Фотография в музее Башпотребсоюза 1964 Уфа
(14.01.1904 - 13.04.1987)
********************************************
Продолжение "Семейной саги"
Про моего отца можно написать много книг: про то, как он умел любить, как воевал всю войну, защищая свою Родину от вражеского нападения, как трудился на совесть и вообще, каким был замечательным человеком. Человеком был незаурядным во всех отношениях: и по уму, и по душевным качествам.
Родился первого января 1904 года по старому стилю, в деревне Татарское Маклаково Нижегородской губернии. Умер 13 апреля 1987 года в Уфе. Прожил восемьдесят три года в полном здравии и уме, несмотря на то, что с пятидесяти лет страдал гипертонической болезнью. Он был очень благоразумен и дисциплинирован: не пил много, не курил, ел строго по норме и соблюдал диету. Ежедневно делал зарядку по программе «Здоровье», принимал душ или делал обтирание, сам делал себе массаж и обязательно утренние пробежки три километра. Всё это выполнял без усилия над своей волей, а от сознания, что коли живёшь, должен быть здоров и трезв во всех отношениях. Сознание у него было очень высокое. Когда появились внуки, он по журналу «Здоровье» делал массаж детям до одного года по всем правилам. Жаль, что не дожил до своих правнуков.
Я, прожив много лет, сделала для себя вывод, глядя на своего отца, что если человек от природы умён, то ни в какие годы у него маразма не будет.
Отец никогда на себе не зацикливался. Он пролежал перед смертью двадцать дней после инсульта и умирал в здравом уме. Говорить уже не мог, а мне прошептал еле слышно: «Береги Алёнушку». Алёнка была его любимица из внуков. Не знаю, как я выполняю наказ своего отца, но стараюсь.
Отец учился в гимназии в городе Оренбурге. У него были трудности по правописанию и учитель словесности занимался с ним дополнительно. Он видел старания ученика и его стремление к знаниям, приглашал его пользоваться своей домашней библиотекой. Книги он домой не давал, а разрешал читать у себя дома. Отец, пользуясь добротой учителя, перечитал всю его библиотеку. В те годы у него любимым писателем был Майн Рид.
В гимназии он изучал два иностранных языка: немецкий и французский. По-французски преуспевал. Преподавала язык француженка и ей нравился его «прононс». Тех учеников, которые хорошо занимались по её предмету, она приглашала к себе в гости «на кофе». Так что папа с детства вкусил кусочек светской жизни. Очень любил читать. Книги можно было брать в книжном киоске на прокат: первую книгу покупаешь, после прочтения сдаёшь, затем доплачиваешь пять копеек и берёшь читать новую и так далее.
После смерти матери его отец (дед Садек) вернулся в свою родную деревню и женился на молодой девушке. Стал ревновать старшего сына (Фатыха) к своей молодой жене. Фатых уехал из дома в Казань и поступил учиться в промышленно-экономический техникум – это было в 1925 году.
Так как документов об окончании гимназии в городе Оренбурге он не получил в связи с беспорядками в стране, то по результатам вступительных экзаменов его приняли на подготовительное отделение. С самого начала занятий на подготовительном отделении, отец почувствовал, что весь этот материал он знает и ему там нечего делать. Он пошёл к директору и попросил перевести его на первый курс.
- Вот сдашь зимнюю сессию за оба курса, там посмотрим,- сказал директор.
Папа успешно справился с экзаменами на обеих курсах и его зачислили на первый курс с повышенной стипендией. Учась в техникуме, он занимался общественной работой: был членом учкома (учебный комитет, где решались учебные вопросы), участвовал в художественной самодеятельности, играл в спектаклях: по Гоголю «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» , «Женитьба». Кроме того, что играл на разных музыкальных инструментах на слух, он ещё знал много стихов на память: Некрасова, Есенина. При хорошем настроении читал отрывочки.
Память была отличная: все вычисления проводил в уме. Меня всегда удивляло, как это можно по геометрии решить задачу в уме. Мы (дети), конечно же, часто просили его помочь с домашним заданием по математике. А он решит, ответ скажет, а как решать не говорит, только чуть подсказывает, заставлял думать самим. А я, если не могла сообразить, начинала плакать. Мама жалела и говорила: «Фатых, ну какой же ты вредный! Скажи решение!» А он: «Пусть сама думает» и всё. Тут хоть плачь, не плачь, ни за что не скажет! Вот я и научилась думать сама.
Женился наш папа поздно, почти в тридцать лет, в конце тридцать третьего года. После окончания техникума в 1928 году по специальности бухгалтер-ревизор с квалификацией инструктора-организатора по ревизиям его направили на работу в город Новосибирск. И если бы он доехал до Новосибирска, как знать, может быть , по-другому бы сложилась его судьба, и меня бы не было. Но его судьба ждала в городе Уфе. По дороге, в поезде, он познакомился с работниками из Башпотребсоюза, из города Уфы, они его уговорили здесь остаться и взяли к себе на работу. В 1929-30 годах служил в Красной Армии в Средней Азии в городе Кушка на афганской границе. После службы вернулся в Уфу в ту же организацию.
По работе он хорошо преуспевал, рос по службе, но не всегда его пропускали на более высокие должности, так как был он человеком независимым, может быть излишне прямолинейным, критиковал, не взирая на лица.
Ещё учась в гимназии, учителя, кроме любви к познанию, привили ему любовь к светским беседам. И здесь, в Уфе, у него появилось много друзей,с которыми он проводил время за чашкой чая, рюмочкой вина.
Однажды, придя к своему другу Михаилу Ивановичу Николаеву домой, с которым они вместе работали, он повстречал свою судьбу – мою маму. Он любил к ним захаживать. Там была семья, жена армянка Мария Александровна хорошо играла на гитаре и пела старинные русские романсы. Вот тут и случилось… Встретил мою маму. Увидел её во дворе и влюбился с первого взгляда. Спросил у друзей: «Кто эта женщина? Познакомьте меня».
Парень он был холостой, а она с двумя детьми, уехала от мужа (так говорили). Приехала из Петропавловска (Казахстан). Кто и где её муж никто не знал. Она поселилась в подвале в чуланчике. У неё был девятилетний сын Володя и пятилетняя дочь Лара. Он как только их увидел и всё, потерял покой. Лару любил больше своих родных детей, которых завёл позже. Это был 1933 год. Для него теперь Мария (так звали мою маму) и её двое детей стали главным в его жизни. Володе помогал по учёбе, занимался с ним математикой, не давал в обиду ребятам, а с Ларой носился как с сокровищем.
Когда он сообщил своему отцу, что собирается жениться на русской женщине Марии с двумя детьми, то его отец, разумеется, был категорически против и сказал, что если он его ослушается, то проклинает его, всех нас, и чтоб его ноги не было в отцовском доме.
Ослушался, приняв проклятие отца, и женился на Марии с двумя прекрасными детьми. Жили между собой, как говорят, душа в душу. Сошлись идеально две половинки. И что только про неё ему ни говорили, а ей про него! Но они так были духовно близки, что представить это могут только те, кто был с ними рядом.
Первая его дочь Нонна родилась 23 января 1937 года. Папа уговорил маму родить ребёнка, чтобы проверить свои чувства к её детям, так ли он их любит, как родных! А я на свет появилась случайно, негаданно, нежданно. Меня никто не ждал.
Папа любил нас всех, но Лару любил больше всех, выполнял все её желания с самого первого дня, как пришёл к ним.
Весь фронт прошёл с Нонниной фотографией в нагрудном кармане гимнастёрки, называл её своим талисманом, ангелом-хранителем. Эта фотография у нас до сих пор жива, правда на фронте она вся пожелтела.
Перед войной папа учился заочно в Московском финансовом институте. Учился, как говорила мама, исключительно на пять. Но в марте 1941 года был направлен на курсы подготовки офицеров запаса в город Владимир. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. В июне 1941 года курсантов отправили на формирование 248-й стрелковой дивизии в город Вязьму. Эта дивизия входила в состав Западного фронта. 4 октября в Смоленской области получил в бою сразу четыре ранения: два осколочных и два пулевых и лечился в госпитале города Уральска Казахской ССР. Это ранение было бы смертельным, если бы не каска на голове. От каски пуля отскочила в плечо и засела там глубоко. Жив остался. Может быть действительно талисман хранил его?
После выздоровления с запасного полка его послали на курсы «Выстрел» в город Ульяновск, а после окончания курсов был направлен на формирование укрепрайона (Юго-Восточный фронт).
С августа 1942 года воевал на Сталинградском фронте, участвовал в полном разгроме группировки армии Паулса. Оставшихся в живых офицеров направили в Москву на пополнение укрепрайона и затем под Курск (Орловско-Курская дуга). После окончания боёв под Курском отца направили в Гомель (1-й Белорусский фронт). До окончания войны был в составе 1-го Белорусского фронта.
В боях в городе Рейца (Германия) вызывал огонь на себя, нужно было определить место нахождения врага. Был участником выхода войск к реке Эльба и встречи с союзниками.
Боевой путь моего отца: 902 стрелковый полк, 248 стрелковая дивизия, Западный фронт, 76 и 115 укрепрайон, Юго-Восточный, Сталинградский и Донской, Центральный и 1-ый Белорусский фронт.
Записи про фронтовую биографию взяты из сочинения его внука (сына Нонны) , которое он писал под диктовку деда про его участие в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.
Я впервые увидела отца в октябре 1945 года, когда он приехал на побывку. До этого видела его только на фотографии, которую он прислал с фронта. С марта 1941 года и до октября 1945 года он не имел возможности побывать дома. Но он вернулся, живой и здоровый. Я очень его ждала. Я же не видела его никогда. Талисман в кармане гимнастёрки, а дома ждут жена и дети, и он не мог не вернуться!
Отец прошёл войну от Москвы до Берлина, он пол Европы прошагал, пехотинец. Капитан, командир, начальник штаба батальона. Выправка, стать, умный и чистый взгляд. Таким он был всегда! И добрейшей души Человек.
Мой отец воевал на фронтах: Западном (битва под Москвой), Юго-Восточном, Сталинградском (оборона Сталинграда), Донском, Центральном (Курская дуга) и Белорусском (освобождение Гомеля, Варшавы, взятие Берлина).
На Западном фронте имел ранение, которое сказалось на правой руке, не мог писать и с годами болезнь прогрессировала. Инвалидность не оформлял, не хотел иметь статус инвалида в ещё молодые годы. И ещё мне сказал: «Столько людей погибло, а я жив остался и это мне самая большая награда. И по этой причине он никогда не пользовался никакими привилегиями для участников войны, сколько я его ни уговаривала.
В декабре 1942 года на Сталинградском фронте вступил в ряды Коммунистической партии.
Был честным коммунистом до конца жизни. Верил в партию, её идеи и служил Родине и народу верой и правдой.
Про свои подвиги не хвастал и не рассказывал, только внукам, когда спрашивали. Он считал, что выполнял свой патриотический долг. Из бесед выяснялось, что и подвигов было немало. Он за свою шкуру не трясся, если нельзя было отступать – шёл в атаку.
Очень много тёплых и хороших высказываний о нём мама услышала от его однополчан, когда мы жили в их частях под Кёнигсбергом после войны.
С фронта папа писал нам письма, иногда объёмные. Одно письмо мама сохранила. Письмо написано на 12 страницах, как бы про всю жизнь, ведь он не знал, вернётся ли?
Сёстры говорят, что он и стихи маме писал с фронта между боями. Но не сохранились. Наверное, я их прибрала во время войны для своих рисунков. Я и диплом его об окончании техникума весь изрисовала. А письмо это я читала много раз, и всё время что-то заставляло вернуться к нему снова и снова.
Когда он писал это письмо, он не знал - вернётся ли?
Письмо хранится до сих пор. Фатых вернулся в 1946 году.
Я не знаю, почему, именно это письмо мама сохранила, Видимо, что-то задело её или она хотела с ним потом о чём-то поспорить. А может быть решила его сохранить, как советы в воспитании детей, если вдруг…
Это письмо датировано 23 сентября 1943 года, а 30 октября 1943 года в наш дом пришла беда, большое горе – погиб Володя, защищая Киев. Погиб в звании гвардии сержант в возрасте 18 лет.
Когда папа получил это известие, его однополчане рассказывали, как он рыдал, страдал. Они даже предположить не могли, что это неродной сын и никогда не видели, чтобы так мог страдать мужчина.
Папа очень любил маму, он понимал, какое это для неё горе и он страдал и за неё тоже. Не мог смириться с этим. По письму видно, что он строил планы на будущее. Мне кажется, что поэтому он и домой на побывку за всю войну и даже после ранения не приезжал, он не мог посмотреть на маму.
Когда она пыталась завести разговор о Володе, он эту тему не поддерживал, переводил разговор на другое.
Я всегда думаю, Господи, какой же это был чуткий человек! Мы жили с ним рядом и считали, что всё нормально, что все такие должны быть. Как же мы глубоко заблуждались!
Наш отец – это достояние! Это понимала наша мама. Когда я пыталась сказать про кого-нибудь: «Он как наш папа» - она всегда говорила: «Нет таких, как наш папа, таких нет!» Я тогда это не совсем понимала, думала, что мама преувеличивает. А теперь-то понимаю, когда жизнь прожила.
Отец был очень обаятельным человеком. Женщине при приветствии целовал руку, Как это красиво и приятно! Или женщины были другие, или воспитание не то. Сейчас это большая редкость не в светском, а обычном обществе при приветствии поцеловать руку женщине. Женщина заслужила это своей прекрасной природой радовать и любить мужчину, и он должен это понимать и ценить. К моим подругам он так же был галантен. У женщин пользовался успехом, был хорошим собеседником на любую тему, не был груб и резок, говорил спокойно, никогда не кричал. Речь у него литературная, потому что в детстве и молодости очень много читал, что и послужило его развитию. Говорил продуманно без лишних ненужных слов, голос очень приятный, баритон. Если звонил мне на работу, все удивлялись, что это отец, думали молодой мужчина.
Брюнет с карими глазами, в молодости имел хорошие волосы, но рано поседел и остался без пышной шевелюры. Когда смеялся, голову откидывал назад.
Любил надо мной пошутить. Именно надо мной, ни над Ларой, ни над Нонной, а надо мной. Наверное потому, что я о-очень реагировала. Не любила ему проигрывать в шахматы, а он никогда и не поддавался, обязательно мат поставит и смеётся, щёлкнув меня по носу. Роста он был невысокого, 167 см., почти как мама – у неё 164. У него были очень приятные руки. Таких рук я не видела ни у одного мужчины за всю свою жизнь. Его внучка Алёнка в раннем детстве всегда деду целовала руки, видимо подсознательно, ещё ничего не понимая в жизни, ей они были приятны. Всегда чистые, сухие, пальцы красивой мужской формы, не длинные и не короткие.
Аккуратность – вот ещё одна ценная черта. Даже будучи на пенсии, после утренних процедур, одевался ни во что-нибудь. У него был домашний костюм коричневого цвета из лёгкой ткани, а я ему покупала новый, как только тот уже терял вид. Он всегда просил купить такой же. В нашей семье больше такого мужчины не было. Да и по жизни я не встретила. Такие черты наверное у многих мужчин есть, но вот в совокупности с его обаянием, не встречала.
Впервые я отца увидела в октябре 1945 года, он приехал на побывку домой после войны. Меня нарядили, привязали большой голубой бант, я была просто счастлива. Мне (видимо в шутку) сказали, что папа приедет с большим чемоданом. Когда дверь открылась и, я бросилась было к нему , чемодана-то нет, я и остановилась и все громко смеялись, а я заплакал. Он был такой (мне казалось) большой, красивый, бравый (бравым был до конца жизни) офицер. И для меня это было счастье. А Нонна была в школе. Мы с ней разные в проявлении своих чувств: я их выражаю бурно, а она молча, всё в себе. Пришла Нонна из школы с фанерным портфельчиком (в войну делали такие). Я бросилась к ней с возгласами: «Нонна, Нонна! Папа приехал!» Она смотрит на меня осуждающе и говорит: «Ну, и что?». А сама тоже рада, а виду не показывает. Радость держит в себе.
Потом, в марте 1946 года папа вывез всю нашу семью в свою часть под Кёнигсберг, местечко называлось Гутвальден. Мне было шесть лет.
Это местечко недалеко от Даркемена (ныне Озёрск) под Кёнигсбергом. До сих пор помню, как там было красиво. Кругом фруктовые деревья, кустарники. Малина была такая крупная! В жизни такую не видела.
Здесь мы жили сытно после голодных лет войны, молоко лилось рекой, а я про него и не знала, что это такое. А тут пей-не хочу, жили в трёхкомнатном коттедже, с большой кухней, где была голландка, облицованная зелёным кафелем. Хороший военный паёк выдавали семьям военных.
Папе предлагали там остаться после демобилизации, возглавить совхоз. Однако, мама запретоставала, сказала, что не хочет жить на чужой земле.
После голода и холода, который мы испытали во время войны – это была просто сказка.
После демобилизации папа вернулся в Башпотребсоюз и проработал до самой пенсии, до 1964 года. После выхода на пенсию он там подрабатывал каждый год два месяца. Его приглашали на постоянную работу, но мама не разрешала. Она его берегла, он был гипертоник и она очень следила за его здоровьем, питанием, отдыхом.
В Башпотребсоюзе есть музей кооперации. Папа там представлен большим портретом. Он долгое время работал Председателем ревизионной комиссии Башпотребсоюза, а начинал инструктором ревизионного отдела, был начальником ревизионного отдела и всё время занимал руководящие должности. Эта работа требовала исключительную честность, чем он и был богат.
Никогда не кичился наградами, не стремился к ним и был к ним равнодушен.
Любил свою жену Марию до последнего её вздоха. Она четыре года была прикована к постели, мы все работали, а он был около неё и очень заботливо и внимательно за ней ухаживал. Всегда говорил ей комплименты, даже в последние годы жизни. Такая чистая и нежная любовь встречается исключительно редко. После её смерти потерял интерес к жизни и вскоре ушёл к ней.
После выхода на пенсию он прожил 23 года. И каждый год на все праздники из Башпотребсоюза ему присылали поздравления и приглашения на вечера и он ходил, пока мог. Каждый год выделяли санаторные путёвки или материальную помощь.
Когда он умер, на его похоры пришло так много народу, что во дворе ступить негде было. В газете «Вечерняя Уфа» и на работе был вывешен некролог. Говорили о нём много хороших слов. Его все помнили и уважали.
Отец был человеком разносторонним, легко мог поддержать разговор на любую тему.
Любимый певец у него – Юрий Гуляев. Когда пел Юрий Гуляев, то папа призывал нас послушать.
Хорошо играл шахматы. Со своими зятевьями знакомился через шахматы и во время игры потихонечку вёл беседу.
Любил играть в преферанс. У нас во дворе жили его коллеги по работе и они часто собирались и играли почти до утра. Им было о чём поговорить и помолчать.
Я так возмущалась этими посиделками до утра и настраивала маму против этого, но она мило улыбалась и говорила: «Пусть поиграет».
Ещё он любил бильярд и пасьянс. У мамы была подруга Женя, которая тоже увлекалась пасьянсом и они с ним увлечённого разбирали разные пасьянсы.
Мама ни к кому и ни к чему его не ревновала.
Папа никогда не бранился, не выражался нецензурно, не напивался, в нём было чувство меры от природы и внутренняя культура.
Материально мы всегда жили более, чем скромно. Мама не работала, папа один кормил всю семью, подрабатывал, где мог: преподавал на курсах повышения квалификации ревизоров-бухгалтеров, писал статьи в газеты по своей тематике, не отказывался от экспертных работ в прокуратуре. Но везде платили мало, несмотря на солидные затраты труда. Трое детей. Всех накормить, одеть, обуть… Мама была хорошей хозяйкой и справлялась со всеми трудностями.
Папа был замечательным человеком, но не хозяином. Хозяйством полностью занималась мама: что дрова для печки достать, печь переложить, печников найти. Белила комнату всё время сама, мы и не замечали, когда она это делала. Вот и правда говорят, что всё у человека не бывает, сто процентов не найдёшь, у каждого свои достоинства и недостатки.
Я выросла и прожила сорок семь лет с таким отцом и считала, что все мужья должны быть именно такими душевными, чуткими, заботливыми. Так как по молодости лет я думала, что в основном все такие, то, думаю, по этому своему заблуждению я не смогла устроить свою личную жизнь. Я искала такого мужчину.
Часто в душе обращаюсь к нему с такими словами: «Папа, как мало я о тебе знаю! Как же я, прожив с тобой сорок семь лет, не до конца заглянула в твою душу?! Столько упустила! Спасибо тебе, что ТЫ мой отец, я горда тем, что ношу твою фамилию, что так долго мы не расставались и были дружны. Жаль, что всю глубину твоего существа я осмыслила и поняла только теперь, прожив такую длинную жизнь и повидав многих людей!»
Продолжение http://www.proza.ru/2007/09/28/149