Я проснулась глубокой ночью оттого, что кто-то громко разговаривал на площадке около моей двери, временами переходя на крик.
«Что там у кого случилось?» - с недовольным любопытством подумала я. Включила ночник: часы показывали полтретьего. Завтра с утра на работу, а тут «выступает» кто-то. Устав слушать вопли, я осторожно, чтобы не скрипнула половица, подошла к двери и заглянула в «глазок»: на площадке, у открытой настежь двери, стоял сосед из квартиры напротив, тридцатитрёхлетний Мишка Лозин. Он размахивал кулаками и орал:
- Да я вас всех!...Да вы знаете, кто я? Ко мне Бог прилетал, да!... А вы! Вы все американские шпионы! Все, все продались Америке! Все! Ненавижу!!!
Ну, понятно, опять у соседа «крыша поехала». Хотя причём здесь Америка, и почему мы все, живущие здесь, в подъезде, американские шпионы?
Внезапно крик на площадке утих.
Я повернулась, чтобы отойти от двери, но раздавшийся в тишине квартиры звонок заставил меня вздрогнуть от неожиданности и замереть на месте. Я тихонько приблизилась к двери и посмотрела в глазок. На меня уставилась Мишкина вытянутая физиономия.
- Что тебе? – спросила я его через дверь, усиленно придавая голосу грозную интонацию.
- Тёть Тань, а вы дома одна? – Вопрос был более чем странный.
-А в чём дело, что тебе надо? – Я уже не скрывала своих неприязненных эмоций.
- Да вы откройте, откройте дверь. Надо бы обсудить международную обстановку: тут вот Америка…
- Саша! – крикнула я вглубь квартиры так, чтоб Мишке хорошо было слышно, - иди-ка сюда, тут наш сосед хочет обсудить с тобой международную обстановку.
Мишку с площадки как метлой смело. Я довольно ухмыльнулась и пошла спать. Муж работал в ночную смену, но соседу об этом знать было не обязательно.
Раз в месяц, когда Мишка получал пенсию по инвалидности, он напивался и иногда устраивал соседям «концерты». Всезнающие бабуси во дворе говорили, что у него «шиза», что он в отца пошёл – у того такое заболевание было. Тоже орал в подъезде, скандалил, но соседей никогда не трогал. Мишка, вроде, был нормальным, это началось, когда от него жена ушла. Почему ушла, соседи не знали: Мишкина мать обрывала не в меру любопытных соседок на полуслове, переводя разговор на другую тему.
- Он в «дурдоме» был, лечился, - рассказывала баба Галя из соседнего подъезда, - да потом всех «не буйных» по домам отпустили: говорят, кормить нечем стало, сейчас же всё на хозрасчёте. Мать-то хоть отдохнула без него, пока его дома не было – она, когда Мишка напьётся, закрывается в маленькой комнате, боится, бедная.
Я опять легла, укрывшись одеялом с головой, но крик за дверью возобновился, сосед опять стал «выступать», проклиная Америку и её шпионов. Покоя не было, сон не шёл, да и дышать под одеялом было не комфортно.
«Да что же это такое?», - подумала я, - «Когда закончится это «выступление?»
Я решительно встала, подошла к телефону и набрала номер Лозиных. Крик на площадке стих, и через несколько секунд в трубке раздался абсолютно спокойный Мишкин голос:
- Алло.
- Здравствуйте, - я старалась говорить басом, чтобы голос был похож на мужской. – Вам звонят из милиции.
- Да? А в чём дело? – Участливым тоном спросил Мишка.
- Говорят, что вы шумите, мешаете людям отдыхать. Прекратите немедленно безобразить, или сейчас наряд вышлем за вами.
- Да что вы, у нас в подъезде тихо, все спят, ничего подобного нет, - подобострастно заверил меня Мишка.
Я положила трубку. Хитрость удалась: остаток ночи в подъезде было тихо.
Вечером, после работы, я зашла к соседке, живущей рядом. Тётя Маша, пожилая женщина, с больным видом сидела на диване, рядом, на тумбочке, лежали таблетки.
- Вы заболели, тётя Маша? – заботливо спросила я.
- Давлением весь день мучаюсь, - ответила она, - Мишка опять полночи скандалил, потом уснуть не могла до утра.
Смеясь, я рассказала ей, как разыграла его ночью.
- Ишь ты, - безмерно удивилась соседка, - как ловко «милиции» ответил. Он же и к соседям на четвёртом этаже в дверь стучался, и к Наташке на первом, но ему никто дверь не открыл: кто знает, что от него ждать, если с головой не в порядке: всё орал, что к нему Бог прилетал. А ты молодец, ловко придумала.
И, немного помолчав, задумчиво добавила:
- Дурак-то он дурак, но хитрый.
***