Хульда, где формировался конвой в Иерусалим, - маленькое процветающее еврейское поселение к югу от главной дороги Тель-Авив – Иерусалим. Пока мы подъезжали к ней на джипе, я имел возможность полюбоваться апельсиновыми садами и возделанными полями – картина изобилия и мира.
Выйдя около штаба бригады, я, однако, оказался в центре какого-то сильно шумного события. Хульда превратилась в одну большую транзитную станцию, забитую потрепанными грузовиками, в основном десятонными гражданскими машинами. Их грузили тюками товаров, мешками провизии, ящиками боеприпасов. Казалось, каждую минуту подъезжал новый автомобиль, чтобы добавить шума и суеты. Люди спешили туда-сюда по своим делам и моего хилого иврита было явно недостаточно, чтобы уговорить кого-нибудь остановиться и объяснить, где я могу доложить о себе.
После многочисленных попыток, наконец, удалось сказать кто я такой. У меня было направление в бригаду «Харел» внештатным штабным офицером для помощи в планировании. Старый вояка, я знал, как это воспринимается на местах. «Какого черта он здесь? - должно быть думали они, - и кому он нужен этот внештатный офицер?» Но встретили меня вполне дружелюбно. К сожалению, вся работа в штабе осуществлялась на иврите, который у меня был далеко не достаточен для быстрого общения. Одно было бесспорно – мне необходимо выучить военные термины, иначе я не смогу высказать даже самые элементарные замечания. Я вытащил тетрадь и начал записывать основные слова английскими буквами, пытаясь запомнить их.
Командир бригады «Харел», высокий, приятный парень, хорошо сложенный, голубоглазый, выглядел как все сабры. Казалось, он немного смущается, но держится хорошо. Впечатляла его молодость. Двадцать шесть лет, а выглядит моложе. Таков он - командир первой бригады Ишува, фактически единственного эффективного боевого формирования. Он должен выковать из только что скомплектованной бригады слаженную боевую единицу и немедленно ввести в бой. Похоже он способен и на это, и на большее, в его руках судьба Иерусалима и сотня тысяч находящихся там евреев. Его имя Ицхак Рабин.
Заместителя командира и начальника оперативного отдела зовут Итти. Он не любит меня и не скрывает своей неприязни. Не говорит по-английски и не переносит моего спотыкающегося иврита. На второй день моего пребывания в бригаде Итти вызвал меня. Ему удалось объяснить, что он собирается выехать на броневике на рекогносцировку иерусалимской дороги. Если я не слишком боюсь, намекнул он, то могу поехать с ним.
«Броневик» может быть слишком громкое название для той самодельной штуковины, на которой мы собирались ехать. Легкий грузовичок «Додж», полностью, как ящик, обшитый стальными плитами с прорезями для стрельбы. Как и многое другое, броневик был изготовлен в мастерских Хаганы, которые делали очень впечатляющую работу весьма скромными средствами. Не Бог весть что, но выглядело эффективной защитой от обычного стрелкового оружия. Наличие у арабов бронебойных пуль, однако, могло бы доставить нам неприятности.
В любом случае это было лучшее из того, что мы имели. Поездка на любой машине с мягким корпусом была бы самоубийством. Мы не просто собирались ехать на виду у арабских снайперов, а хотели вызвать их огонь и тем самым обнаружить.
Внутри темно, жарко и неудобно, но тихо, пока едем по главной дороге. Мы все еще на береговой равнине, где нет места для засады. Проблемы появятся, когда начнем подниматься на холмы.
Мы приблизились к полицейской крепости Латруна чуть слева от дороги. Занятый арабским легионом Латрун - хороший пример английского двуличия. Британские офицеры легиона прекрасно осведомлены о том, что в нескольких сотнях ярдов от их позиций тысячи арабских бандитов залегли в ожидании, готовые напасть на еврейский караван, пытающийся пройти в Иерусалим. Англичане не только не пошевелили пальцем, чтобы отогнать их, они сидят здесь и охраняют их с фланга.
Мы прошли Латрун без происшествий, хотя уловили блеск биноклей на крепостных стенах. За нами следят. Сразу за Латруном находится Баб-эль-Вад - перекресток, после которого дорога начинает карабкаться на холмы в страну засад.
Я сжал свою винтовку, английскую Ли-Энфилд, и напряженно всматривался в окружающее через бойницу.
Как, о небо, мы сможем провести через эту дорогу тяжело груженный караван. Сама дорога является полосой препятствий. Она извивается и круто поднимается на холм, узкой кромкой обходя обнажившиеся камни, вынуждая нашего шофера еле двигаться на низкой передаче. Что еще хуже, на всем пути нависали крутые лесистые склоны холмов, усеянные валунами - прекрасные огневые позиции. Пока мы ехали, стояла мертвая тишина. Нас не обстреливали, но места для иллюзий не оставалось. Предыдущий опыт показывает - арабы концентрируют силы на вершинах холмов и ждут, чтобы обстрелять что-нибудь похожее на легкую и прибыльную добычу. До этого у них, видимо, приказ не стрелять, чтобы не обнаружить себя.
Едем без происшествий. Все тихо-мирно. Мертвая тишина.
Мы добрались до Кирьят Анавима, большого еврейского поселения возле Иерусалима, где должны были забрать работавших поблизости солдат Пальмаха и сопроводить их автобусы обратно через холмы. Когда наш шофер накренил броневик на узкой дороге, собираясь повернуть, передние колеса зависли над пропастью. При попытке дать задний ход задние колеса беспомощно закрутились на щебенке. Он попробовал снова. Машина застряла. Когда мы вышли и подтолкнули, машина не подалась. О движении вперед не было речи – колеса были на самом краю.
У меня было достаточно опыта, чтобы знать как поступать в таких ситуациях. Когда я сказал об этом Итти, он проигнорировал меня и крикнул шоферу, колеса закрутились снова. Громкий спор с размахиванием руками и энергичными жестами. Машина ни с места. Я попытался предложить помощь, Итти снова отмахнулся. Это не шутки: день далеко перевалил за половину, если еще потеряем время, темнота застанет нас на Баб-эль-Вадской дороге - песпектива мало привлекательная.
Споры периодически продолжались, колеса крутились, двигатель жалобно протестовал против неправильного обращения. Итти, видимо ничего не понимал в этом. Наконец, повернувшись ко мне, он спросил хмуро: «Ну, что вы предлагаете?»
Я осторожно приступил к работе. Сначала поднял домкратом передние колеса и мы немного оттолкнули машину от кромки. Я поднял их снова, еще несколько дюймов. Еще несколько раз и колеса отодвинулись от края достаточно далеко. Броневик сдвинулся с места без проблем.
Мы снова сели в машину и поехали вниз по дороге, сопровождаемые автобусами. Обратный путь прошел гладко, не считая того, что теперь, конечно, Итти еще больше невзлюбил меня. Я счел его глупым хвастуном, не более того.
С солдатами Пальмаха мы безопасно прошли Баб-эль-Вад, а по дороге на базу в Хульде Итти приказал водителю броневика снова развернуться. К моему удивлению, мы поехали обратно к перекрестку Баб-эль-Вад. Возле него была бензоколонка, на которой арабы часто устраивали засады для нападения на наши караваны. Итти остановил машину на некотором расстоянии и выбрался из нее, держа что-то в руке. Затем прогулочным шагом двинулся вперед на виду у арабов, прятавшихся на склонах холмов. Он брел к станции, опустив свою ношу - узел, замотанный в тряпьё. Вдруг его движения потеряли свою медлительность, он подбежал к машине, прыгнул в нее и толкнул водителя, что означало приказ ехать.
Именно в этот момент сильный взрыв встряхнул нашу машину, поставив ее на два колеса. Когда она вернулась в прежнее положение, я оглянулся. Бензоколонку разнесло на куски. Какое-то время царило шоковое молчание. Затем, когда удивление от такой явной наглости прошло, арабы начали палить из всего, что у них было, приказ не открывать огня был перечеркнут таким беспардонным хамством евреев. Как град по жестяной крыше стучали их пули, выбивая татуировку на боках броневика, но отскакивали, не причинив вреда.
По дороге обратно в Хульду мне было о чем подумать. Этот расстрел с холмов был только прелюдией того, что предстоит испытать каравану, который мы собираемся вести. Много там винтовок и все они ждут нас.
Еще этот Итти. Слишком заносчивый, чтобы прислушаться к совету какого-то новичка-иностранца, и один из самых смелых людей, кого я когда-либо видел. Как мы сработаемся?
20 апреля. Сегодня караван выходит. Прошлой ночью в Хульду внезапно приехал Бен-Гурион с несколькими помощниками. Приезд хранился в секрете, однако мельком увидев эту белую гриву, я не сомневался в ее принадлежности. Он дружески приветствовал меня, но возможности поговорить не оказалось. Он спешил на совещание с офицерами штаба.
Было совершенно непонятно, что происходит. Но видимо была причина. Некоторые из присутствующих на совещании выступили против конвоя через холмы, мотивируя тем, что арабы превратят в котлету медленные, небронированные грузовики вместе с водителями. Бен-Гурион был непреклонен: на карту поставлена судьба Иерусалима, если снабжения не будет, город может быть взят измором, последствия будут катастрофическими. Караван должен пройти любой ценой!
Грузовики начали выстраиваться. Пестрая колонна. Одни новые и мощные, другие – старые и изношенные. Многие реквизированы у киббуцников вместе с водителями. Водители тоже всех возрастов и типов. Некоторые из них - ветераны, проведшие годы на узких, плохо вымощенных дорогах Палестины. Они возили в город выращенную продукцию, возвращались с нужными товарами. Они знали иерусалимскую дорогу, знали, что их ждет. Большинство машин совсем не защищены. Хотя в последние месяцы из-за арабских снайперов многие владельцы грузовиков защитили двигатели и бензобаки стальными плитами. Несколько счастливчиков будут сидеть в бронированных кабинах. Большинство же полностью беззащитны перед вражеским огнем и когда их тяжело груженные машины будут медленно карабкаться по крутым склонам, то превратятся в мишени. У одних на лицах читался страх, другие старались выглядеть невозмутимыми.
Пальмаховский эскорт очень хорошо вооружен. После всех рассказов о нехватке вооружения было приятным сюрпризом увидеть их сравнительно хорошо экипированных, с легким оружием, включая несколько автоматов и пулеметов. На вопрос о том насколько оружие новое, ответом были хитрые улыбки. Меня сбил с толку еще один секрет: видимо, целый грузовой самолет, набитый пулеметами MG42, пришел несколько дней назад на захолустный аэродром. Говорят, что из Чехословакии.
Гарри Яффе, один из моих друзей и партнеров в неудачной попытке создания поселения с дюжину лет тому назад, мобилизован в этот конвой. Приятно увидеть его снова. Около двенадцати лет прошло с нашей последней встречи, мы многое пережили за эти годы. Я знаю, что он служил майором Британской интендантской службы* и награжден за спасение солдат с торпедированного транспортного корабля. Не было времени поговорить, поскольку он бегал с тысяча и одной административной проблемой. Гарри отвечал за сбор этих сотен грузовиков и должен был убедиться, что каждый из них дойдет до Иерусалима.
Стояла атмосфера ожидания. Последние приготовления, крики, снующие взад-вперед люди. Водители заняли свои места и вдоль всего строя затарахтели заведенные моторы.
Я ехал со штабными офицерами на заднем сиденье легковой машины. Мы сидели втроем, я один занимал почти все это сиденье. Очень тесно, но мы надеялись доехать быстро.
Прошел слух, что Бен-Гурион следует с нами в одном из первых броневиков! Я понял, зачем он делает это. Своим присутствием в головной машине он пытается убедить нас в том, что конвой должен пройти и внушить веру в то, что он пройдет. Его поступок хорошо демонстрирует, что значит лидерство Бен-Гуриона в тяжелые для Израиля часы.
Вроде впереди что-то двинулось. Да, двинулось. Мы едем. Я вспомнил нависающие над дорогой холмы и град огня, обрушившийся на нас вчера, когда Итти взорвал бензоколонку. Через это мы собираемся пройти.
Конвой шел в хорошем темпе, вздымая облако пыли, которое висело над дорогой и обозначало наше продвижение вперед. Пока что мы держались в колонне, водители пытались идти с постоянной скоростью 35 миль в час. Я смотрел по сторонам и ничего подозрительного не видел, поскольку мы еще были внизу, на равнине. После Баб-эль-Вада, когда дорога пойдет вверх в холмы...
На обочине появился человек, машущий, чтобы мы остановились. Оказалось, офицер Маккаби Моссери из административной службы бригады, неопытный водитель, не справился с машиной и хотел, чтобы его кто-нибудь сменил за рулем. Я вызвался поменяться с ним местами, радуясь возможности выбраться из тесной кабины. Маккаби сел на мое место. Я сменил его за рулем, и колонна двинулась. В моей новой машине ехали бригадный врач и крепкий молодой пальмахник на заднем сиденье. Мне сказали, что доктора надо доставить как можно скорее, он может понадобиться. Я пообещал сделать все возможное.
Проехали полицейский замок в Латруне, подошли к перекрестку. Я бросил быстрый взгляд налево, на развалины бензоколонки. От нее почти ничего не осталось, Итти сделал хорошую работу. Сейчас головные машины начали подъем. Первые выстрелы раздались с обеих сторон дороги.
Это был ливень, настоящий свинцовый ливень. Треск и клацание винтовок сопровождались грохотом пулеметов. Как только поступил приказ, арабы должны были начать стрельбу из всего, что у них было, стреляли они с той же скоростью, с какой их пальцы успевали нажимать на спусковые крючки. У них не было недостатка в патронах, их было больше, чем мы могли предположить.
Пальмахники отстреливались. Из окна каждого грузовика, из-за тюков груза, из каждого броневика солдаты стреляли по холмам. Это было почти невозможно: пристроившись на качающейся машине, попытаться поймать вспышку со стороны хорошо замаскированных арабов и прицелиться. Но худо-бедно конвой отстреливался и если даже не нанес арабам большой урон, по крайней мере не давал им поднять головы.
Где они? Я с трудом осмелился на секунду отвести глаза от дороги, но было понятно, что арабы хорошо укрыты. Склоны холмов были круты и густо заросли молодыми соснами. Они там прячутся за скалами. Мы же здесь на открытой местности.
Я держал ногу на педали газа, виляя насколько было возможно, чтобы затруднить прицеливание. Пули летели во всех направлениях. Это было как тропический ливень. Я мог видеть как впереди разлетался щебень от попавших в него пуль.
Пальмахник на заднем сиденье вытянувшись во всю длину, тщательно целился и стрелял из окна. Каждый раз он менял позицию и стрелял в другую сторону. Шум стоял такой, что его выстрелы были едва слышны.
Огонь становился все интенсивнее и это чувствовалось. Внезапно на обочине показался стоящий неподвижно грузовик с пробитыми и спущенными шинами. Я бросил быстрый взгляд, нет, кабина пуста, видимо, пассажиры перебрались в другую машину. Им повезло больше, чем водителю, убитому тем же взрывом, от которого загорелся его грузовик.
Следуя инструкциям, на медленных участках подъема я перешел в левый ряд и ехал быстро, как мог. Это быстрее и безопаснее - быть движущейся целью. Справа на низкой передаче карабкались придавленные тяжелым грузом десятитонки. Они были отличными мишенями.
Иногда стрельба ослабевала на некоторое время, и я начинал думать, что худшее позади, но вскоре она возобновлялась еще сильнее, чем раньше. Арабы сидели здесь днями, ожидая случая, и теперь стреляли с такой скоростью, с какой успевали перезаряжать оружие. Это чудо, что не так много грузовиков было подбито. А может и не такое уж чудо, стрельба с машин заставила противника отодвинуться дальше от дороги. На этих лесистых склонах арабы были плохо заметны. И не важно сколько пуль прошивало бок машины, она продолжала ехать, если только не были поражены основные узлы, такие как двигатель, радиатор или бензобак. Или водитель. У врача в моей машине был автомат Стэн, который он использовал на всю катушку, что подливало масла в огонь. Стрелял он не только в свою сторону, каждый раз, увидев цель слева, перегибался и стрелял прямо возле моего уха. Пару раз в пылу боя пули просвистели перед моим лицом.
Еще один грузовик подбит. Чтобы объехать его я резко вильнул влево, не сбрасывая скорости, в притирку обошел обрыв в тридцать-сорок футов на другой стороне. Врач пробормотал комплимент насчет моей координации. Неминуемая смерть казалось обострила мою реакцию, возможно это побочный продукт страха высоты.
Но теперь все остановилось. Вся колонна. Что случилось? Когда машины встали, арабы удвоили огонь, пытаясь максимально использовать выпавший шанс. Я потихоньку двигался вперед, пытаясь найти те несколько подбитых машин, которые блокировали дорогу. Один из броневиков был рядом и пытался столкнуть горящие машины на обочину, но обломки сцепились и задача оказалась трудной. Несколько солдат Пальмаха спрыгнули с грузовиков, чтобы помочь, другие заняли позиции на обочине и отстреливались от противника над ними.
Путь свободен. Оставшиеся грузовики газанули, переключили скорость и поехали.
Вверху впереди было несколько острых и жестоких стычек. Там, где позиции противника над нами представляли угрозу, группы пальмахников, как мужчин, так и женщин, отделялись от колонны и пытались атаковать склоны холмов. Это было почти безнадежно – несколько молодых смельчаков хотели взять хорошо укрепленные позиции. Большинство из них погибли.
Еще одна остановка. Дорога снова блокирована. Горящие машины, тела на дороге. Броневик и помогающие ему пальмахники толкают обломки в сторону. Когда колонна протискивается вперед, я узнаю знакомую фигуру. Гарри Яффе руководит расчисткой дороги и одновременно подгоняет водителей: давай, давай! Кажется его ничуть не волнует то, что стоя посреди дороги, он является превосходной мишенью. Пули летят во все стороны, поскольку арабы сосредоточили огонь на заторе, пытаясь полностью остановить караван. Однако, Гарри стоял спокойно, помогая расчистке, пока путь полностью не освободился.
На обочине раненый, не знаю пальмахник или водитель. Я ударил по тормозам, мы выскочили и втащили его в кабину. Около нас усилился обстрел, арабы пытались убить нас, пока мы не двигались. Несколько пуль попали в машину, не причинив большого вреда. Я отпустил сцепление и мы умчались.
Это кончится когда-нибудь? Казалось оно длится часами. Просто сидеть и знать, что твоя жизнь зависит от меткости арабов еще хуже, чем бой. Я почти променял бы такое на Мушов. Это было просто массовое самоубийство.
Вдруг я заметил, что обстрел ведется только сзади. Вокруг нас огонь прекращается, несколько последних пулеметных очередей остались в стороне. Я прибавил газу для скорости.
Мы прошли! Мы сделали это!
Так я ощутил вкус первой операции на второй войне. Она могла оказаться последней. Маккаби Моссери, занявший мое место на заднем сиденье легковой машины, был смертельно ранен пулей.
___________________________________
* В оригинале British Service Corps. По выполняемым задачам служба обеспечения транспортом, обмундированием, провизией, топливом и т. д. Прим. перев.
Глава 19. Кровавый путь на гору Скопус http://www.proza.ru/2010/02/04/1260