В предыдущих главах я упустил один очень важный момент. Не знаю, получалось ли это случайно, или Лёха специально подстраивал. Женился он на Валентине - в понедельник, на Каде - во вторник, на Елене - в среду, на Людмиле - в четверг, на Светлане Васильевне - в пятницу, а на Чукотку попал в субботу.
Сломайся нарты, пади какой-нибудь олень, задержись с вылетом самолет, и было бы уже воскресенье. Так нет же, все шло, как задумано Всевышним, и свадьба пришлась на субботу. Поскольку в паспорте отмечается только число и месяц регистрации, то Леха носил с собою календари за все годы его женитьб (так скажем), и при каждом удобном случае всем их показывал.
Потом он купил большой красочный «вечный» календарь (после Чукотки, конечно же), и повесил его на стене квартиры, купленной, опят же, на Чукотские деньги.
Как бы там ни было, у Лёхи оставалась надежда на седьмой день недели - воскресенье. Ведь надежда умирает последней! И эта надежда к нему пришла в виде объявления на стенде Дворца культуры.
Объявление было красочным, многословным, и многообещающим. Главный смысл его можно уместить в трех словах: «Тем, кому за тридцать». Лёхе было далеко за тридцать, тем не менее, внимательно перечитав несколько раз объявление, он понял, что его оно тоже касается. Билеты, довольно дорогие, продавались за неделю до вечера. Всю эту неделю мы, как обычно, подтрунивали над вернувшимся в нашу бригаду (уже простым проходчиком!) Лёхой. Даже дали обещание: если эта затея увенчается успехом, выбрать его опять бригадиром.
И вот - воскресенье. Лёха побрился, приоделся, взял паспорт и пошел во Дворец. Анкеты - на себя и свою мечту - он сдал устроителям вечера заранее. В объявлении указывалось, что из сотен анкет на этот вечер приглашены только те мужчины и женщины, которые, по своим параметрам, подходят друг другу. Об этом позаботился компьютер, чтобы свести к минимуму риск встречи неподходящих пар.
Входя в банкетный зал Дворца культуры, Лёха не волновался. Он давно понял, что сам выбирать женщин не может, и решил довериться компьютеру. Лишь бы на мордочку была не слишком страшная.
За первым столом, который занимали один долговязый, прыщеватый мужчина, и две миловидные дамы, было свободное место. Лёха, испросив разрешения, приземлился.
В зале играла музыка, некоторые пары танцевали. Прыщеватый вывел даму на танец. За столом осталась блондинка, весьма недурна собой, и Лёха сделал выбор: начал лепетать про неудавшиеся женитьбы, про не сложившуюся жизнь, про одиночество и тоску, что у него не осталось никакой надежды...
- Я твоя Надежда, - перебила его избранница, и налила по рюмке вина.
Когда они пошли танцевать, оказалось, что Лёха танцует, как бог, а Надежда - как богиня. Им присудили все призы: за танцы, за элегантность, за обаяние, за юмор, за... за... за...
В самый разгар вечера они были мужем и женой. Дело в том, что три пары, победившие в конкурсах, могли, при обоюдном желании, тут же зарегистрировать брак. Поскольку желание было обоюдным, Лёху и Надежду тут же зарегистрировали.
Устроители просчитались в одном: для знакомства, столы накрыли нормально - две бутылки вина на четверых. Ну, а для свадьбы, конечно, жидковато.
Надежда оказалась смекалистой женщиной, предложила смыться с вечера, пока не закрыли гастроном, тем более что живет рядом, через дорогу от Дворца культуры!
Ушли, по-английски, не прощаясь. Зашли в гастроном. Надежда взяла пять бутылок портвейна. Леха заплатил. Пришли в квартиру новой жены.
Только тут Лёха понял, что компьютер всё наврал.
В двухкомнатной квартире, ремонт не делали лет тридцать. Потолок чёрный от копоти. Обои лианами свисают со стен. Линолеум протерт до дыр. На кровати лежат тёмно-серые подушки, давно не видавшие воды простыни, и два рваных, грязных, байковых одеяла.
В раковине - гора немытой посуды. На двух столах - два десятка газет с остатками пищи двухнедельной давности на каждой: корки хлеба, очистки картошки, обрезки колбасы, рыбные кости, несколько консервных банок, заполненных окурками и лушпайками от картошки в мундире. В кофейной банке стоит букет из трех, давно засохших, роз. На краю стола - два грязных стакана, один из которых, то ли разбит, то ли надкушен. Полы не метены со дня сдачи дома в эксплуатацию.
Но не это поразило Лёху! Он видел и не такое.
- Когда ты последний раз сдавала стеклотару? - первые слова, которые произнес, опешивший на длительное время, Леха.
Не обращая на него внимания, Надежда открыла бутылку вина, налила в стаканы. Себе - в целый, Лёхе - в разбитый:
- За нас! За наше счастье! За будущую семью! - торжественно произнесла Надежда.
Лёха, еще раз внимательно осмотрев квартиру, расписался пальцем на пыльном зеркале, и решил уйти, дав ей возможность прибраться, навести порядок, а уже потом пригласить его.
Открыл рот, чтобы сообщить Надежде своё решение, но она опередила:
- Я не собираюсь тебя удерживать насильно. Не нравится - уходи.
Леха стал одеваться. Надежда подошла к нему с просьбой:
- Не забирай вино, ладно?
Это его окончательно сразило.
Он ушёл навсегда.
http://www.proza.ru/2010/02/03/529