И вот, мы выходим в Н-ском аэропорту. Я и Виталька. Нас встречает среднего роста, бородатый, худой гражданин с живыми, весёлыми глазами и улыбкой в тридцать два лошадиных зуба. Сразу обнимает Витальку и не спрашивая, меня. Я немного растерян от такого напора, а малой: «Я ж тебе говорил»! У Игоря рот не закрывается, а у меня в голове каша. Слишком всего много и сразу.
Нас везут в А, где уже накрыт торжественный стол. Немного давит разница во времени (семь часов) и мы чувствуем себя обалдевшими. Подходят знакомится какие-то люди. Ничего не запоминаю. Только жену Ольгу и тётку Ирину, но для первого дня достаточно. Мы прилетели в воскресенье. Документы в институт подавать в понедельник, а у Игоря для нас припасена обширная, и не только алкогольная программа.
Я напрасно боялся. Человеком он оказался лёгким. С такими людьми чувствуешь себя сразу так, как будто двести лет знаком. Никакой скованности и чувство разговора «на одном языке». Я видел, как он неподдельно рад нашему приезду и никак не мог взять в толк, что его так радует? С нами у него забот, куча. Ему что? Скучно по жизни? Мало проблем? В те годы там мясо было по талонам, и сейчас не помню, какие ещё виды продуктов, а уж спиртное, так, само собой разумеется. Так, что ему хватало и без нас в семье с двумя детьми.
Эти вопросы я ему не раз открытым текстом задавал, так, как не люблю недосказанности и не ясности в отношениях и всегда получал один и тот же ответ: «Я всегда хотел иметь брата. Лучше двух. Вы мне как с неба свалились и я очень рад, что на земле не один». Для меня, выросшего вместе с младшим братишкой, такая постановка вопроса была новой, но я допускал, что и такое возможно.
В понедельник малой сказал: «Никакие документы я подавать не буду. Во-первых, даже если это пройдёт, я не смогу летать на сессии». Я ему высказал всё, что думаю, по этому поводу и здорово возмущался тем, как он первый меня уговаривал ехать поступать, а сам теперь в кусты. На что малой ответил: «Валерка, ты прав, но я хотел поехать к Игорю в гости. Если бы я это сказал в Киеве, только честно, ты бы мне помог деньгами? А сам бы поехал»? Пришлось признать его правоту. Почему мне самому в голову не пришла мысль, что он сессии не потянет? Это ж шесть лет летать два раза в год, плюс диплом, ещё пол года. В 1987-м никто не мог предвидеть развитие событий девяностых и далее всего, что с нами случиться.
Намного акклиматизировавшись, в понедельник пошли подавать мои документы. Прошло как-то быстро и на ура, не смотря на то, что пришлось объяснять, почему я не поступаю в политехнический институт в Киеве. Что-то наплёл и даже в письменном виде. Прошло. Явно не без помощи Игоря.
Он там работал к тому времени уже восемнадцать лет и имел определённый вес. Экзамены начинались со следующей недели и мы начали усиленно «готовится». Заключалось это в хождении по кафедрам, где Игорь нас представлял, как его родных братьев.
Почему родных? Наши отцы были родными братьями. Одного звали Михл, а другого Мойша. По-русски оба Михаилы, так, что мы все были Михайловичи и запросто сходили за родных. По-моему уже весь институт знал, Игоря брат поступает, и выпито было не мерено. Я не знал, что при поступлении нужно иметь здоровую печень, голова при этом особого участия не принимает.
Мы ходили за ним хвостиками, везде кивали и улыбались. Скоро я стал себя чувствовать «китайским болванчиком». Голова пустая. На лице приклеенная улыбка и лица, лица, имена и куча не знакомых людей. Игорь говорил: «Я чё, даром что-ль столько лет пропихивал на экзаменах чужих протэжэ? Теперь моя очередь. Первый раз за восемьнадцать лет я за кого-то хлопочу и это мой брат. Пусть кто-нибудь попробует тебя не узнать на экзамене».
Честно говоря, вступительные экзамены в политехнический институт я себе представлял несколько иначе. Игорь был очень оживлён и, если б он был женщиной, я бы сказал: «Летает как на помеле». По институту он передвигался быстрым шагом, и не смотря на то, что я длиннее его, за этим шагом мне приходилось почти бежать. Вот такой рысью каждый день до пятницы.
Это днём, а вечерами нескончаемые походы по гостям. К четвергу мы с Виталькой попросили тайм-аут. Тётка, Игоря мать, тоже желала нас видеть у себя и мы пошли. Там мы узнали историю наших отцов.
Игоря отец был старшим. Воевал. После войны, а жили они в Москве, за рассказанный в компании анекдот, был сослан в Сибирь. Тётка, тогда ещё очень молодая женщина, поехала за ним. (Много ли наших знакомых женщин способны на такой поступок в наше, относительно с теми годами, сытое время? А тогда. После войны. Голод. Дороговизна и дорога Москва-Сибирь) Нашла жильё, не далеко от лагеря, работу. Когда его выпустили на поселение, они там и остались.
В 1951-м году родился Игорь. В школе у парня обнаружились математические способности, но лодырь был первостатейный. Как говорила тётка, не один веник об него обломала, до тех пор пока сам не увлёкся. Дальше пошло лучше. Школа, институт, аспирантура.
В три строчки уложилась жизнь, почти двух поколений. Как мы привыкли к ужасам Истории, а ведь это судьбы и жизни миллионов людей. За этими миллионами не видно Человека и когда вдруг сталкиваешься с чьей-то, скучным голосом на кухне рассказанной жизнью, не жалобой, а констатацией факта, как-то иначе смотришь на её Величество Историю.
По характеру тётя Ира была, что называется, «генерал в юбке». Она ставила «по стойке смирно» Игоря, и он стоял, его жену и свою внучку, внук для этого ещё был чересчур мал. К концу вечера начала строить и нас с Виталькой. Я решил «не обострять», ещё не вечер и спускал всё на тормозах, пытаясь не поддаваться давлению. Выглядело всё как обычно. Я вам добра желаю (а кто желает зла?) и по этому, сюда ходить не надо, а туда не желательно и так далее. Пока не разобравшись в ситуации накалять обстановку не хотелось. Успеется.
http://www.proza.ru/2010/02/06/515