Глава 21 "Хвост".
-Ты пришел, мой любимый! Я ждала тебя. Пусть этот вечер наш будет. Сколько ты можешь пробыть у меня?
-Часа два, от силы три.
-Мало, но ничего. Ты же не последний раз. Видишь? Я не обманула тебя. Никаких соседей, никаких скандалов. Я больше не глупая недотрога. Хочешь, я буду для тебя девчонкой смелой, озорной и доступной?
Последние слова, сказанные на фоне и без того нараставшего возбуждения, довели его страстную одержимость до предельно возможной, и только по причине своего решения растянуть удовольствие не набрасывался он на Ленку, как тигр на добычу, а сел на диван и, уставившись на нее приказал:
-Подойди ко мне, девчонка!
Ленка послушно подошла. Альберт полез ей под юбку и внаглую стал шарить по самым интимным местам. Ленка тяжело задышала, зажмурилась. Ни трусов, ни плавок под юбкой не было. Видно было, что она подготовилась к встрече. Она действительно позволяла ему все, на деле подтверждая слова о своей доступности.
Вдруг она улыбнулась и, игриво погрозив ему пальцем, сказала:
-Ах ты баловник! Пришел в той же пижаме, а отрицаешь, что был у меня в прошлый раз, делаешь вид, будто не знаешь, о чем я говорю. Это был ты и еще раз ты. Я в этом и не сомневалась.
-А если бы и так, что за беда?- не сказал, но шутливо и верно пропел эти слова Германа из заключительной картины "Пиковой дамы".
-А ты знаешь, Алик, из этого дела можно получить удовольствие в десять раз большее, но основная масса людей об этом не догадывается, у них плохо развита фантазия, а если что и приходит в голову, то так и остается фантазией. Со мной ты можешь делать все, что захочешь. Я - твоя должница, а потому все тебе позволю, стерплю и не обижусь.
С этими словами она начала раздеваться и через минуту стояла перед ним обнаженная.
Альберт вспомнил Светку. Он достал из кармана сигарету и закурил. Не отрывая взгляда от рыжей обнаженной девушки, стоящей перед ним, он произнес:
-Я хочу погасить сигарету о твою попу.
Ленка побледнела, но сказала:
-Я не смею тебе отказать,- с этими словами она открыла дверцу шкафа и достала какую-то чистую белую тряпку.- Сделай кляп и заткни мне рот, потому что я могу не выдержать и заорать.
Рука, протянутая к нему с тряпкой, очень сильно дрожала. Альберт понял, что она не мазохистка, а просто хочет оказаться в его вкусе.
-Я передумал,- сказал он.- Я не люблю причинять девкам боль.
-Испытываешь?
-Дрочись у меня на глазах до того, как кончишь первый раз.
Ленка отбросила кляп и принялась работать пальцами в своей промежности. Вскоре сладострастно застонала, изогнувшись и запрокинув голову.
-Скажи мне, как ты хочешь?- наконец произнесла она.- Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, и я на все согласна, ты знаешь.
Альберт внезапно вспомнил возбудившие его слова и повторил их ей:
-Будь со мной смелой, озорной и доступной.
Она не растерялась, подошла, схватила его предмет страсти, насадилась на него и начала подпрыгивать.
-Разве я не смелая? Разве не озорная? Разве не доступная,- повторяла она сквозь одышку.- О-ой.
Они застыли в одной позе, и обоим казалось, что попали в другое измерение: земной мир стал раем.
Альберт не пробыл у нее и трех часов, а успел три раза соединиться с ней за это время. Ленка оказалась по-своему прекрасной и неповторимой.
-Я попросил бы тебя об одной услуге,- сказал он незадолго до окончательного ухода. Он уже успел за это время тайно и незаметно "слетать" домой раз пять.- Пусть Надька поживет несколько дней у тебя. Мне так будет спокойнее. Когда-нибудь я тебе расскажу, почему так надо.
Он удивился, заметив, что ей пришлось очень по душе такое предложение.
-Приезжайте хоть завтра.
-Хорошо. Она и приедет завтра. Я только провожу ее.
В эту ночь его жена вновь мысленно констатировала, что с мужем ей было приятнее, чем обычно. Он долго не мог кончить, но это ей даже нравилось. И сам он был снова радостнее и счастливее, чем всегда. Поэтому она очень удивилась, когда Альберт сообщил ей, что убийство Толика, о котором она уже узнала от Ленки, может иметь к ним отношение в такой степени, что даже ей опасно продолжать жить у себя дома.
-А Ленка пустит? Ведь я у нее об этом не спрашивала. Мне и в голову не пришло, что это может как-то нас касаться.
Вместо ответа Альберт вскочил и набрал номер. Было около трех часов ночи, поэтому, прежде чем Ленка подошла к телефону, в трубке прозвучало около десяти длинных гудков.
-Извини, что ночью. Это Алик с тобой говорит. Помнишь вчера я встретил тебя, когда ходил в магазин, и ты шла от нас? Так вот, я тебе сказал, что не мешало бы пожить несколько дней у тебя, и ты согласилась. Подтверди ей, а то она сомневается. Передаю трубку,- с этими словами Альберт передал жене трубку. Подруги немного поболтали о том, о сем.
-Ну хорошо, Лена, договорились. Завтра часов в одиннадцать утра будем у тебя. Пока.
Альберт опасался, что Ленка проболтается ей об их сегодняшнем свидании или намекнет, но Надежда после этого телефонного разговора не проявляла никаких признаков ревности или подозрительности. Вместо этого было чувство тревоги за остающегося Альберта, и он никак не мог ей объяснить, что для него все это, по крайней мере, раз в сто безопаснее. Рассказыват же о телепортации было просто недопустимо.
Они завели будильник на восемь часов, вовремя встали, позавтракали. Альберт решил проводить жену до ленкиной квартиры, чтобы потом не беспокоиться. В девять утра они отправились в путь, но не успели выйти из подъезда, как дорогу им перегородили двое мужчин в штатском, но во всем их облике чувствовалось что-то явно "полицейское". Альберт шел впереди, не желая подставлять Надежду под возможный выстрел, и перед его глазами, кроме этих двух, вежливо, но настойчиво потребовавших предъявить документы, чуть подальше мелькали человек десять в пятнистой камуфляжной форме и черных масках. Трое парней в кожаных куртках были разложены на асфальте, руки заведены за спину, и как раз в этот момент на них надевали наручники. Сверху для страховки на лежащих были направлены автоматы. Чуть поодаль стоял, как будто "Черный ворон". Альберт, уверенный сначала, что это ОМОН, даже не обратил внимания, что было написано на красных удостоверениях людей в штатском. Они это поняли. Наблюдая за тем, что происходило во дворе, Альберт не заметил, что, открыв только первую страницу паспорта, оперативник уставился на него, рассматривая его всего с большим любопытством, как интереснейший объект для их ведомства, внезапно попавшийся на глаза, и было в этом взгляде что-то хищное и презрительное одновременно. Альберт также не заметил, что второй не сильно толкнул смотрящего в спину, и только тогда тот сразу перевел взгляд на паспорт, захлопнул его и, сухо сказав: "Извините", вернул паспорт владельцу. Не таким уж разиней был Альберт, но в это время он с большим удивлением констатировал то, что не заметил в самый первый момент: на машине, которая издали сначала показалась ему "Черным вороном", надпись "Хлеб", и снаружи это странное транспортное средство не столь уж сильно отличалось от обычного хлебного фургона. Задержаных и надежно обысканных на предмет оружия, закованных в наручники под дулами автоматов сажали в этот фургон. Было утро выходного дня, и зевак в это время оказалось мало. Близко их не подпускали.
-Проходите, граждане. Здесь вам не кино!- услышали Альберт и Надежда в свой адрес.- Обычное задержание преступников, ничего интересного. Они пошли. Воскресенье и малое количество народа на улице было им на руку. Сначала, махнув руками, остановили частного извозчика, а в Москве поймали такси. Легко было убедиться, благодаря еще сравнительно пустынным улицам, что никакой слежки за ними нет.
В это время уже знакомый нам "хлебный" фургон мчался тоже по Москве, приближаясь к центру. Не прошло и полчаса, как задержанные под конвоем, переходя по тротуару от машины до массивных дверей, успели убедиться, что их привезли на Лубянку.
Введя в здание и быстро обменявшись несколькими словами с охраной, их повели по замысловатым коридорам и, наконец, буквально втолкнули в дверь с небольшой оченб удивительной для их положения надписью: "Кинозал". "ОМОН" остался снаружи, а двое в штатском, сопровождавшие их, вошли следом и предложили сесть на скамью.
-Сейчас, мальчики, покажем вам очень интересное кино, а вы посмотрите. Дурить не советуем, но это так, на всякий случай, думаем, вы не настолько глупы.
Задержанные увидели на экране хорошо знакомую мытищинскую улицу. Но как только они увидели свою недавнюю жертву, человека, идущего по этой улице еще целого и невредимого, сразу побледнели все трое, и было из-за чего. Когда они увидели самих себя, приближающихся к жертве с трех сторон с пистолетами в руках, у всех троих задрожали колени и затряслись руки. Они старались внешне не показывать свой страх, но один все же, не смогши из-за наручников закрыть лицо руками, согнулся лицом вниз и закрыл глаза.
Один из людей в штатском нажал какую-то кнопку, и на экране задержался кадр, где их жертва, Толик, уже окровавленный лежал на асфальте.
Вершители судеб этих убийц оказались не без юмора.
-А теперь, мальчики, скажите нам, как НАЗЫВАЕТСЯ то, что вы сейчас видели на экране?- Спросил один из оперативников, сделав акцент на слове "называется".- Ну, ну, смелее! На экране вы вон какие крутые, а сейчас язык в задницу упрятали? Говорите же, а то мы обидимся, а в вашем положении это очень невыгодно, чтобы мы обижались. Вот ты, кто под лавку почти залез, как называется то, что вы видели на экране. Отвечай, не тяни кота за яйца!
-Это наз-зывается... убийство,- еле слышно проговорил тот, к кому обратились, приняв снова сидячее положение, но продолжая смотреть в пол.
-Правильно! Убийство!- радостным голосом подтвердил оперативник. Со стороны он выглядел, как преподаватель в школе, объяснивший только что новый интересный материал, задавший вопрос по нему и услышавший к своей радости правильный ответ.- А за убийство, мальчики, сажают в тюрьму. И вам не отмазаться, если настаивать на вашем осуждении будем мы. В каком году вы выйдите на волю, можете подсчитать сами, но, поверьте мне, самый счастливый из вас выйдет не раньше, чем через восемь лет. Но если учесть дальнейший...
-Извините,- перебил тот, кто оказался посмелее.- Но причем здесь КГБ? Это же уголовное дело.
-Во-первый не КГБ, а ФСБ. Во-вторых я и собирался об этом сказать, но вы меня перебили. Но давайте посмотрим "кино" дальше,- говорящий отпустил "паузу". Сраженный множеством пуль потерпевший еще несколько секунд поприсутствовал на экране, и изображение исчезло.
-А теперь вторая серия, новая, только что нам ее передали.- с этими словами он сменил ленту в кинопроекторе.
"Вторая серия" была озвученной. Опять появились на экране трое задержанных. Они сговаривались и распределяли роли, спорили, но недолго, после чего последовала сцена их задержания. Открывается дверь подъезда, выходит мужчина, который сразу приблизился и занял весь кадр, а сзади него выглядывает красивая женщина. У мужчины проверяют документы, и он поднимает глаза и, кажется, смотрит прямо с экрана сюда, в кинозал. Снова нажали "паузу".
-Аппетит приходит во время еды, не так ли? Одного убийства мало - еще захотелось? На этот раз вы прокололись. На волю хотите?
Молчание.
-На волю хотите? Я, кажется вас спрашиваю.
-А это возможно?- спросил один из них.
-Возможно, что мы вас сейчас сдадим ментам и не мытищинским, а при областном управлении. Вас посадят в КПЗ, оттуда - в Бутырку. Надежда вообще есть, но вы должны быть с нами очень откровенными. Зачем убили первого?
-Из-за него убили нашего покровителя, при котором нам жилось лучше, но подробности вам, наверное, не интересны.
-А зачем хотели убить второго?
-Они оба замешаны. Первый собрал на нашего шефа компромат, передал второму. Второй передал куда-то еще.
-Куда?!- Теперь уже оба оперативника приблизились и по очереди пристально смотрели в глаза каждому. С непривычки всем троим подельникам было трудно выдержать эти взгляды, и они невольно отворачивались. Наконец один из них смекнул:
-Мы узнаем. Если вам надо, мы узнаем. Вы же не заставите нас стучать на своих, потому что свои ребята не могут быть вашими клиентами. А эти фрайера, извините, не наши. Таких не западло вложить. Если вам надо - поможем, но как мы это сделаем в Бутырке?
-Вы знаете, почему умер ваш потерпевший?
-"Скорая" поздно приехала, кровью истек.
-Не то.
-Мы что ли убили?
-Я в этом не сомневаюсь, но главное не это.
-Он пьяный болтал, когда пил со своей "крышей".
-Вы по-ни-ма-ете, что произойдет, если мы вас... отпустим, а вы нажретесь на радостях и пьяные будете болтать? А здесь дело гораздо серьезнее, чем вы думаете.
-Мы можем вам помочь...
-Спасибо. Вы нам уже чуть не "помогли". Вы не профессионалы и ошибаетесь, если думаете, что мы вербуем из вас стукачей. Ментам вы может быть и были бы полезны. Вы даже еще не поняли, почему вы здесь. Первого вашего потерпевшего мы знаем - это первое звено цепи, а вот этот на экране - второе звено, а дальше уже и мы не знаем. И вот это второе звено вы нам чуть не ликвидировали, чуть не смешали все карты. Вы думаете нам очень нужно вами заниматься? Сажать? Брать на себя головную боль ментов?..
-Они все поняли,- перебил второй оперативник.
-Это,- продолжал первый, уже показывая на экран,- наш объект. Мы его разрабатываем. А вы тут влезли со своей разборкой. Зачем он нам нужен, докладывать вам не собираемся. Помогать нам тоже не надо - сами справимся.
-Мы не знали... Разве мы стали бы мешать?
-Вы нам очень помешаете, даже если издалека будете за ним наблюдать, даже думать о нем не смейте! Одного замочили и не удовлетворены? Но здесь вам придется сделать исключение. Вы у нас на крючке. Если что - сразу сдадим вас ментам вместе с информацией о том, какие вы "хорошие".
-Так вы нас отпускаете?
-Да, но радоваться подождите: скоро сядете надолго.
-Почему? Вы отпускаете нас на время?
-А потому, что если хоть один из вас напьется и будет болтать - сядете все трое.
-Да мы будем молчать, как рыбы, и пусть умрет тот, кто проболтается, сами... -говорящий чуть не сказал: "Убьем", но вовремя спохватился.- Да и не такие уж мы болтливые. У нас как болтнешь, а то и без головы останешься. Так что мы привыкли, кое-что умеем.
-А еще может у кого-нибудь, кроме вас, хватить ума приблизиться к нашему объекту с пистолетом, с ножом или с чем бы там ни было?- спросил тот из оперативников, который был постарше.
-Нет. кроме нас эта ниточка больше никуда не ведет, если только первое звено.
-Через того, которого вы убили?
Вместо ответа бандит молча кивнул.
-Вы головой отвечаете за сохранность объекта. Мы не шутим.
-А если кто из верхнего звена, неизвестно кто ни вам, ни нам на него наедет?
-Это мы сразу отличим. За ту сторону вы не в ответе. Но за всех, с кем ваш покойный "друг" пил и болтал, за этих вы отвечаете. Вы их всех знаете?
-Всех, а залетным ваш объект не нужен.
-Я не про залетных говорю. Ты прекрасно понимаешь, что речь идет о шестерках так называемого Полковника, ныне покойного.
-Я их всех знаю. Никто кроме нас на это не пошел бы. Видите, насколько мы с вами откровенны? Если кто надумает на этого фрайера наехать, нам сразу станет известно, и мы уж как-нибудь договоримся.
-Надеемся - иначе бы вас не отпустили,- сказав это, человек в штатском достал из небольшого шкафа черный мешочек, потом выглянул за дверь и позвал двух охранников, одетых все в ту же камуфляжную форму без каких-либо опознавательных знаков.
-Снимите с них наручники, а вы разберите свои вещи, где чье.
-Они и пистолеты нам вернули!- радостно, но шепотом сообщил один из них своим подельникам.
-А мы у вас ничего не отбирали и не задерживали - забудьте об этом,- насмешливо улыбаясь говорил старший по возрасту оперативник.- Просто чтобы не сесть очень надолго, вам всем надо себя очень хорошо вести, и вы, надеюсь, знаете как. А если не поняли, что ж, на том ваша "карьера" и закончится. Проводите их до дверей, а то заблудятся,- закончил он, повернувшись к охране.
-До свиданья! Спасибо вам!
-"Спасибо" не за что. Для вас лучше - прощайте!- затем тихо про себя добавил вслед уходящим: "Да и для нас тоже".
Альберт с женой в это время, проезжая по незастроенной части Москвы на такси, попросил остановить машину на открытой местности, где шоссе далеко просматривалось, а машины шли редко. Эта не тронутая часть природы, но осажденная со всех сторон огромным городом, ждала исполнения приговора проектировщиков: быть стертой с лица земли, залитой асфальтом, пронизанной подземными коммуникациями, изрытой фундаментами многоэтажных коробок. А пока она оставалась, подобно оазису в пустыне, а потому скучные поля, хотя и были таковыми, но радовали глаз и на фоне многомиллионного человеческого муравейника позволяли хоть сколько-нибудь уединиться и отдохнуть душой.
А Надя уже начинала роптать по поводу того, что они едут, но никак не приедут.
-Я не привез тебя сюда отдыхать, пойми, наконец. Для отдыха есть места намного лучшие. Я хочу просто снизить вероятность того, что мы приведем за собой хвост, и снизить ее до предела, понимаешь? До возможного предела,- оправдывался Альберт и, несмотря на постоянно высказываемое супругой недовольство, он, как и хотел, ждал чуть более часа. После этого он поймал машину, идущую в противоположном направлении, но за неплохой гонорар водитель согласился развернуться и доставить их пару прямо к подъезду. Надежду удивляло, что он, так опасающийся "хвоста", собирается ее часто здесь проведывать.
Ленка быстро открыла им дверь. Поведение ее по отношению к Альберту ничем не отличалось от обычного. Он понял, что она, по всей вероятности, не проболтается, и не ошибся. Все они минут сорок сидели за столом. Ленка, зная нравы гостей, приготовила им крепкого чая. Наконец Альберт пообещал приехать завтра вечером, сказал также, что сейчас поедет на метро, а до станции примерно полчаса пройдет пешком, чтобы прогуляться. Свернув за угол в один из дворов, он зашел в перво-попавшийся подъезд, убедился, что вокруг никого нет, и телепортировал прямо к себе домой.
Довольно быстро Альберт заметил, что чашка с недопитым чаем стоит под столом. Он потрогал ее. Чай еще не успел как следует остыть. Радостный отблеск сверкнул в его сознании. Он почти мгновенно достал третий том "Тантры" и открыл 343-ю страницу. Туда была вложена записка:
"Ты прокололся. За тобой хвост. Встречаемся в Нью-Йорке
2... октября в 18 часов по Московскому времени - 10.00
по Нью-Йоркскому на углу Бродвея и N авеню. Если не
успеешь - жди следующего сообщения. Карта Нью-Йорка
вложена в книгу "Аэродинамика". Записку уничтожь
немедленно. Твой друг, целый и невредимый. Догадаешься..."
2 ... октября было сегодня. Стоял полдень. До встречи оставалось 6 часов. Ни один самолет не угонится за ним.
Альберт сжег записку на газовой плите. Обуглившиеся остатки растер над унитазом, спустил воду и вымыл руки. Через шесть часов он увидится с другом, которого считал погибшим.
конец первой части.
ПЕРЕХОД ко 2-ой части ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2010/02/01/379
К НАЧАЛУ ПРОИЗВЕДЕНИЯ: http://www.proza.ru/2010/01/07/233