Боль. Она стала верной спутницей моих последних дней. Поэтому, когда я пришел в себя и почувствовал, что каждая моя клетка тела истошно кричит, то был не сильно удивлён. Сложнее всего оказалось загнать воздух в опухшую от переломов и ушибов грудную клетку. Скорее всего, я был всё это время без сознания. А вот сколько? Ответа не было. Я попытался повернуть голову, но резкая боль во всём теле остановила меня. Всё что я смог разглядеть – сапог Дааны. Она сидела рядом. И это сейчас для меня было самым главным. Больше ничего не могло меня так успокоить и приободрить, как присутствие этой женщины.
- Даана… - еле слышным и охрипшим голосом позвал я. – Даана… Детка моя, как же я рад, что ты пошла за мной.
Она молчала. Может быть, спала, может, просто не хотела говорить. Я же продолжал, я должен был это сказать:
- Прости меня, дурака. Я совсем потерял голову от своих бредовых идей. Просто… Просто, я действительно перестал понимать этот мир… Мне кажется, что не так мы должны жить. Ведь, если бы мы жили всегда здесь, разве бы мы боялись темноты? Почему «черти» её не боятся, а мы боимся? Зачем Великие Отцы научили нас делать лампы, стальные коридоры, города? Вообще, зачем нам это всё? Я просто не могу этого всего понять… И откуда берутся эти странные вещи у глав? Их же наверняка сделали не здесь.
Даана не произнесла ни слова. Я понял, что она спит. Не решившись её будить, я просто продолжил.
- Но теперь всё будет по-другому. Слышишь? Я больше никуда тебя не отпущу. Мы будем вместе. Я не знаю, что со мной происходило, но мне казалось, что я чего-то лишился… Мне было тяжело без тебя.
Я умолк. Вокруг стояла мёртвая тишина. Лишь издалека доносилось мерный и глухой стук капель. Голова раскалывалось, тело ныло, но внутри уже росло какое-то спокойствие и уверенность, что теперь всё будет хорошо. Я попытался улыбнуться, но тут же скривился от боли и почувствовал, как лицо стягивает корка запёкшейся крови. Я даже не стал пытаться представить, на кого я сейчас похож. Голова невольно опустилась под противный скрип шейных позвонков, и перед моим взором предстало моё тело – синее, опухшее и всё заляпанное багрово-коричневой засохшей коркой крови. Левый глаз почти ничего не видел, потому что опух. Во рту стоял противный привкус, да и голоса почти у меня не было. В общем, сейчас меня было проще принять за говорящий труп, чем за живого человека.
Тут я заметил, что из кармана плаща торчит помятый «цфет». Негнущимися пальцами я взял его и поднёс поближе, чтобы рассмотреть. Его лепестки были надорваны, часть искрошилась. Я смотрел на эту вещь с болезненной тоской.
- Кто бы мог подумать… - тихо произнёс я. – А ведь из-за этой хреновины я хотел искать выход на поверхность. Представляешь, Даана, этот мерзавец, Шестипалый, уверял, что этот «цфет» всего месяц в туннелях… Скотина, они их у себя сотнями мастерили… Как же я мог так опростоволоситься…
Я смял его в крошево. Сухие остатки упали на пол. Опустив руку и закрыв глаза, я тяжело выдохнул. От этого тело вновь заныло. Тихий стон был тому откликом. Боль начала медленно растекаться вдоль спины по позвоночнику, заполняя реки нервов, откликаясь в каждой кости. Отдельной сонатой звучала голова. Лицо, наверное, даже при желании не могло уже отображать эмоции, да и назвать это теперь лицом не поворачивался язык. Я расслабился, давая возможность боли стать тягучей и заполнить всё тело. Так было проще, так она становилась тупее. Закрыв глаза, я начал что-то бормотать, набор слов, смысл и значение которых я и понять-то не мог, да и не пытался.
Внезапно странная и необъяснимая тревога стальной иглой пронзила мозг. Я напряг все свои чувства, чтобы понять, что же именно не так. Сделать это было во истину не легко. Первой мыслью была стая «чертей». Но вот только в коридоре стояла мёртвая тишина. И тут-то я и понял, что меня насторожило – было чересчур тихо. Я не знаю, что именно я желал услышать, ведь вроде всё было как обычно, но чего-то явно не хватало. Тишина резала слух, заставляя до невозможного напрягать все чувства.
Было тихо… Сквозь завесу тишины я слышал громогласные и не ритмичные удары своего сердца… Хриплое дыхание доносилось из груди, перекрывая звуки… Было слишком тихо… Я ещё раз прислушался, стараясь уловить непонятно ожидаемые звуки… Но было тихо…
Внезапное осознание было похоже на удар молотом по голове. Я не слышал Даану! Ни дыхание, ни биение сердца. Чтобы развеять свои страхи, я протянул в её сторону руку, потому что был просто не в силах повернуться. Превозмогая боль, я чувствовал под своим пальцами холодные каменные плиты пола… И вдруг пальцы попали во что-то мокрое и холодное… От неожиданности, я отдёрнул руку. Онемёв от ужаса, я смотрел на багровую кисть… На ней была тёмная кровь. Животный ужас ледяной стрелой пробежал по спине. Неужели Даана ранена? Я медленно, несмотря на жуткую боль, повернул голову…
- НЕТ!!! Неееет!!! Нееееет!!! – я кричал, вскочив с места, забыв обо всём. – Даана! Нет!
Даана… Она была не ранена… Она была мертва… Она сидела, облокотившись на стену, безвольно свесив голову на грудь. Её кожа стала необычайно бледной, мёртвенно белой. Глаза были открыты и смотрели куда-то в пол, пытаясь найти ответ на не заданный вопрос. Во лбу было пулевое отверстие, а затылок просто обезображен. Волосы слиплись от запёкшейся крови. А ниже… У неё был выеден живот… Весь, до спины… Это сделали «черти». Мерзкие создания, борьбе с которыми были посвящены наши жизни, убили и изуродовали её тело, но не тронули меня…
Мир исчез в потемневшем рассудке, и я упал на колени. Я бросился целовать её в мёртвенно синие губы, будто мои поцелуи могли её оживить. Слёзы катились градом, размягчая кровавую корку. Я пытался согреть её дрожащими руками, отказываясь верить своим глазам. Будто вырезанная из мрамора, она не реагировала на мои прикосновения.
- Аааа!!! – крик безумия разнёсся по всему туннелю.
Я взял её на руки, игнорируя чудовищную боль, которая разрывала меня на части. Её тело показалось мне необычайно лёгким и ледяным. Я пошёл вперёд, не разбирая дороги темнеющим взглядом. Она лежала у меня в объятиях, безвольно свесив голову и руку. Кровь тихо стекала по плащу и моему телу. Переставляя ноги, я медленно волочился в неизвестном направлении. Я чувствовал каждую сломанную кость в себе, но сейчас мне это было не важно. Теперь уже всё было не важно…
А коридор тянулся вперёд, заманивая меня вдаль. Темнота впереди могла послужить пристанищем для стаи «чертей». Но сейчас мне был не страшен даже сам Дьявол. В глазах с каждым мгновением темнело всё сильнее, угрожая проглотить этот мир. Голова окончательно отключилась, отказавшись воспринимать происходящее. Я почувствовал, как у меня вновь наворачиваются сухие слёзы. Резь в белках немного развеяла темноту, заставив ускорить шаг. И каждое движение шорохом или стуком разносилось по округе, отражаясь от стен и возвращаясь взрывами ко мне в мозг.
Я не знал ни куда я иду, ни зачем. Я больше ничего не знал. Всё потеряло смысл, стало бесцветным, вспухая лишь багровостью Дааниной крови. Всё то, ради чего я жил и старался выжить, умерло в этой женщине, чьё изуродованное тело покоилось у меня на руках. Я не мог в это поверить. Ведь она только вернулась, но кто-то оборвал её жизнь, значившую для меня намного больше, чем моя собственная. Чья-то предательская пуля лишила её и меня самого драгоценного…
Ноги уже сами несли меня вперёд. Я старался не смотреть на Даану, уставив остекленевшие глаза в темноту коридора. Но каждый раз я опускал взгляд. Она была прекрасна, как и всегда. Даже ещё прекраснее, будто напоследок показывая мне, чего я лишился.
Впереди замаячило слабоосвещенное пятно двери города, неотвратимо приближающееся с каждым моим шагом. Теперь я почти бежал, спотыкаясь, но стараясь не упасть. С каждой секундой я чувствовал, что пол притягивает меня всё сильнее. Но я двигался, несмотря ни на что.
Удар разошёлся волной звука по туннелю, заставив охранника приоткрыть смотровое окно.
- Открой! – голос был не похож на человеческий.
- Кто такой? – вяло спросил он, разворачиваясь.
- Открой! – только и смог повторить я сорванным рыком.
Увидев моё исковерканное лицо, забрызганное кровью, он отшатнулся, но дверь всё-таки открыл. Распахнув её ударом ноги, я вошёл.
Горожане, все как один, посмотрели в мою сторону. На лицах многих отразилась гримаса ужаса и животного страха. Кто-то закричал и бросился бежать, некоторые женщины потеряли сознание. А я шёл, не обращая внимания на застывшие в оцепенении фигуры. Кровь, моя и моей напарницы, капала на пол, оставляя после нас след. Все раны на моём теле вскрылись, вновь запустив мелодию боли, которая уже почти убила меня.
Я медленно шагал, держа в руках свою мёртвую напарницу, глядя в пустоту. Люди, те, кто был посмелее, начинали идти следом, перешёптываясь. Спустя несколько секунд они разглядели клеймо на руке Дааны, которое было покрыто кровью. Сразу же шёпот стал гораздо громче, но будто бы осторожнее. Хотя предположения о случившемся сразу стали смелее.
Между тем, ноги несли меня непонятно куда, будто уже зная дорогу. Вскоре сквозь алую пелену я смог различить дверь покоев главы. Охранники, увидев меня, вскинули автоматы, а на их лицах отразился ужас. Тот, который был помоложе и видимо похрабрее, заорал во всё горло:
- Стоять! Стой, урод!
Я неотвратимо надвигался на него, абсолютно не реагируя. Из-за этого охранник то и дело поглядывал на своего напарника, попутно соображая, что ему делать. Между тем, толпа за моей спиной расступилась, чтобы не получить шальную пулю, если всё-таки начнётся стрельба.
Когда между нами осталось несколько метров, парень нервно передёрнул затвор, пытаясь показать мне, что настроен он серьёзно. Мне было всё равно, поэтому я за несколько шагов преодолел расстояние, разделявшее нас, и остановился, только когда дрожащее дуло уставилось мне в лоб. Я посмотрел ему прямо в глаза, и оружейный ствол стал описывать странные дуги, показывая, что сейчас испытывает хозяин оружия. Я тихо произнёс:
- Давай…
Гром выстрела оглушил меня и бросил на дно кровавого моря. Я почувствовал, как ослабели ноги, и повалился навзничь…