IV.
Вскоре пустынная дорога, пролегающая среди вересковых холмов, так размокла от непрекращающегося дождя, что продолжать движение стало невозможно: лошади выдохлись, и колёса кареты окончательно увязли в грязи. До ближайшей безымянной деревеньки с постоялым двором оставалось не меньше двух часов езды. Можно было бы вызволить экипаж с помощью магии, но я решила: раз собственная интуиция меня подводит, буду полагаться на природные знамения. Если моя стихия не даёт двигаться дальше, значит, разумнее заночевать прямо здесь.
Перспектива провести ночь в этой глуши не сулила приятных впечатлений. Сырость пробралась даже под тёплое шерстяное одеяло, карета казалась холодным склепом.
Но, вот сверкнувшая зарница выделила очертания строения на недалёком холме. Сердце сжалось от предчувствия тайны.
- Дарио, как называется эта долина?
- Адарская пустошь, госпожа.
Территория, не входящая в состав ни одного из графств. Безжизненный участок местности шириной в несколько миль, который даже торговые обозы предпочитали пересекать лишь в светлое время суток.
А причиной тому был Адар - древнее, разрушенное святилище неведомых богов. Когда-то общие предки восточных и западных народов, исчезнувшие последователи мистических культов, проводили в нём свои ритуалы, о которых ныне известно ничтожно мало. А вся имеющаяся информация настолько противоречива, что не заслуживает даже упоминания.
Я побывала на останках Адарской цитадели ещё ребёнком, привезённая сюда Стефэнией, решившей устроить своеобразную проверку моим способностям. И, стоило приблизиться к осыпающимся камням, я уже знала наверняка, что, общаясь со своими духами, маги прошлого приносили здесь человеческие жертвы. Есть знаки, которые не смываются временем.
С появлением церковников, разросшихся из малочисленной секты во влиятельную структуру, и сумевших за относительно короткий срок вознести поклонение своему Богу в ранг государственной религии, храм пришёл в запустение. Последними, кто оросил своей кровью жертвенный алтарь, по жестокой иронии, стала горстка колдунов, пытавшихся восстановить утраченные знания по чудом сохранившимся свиткам. Им так и не удалось воссоздать свой ковен. Безжалостно вырезанные воинами святой инквизиции во время церемонии, они до сих пор пугают жителей близлежащей долины стенаниями, блуждая окрест в виде призраков. А приключилась эта расправа около тысячи лет назад…
Не получая энергетической пищи, святилище умирало, как умирает живое существо. Но агония его растянулась на века. Сами собой, словно шрамы на человеческой коже, зарастали рунические письмена, вырезанные на гладких стенах; разрушались арки… Но две стоящие полукругом галереи, до сих пор украшали холм на подобии царского венца.
Лет двести назад, тогдашним кардиналом королевства была предпринята попытка окончательно стереть с лица земли этот памятник инородному знанию. Исполинские колонны и блоки варварски валили на землю, но они были настолько тяжелы, что их целый день пытались растащить по округе с помощью упряжек в несколько десятков волов. С наступлением ночи работы приостановились. А когда утром люди вернулись к разоряемому сооружению, каждый камень стоял на своём месте.
Однако, одну из стэлл из красного варисцита, вытесанную каменорубами ещё до начала времён, всё же довезли до столицы. День и ночь её, как опасную ведьму, отправленную на сожжение, конвоировал отряд воинов Храма. В Луцане стэллу установили простым украшением в углу строящегося кафедрального собора. Но, на первой же мессе, проведённой непосредственно после этого события, с крыши незаконченного здания собора сорвалась хорошо закреплённая балка, насмерть задавив немало верующих.
Вероятную виновницу происшествия быстро вернули на законное место, небрежно бросив у подножия холма, а Адар был объявлен проклятым местом.
Подходящее место для ночёвки ведьмы и её слуги!
На распряжённых лошадях сундук с ценностями перевезли на вершину холма. Беспокоиться о карете не было смысла – даже если какие любители лёгкой наживы и набредут на пустой экипаж, им придётся немало повозиться, чтобы вытащить его из грязевого плена.
Под сохранившимися перекрытиями одной из галерей было сухо, а когда разожгли костёр – стало даже уютно. Увитые плющом стены казались занавешенными искусным гобеленом. Во внутреннем дворике храма, поросшем кислицей и редкими цветками шафрана, в порядке, ведомом одними устроителями святилища, лежали плоские камни. Всё так, как я запомнила с детства.
И тот же, источаемый плитами солёный аромат, который я узнаю даже среди тысяч разом зажжённых благовоний, от которого людям становилось здесь не по себе. Аромат крови. Но, что касается меня, я всегда предпочту этот запах ладану и воску…
Пока Дарио готовил ужин, и ещё не совсем стемнело, я отправилась прогуляться в соседнюю галерею. И чуть не вскрикнула, увидев присевшего на гранитную скамью Келина Фейеша собственной персоной.
Изумление, готовое вырваться из меня насчёт причины, что его сюда привела, отступило на второй план, когда взгляд скользнул на мозаичные плитки пола. Перед ведьмаком ползала неизвестная природе склизкая тварь, сплошь состоящая из щупалец и каких-то вьющихся кишок.
- Келин, во имя забытых богов, что это?!
- Это? – Он пренебрежительно ткнул пальцем в сторону мерзостного создания. - Викарий Богушецкой долины. Болван клялся на городской площади, что когда найдёт меня, распнёт вниз головой, выпотрошит, тело сожжет, а внутренности скормит поселковым собакам. Я превратил его в это существо, с помощью магии - провернув все планируемые им действия в произвольном порядке. Кроме того, разумеется, что не стал лишать его жизни, и в данный момент святой отец прекрасно отдаёт себе отчёт в том, чем является.
Собственно, чему удивляться? Келин никогда и не утверждал, что крайняя жестокость не свойственна его разносторонней натуре.
С трудом подавив подступившую тошноту, я заметила:
- Ни одна стихия не дала бы своей силы на создание такого…
Тут я была не права, но слишком поздно сообразила, что выдала глупость. Ни одна - кроме тёмной стороны духа нашей матери… Луноликой или Тёмной Богини, как почтительно величают её последователи.
Этот неосмотрительно начатый мною разговор, грозил снова свернуть в бездну бессмысленных схоластических споров, потому я решила сменить тему. Кстати, Фейешь здесь, но не видать его лошади.
- Как ты сюда попал?
- По воздуху, вместе с моим новым другом. – Единственный глаз чудовища буравил меня умоляющим взглядом. - Он утверждал, что физические полёты противоестественны!
- Так и есть.
Губы Келина растянулись в самодовольной улыбке:
- Не для меня.
Нет, видно эти диспуты - неизбежное зло при каждой нашей встрече...
- Ты превозносишь хаос! – Дорога вымотала меня, но желания отстаивать свои убеждения не отбила.
- А ты, как я не раз уже с сожалением отмечал, имеешь через чур плоский взгляд на тьму.
Что свет – дар смертным огнебога.
Что тьма – холодная зола…
Но пламя может выжечь всходы,
А пепел – удобрять поля.
Процитированные колдуном строфы старинного трактата заставили меня призадуматься.
Я сторонюсь тьмы, но, при том, не гнушаюсь использовать некромантию. В дозволенных мне пределах, разумеется. Упиваюсь гармонией природы и без жалости проливаю кровь невинных… Эти неустранимые противоречия обратили солнце моей жизни в непроходящие сумерки. А после сумерек – следующий закономерный этап – ночная чернота. Но, видят духи, я этого не хочу!
- Не знала, что ты восхищаешься философами дуализма, чернокнижник! Всё так. Но одного они не хотели понимать - нельзя идти по двум разным тропам одновременно, необходимо выбрать одну. Я вижу свой путь, даже если он пролегает по кромке между миром, упорядоченным стихиями, и хаосом. А на неровной петляющей дороге, что избрал для себя ты, путника подстерегает опасность споткнуться или вовсе - заплутать безвозвратно.
-Только если он не уверен в своих силах и испытывает страх от того, что может ждать за поворотом. – С энтузиазмом возразил Фейешь.
- Уж не обвиняешь ли ты меня в трусости?! – Усталость вынудила поддаться накатившему раздражению и повысить я голос, - Я знаю, кто ходит тропой Луноликой! Лишь тот не боится ничего потерять, у кого ничего нет!
- Я не боюсь сил, дарованных мне Тёмной Матерью. И у меня есть свобода делать всё, на что она сочтёт нужным направить мои старания. А что есть у тебя, Мэд? Долг, обязанности… Нужда соответствовать стандартам общества, что ты призираешь, и которое возненавидит тебя, стоит ему узнать твои маленькие женские секреты? Как можно почитать жизнь, не познав её сути?
- Ошибаетесь, я познаю её каждый день. Когда слушаю шёпот деревьев и трав на ветру, и когда пение сирен далёких морей входит в мои сны. Мне не нужно ничего того, чего у меня нет. Меня не иссушает жажда могущества, а твоя богиня… она…
- Моя богиня – могущественна, это истина. Она одна равна по силе четырём своим детям, вместе восставшим против неё!
- Когда захотела уничтожить мир!
Теперь мы почти кричали друг на друга. Знакомая картина.
- Ею и созданный!
Стихии, обернувшиеся против тьмы…. Каждая ведьма знала это сказание, повесть о временах более древних, чем окружающие нас развалины.
Выждав паузу, Келин продолжал:
- Стереть в прах мир, сотворённый ею из собственной сущности. Но Великая Тьма пошла это, чтобы на месте неудавшегося произведения создать лучше. Разрушение ради созидания. Смерть ради жизни.
Боль подлым ударом пронзила мне череп. В поисках опоры, я схватилась за лозу дикой лилии, свисавшей с потолка, и надтреснутым голосом прошептала:
- Кому стало лучше, что инквизиторы растерзали мою мать?
- Это ведомо лишь самой Луноликой… - Видимо, мой бледнее обычного вид всё-таки охладил пыл самопровозглашённого проповедника от тьмы, - Но, я прошу прощения! Я донимаю тебя спорами, хотя понимаю, как ты устала. Скажи, - в глазах засияли угольки нетерпеливого любопытства, - собственно, ради этого я и разыскал тебя: дошли слухи, что…
- Да, я действительно сожгла замок, уничтожая улики, способные скомпрометировать меня перед инквизицией. И да, я подняла зомби родственницы, чтобы успеть спасти своё, пока ещё живое, тело. Но, как ты понимаешь, перед королём я буду стоять на том, что всё это – не более чем дурные фантазии малограмотных крестьян. Тебе ли объяснять, насколько молва охоча до вымыслов! И я не требую от тебя подтверждения всяких изуверских историй… - С этими словами я облокотилась на выступающий барельеф, окинув Келина лёгким осуждающим взглядом.
- И, между тем, ты знаешь, и я - не стесняюсь открыто говорить, что большая часть из них – правда. – Голос ведьмака стал мягким как душистое сено, но в этом блаженстве были спрятаны отравленные иглы. Он не намеревался меня запугать, он просто был самим собой. И вот это-то как раз пугало.
Можно дружить с дикой рысью, но стоит помнить – как только она проголодается, не задумается о вашей дружбе. Но именно извращённый ум, полное отсутствие нравственных ориентиров, сулившее беззащитным к магии собеседникам Кэлина постоянное напряжение нервов, меня, в конце концов, в нём и привлекало. В любви и верности ни один из нас не клялся другому, да и, как я усвоила, - в постели эти вещи отнюдь не подсобляют, а вот жизнь осложнить ещё ох как способны…
Пока мы разговаривали, дождь кончился. Одновременно с этим совсем стемнело, и на вершине холма задул влажный ветер. Уже не летний, но ещё не несущий студёных зимних объятий. Сквозь кружевной палантин разрываемых ветром туч просвечивал диск луны. Приглушённый свет её опускался на лужайку внутреннего дворика, от чего буйство трав, заселивших кровавую ладонь цитадели, и мох на зарубцевавшихся камнях, приобрели неестественно аметистовый оттенок, воскресив в памяти последний из моих снов.
- А как насчёт слухов, что восточный народ, вопреки своим традициям, отказался признать в тебе своего отпрыска? – Пусть не забывает, что я тоже умею кусаться.
Напоминание о, вероятно, единственной болезненной точке его биографии не успело заставить Фейеша разозлиться.
- О, какой красавчик! Познакомишь? - Раздался ехидный голос сзади.
- Этого еще мне не хватало! – Вскричала я, тут же признав в нарушительнице спокойствия Еву.
- Тоже безумно рада тебя видеть! Жаль, что в полном здравии!
- И ты, смотрю, не чихаешь! – Некстати съязвила я, забыв, что говорю с духом уже мёртвой женщины.
- Мэд, к кому ты обращаешься? – Ничего не понимающий Фейешь, буравил меня льдинками настороженно прищуренных голубых глаз.
- О, и как ты ему это объяснишь? - Эта неупокоенная зараза явно потешалась надо мной.
- Не беспокойся, девочка, его разум и не к такому привычен. - Я ткнула носком сапога на "зверюшку" Келина.
После чего обратилась к замершему бледной статуей ведьмаку:
- Неужели ты никого не видишь? Ну же, некромант!
Но, последний лишь сосредоточенно молчал, и я поняла, что вынуждена пребывать с невозможно надоедливым фантомом по-прежнему - наедине.
- Видимо, не настолько привычен как ты думаешь! – Засмеялась мерзавка.
- Келин, напомни мне, пожалуйста, какой эффект производит окуривание призрака дымом от зажжённой палочки кипариса? - Как ни в чём не бывало, поинтересовалась я у колдуна, хотя прекрасно знала ответ.
- Этот ритуал доставляет бесплотной сущности невыразимые страдания... – Тут же отозвался он с явным знанием дела.
Вопреки ожиданиям, Ева не высказала ни малейшего признака страха.
- Ты думаешь, способна причинить мне еще большие страдания, чем уже причинила? - Черные глаза блеснули ненавистью – Что ж, попробуй!
- Попробую, не беспокойся!
- Дорогой мой, - Проворковала я с намеренно приторно-стервозной улыбкой, - Этого средства, о котором я спрашивала, у тебя, случаем, с собой нет?
- Мэрджит, может ты всё-таки расскажешь, что творится? – Если любопытство и раздирало его изнутри, внешне пока это проявлялось лишь тактичным вопросом.
А люди утверждают, что у ведьмака взрывной мстительный нрав! По-моему – так просто дьявольская выдержка. По сравнению с моей, так уж точно. Хотя, ему проще, он же её не слышит… Но и это, если разобраться, мне на руку: очень не хотелось бы, чтобы она поведала Келину суть моих ритуалов.
- И расскажи заодно, настолько ты мерзкая личность! – Яд сочился из каждого слова призрака.
- Заткнись, сволочь!!! – Несмотря на старания, упорно не получалось не обращать внимания на колкости. Редко кто осмеливается дерзить графине…
Не прекращающий недоумевать Келин, воспринял это на свой счёт:
- ЧТО?!
- Это я не тебе! – Раздражённо пояснила я.
- Ха-ха-ха!!! - Звучный хохот малолетней паразитки выцеживал из меня последние капли самообладания. - Интересно, что подумал твой дружок? Что ты окончательно спятила, маньячка убогая, или решила от него избавиться?
- Он – не мой дружок, бестолковая деревенщина! – Я постаралась временно забыть о Келине. … - Хочешь, чтобы я снова показала тебе мистерию о твоей бесславной кончине? Приятное зрелище, должно быть?!
- Ты лишила меня жизни, любви и будущего ребенка! Мне все равно, что ты будешь делать, но за то, что ты не дала мне спокойно жить и умереть своей смертью, я испоганю твое мерзкое существование, насколько это будет в моих силах!
С тем фантом исчез.
Я перевела дыхание и посмотрела на колдуна.
- Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты слишком перенапряглась и докатилась до галлюцинаций, создавая зомби своей бабки!
Он ещё и шутил! Но, должно быть, со стороны произошедшее и выглядело забавным.
- Ещё немного, и так и будет. Призрак служанки, что я, сознаюсь, увлёкшись, до смерти забила плёткой, наказывая за нерасторопность, вторую ночь донимает меня своим хамством...
Признаться, я не удивилась, что Фейеша поразила вовсе не жестокость его знакомой графини:
- ТЫ ОБЩАЕШЬСЯ С ПРИЗРАКАМИ?! – Эта новость заразила чернокнижника каким-то одержимым смехом. - Отрицаешь философию тьмы и успешно практикуешь одно из самых утонченных её искусств?! – Новый приступ смеха. - Но как тогда ведьма стихий, что якобы не желает принимать благословления Луноликой, самовольно удерживает эту душу в мире живых, да таком недосягаемом плане бытия, что даже я не заметил её присутствия?!! Уж ни деревья ли нашептали?
Я чуть было не пустилась в возмущённые оправдания, что моей волей тут и не пахло, но решила переиграть ситуацию в свою пользу.
- А ты и правда решил, что твой путь заведомо делает тебя способным на большее, чем мой? – Тут я не поскупилась на весьма правдоподобную горделивую усмешку. - То, что я не желаю могущества хаоса, не значит, что оно мне недоступно! Сам говорил, я самая способная женщина-маг, что ты встречал.
Голос начавшего беспокоиться за меня Дарио, что эхом разносился по храму, пробил упавшую тишину, отдающим каким-то неприятным пепельным привкусом.
- Был рад узнать, что с тобой всё в порядке. - Сухо процедил мужчина, ужаленный моим враньём в самую гордость.
Из-за глубоких разрезов на боковых швах, полы его делии закрутились чёрным вихрем, когда он взвился со скамьи и твёрдой походкой направился к обрыву холма. Неужели и правда, по воздуху сюда прилетел?
Склизкий монстр, выползший на середину дорожки, был раздавлен сапогом ведьмака, с теми же равнодушием, пополам с брезгливостью, как если бы это был случайно попавшийся под ногу дождевой червяк. Когда я снова подняла взгляд, колдун исчез, растворившись во мраке.
Я не стала окликать Келина. Но нехорошее предчувствие от не самого дружелюбного расставания за всё время нашего общения, засело глубоко в душе.
Ну и что я такого сделала? Всего лишь обернула свидетельство своего преступления в свою же пользу, чем поставила на место заносчивого чернокнижника. Наверняка теперь закроется в очередном убежище до тех пор, пока не выведет мой блеф на чистую воду.
Как бы то ни было, ни бессонница, порожденная угрызениями совести, ни призраки убитых жрецов, ни кошмары - в ту ночь меня не мучили. Только снова явились странные сновидения о золотоволосом народе. Настолько явные, что до меня доносились отголоски фраз на их певучем языке.
Я даже не сразу поняла, что уже не сплю, когда на меня в упор посмотрели янтарные глаза…