все века! Его жертвой стала вселенная. Каждое мгновение жизни любого существа...будь то человек или циттеа, вайа-лолис или волк, ящерица или дерево...каждое мельчайшее мгновение жизни — это молитва ему. Нам ли тягаться с таким величием?
   Анлиль замолчал, а потом громко сказал, не отрывая взгляда от черного камня:
   — Нам!
   — Нам! — против своей воли прошептал зачарованный Дарри. 
   — Да! — сказал Анлиль, стиснув пальцы. — Да...так все и будет...
   Потом он закатал рукав плаща и крепко вцепился зубами в запястье своей левой руки. Кровь темными струйками побежала по рукаву, и таргеру почему-то показалось, что она дымится. Анлиль приблизился к Дарри и протянул ему руку.
   — Пей мою кровь!
   — Что? — отшатнулся Дарри.
   — Пей мою кровь! Если хочешь вернуться домой!
   — Я не могу.
   — Другого пути у тебя нет! Пей! Или я вернусь один, а ты останешься здесь, и из тебя сделают альшади!
   И Дарри отчетливо понял, что все это — правда, и другого пути у него нет, и он останется в этом чудовищном мире сверкающих зданий и божественных  камней, мире клеток с людьми и полосы ничто на горизонте. Он крепко зажмурился и прикоснулся губами к кровоточащей ране на руке Анлиля. Он почувствовал вкус крови и немного удивился: таким необычным был вкус. А потом Дарри ощутил толчок, словно кто-то толкнул его изнутри, и в голове появилась странная хмельная дремота. Он впился зубами в края раны и сделал глоток. Потом — еще один и еще один. Что-то заставило его разжать зубы и поднять глаза. Дарри увидел, что клочок синего неба в зените — на самом деле, вовсе не небо, а огромная капля морской воды. Что же удерживает ее в воздухе? А если она упадет? Она превратится в невиданную волну и затопит половину вселенной. Вселенной, отданной в жертву камню. И не успел Дарри подумать об этом, как она упала. Он в оцепенении наблюдал, как она падает сквозь небесные сферы — от ярко-голубой до самой низшей, мутно-зеленой — и как крошечное солнце окрашивает ее в радужные цвета. А потом таргера накрыло волной. Он отчаянно пытался выплыть, он боролся за жизнь, он рвался наверх, чтобы глотнуть воздуху — хотя и понимал, что все это напрасно, что весь мир превратился в каплю воды. Легкие разорвались.
   Он открыл глаза и увидел, что лежит на морском песке. Воздух был холодным, свежим, животворящим. В пасмурном небе кружились чайки.
   Дарри не помнил, сколько времени прошло, прежде чем он смог пошевелиться и сесть. В нескольких шагах от него волновалось море. Песок был усыпан выброшенными на берег ракушками и водорослями. За пляжем тянулась гряда песчаных холмов.
   Дарри с трудом поднялся на ноги и осмотрел песок. От самой морской глади шли чьи-то следы, а рядом с ними — другой след, как будто волочили что-то тяжелое. Или —кого-то. Следы обрывались на том самом месте, где Дарри очнулся, а потом исчезали за холмами.
   Дарри направился туда, пугая бесчисленных красных крабов с черными лапками: они опрометью разбегались по сторонам. За холмами была обширная песчаная равнина, с востока ограниченная крутым горным склоном, на котором возвышался старый маяк.
   Дарри стоял и растерянно озирался, не зная, куда ему теперь идти.
   — Эй, таргер!
   Анлиль стоял на крутой лесенке, ведущей к маяку. Дарри не думал, что он будет так счастлив снова увидеть этого зертианина.

   Маяк оказался необитаемым — но и не вполне заброшенным. Анлиль разыскал запас довольно-таки сухих дров и растопил старинный камин, над которым висел расписанный гербовый щит. Пока Дарри сушил одежду, Анлиль продолжил свои не суетливые, но энергичные поиски. Верно, одна Лаоси Ниемийская, покровительница маяков, могла знать, в каком закутке этот зертианин раскопал бутылку крепкого «пиратского» вина  и огромный запас сухарей и вяленой рыбы. Дарри осматривался по сторонам. Такого герба, как тот, что был над камином, он еще никогда не видел: в центре—изображение кристалла, а по сторонам — силуэты морских птиц, в одной из которых таргер распознал альбатроса. Дарри по слогам прочитал девиз: « Море, плантор, сообщество». Плантор... Знакомое слово. Таргеру показалось, что в этой комнате проводил время за трудами какой-то ученый человек. Под опиравшимся на балки потолком, на галереях из темного дуба, были сложены бесчисленные древние фолианты. В центре комнаты стоял широкий квадратный стол на толстых изогнутых ножках, а на столе—ящички для бумаг, печати, письменные принадлежности, карты и чертежи. Дарри заинтересовался загадочными морскими существами, высушенными каким-то образом и выставленными на полках: были здесь и веточки кораллов, похожие на крошечные розовые и голубые деревца, и морские ежи, и другие зверушки, напоминающие покрытые иглами цветы и звезды. А уж каких только раковин здесь не было! Дарри заметил шкатулку из черного дерева: на ее крышке кусочками разноцветных кораллов была выложена карта звездного неба. Искусство мастера поражало воображение. Но как раз эту шкатулку Дарри открыть не смог. Замочек оказался с секретом.
   — Мне кажется, здесь кто-то живет, — сказал он, услышав шаги Анлиля.
   — Какое там живет! Погуляй и посмотри по сторонам, Дарри! Я уже обнаружил семейство ласточек, гнездовье вечерниц и большого ужа. Под ногами — ковер из черепашьих яйц, а на смотровой площадке прижились злобные аисты. Люди здесь точно не живут. Они сюда наведываются.
   — И что это за люди, как думаешь? Пираты?
   — Вряд ли. На гнездовье это не похоже. Думаю, здесь — форпост эрконнианцев.
   — Почему — эрконнианцев? Разве они плавают на Материк?
   — Плавают — или плавали. Обернись! Над камином—герб Сообщества Эрконны. На галереях — книги на их языке. Книги о навигации, о географии Побережья, о  рыбах и морских животных.  Но, думаю, мы сможем спокойно переночевать здесь.
   — А где мы находимся? — спросил Дарри, пережевывая двадцать пятый сухарь.
   — В трех милях от Уснодена.
   — А ты откуда знаешь?
   — Если отважишься подняться наверх — увидишь Усноден, — коротко ответил Анлиль, и в глазах его сверкнула насмешка. — Правда, для этого тебе придется сразиться с аистами. Кончай жрать сухари и ложись спать! У меня есть кое-какие дела.
   Он встал, подошел к каминной решетке и проверил, высохла ли его серая одежда. Дарри усмехнулся: уж очень забавно Анлиль выглядел в найденном им где-то купеческом халате. Анлиль быстро переоделся, выгнал Дарри из-за стола и принялся изучать бумаги и карты. 
   Ночь была холодна. Накрывшись всем тем, что он только смог раскопать—включая проеденную молью штору — Дарри улегся на лежанку у камина. Анлиль зажег свечи. Пронзительный ветер выл за ставнями — как разбуженный дикий зверь. В реве волн слышалось какое-то мрачное отчаяние. Уснуть Дарри не мог.
   Сквозь полусомкнутые веки он наблюдал за тем, как Анлиль подделывает бумаги. Зертианин брал обрывки старинных эрконнианских документов и что-то делал с ними —и бумага теряла желтизну, становилась перламутровой и гладкой. Иероглифы превращались в современные харраканские и менгарские буквы. Потом он ставил печати—но изображение морских животных и парусных судов Сообщества постепенно расплывалось, и новые четкие линии складывались в портреты императора Эмбаука Гренча и республиканских правителей. Вот уже пятая, шестая, седьмая бумага... То, что создавал Анлиль, напоминало пропуска и подорожные — вечный камень преткновения для Дарри. Потом зертианин вытряс из сундука полсотни старых эрконнианских монет и превратил их в большие имперские золотые. Его работа поражала точностью и выверенностью мельчайших деталей. Дольше всего он трудился над надписями: ИМПЕРИЯ  ЕСТЬ  НЕОБХОДИМОСТЬ. НЕОБХОДИМОСТЬ ЕСТЬ ВОЙНА. В свете свечей дерево старой столешницы казалось темно-красным. Дымок стлался над веточками кораллов. Бушевало море.
   Сон все не шел к Дарри. Он не мог забыть о том, что увидел, когда Анлиль скинул нелепый купеческий халат и переоделся в свою одежду. Вся спина зертианина была исполосована рубцами и шрамами, и Дарри знал, что причинить такие увечья мог только кнут. Некоторые рубцы были настолько глубокими, что вряд ли они вообще могли зажить. На правом плече Анлиля Дарри увидел клеймо раба: крест и какие-то буквы. Скорее всего, имя хозяина.
   — А как тебе понравилась вайвери? — не оборачиваясь, спросил Анлиль.
   — Какая вайвери?
   — Ну, эта. Под началом которой ты за мной охотился.
   — А! Эта! Да совсем не понравилась. Тупая и грубая. Думает, штаны на себя напялила, так умной стала. А сама то...посмотреть не на что! Глаза косые, нос плоский. Да ведь ты ее видел?
   — Видел! А как насчет тебя, таргер? Ты-то ей понравился?
   — Да я-то, конечно, ей понравился, — важно промычал Дарри.
   Анлиль внимательно осмотрел только что преображенную монету и присоединил ее к блестящему столбику фальшивых харраканских золотых.
   — А что до законной стороны дела... Предупреждаю тебя: я — не беглый. Мне, в некотором смысле, дали вольную.
   Это прозвучало настолько неожиданно, что Дарри подскочил на лежанке, густо покраснел и промычал что-то неопределенное. Анлиль молча принялся за очередную монету.
   — Да мне все равно... — сказал Дарри.
   — Врешь!
   С тяжким вздохом Дарри вылез из-под одеяла, обогнул стол и сел напротив Анлиля. Тот отложил монету и посмотрел на таргера взглядом, в котором читалась лишь напряженная готовность к обороне.
   — Я — свободный таргер из Ниеми, — сказал Дарри. — У нас в Ниеми этого нет. Мне плевать на это. Мне на все эти харраканские законы плевать! Может, сразу поверишь?
   — Смотри, таргер! — проворчал Анлиль, снова принимаясь за работу. — Ладно, поверю...
   — Благодарение богам! И кончай уже с золотишком этим возиться! Или ты усноденский флот решил прикупить?
    На рассвете Анлиль наполнил бумагами и деньгами большую кожаную сумку. Они покинули странный маяк и песчаными дюнами добрели до Уснодена. Первая же поддельная подорожная не вызвала никаких подозрений. Таргер Дарри с аппетитом пообедал в отличном заведении, уписав цельного рябчика, и даже Анлиль отведал немного нормальной человеческой еды, чему Дарри был несказанно рад. А хозяин заведения был рад новеньким харраканским монетам, которыми расплатился Анлиль. Они прошлись по лавкам, купили обувь, кое-какое оружие и большой запас провизии. Потом пошли на почтовую станцию и заплатили за места в экипаже, направлявшемся прямо в Харракан. Анлиль сообщил, что у него есть неотложные дела в городе Ихабу. Дарри только плечами пожал. Ихабу — так Ихабу. Не все ли равно, куда ехать? Главное — не стоять на месте.