Мама

- Просыпайся, просыпайся, - услышал Вова над собой ласковый шёпот.
- Ну, мам я не хочу, - лениво пробормотал в ответ мальчик.
- Ах, не хочешь! Ну, держись…
Мягкоё пёрышко прошлось по лицу.
- Ну, мама, что ты делаешь, - уже с улыбкой, но всё также, не открывая глаз, сказал Вова.
- Вставая, мой пупсик, вставай, маленький котёночек, вставай, мой родной….
Вова засмеялся в ответ.
- А если не встану?
- Я тебя съем, ты ведь такой сладкий, вчера съел целых пять порций клубничного мороженого!
- Я не пять съел, а всего три!
«Слепой котёночек», нехотя продрал глаза.
- И не стыдно обманывать? – спросила его мама назидательным голосом.
Вова внимательно посмотрел ей в лицо.
- А откуда ты знаешь, что их было пять?
- Я всё о тебе знаю, - серьёзным голосом ответила мама.
- Ну, мам, ну я больше не буду, - уныло протянул мальчик.
- Потом лечить тебя,  шпану! – возмутилась в ответ мама.
- Ну, мам, ну зачем, ну не надо! Не надо ругаться! Ты же сама знаешь, что я потом переживаю!
Губки, сжавшись бантиком, потянулись вперёд.
Чмок, чмок…
- Вставай уже, обормот несчастный! В школу собирайся, мой золотой мальчик!
- Сейчас встану, мам!
Ноги медленно опустились вниз с кровати, руки потянулись к штанинам.
 Зоркий взгляд матери был уже начеку.
- Ну что ты одеваешь! Скажи мне, ну, что ты одеваешь?! Эти штаны холодные, сейчас я тебе дам другие!
- Спасибо, мам!
- Чтобы ты без меня делал, засланец!
- Мама, я тебя обожаю!
После таких слов они всегда обнимались.
Вова очень любил маму, она была для него Светилом, самым большим Чудом на свете, самой лучшей сказкой, которая  может встретиться в жизни. По характеру мальчик был очень вспыльчивым, упрямым, друзей у него было немного. Скорее, у него их даже не было. Те, кто его окружал, являлись для него только приятелями. Настоящим его другом была мама. С мамой Вова мог часами разговаривать на сокровенные темы, делиться с ней радостями, горестями, своими мыслями по поводу той или иной проблемы.
Мама внимательно слушала мальчика, никогда его не перебивала.
Мама никогда не мешала Вове жить, ошибаться, принимать ответственные решения.
 - Пусть он сам поймёт в чём был не прав, пусть сам решит, что нужно делать, - говорила мама.
 Но, несмотря на такие слова, всё равно, когда мальчику было плохо, мама поддерживала Вову, давала ему советы, учила тому, как лучше поступить в той или иной жизненной ситуации.
- Извинись, не груби, не ссорься, будь дипломатичнее, - говорила мама после очередной драки мальчика с одноклассниками, и Вова с ней соглашался.
Но ненадолго. Ссоры с ребятами были для мальчика вполне обычным делом.
Вова был напорист, ершист, и исправить его характер маме было не по силам. Единственное, что она могла сделать, так это утихомирить на некоторое время буйный нрав мальчика.
Усмиряла его мама с помощью ласки.
- Ах ты, мой котёночек, ах ты, мой ребёночек, зайчик ты мой маленький, - говорила мама Вове, сажая мальчика к себе на колени. В такие минуты Вове было очень хорошо, казалось ничего на свете большего ему  не надо. От маминой ласки, доброты мальчик «расцветал», становился сильнее, начинал понимать, что, не так уж и плох этот мир, в котором он постоянно с кем-то ругается.
- Хорошо, что у меня есть такая добрая, понимающая мама, - думал Вова.
Уходя в школу, мальчик крепко-прекрепко обнимал маму, а она ему тихо говорила:
- Пятёрок тебе, малыш!
И Вова бежал в школу, где получал пятёрки не для себя, а для мамы, которую очень любил.
Так было и на этот раз. Выпив чай в прикуску с яблочным пирогом (мама Вовы любила печь!), мальчик обнял крепко маму, после чего, получив доброе наставление на день, вышел из дому.
На улице было холодно. Полуголые деревья беспомощно наклоняли свои ветви вниз, пытаясь защититься от ветра. Люди старались идти быстрее, чтобы не мёрзнуть. Птицы не летали – забились в уютные места. И лишь голодные бездомные коты бродили по траве, нисколько не боясь холода, пытаясь выследить птиц.
   Вову кто-то хлопнул по плечу.
   Мальчик оглянулся, увидел одноклассника Сашку.
- Здорово! – сказал Вове Сашка, и протянул мальчику руку.
Вова его руку отодвинул.
- Ты чего? – удивился Сашок.
Недобрый свет вспыхнул в глазах Вовы.
- Ты зачем вчера в кошек из трубочки пулял? – спросил мальчик Сашку.
- В каких кошек!? – удивился Сашок и тут же стукнул себя по лбу. – Ах да, белого кота-то, да я только пару раз в него и то мимо… Вов, ты чего? Он же бездомный! Вов!
- Вот именно, что он бездомный! Заступиться за него некому, вот и стреляешь! Был бы домашний ты бы побоялся тогда пулять, а вдруг хозяин по морде настучит!? – «завёлся» ещё больше мальчик.
- Вов, ты чего обиделся что ли? Вов, я же всего пару раз… Вов!
 - Мне надоело это слушать!
Вова ускорил шаг.
Сашка попытался его догнать.
- Вов, ну прости, пожалуйста, честное слово, не знал, что тебя это так заденет! – сказал он однокласснику.
После слов Сашки мальчик остановился.
- Меня… заденет!? А тебя нет?! Ты сам бы хотел оказаться на месте этого облезшего замученного кота, который не знает, что поесть в следующую минуту? Слоняется по помойкам, света белого не видит, в жуткий холод, мороз ищет себе пищу! Вон смотри, сейчас на улице всего семь градусов, а они уже несколько часов подряд ходят по улице, пытаясь  найти хотя бы маленький кусочек мяса! А потом такие, как ты в них трубочкой! – эмоционально проговорил Вова.
- Вов, ну трубочкой это же не больно, вот рогаткой другое дело… - попытался оправдать себя Сашка.
- Что? Трубочкой не больно, ну тогда на, держи!!!!...
Сашка закрыл лицо ладонями.
- Ты что, с ума сошёл? А если я тебе? – сказал он Вове.
Вова выпятил грудь вперёд.
- Ну что, давай! Бей! Бей меня, коль считаешь это нужным! У тебя нет ни совести, ни честности, ни порядочности!
- Это у меня нет порядочности? Ну ты и загнул, болван! Тогда у тебя нет… у тебя нет мамы! – грубо буркнул Сашка.
- Что? Мамы у меня нет?! Да у меня вообще такая мама, что тебе и не снилась?! Понял?! Не смей обижать мою маму, а-то сейчас, как стукну ещё раз! – возмущённо крикнул Вова.
- Тётя Люба тебе не мама, она тебе бабушка! Она сама говорила об этом моей маме, когда вы приходили к нам в гости. В прошлом году, помнишь, вы приходили? – сказал Сашка.
- Да, приходили, ну и что?! Ты сейчас всё придумал, чтобы отомстить мне, ты хочешь сказать, что моя мама старая, а она не старая, она молодая!
- Больно мне надо тебе мстить! Я говорю правду, тётя Любина дочка погибла при родах, и она тебя обманула, сказав, что она мама, а на самом деле твоей мамой была её дочь! – пояснил свои слова Сашка.
- Я тебя сейчас убью! Ты псих, больной, ты всё врёшь! – закричал громко Вова.
- Не вру, хочешь пойдём спросим у моей мамы?
- Я не собираюсь ни у кого ничего спрашивать! Уйди отсюда, дурак! – ответил Вова.
- Ну, как хочешь…
Сашка минуту помолчал.
- А помнишь ту фотку, которую нам показывала твоя мама? – спросил  он Вовку.
- Ленку что ли, мою старшую сестру? – догадливо отозвался Вова.
- Да, так вот это она показывала не сестру, которая у тебя погибла, а твою маму, свою дочь, которая умерла, рожая тебя! Моя мама об этом говорила папе, а я подслушал! – восторженно заявил Сашка.
Вова опустил глаза вниз.
- Уйди, я не желаю тебя видеть! Уйди! – сказал он однокласснику, предположив, что  Сашкины слова вполне могут оказаться правдой.
 - Извини меня… - виновато пробормотал Сашка и пошёл в школу.
Вова же сел на лавочку, расположенную на плотинке и, посмотрев на переливающиеся под лучами восходящего солнца волны, заплакал.
- Как меня могла обмануть мама? Она всегда мне говорила, что обманывать нехорошо, зачем она тогда меня сама обманула? – подумал мальчик.
Слово «бабушка» никак не могло уложиться в Вовиной голове.
Первым словом мальчика было слово «мама», когда ему было тяжело, словом спасения для него было слово «мама», когда Вова хотел кушать, он тоже произносил это слово…
И как теперь, прожив уже двенадцать лет на свете, можно было хоть на минуту представить, что мама – это не мама, а бабушка?
Сделать этого Вова не мог, а потому и плакал.
В голове у мальчика одна за другой проносились картины счастливого детства: вот он с мамой идёт в парк, поднимается в небо на чёртовом колесе, у мальчика захватывает от высоты дух, а мама ласково шепчет ему в ухо: «Не бойся!». А вот он с мамой ест в кафе пирожные, мама дразнит его, говорит, что сумеет съесть пирожных больше. Вова смеётся в ответ. А вот он с мамой катается на роликах, мама держит мальчика за руку, потому что Вова кататься ещё не умеет. В итоге они одновременно падают на асфальт и встают с него, потешаясь друг над другом.
Чем больше мальчик вспоминал, тем больше ему хотелось плакать.
- Как мама меня могла обмануть? – повторял неоднократно Вова.
В двенадцать часов дня мальчик пошёл домой.
Дверь ему открыла мама. Мама теперь редко отсутствовала дома, так как в июне ей исполнилось пятьдесят пять, и она вышла на пенсию.
- Ты чего так рано? – удивлённо спросила мама Вову.
- Последние два урока труда отменили, - соврал Вова, не решившись сразу признаться в чём дело.
- Ой, а я тут пирожков  напекла, борщ сварила, в аптеку сходила себе за лекарством… А ты чего стоишь, не раздеваешься? Ну-ка проходи, мама сейчас борщ согреет. Вкусный….
Вова через силу улыбнулся. Мама стянула с него портфель, сняла с головы шапку.
- Что я тебя, как маленького раздевать что ли буду?! Ну ладно, давай уже, побалую. Утомился, небось, в школе маленько?
У Вовы защемило в глазах. Захотелось снова плакать.
- Ты чего? – удивилась мама, заметив грустный взгляд мальчика.
- Соринка в глаз попала…
Через несколько минут Вова лениво орудовал ложкой, сидя за столом и ничего не говорил.
       Мама напротив была очень разговорчива.
        - Представляешь, Вовочка, сегодня я пошла в аптеку, девушка дала мне лекарство, сказала, что стоит оно сто двадцать рублей, я заплатила ей сто пятьдесят. Она мне дала на сдачу только двадцатку. Я ей: «Что такое, почему двадцать?» А она мне: «Ой, да я ошиблась, оно сто тридцать стоит!» Ух эта обманщица!!! Надрать бы ей уши! – рассказывала она мальчику.
       - Сама ты обманщица! – в сердцах сказал Вова.
       - Почему? Что случилось? – удивилась мама.
       - Да вот… - мальчик на секунду замялся. – Блинчики обещала испечь и не испекла!
       Мама с укором посмотрела на него.
      - У тебя вообще совесть есть?! – возмущённо сказала она Вове. – Я с утра тут пирожки пекла вашему величеству, потом в магазин, в аптеку ходила! Кручусь-верчусь, а ты понимаешь ли всё недоволен!
Вова взял маму за руки.
- Прости меня… - тихо прошептал мальчик и резко выбежал из-за стола.
- Вова, ты куда? Вова, а как же борщ? – беспомощно проговорила вслед мальчику мама.
Вова побежал к себе в комнату. Лёг на диван. Мама подошла к нему, потрогала лоб.
- Ты что заболел? – спросила она Вову.
- Нет. Я просто опять подрался, - ответил тихо мальчик.
- Ну сколько раз я тебе говорила, что драться нехорошо! Вечно ты меня не слушаешь! Надо уметь ладить с людьми, как ты не можешь этого понять!? Тебе же жить потом в этом мире! Что ты будешь делать-то без друзей!? Надо уметь общаться, дружить с людьми! Да… какой ты у меня твердолобый! Вот помру я… прямо не знаю, что ты будешь без меня делать, ёжик такой!? Кому ты будешь нужен?
У мамы появились в глазах слёзы.
- Ма-ма… - медленно проговорил мальчик, проведя ладонью по её щеке.
- Что, сынок?
- Ничего. Просто мне так приятно называть тебя мамой….
На следующий день в школе у Вовы было пять уроков. С Сашкой мальчик не общался, в упор не замечал его.
        Когда Вова пришёл домой, мама смотрела передачу по телевизору.
- Представляешь, - сказала мама мальчику, - девушка ребёнка родила и подкинула его своей матери, воспитывай мол! А сама только красоту наводит и ничем больше не занимается! Ну и молодёжь пошла!
- И бабушка стала для него мамой? - отозвался Вова.
- Да…
Вова обнял маму за талию. Она поцеловала его в лоб.
- Пойдём кушать, - сказал Вова.
Чем больше проходило времени, тем меньше мальчику хотелось начинать неприятный разговор. Он сознательно оттягивал его, не желая обидеть маму, которая, возможно, являлась для него бабушкой.
Ни страх, ни сомнения мешали мальчику завести с мамой разговор на наболевшую тему. Ему мешала любовь, огромная любовь к своей маме. Мама для Вовы была идеалом, воплощением мудрости, красоты.
В маме Вове нравилось всё: и её глаза, и мамина улыбка, и то, как она разговаривает, и то, как она одевается, и даже то, как мама кушает.
Невесту Вова также мечтал найти похожую на маму.
Каждый раз, когда мальчик собирался рассказать о том, что он узнал от Сашки, в Вовином воображении чётко появлялся образ мамы – доброй, нежной, ласково говорящей: «Золотце ты моё, зайчик мой! Поел бы чего? Мама тут тебе вкусных пирожков напекла!» Представляя маму, Вова еле сдерживался от слёз. Он не мог её обидеть, обвинив в неискренности, поскольку она его очень любила! И он её тоже очень любил.
Два дня Вова провёл в смятении, мама не понимала, что с ним происходит, боялась, что мальчик заболел.
Два дня она не отходила от Вовы, предлагая ему поесть, попить, поиграть в компьютер.  Вова лишь немного улыбался и тихо произносил: «Мама…»
Днём уже на четвёртые сутки после полученного известия от Сашки Вова отпросился погулять.
- Ну иди, побегай маленько, может веселее станешь, - одобрила его желание мама.
Вова ушёл, и кто-то спустя некоторое время постучал в дверь. Пришла мамина подруга - тётя Валя. Женщины сели на кухне, стали пить чай.
- Не знаю, что делать с мальчишкой, что-то он совсем у меня загрустил.. - пожаловалась мама подруге.
- Что ты хочешь, Люба, переходный возраст, не пойми, что от них ожидать в это время, - попыталась успокоить маму тётя Валя.
- Да… ну ты и умеешь утешать! Неизвестно, что ещё твои архаровцы могут вычудить!? – возмущённо сказала мама.
-  Люб, ну ты  чего? Я же пошутила!
Тётя Валя дотронулась до маминой руки.
- Да ничего, переживаю я, грустный больно ребёнок, - объяснила мама.
- Люб, ну это ж дети сегодня грустные, завтра весёлые!
- Не заболел бы он чем-нибудь у меня.
- Не переживай, Люба! Всё будет хорошо!
- Да уж. Тебе легко так говорить, потому что за спиной у мужа сидишь, отпрыски твои в Америке учатся, а я кто? Обычная воспитательница, теперь уже безработная, мужа похоронила, детей двоих потеряла, девочка у меня двенадцать лет назад при родах погибла, мальчик от врождённого порока сердца двадцать лет назад в полугодовалом возрасте погиб! Для меня Вовочка этот как свет в окошке, внучок мой родной! Ой, прости меня, Валька, не могу уже удержаться, столько лет всё в себе, всё в себе!
- Я понимаю, Люба. Скажи, Люб, а ты когда Вовке правду-то скажешь? Он ведь так и думает, что ты ему мама, а Ленка-то сестра?
- Ой не знаю, Валь, не знаю… До того Ленку любила и не могу. Они все для меня дети – и Ленка, царство её небесное, и Валечка, мой сладкий мальчик, пусть спит спокойно, и вот Вовочка – мой внучек, мне, как сынок!  Смотрю на Вовку и вижу в нём и мужа, и сына, и дочь сразу. Улыбнётся сразу вспоминаю, как Валюшка, мой золотой, улыбался мне незадолго до смерти, когда лежал под капельницей, маленький мой! Пойдёт Вовочка, походка прям как у Коленьки, мужа моего ненаглядного, а посмотрит внимательно, прямо Ленкин взгляд. Как вспомню, как она страдала, когда её  Игорь этот предатель, бросил, ой, как она страдала, словами не передать! Небось из-за этого и погибла при родах! Из-за переживаний и слёз! Ой, Валь, я и не знаю, что бы делала без Вовочки?… И не знаю… Померла бы уже, наверное.
- Брось ты, Люба, ты ещё молодая, тебе ещё жить и жить!
- Да, кто знает… Жизнь, она ведь непредсказуемая…
Вова шёл по улице. Ноги стремительно несли его вперёд. Как всегда, дул неприятный  ветер.
- Я хочу умереть, я не хочу жить! – говорил себе Вова. – Я не хочу каждый день, смотря на маму, думать о том, что она меня обманула! Жестоко обманула! Я не желаю жить с обманщицей, хоть и её  очень сильно люблю! Безумно люблю! Если бы кто-нибудь знал, как мне сейчас плохо…
Вова подошёл к мосту. Посмотрел вниз. Под мостом шумела река. Мальчик закрыл глаза, увидел маму. Затем открыл глаза снова. Схватился за перила.
- Сыночек мой! Золотце моё! Проголодался, дорогой? У тебя нет температурки? Давай я тебе чай с малиновым вареньем сделаю, котёночек ты мой!... Сыночек!
- МАМА-А!...
Вова резко отошёл от моста.
«Котёночек, котёночек ты мой!»
В глазах мальчика появились слёзы.
Вова вынул из переднего кармана куртки блокнот, выдернул из блокнота листок, достал из того же кармана ручку, положил на блокнот выдернутый  листок, пару раз вздохнул и написал:
«Считать всё, сказанное Сашкой, полным бредом! Отныне и навсегда считать бабушку мамой!»