Река вышла из берегов. Весь мусор старой цивилизации плыл по реке – куски мебели, брёвна, старые детские куклы, осколки чьих-то мечтаний, раздувшиеся трупы собак, тина. Река уносила с собой зиму и миллионы человеческих жизней – мыслей – образов. Бездомные собаки на пустынном берегу как всегда голодные, верные друг другу – жертвы нашего безумия. Сколько в нас грязи, сколько рек и вёсен нужно чтобы смыть эту вековую грязь, грязь всех и каждого. Я тоже часть этой бессмысленной постройки, такой корявой, громоздкой, обречённой… вавилонской постройки. Моя самость впрягается в эту связку человеческих самостей осознанно и безвольно. Простите меня, ни в чём неповинные звери. Я виновата перед вами. Мы мучаем и вытесняем вас, друзья, наносим рану за раной с пеной у рта. Мы безумные, несчастные, мы можем потерять дом, если уже не потеряли.
Прибрежные металлические домики наполовину ушли под воду, их крыши торчат из воды, под воду уходят тропинки и асфальтовые дорожки. Каждое мгновение что-то умирает – вороны, собаки, люди, реки высыхают, зима умирает, умирает моя грусть, умирает чей-то ребёнок, чей-то отец, чей-то муж. Смерть причудлива и абсолютна непонятна. Есть чёткая граница этого ощущения смерти. Когда думаешь о смерти, вдруг что-то происходит, чувствуешь границу, за которой что-то совсем другое, но сначала такая предельная засасывающая пустота, вытягивающая всё что было, до последней капли. И это так грустно, так больно, но через это всем предстоит пройти. Вот, теперь я думаю, что мне нужно пройти через муки родов, мне просто необходимо родить ребёнка. Это всё так связано: рождение ребёнка, ощущение смерти, сама смерть - это самые важные вехи нашей человеческой истории. Каждого человека в отдельности и всех вместе. Как никогда чувствую общность со всеми людьми, чувствую свою часть вины, свою участь. И так спокойно. Спасибо Небу за всё.