Р а с с к а з . Последняя электричка .
Господи, как печальна последняя осень! Как безнадежно грустны её серые сумеречные деньки, безликие, похожие друг на друга! Пришли без радости и ушли без печали. Как скоротечна человеческая жизнь! От многих знаний многие печали. Сегодня редкая удача: к обеду на мутном небе проступило светлое пятно. Солнце попыталось пробиться сквозь сплошную пелену облаков. Всё чудесным образом преобразилось, стало крепким, бодрым и звонким, как первый ледок на лужах. Вспыхнули нестерпимым рубиновым цветом гроздья рябины на голых ветвях, им отозвалась нежным желтым цветом кора на стволах старых тополей в больничном парке. Дальше заиграла яркая зелень молодой травки возле переезда. Вылезла назло осени, успела. Раздался звонок. Вдалеке от платформы отвалила электричка. Вот она, старая, облезлая и дребезжащая, с надсадным воем устремилась к переезду. Крайний путь, тупиковая ветка, малая интенсивность движения. Сплошные дачные посёлки. Тишь да гладь – божья благодать. Только шум соснового бора, затейливо вьётся тропинка вдоль железки, убогие домишки всяк на свой лад. Одни обветшали, другие ещё держаться. Целая эпоха, дачная лихорадка, а теперь закат, сумерки богов. Впрочем, каких богов? Так, мышиная возня, ведь по-настоящему строиться было нельзя, всё с оглядкой на соседа и недремлющее око государства. Да на настоящее строительство не у всех и деньги водились. Все больше кто где успел, взял, достал, урвал, наконец. Всё украдкой, между делом, на бегу. Так всю жизнь и прожили: главное - служение стране, а личное на потом отодвигалось. Теперь наступило потом: пенсия, старость, одиночество. Нищета и болезни. Старый заброшенный дом за чертой большого города. Бесплатный проезд в пригородной электричке, пустынная дорога, редкие прохожие на дачной дороге. Вой ветра в сосновых ветках. Вечный покой... Электричка доползла до переезда. Огромный прожектор во лбу – чтобы лучше видеть будущее, дальше (пониже) фары поменьше, с козырьками, выступающими из корпуса, чтобы лучше видеть настоящее. Всегда настороже, успеть разглядеть опасность. Массивная литая эмблема, серп и молот, и надпись СССР, с лучами из нержавеющей стали, растекшимися по могучей груди – это для борьбы с косной средой. Грозный кулак автосцепки, тут всё ясно без слов, и мощный опять же чугунный фартук – это чтобы сметать упавших врагов с нашего общего пути. Дальше окна бойницы для машинистов - зоркие глаза рулевых истории. И крыша из листовой стали серого цвета, вся в подтеках – защит от небесных сил непредсказуемой атмосферы. Весь облик головного вагона выражает страх и агрессию одновременно, силу и напор - бронепоезд мирного времени. Тот самый, который стоит на запасном пути. Вроде для перевозки пассажиров, но не совсем: особенных, всегда готовых почувствовать себя солдатами великой страны. Ну, так оно и есть, пассажиры-то пенсионеры – осколки великой эпохи бури и натиска. Готовность к постоянной обороне от окружающего капиталистического мира и в тоже время агрессивное желание навязать свою идеологию силой. Победителей не судят. Не судят, время всех рассудит. Им просто спокойно дадут уйти со сцены, на дачи к грядкам с картошкой, к вечному пределу. В землю и в вечность. Просто поразительно, как в облике старой электрички отразилась целая эпоха с её символами и идеями. Впрочем, эпоха отлилась во всех предметах, которые она породила - от пепельниц до поездов. Стиль–стайлинг, противоречивый и цельный, полет и покой, «Рабочий и колхозница». Проехал головной вагон, замелькали в окнах старческие головы, пустые взгляды – один и тот же маршрут, всё до боли знакомо. Только смена времен года. Вот так и ездят они день за днём, месяц за месяцем, год за годом. Пока окончательно не сойдут с поезда на землю. Часовые истории, хранители времени, на своём поезде–призраке. Электричка прошла, ушла в прошлое, исчезло видение. Видно, осень во всём виновата, летом картина радикально меняется: свежие молодые лица, принаряженные старички, букеты цветов, корзины с клубникой. Ну, вот и солнце исчезло. Унылая пора.
К О Н Е Ц . 1 декабря 20000 г./29 ноября 05 г./ Богданов И. В.