Глава II.
Катастрофа.
...Миронов очнулся от сдавившей голову боли. Прошло несколько секунд, прежде чем инженер осознал, что лежит в амортизационном кресле, а корабль в данный момент находится на неизвестной планете. Миронов отстегнул ремни безопасности, встал и подошел к иллюминатору. Сквозь оплавленное стекло была видна почва неопределенного рыже-песочного цвета. Проглядывал краешек бледно-серого неба. По-видимому, корабль стоял под непривычным к поверхности планеты углом.
Миронов повернул голову. Его товарищи лежали в креслах, явно мёртвые или без сознания.
- Куда это мы попали? – спросил Анохин, неожиданно открыв глаза.
- Я бы тоже хотел это знать, - хмуро ответил Миронов. – Сейчас пойду, проверю, не заело ли внешний люк.
- Может быть, не стоит в одиночку выходить наружу? – несколько растерянно спросил Анохин. – Кто знает, какие условия на этой планете...
Миронов не ответил, но слова врача невольно заставили его задуматься.
Какая атмосфера на этой планете? Метан, ацетилен, гелий? Незнакомая атмосфера может запросто вступить в конфликт с кислородом внутри корабля, и тогда произойдёт взрыв. Или выжечь человеческие лёгкие подобно кислоте. Или...
Стараясь не думать обо всех этих «или», Миронов вышел из кают-компании (дверь, к счастью, не заело,) и направился к внешнему люку. Пройти хотя бы десять метров оказалось непросто, и дело было не только в сдавившей голову боли. Корабль стоял, наклонившись, под углом около сорока градусов к поверхности планеты, и все предметы внутри него, в том числе пол, находились в крайне непривычном для человека положении.
Миронов подошел к люку и набрал комбинацию, открывающую замок. Что-то щёлкнуло, люк медленно распахнулся, и глазам инженера предстала каменистая поверхность планеты. Последнюю, как и следовало, покрывал мелкий песок или пыль. Было довольно-таки холодно, а над пустыней метался резкий ветер.
Помедлив, Миронов сделал осторожный вдох. Воздух был разрежен, как на высокогорье, но оказался вполне пригодным для дыхания. Инженер спрыгнул вниз.
Несмотря на двухметровую высоту, на которой находился люк, падение оказалось практически безболезненным. Очевидно, сила тяжести на этой планете была меньше земной.
Под ногами оказались вполне нормальные камни охристого цвета и песок – точнее, не песок, а мелкая каменная пыль того же красновато-коричневого цвета. Пожав плечами, инженер поднял взгляд на горизонт, надеясь увидеть что-либо ещё. Однако вдалеке была такая же картина – песок, камни и несколько невысоких холмов в туманной дымке - примерно в трёх-четырёх километрах от места падения корабля. Невысоко над горизонтом виднелся белый шар звезды, заливающий пейзаж холодным голубоватым светом. Над всем этим нависало небо вылинявшего голубовато-серого цвета с редкими клочьями скорее светло-серых, чем белых облаков. Трудно было себе представить место более неуютное, менее пригодное для жизни.
Встав с земли, Миронов обернулся и махнул рукой своим товарищам, в нерешительности застывшим в проёме корабельного люка; выходите, мол.
Пока Миронов размышлял над произошедшим, к нему подошли товарищи, неся тела погибших. После крушения корабля из шести членов экипажа остались в живых четверо – врач Евгений Анатольевич Анохин, сам Константин Миронов и механики – Зотов и Соболенко. Не сговариваясь, все четверо опустились на колени и начали копать могилу. Почва была очень жесткой, и выкопать даже неглубокую яму стоило немалых усилий. Рыть приходилось отлетевшими от корабля острыми обломками метала и осколками камня – лопат не было. Вырыв яму глубиной чуть более метра, путешественники положили туда тела погибших товарищей и насыпали над ними невысокий курган. Закончив эту печальную церемонию, они занялись обсуждением
проблем, вставших перед ними после катастрофы. Последнее обстоятельство не было проявлением равнодушия или жестокосердия – в условиях странной, вероятно враждебной, обстановки незнакомой планеты у них просто не было другого выхода. В целях выживания людям было необходимо хотя бы найти источник пригодной для питья воды – запасы на корабле, рассчитанные на гораздо более краткосрочную экспедицию, уже подходили к концу.
- Я не понимаю... Ведь, подлетая к планете, мы видели оазис. Почему же здесь нет никаких признаков жизни? – спросил Зотов.
- На этот вопрос трудно дать однозначный ответ, - помолчав, сказал Анохин. – Возможно, на планете слишком холодно или слишком высокий уровень радиации, и земные формы жизни здесь существовать просто не могут.
- Да тут никаких форм нет, кроме нас, если вы не заметили, - хмуро сказал Соболенко, оглядывая окружающий ландшафт. Насколько хватало глаз, до самого горизонта простиралась каменная пустыня. Слова механика прозвучали довольно нелепо, но все были настолько утомлены и встревожены, что никто не засмеялся.
- Почему вы так считаете? – возразил Миронов. – Здесь есть вода и кислород: поверхность планеты твёрдая, а от такого уровня радиации ещё никто не умирал. Условия, прямо скажем, неблагоприятные, но всё же, как вы имели возможность убедиться, они пригодны даже для людей.
- А ведь и верно, - вставил Анохин. - Сейчас около пяти-семи градусов. Где гарантия, что здесь не могут быть все сорок?
- Если бы могли быть все сорок, океан не замёрз бы до самого дна, - резонно возразил Миронов.
- А может, здесь сейчас лето, - вставил Зотов. – Тогда теплее всё равно не будет. Может быть, зимой вся планета покрывается льдом?
Пожав плечами, Миронов достал из кармана радиометр и положил его на землю.
Прибор показал пятнадцать рентген излучения – немалая доза для планеты земной группы: далеко не все формы жизни, даже если на планете и существовала таковая, были способны выжить в условиях такой радиоактивности.
В это время над «каменной пустыней» (так мысленно окрестили это место невольные гости) пронёсся порыв ледяного ветра. Путешественники поёжились.
- Надо вернуться за тёплой одеждой и инструментами, - сказал Анохин после минутного молчания. – Ещё неизвестно, сколько времени мы тут просидим.
- Неизвестно, вернёмся ли мы вообще, - поправил его Миронов. – На корабль возвращаться сейчас нельзя, - добавил он, помолчав. - Если поврежден топливный бак, горючее может взорваться в любой момент. Надо уходить отсюда поскорее.
Сказав так, он чисто машинально оглянулся по сторонам. Вокруг, насколько хватало глаз, не было никаких признаков жизни. Даже после падения корабля на поверхности почвы почти не осталось следов – камни ведь не горят и не плавятся. Только курган да отлетевшие в разные стороны обломки обшивки говорили о катастрофе. Сам корабль стоял, странно накренившись, но вопреки всем законам физики не падал.
Миронов ненадолго задумался.
- Насколько сильно повреждён корабль? – обратился он к Зотову.
Механик пожал плечами.
- Два двигателя из пяти полностью выведены из строя, системы бортового компьютера повреждены. Наше... – он запнулся, подыскивая подходящее слово, - наше загадочное перемещение в пространстве в компьютере никак не зафиксировано.
Положение было серьёзным. Инженер помолчал.
- Сделаем так, - наконец сказал он. – Починить корабль прямо сейчас всё равно не удастся. Если я не ошибаюсь, оазис, который мы видели, должен быть в той стороне, – он махнул рукой в направлении трёх холмов. - Я не думаю, что мы так сильно сбились с курса, что не сможем дойти до него за несколько часов или за сутки. Возьмём с собой воду и всё самое необходимое. Возражения есть?
Таковых не последовало, и невольные путешественники во главе с Мироновым двинулись в указанном инженером направлении.
Соболенко опустился на камень и хмуро окинул взглядом горизонт. Они шли уже два часа, но в окружающем пейзаже не было заметно никаких изменений.
- А вы уверены, что мы идём в верном направлении? – хмуро спросил он у Миронова, которого большинством голосов путешественники выбрали своим руководителем до возвращения на Землю. О том, что возвращения может и не последовать, они старались не думать.
Миронов неопределённо пожал плечами и тоже сел.
- Честно? Нет. Но это всё же лучше, чем сидеть возле корабля и ждать, пока кончится вода или взорвётся горючее.
- Что-то оно до сих пор не взорвалось, - хмуро ответил механик. Зотов и Анохин подошли к собеседникам и тоже сели на землю.
- Ладно, - насмешливо сказал Миронов. – Если через полчаса не появятся признаки присутствия на планете разумной жизни, так и быть, вернёмся к кораблю и будем ждать, пока нас спасут.
Зотов хмуро взглянул на него, но от комментариев по поводу этой идеи почему-то воздержался. Земляне встали и пошли дальше.
Минут пятнадцать прошли в молчании. Чрез некоторое время путь людям преградили высокие песчаные дюны, тянущиеся в обоих направлениях, насколько хватало глаз. Обходить дюны было слишком долго, а взбираться на них – ещё дольше; при малейшей попытке людей перелезть через дюну песок осыпался и выскальзывал из-под ног.
Невольные путешественники начали оглядываться в поисках обходного пути. Внезапно Анохин жестом подозвал своих спутников и указал рукой куда-то направо.
Шагах в пятидесяти росли три дерева с блёклой желтовато-зелёной листвой и довольно кривым стволом толщиной в руку. Каждое было по пояс взрослому человеку.
Миронов подошел к ближайшему дереву и потрогал один из листьев. Лист был очень шершавый, ломкий и в то же время жесткий как резина. От неосторожного прикосновения по поверхности листа пробежала трещинка; на линии надлома выступило несколько капель беловатого сока с резким неприятным запахом.
Миронов вынул из-за пояса нож и попытался отрезать кусочек коры. Однако острый нож скользнул по дереву, как по камню, оставив на стволе неглубокую беловатую царапину.
- Вот вам, господа, и признаки наличия жизни, - торжествующе сказал инженер, пряча нож в карман.
- Вы сказали, разумной жизни, - напомнил ему Анохин.
Миронов небрежно махнул рукой.
- Всему своё время, Евгений Анатольевич. И разумную жизнь найдём.
Врач с трудом удержался от улыбки, но ничего не сказал.
Было решено остановиться для отдыха. Миронов отвернулся от странных деревьев, сел прямо на землю и задумался. Возвращаться на корабль, не найдя разумной жизни или хотя бы источника с пригодной для питья водой не имело смысла, и инженер прекрасно это понимал. Но в многокилометровой безводной пустыне шансы экспедиции на выживание тоже были близки к нулю.
...От размышлений его оторвал крик взобравшегося на дюну Анохина:
- Смотрите, сюда идут люди!