Ивану Петровичу Колуну – работнику мясокомбината, подарили на банкете щенка. Банкет проходил по случаю зарплаты в кочегарке комбината, и собрал блестящее от пота разношерстное общество. Иван Петрович долго отказывался принять необычный подарок, но ему добродушно сказали, что щенок элитной породы, вроде даже, кавказская сторожевая, и нужно быть круглым идиотом, отстраняя царский подарок слесарей. Против шикарного кавказца Иван Петрович устоять не мог, тем более, когда брал шустрого щенка, последний извернулся, и едва не оттяпал указательный палец, звучно щёлкнув челюстями.
- Зубастый, шельма, - восхитился Иван Петрович. – Не зубы-гвозди, уже сейчас, во младенчестве что вытворяет. А когда вырастет, кому из вас первому штаны снимет?.. Звать-то как?
- Зови Шариком, - загоготали хмельные коллеги.
- Шарик!.. – разочарованно произнёс Иван Петрович. – Я думал он окольцован огненным именем, а вы нарекли его как занюханного уличного бродяжку.
- Не имя красит собаку, а она прославляет его выдающимися качествами, - грубым басом философски молвил забойщик скота Степан Угрюмов. – А вообще, Иван, вскорми Шарика
грудью, и не будет в твоей жизни друга верней и надёжней, без страха в огонь и воду
кинется, спасая тебя, а через медные трубы протащит и мёртвого…
Шарик оказался на редкость смышленым щенком, каждодневно удивлял Ивана Петровича фантазией и сообразительностью, и скоро овладел почти всеми командами. Понимал с полуслова «барьер», «лежать», «ползи», «апорт», «возьми». Однако напрочь игнорировал команду «сидеть». То ли чувствовал прошлое Ивана Петровича, то ли знал будущее. Едва скажет Иван Петрович «сидеть», Шарик вильнёт виновато хвостом, зевнёт лениво и, словно говоря: -Ты чё, не в своём уме, - отключается от бытия. Бился- бился Иван Петрович, но сломить характер Шарика не сумел. Наконец, чихнул на дрессировку, и к Шарику немного охладел. А Шарик прикипел нутром к хозяину намертво, и ходил следом, что нитка за иголкой.
Жизненная стезя прибивала Ивана Петровича на трудовое место добывать хлеб насущный. Приналадился сопровождать хозяина и Шарик. Ждал терпеливо окончания смены на крышке канализационного люка рядом с цехом. Из-под люка всегда струилось тепло, в морозную погоду согревало.
Однажды в сильную стужу Шарик приморозил хвост, и ему вползла под череп шальная идея подать молодой сильный голос. Возможно, он недавно смотрел телевизор, и решил в подражательной манере исполнить один из хитов известного певца. Иван Петрович и около десятка рабочих выскочили из цеха с желанием спасти человека, думая, что кого-то придавило тяжелым окороком. Тревога оказалось ложной. Иван – же Петрович потрепал любимца, и щедрой рукой дал в зубы отборного мяса. Шарик заглох, словно повернули выключатель радио, и растворился в сумраке за высоким забором предприятия.
Когда Иван Петрович вернулся домой, на ледяном крылечке с важным видом возлежал Шарик. Мясо нетронутым бугром лежало подле него, лишь тихонько скулил, изнемогая от предчувствия сытного ужина.
- Шарик, - бархатным голосом уронил Иван Петрович. – Ты почему, гад, мясо не съел? Оно же халявное и безумно вкусное.
Но Шарик из-за отсутствия разговорного аппарата не мог ответить человеческим словом, и смотрел умными, преданными глазами хозяину в рот… И тут Ивана Петровича осенило. Озноб ошпарил кипятком с головы до пяток и, взяв мясо, он внёс его в дом, отрезал малую часть, которую Шарик после команды «возьми», проглотил в мгновение ока. Иван Петрович легко смикитил, что за глубокая перспектива открылась перед ним, и созрел в одну секунду, чтобы ухватиться двумя руками за удачу.
В следующую смену Иван Петрович изрядно утяжелил кусок мяса, обернул целлофаном,
и Шарик повторил усложнённый подвиг. Мясо было доставлено целым на крыльцо. Иван Петрович затрепетал: охватил внутренний жар, золотая лихорадка, навалилось отчаянное желание иметь много, и он обратился к четвероногому другу:
- Шарик, а ты мог бы сделать три ходки?
Шарик мог виртуозно сделать и четыре и пять, и в самое короткое время перетащил две туши в дом хозяина. А на мясокомбинате рога и копыта пошли на колбасу… Клиенты на вырезку нашлись быстро. Иван Петрович продавал мясо по ценам ниже рыночных. Деньги потекли рекой.
Жизнь- непростая штука, это знают все, она выкидывает занятные фортели. Заводит в сложные лабиринты с бесконечными ловушками и, если миноискатель интуиции и чувства не распознают вовремя опасность, то всё, зло блистательно ставит подножку, одерживая победу…
Шарик действовал дьявольски умело, помогала и хитромудрость Ивана Петровича, мясо маскировал таким макаром, что нельзя было навскидку определить, что же несёт в зубах собака: обглоданный мосол или первосортный продукт. Засаду Шарик вынюхивал за сто метров и легко обходил, лишь один раз шальной охранник пнул тяжёлым эмвэдэмским сапогом гружёного Шарика под хвост, чтобы не мешал обнаружению хищения…
Через несколько месяцев после открытия своего дела, Иван Петрович затеял строительство дома… Завёз фундаментные блоки, кирпич, цемент, добротный пиломатериал, общем всё, что необходимо в таких случаях. Работа закипела, и бригада каменщиков сотворила чудо. На месте ветхой угрюмой избушки вырос уютный кирпичный домишко в два этажа с вместительным подвалом и красивым гаражом.
Увидев в натуре плоды своего труда, Шарик стал расти внутренне, осознавая себя существом выше четырёх точек опоры и болтающегося хвоста, питательная жила дала развитию мозга. Видимо, если верна теория, тот же путь прошла древняя обезьяна, превращаясь в мохнатого неандертальца. Пока Иван Петрович занимался стройкой, он забыл о создании сносного быта для друга, и как-то шуганул под горячую руку, как простого дворянина из подворотни. Шарик обиделся. Не имея приличной конуры, жил бесприютно на куче мусора, колол щепками бока.
И тогда он кинул отчаянный взгляд на тихий ухоженный дворик соседа. По зелёной траве двора бегала Кукла, весёлая милая собачка, иногда пряталась в таинственной глубине чудесной конуры, подпиравшей кривую хибару, высовывала чёрный носик и худая ладненькая мордочка сияла как на телеэкране. У Шарика наворачивались слёзы на глазах от умиления, дрожал кончик хвоста, и останавливалось сердце. Шарик попробовал лёгким подвыванием обратить на себя внимание. Но Кукла не видела Шарика в упор, несмотря на богатые хозяйские хоромы.
При первой возможности Шарик, сам себя не чувствуя, очутился на привлекательном дворе. Пошуршал целлофаном, делая широкий жест. Но непроницаемая Кукла беспощадно молчала, не притрагивалась к подарку. Тогда Шарик положил три больших свёртка к ногам Куклы. Она оказалась в некотором замешательстве, и не устояла, лизнула Шарика в нос и деликатно тявкнула.
Появился Григорий Хамелеоныч – хозяин, развернул один пакет, понюхал содержимое, улыбнулся и пожал Шарику лапу.
- Я знал, - сказал он. – Что Иван Петрович жулик, но ты, Шарик, забегай к нам почаще.
Неожиданно Иван Петрович не обнаружил в привычном месте трёх целлофановых свёртков.
- Не понял!.. – наставил двуствольно грозные зрачки на Шарика. – Где товар? – и повёл челюстью, как затвором.
Шарик обвис мышцами и подавленно молчал. Поиски результатов не дали. Поразмыслив, Иван Петрович происшедшее счёл глупой случайностью. Но на второй, третий и четвёртый день Шарик являлся пустой. Ивана Петровича охватила досада, позднее перешедшая в неведомый доселе ужас от мысли, что истощилась золотая жила. В надежде, что природа не замкнула на замок кладовую навсегда, Иван Петрович продолжал нагружать неутомимого Шарика, но он, лишённый совести, прятал второй конец делового канала в преисподней людского мира. Затормозилась внутренняя отделка дома из-за безденежья. В мрачной задумчивости Иван Петрович бродил по двору, пытаясь развеяться, погружал острый взгляд в грустный пейзаж окрестности.
Как –то с удивлением заметил, что сосед, Григорий Хамелеоныч, а это был голь перекатная, заканчивает строительство добротного гаража из силикатного кирпича, а кладку ведут каменщики из знакомой бригады. Смутная догадка, как холодная ящерица, скользнула из мозга в грудь, и он для шпионского наблюдения привлёк жену с цейсовским биноклем. Женщина уличила Шарика в подлой измене, и он немедленно был посажен на цепь.
Исполненный горечи, Иван Петрович принялся за перевоспитание заблудшего друга.
Задушевные беседы били фонтаном, и скоро в глазах Шарика забрезжило раскаяние. Иван Петрович поставил конуру, украсил первостатейной резьбой, спешно убрал мусор и, по истечении недели, состоялся пробный запуск Шарика в работу. Шарик приземлился в соседнем дворе, Кукла глубоко запустила когти в мягкое сердце бедного пса. Григорий Хамелеоныч попытался договориться о компаньонстве, но Иван Петрович с негодованием отверг гнусное предложения, сказав, что не имеет понятия о каком-то бизнесе, и нечестность претит его душевному складу и мироощущению. То есть не пожелал создать преступную группировку. Помня давнее пережитое, Иван Петрович не захотел второго конфликта с законом.
Отлучённый от дела, Шарик оказался привязанным навечно в ограниченное пространство двора. Теперь вместо бизнеса Иван Петрович пьёт водку, в перерывах мечтает о другом мясном деле, и гремит железной цепью непокорный Шарик. А на соседнем дворе пронзительно тоскует располневшая Кукла, и скрипит зубами у пустого гаража Григорий Хамелеоныч. Такова жизнь…
Рассказ опубликован в газете "Омский вестник"