Надежда умирает последней

Валерий Хлызов
               

                “…Бог же не есть Бог мёртвых,
                но живых, ибо у него все живы”

                Новый Завет, Евангелие
                от Луки,  Глава 20-38



     Лето в високосном году на Урале выдалось на редкость теплым. Полуденное солнце безжалостно расправлялось с пешеходами, отважившимися испытать силу  палящих лучей. Только под кронами деревьев люди обретали спасительную прохладу.
     Проделав нелёгкий путь от остановки рейсового автобуса до лесного кладбища, Надежда Быстрова облегчённо вздохнула. В тени она отдышалась, и не спеша направилась к  могиле мужа.  В будний день только певчие птицы нарушали скорбную тишину пристанища мёртвых.  Изредка на кладбищенских участках попадались богобоязненные старушки. Кланяясь и  крестясь, бросали пытливый взгляд на привлекательную незнакомку. Надежда посещала мужа не часто. Как правило, вместе с родственниками в выходные и поминальные дни. Когда же случалось освободиться от работы в будни, приходила на могилу одна. Приходила, чтобы побыть наедине с любимым Серёжей, погрузиться в мир радостного и печального прошлого.
Детство и юность Надежда вспоминала с теплотой. Безоблачное, счастливое время. В южно-уральском городке, где она жила, размещалось военное лётное училище. Многих землячек Нади постигла нелёгкая судьба офицерских жён. Девчата, выросшие на границе России с Казахстаном, унаследовавшие от разноплеменных сородичей матовость кожи и азиатский разрез глаз, были весьма привлекательны. Они нарасхват разбирались будущими воздушными асами. В ходе военной реформы шестидесятых училище перевели с реактивной на винтокрылую технику. Курсанты и их наставники заметно приуныли. Для девчат же эти перемены значения не имели. Главное, они по-прежнему оставались в центре внимания смелых и надёжных парней. Что касается остальных жителей городка, то они даже с одобрением внимали комариному жужжанию ЯК18 вместо чудовищного, пугающего свиста современных  МИГов. В отличие от большинства землячек, Надежда не сумела найти спутника жизни среди выпускников училища. После окончания школы она покинула отчий дом, сохранив в памяти детское очарование авиацией.
      На Среднем Урале Надя окончила техникум, вышла замуж. Муж Серёжа был под стать тем смелым и надёжным парням из юношеских грёз Надежды.  Всё свободное время он проводил в спортивном аэроклубе. Приходя домой, с упоением рассказывал жене об удивительных ощущениях при выполнении фигур высшего пилотажа. Да, небо Серёжа любил безумно, и эта страсть, по мнению Надежды, овладела мужем не меньше, чем любовь земная. Но настал день, когда доброе, улыбчивое небо стало для Серёжи злобным и хмурым.
     Трагедия произошла в праздничный для авиаторов тёплый августовский день. С взлётного поля аэроклуба один за другим взмывали в небо учебно-спортивные ЯКи. На глазах горожан, в числе которых находилась и Надежда, пилоты одиночно и группой выполняли  фигуры сложного и высшего пилотажа. Возбуждённые зрители радостно улюлюкали и рукоплескали. У Надежды же от волнения трепетало сердце. Головокружительные трюки, которые муж выделывал на, казалось, послушном летательном аппарате, одновременно завораживали и пугали. Успокаивала лишь поговорка Серёжи: “Доверяй самолёту вполне, как Надежде – любимой жене”. Эти слова грели душу, вселяли уверенность.  Между тем виртуозы поднебесья продолжали показ самых,  что ни на есть опасных своих  циркачеств. Когда на предельно допустимой высоте - восемьсот метров - звено выполняло “мёртвую петлю”, самолёт мужа исчез из поля зрения Надежды. Она продолжала надеяться и ждать, напряжённо всматриваясь в зелёную полоску леса на горизонте. Но чуда не произошло, а вскоре пришла беда. Беда страшная и непоправимая. Из оцепенения Надю вывели  пронзительные, жуткие сигналы автомобилей спасательных служб.
     Время способно залечивать раны человеческой души, но не до конца – рано или поздно латы на её ажурной ткани дают себя знать. Не один раз Надежда проклинала давно канувшего в историю штабс-капитана Петра Нестерова с его “петлёй”. “Петлёй”, ставшей для многих первопроходцев неба в буквальном смысле мёртвой. Ладно, Нестеров  военный человек,  размышляла она. Полёт с креном, “мёртвая петля”, воздушный таран –  все эти премудрости необходимы военным авиаторам для выживания в бою. Но зачем Серёже надо было быть сорвиголовой? Надежда знала, что причиной гибели мужа явилась потеря ведомым, т.е. Серёжей, ведущего. Но эта замысловатая  формулировка  ни о чём ей не говорила. Вдова не могла понять, как Быстров, опытный лётчик-спортсмен, мастер спорта, мог допустить неосмотрительность, выполняя  рядовую, по словам друзей, фигуру пилотажа.
     Прошли дни и месяцы, и Наде непреодолимо захотелось самой разобраться  во всём случившемся, познать небо. Ведь именно в небе душа мужа так часто витала при жизни, а теперь поселилась навсегда. Надежда не верила, что никогда и нигде больше не встретится с мужем. Для неё Серёжа по-прежнему оставался живым.

     В аэроклубе Быстрова за полгода прошла теоретическую подготовку и приступила к практическим занятиям. Лётчики- спортсмены расценили ее поступок как непреодолимое желание продолжить начатое мужем дело. К Надежде они относились с нескрываемой теплотой и искренне стремились передать ей все тонкости нелегкого мужского ремесла. После первого самостоятельного полёта Надя по традиции вручила крылатым собратьям по коробке  “Казбека”, а отдыхающий на стоянке ЯК-52 по-женски ласково погладила по фюзеляжу. С этого времени ни в воздухе, ни на земле она никогда не расставалась с “якушкой”.  С собой носила макет спортивного самолета, который был не только Сережиным подарком, но и надежным помощником в розыгрыше предстоящих полётов. Эту процедуру, удивительно похожую на игру и называемую пеший по-лётному, Надежда постоянно проделывала на земле. Отныне для нее наступила новая жизнь, в которой бескрайнее небо и винтокрылая птица слились в одно целое.
     В  полётах Быстрова училась пространственной ориентировке. Опытные наставники не раз  повторяли, что визуальный полёт прост и надёжен. Именно в визуальном полете, в отличие от пилотирования по приборам, проявляется уникальная способность летчика автоматически определять наилучшие пилотажно-навигационные параметры. При этом пилот рефлекторно, с минимальными затратами времени, выполняет операции, которые  не под силу даже самой умной вычислительной машине.
     Ориентируясь на местности при полётах в зону, Надежда не переставала восхищаться землей. – Да, прав был Антуан Экзюпери, – размышляла она.  – До чего же хорошо прибран мир, когда глядишь на него с высоты трех тысяч метров. Все уложено по местам, как в ящике с игрушками. Дома, каналы, дороги – игрушки взрослых людей. Эти строки из рассказа «Южный почтовый» не раз приходили на ум зачарованной красотой женщине. При этом земля казалась ей, как по волшебству, замершей. Надежда даже не подозревала, что в случаях пространственной  дезориентировки при «слепом полете» линия горизонта может начать стремительный круговорот. Движение, которому трудно противостоять теперь уже в замершем от испуга самолёте. А пока начинающей летчице земля, купающаяся в  голубом небе, служила надежным, неподвижным ориентиром.
     На втором году обучения Надежда уверенно выполняла фигуры как простого, так и сложного пилотажа, в том числе злополучную “петлю Нестерова”. Разогнав самолёт до заданной скорости, плавно прибрав ручку управления на себя, буквально через 15 секунд оказывалась в верхней точке “петли”. Главное было правильно определить угол тангажа, избавиться от крена и не снизить скорость ниже предельно допустимой. “Держи шарик вариометра посередине”, —  напутствовал лётчик-инструктор, предупреждая о внутреннем и внешнем скольжении самолёта. “ В верхней же точке петли слегка отдай ручку управления от себя”, - добавлял он. Заканчивая вторую половину “петли” крутым пикированием, Надя вновь и вновь задавала себе навязчивый вопрос: почему же это не получилось у Серёжи?
     Однажды в скоплении кучевых облаков хорошей погоды Надежде привиделся  образ мужа. Приписав иллюзию своей излишней впечатлительности, Надежда тем не менее не  смогла забыть о случившемся. Ей припомнился случай, описанный великим Циолковским в статье “Неизвестные разумные силы”. Учёный в скоплении облаков узрел три буквы: “ЧАУ”, смысл которых не мог понять до конца жизни. Поразмыслив, Надежда сделала для себя  вывод, что это могло означать только одно: Человечество Абсолютом Управляемо! Теперь она имела неопровержимое доказательство существования высшей силы, а значит и вечности жизни.

      С момента гибели Сергея Быстрова минуло три года. И вот настал праздничный для авиаторов тёплый  августовский день. Теперь самой Надежде предстояло выполнить в составе звена “мёртвую петлю”. Возбуждённые зрители на смотровой площадке радостно улюлюкали и рукоплескали. Три красногрудых “якушки” в боевом порядке “клин”, с интервалом и дистанцией пятьдесят на пятьдесят метров, взметнулись в небо.
      Совершив полёт по кругу  и набрав высоту, лётчики-спортсмены приступили к показательному выступлению. Звено дважды выполнило “петлю” и приступало к заключительному третьему показу. Всё внимание Надежды в полете было сосредоточено на действиях ведущего группы. Лётчица синхронно выполняла каждое его движение, ни о чём больше не думая. И вдруг перед глазами, как вспышка молнии среди ночного неба, возник образ мужа, а в голове мелькнула навязчивая мысль о допущенной им роковой ошибке. Образ исчез, но исчез и ведущий. Лихорадочный его поиск, бессмысленный взгляд на приборы лишь безвозвратно исчерпали драгоценные секунды.
Надежда поняла всё, но слишком поздно. Самолёт, потерявший скорость в первой половине “мёртвой петли”, сорвался на крыло и под острым углом вошёл в пикирование. Ранее надёжный ориентир - неподвижная земля уходила вниз, кренилась, стремительно надвигалась. Противостоять этому лётчица уже не могла. Монотонно и величественно откуда-то издалека доносилось загадочное “ЧАУ”, “ЧАУ”… Душа Надежды, как и душа мужа, поселилась в небесах навсегда.

       Из книги «Окольцованная птица», 2003 год, издательство АМБ, Екатеринбург.