Посвящаю светлой памяти моего отца - ЛУКОВКИНА Ивана Леонтьевича
Ранее утро. Я выхожу из поезда на станции Арсеньево. Ступаю на землю и, кажется, задыхаюсь от нахлынувших на меня волнения и щемящего сладостного чувства грусти…
На дальней станции сойду – необходимой,
С высокой ветки в детство загляну,
Ты мне опять позволь, позволь, мой край родимый,
Быть посвященным в эту тишину…
Мой путь лежит в деревушку Байдино – так сейчас называют расположенные рядом селения: Байдино, Синяково и Новопоселенное Васильевское.
Дорога Арсеньево – Литвиново начинается асфальтом и сначала проходит по ровной местности, но, уже спустя несколько километров, следуют глубокие спуски и затяжные подъемы. Это – самое сердце Среднерусской возвышенности. Но вот, позади более десяти километров пути. Дорога круто уходит вниз, в ложбину. Белым ситцем и шелестом листвы встречают и приветствуют меня березовые рощи на склоне оврага. Впереди, на дне ложбины – мостик через ручей. Этот ручеек раньше был речкой Дертихинкой, которая начиналась у дер. Дертихино и, пройдя несколько верст и слившись с речушками Малаховкой и Журенкой, впадала в Исту. Поднимаясь из ложбины, глянем налево. Здесь ее склон разрезается большим оврагом, протянувшимся сюда на три версты от дер. Гамово. Это овраг Передельный, в котором лет сто назад текла речка Переделенка. Проследовав ложбину и еще один небольшой подъем, справа от дороги увидим кудрявую дубраву, протянувшуюся по обеим сторонам оврага к речке Исте. Этот овраг известен в местных околотках под названием «Поганый ров». Почему его так назвали – точно неизвестно. (Старожилы рассказывают, что здесь когда-то давно хоронили павших животных. Однако страшного в этом овраге ничего нет). Настоящее его название – Лапотков овраг.
И вот, сразу же за дубравой, справа от дороги, на холме взору открывается до боли знакомая полоска деревьев. В их тенистых кронах спряталась деревенька Синяково, где стоит наш домик. А правее, за глубокой ложбиной с речкой Истой, не высоком правом ее берегу, меж густых раскидистых ив, - где, словно шляпки грибов, выступают крыши деревенских домов, - приютилась деревня Байдино.
Деревенька наша похожа на десятки других в Тульском крае, да и не прославилась она ни знаменитыми писателями и композиторами, ни известными поэтами и учеными (правда, я знаю двоих кандидатов наук, жизнь которых связана с этой деревней). Что же влечет меня сюда, в эту синеокую деревушку Синяково? Здесь – родина моих отца и матери, здесь – корни моего рода. В этой русской деревушке проходили мои детство и юность, когда я приезжал сюда из Беларуси, а позднее из Подмосковья. Я приезжаю сюда и теперь…
Здесь горячим хлебом пахнет в доме нашем
И шумит куда-то под горой река,
И дорогу гуси переходят важно,
И в овраге шмель мохнатый пьет росу с цветка…
Здесь, в деревне, в глубине России сохранилось еще в жизни (а не на сцене) то, что мы называем народным русским духом: милая сердцу природа, приятная слуху русская речь, острое словцо и меткая поговорка, задорная частушка, русские быт и обычаи. Можно ли найти это в современном городе? Разве – где-нибудь в театре. В городской жизни – другие приоритеты: все подчинено духу коммерции и наживы, здесь мало кто задумывается о том, что у него осталось в душе от родного, близкого…
Сам себя считаю городским теперь я,
Здесь моя работа, здесь мои друзья.
Но, порой, все также снится мне деревня…
Мечта – заглянуть в прошлое дер. Байдино лет на 100-200 назад завладела мною давно. Некоторое время я раздумывал о том, как ее осуществить. Если воспользоваться фактами, сохранившимися в памяти старожилов, то, наверное, не просто, а, скорее всего, и невозможно будет восстановить истинную картину далекого прошлого. С другой стороны, машину времени, на которой можно бы было умчаться в прошлое, пока еще никто не изобрел и не построил. Я решил обратиться к письменным источникам библиотек и архивов. В течение нескольких лет я отыскивал исторические материалы и по крупицам собирал нужные сведения. «Гораздо более можно найти источников для полной истории русского народа, нежели для жителей одного или нескольких городов. Частные характеры исчезают вместе с жизнью гражданина, и только едва заметные очерки доходят до потомства», - писал о такой работе историк-краевед И.П. Сахаров. Некоторые из найденных мною сведений уже известны читателю (о крестьянах дер. Байдино, выкупивших землю у помещицы) – они использованы в очерке Н.А. Луковкина о дер. Байдино («Арсеньевские вести», №№ 106-107, 1992 г.). Этот очерк охватывает, в основном, эпизоды из послереволюционного период жизни деревни. В настоящей статье я сделал попытку восстановить ее историю до 1917 года, а также рассказать о некоторых других событиях из далекого прошлого…
Версия о происхождении названия деревни Байдино от названия речки Байденки («Арсеньевские вести», №№ 106-107, 1992 г.) кажется малооправданной. В самом деле, в Тульской губернии существовало четыре деревни с названием Байдино – в Белевском, Каширском, Тульском и Чернском уездах. И только в одной из них (в Белевском уезде) протекала речка Байденка. Три другие располагались на берегу речек Раковки, Сушки и Уготи.
Для того чтобы понять происхождение названия деревни, обратимся к истории. Предполагается, что в окрестностях реки Оки первоначально жили народы мордовского и финского племен, которые впоследствии были вытеснены и, отчасти, слились с пришедшими сюда славянами (вятичами). Позднее, в 13 веке большая часть Тульской губернии подверглась нападению и разорению татарами, которые оставались здесь до распада (в 14 веке) Кипчанской орды. В 1396 г. почти все земли, где жили вятичи, были отторгнуты от русских князей и присоединены к Литовскому княжеству. Только в 1494 г. территория Тульской губернии была присоединена к Москве Иваном III. Таким образом, корни слов финской, мордовской, татарской и литовской народностей, которые, хотя и слились с преобладающим здесь населением Великороссов, - до сих пор могут слышаться в названиях многих рек и местностей. Например, название реки Ока происходит от финского слова «йоки», что означает «река»; название реки Упа – от литовского «упе» (река); название сел: Араны – от мордовского «аран» (становиться, превращаться), Одоев – от мордовских «од» (молодой) и «одов» (снова, заново). Название деревни Манаенки происходит, очевидно, от мордовских слов: «мон» и «енкс», что означает «моя сторона» и т.д.
Наиболее вероятно предположение о том, что название деревни Байдино происходит от русского слова «байдан». Это слово имеет несколько значений. Первое – «пустырь, незастроенное место», второе – «возвышенность». Деревенька Байдино выросла на «байдане» - высоком крутом берегу реки Исты, у места впадения в нее реки Байденки. До возведения первых крестьянских построек здесь была пустошь (пустырь), которую называли «байданом». Это место привлекало к себе первых поселенцев своим удобным расположением – у дороги и реки. Кроме того, здесь, на берегу реки Исты были выходы пластов известнякового камня, который мог служить хорошим материалом для постройки деревенских изб. Слово «байдан» имело еще одно значение – «хоровод, игры на просторе». Возможно, что в этом живописном месте, на пустыре, поросшем молодым березовым лесом, собиралась молодежь из окрестных сел и деревень поиграть, повеселиться и поводить хороводы.
А название нашей реки Исты происходит от литовского слова «истака», означающего «исток, проток, верховье реки, маленькая речка». Со временем, окончание этого слова (-ка) вышло из употребления, и за названием реки укрепилось современное, «обрусевшее» слово - Иста.
Русские речки наподобие Исты не только очень красивы, но и имеют свои, тульские особенности. Попробуйте взойти на крутой холм или обрыв у реки и посмотреть вдоль ее течения. Вам вспомнятся тургеневские строчки: «Эта… речка вьется чрезвычайно прихотливо, ползет змеей, ни на полверсты не течет прямо». Присмотритесь к ее берегам, поросшим ивовым кустарником. Один из них – отлогий, покрыт плотным ковром луковой травы и образует небольшой крутой склон, который, ниспадая к воде, заканчивается полоской ила. Другой, высокий берег – всегда крут и обрывист, часто с выходами на поверхность известнякового камня и глины, отчего издали кажется белым или желтым. Трудно найти на таких речках песчаные пляжи. Попробуйте подойти к реке и осторожно ступите в воду. Ваша нога сразу же ухнет вниз, скользя по хрящеватому дну и утопая в ватном и вязком иле. Сделайте еще 1 - 2 шага – и вы полностью скроетесь в воде (глубина речек доходит до 1,5 – 2,0 м). Сразу же вы почувствуете, как леденящая прохлада начинает захватывать ваше тело. Вы мгновенно начинаете двигаться, чтобы не закоченеть окончательно: тульские речки питаются ключами, оттого вода в них редко бывает теплее 12-14 градусов С.
…Я вспоминаю слова своей бабушки, Натальи Павловны Богомоловой, когда она советовала мне, куда лучше пойти за ягодами: «Толик, давеча байдинския деуки ходили за речку, у ровок, у Дербинку. Там походитя. Потом – у выш поднимитясь и по посадке пройдитя». Дербинка – это овраг у дер. Байдино, который раньше был речкой. Он подходит к Исте справа, разрезая ее высокий берег на две части. Красивый вид на Дербинку открывается с луга под названием Лапотки (что напротив Лапоткова оврага, на левой стороне Исты). Этот луг очень живописен и напоминает Бежин луг, описанный Тургеневым. Чтобы убедиться в этом, попробуйте подойти к нему со стороны деревни Синяково. Пройдя шагов двести, вы выйдете на высокий, обрывистый берег Исты. Станьте на его краю, посмотрите на реку и луг и вспомните слова Тургенева: «Я все шел… и уже собирался было прилечь где-нибудь до утра, как вдруг очутился над страшной бездной. Я быстро отдернул занесенную ногу и, сквозь едва прозрачный сумрак ночи, увидел далеко под собой огромную равнину. Широкая река огибала ее уходящим от меня полукругом… Холм, на котором я находился, спускался вниз почти отвесным обрывом. Я узнал, наконец, куда я зашел. Этот луг славился в наших околотках под названием Бежина луга…»
В прошлом у дер. Байдино в Исту впадали несколько маленьких притоков: Байденка – в четырехстах саженях вниз от дороги. Белев – Чернь, Гужовка, которая вытекала от оврага Кривень и впадала в Исту чуть ниже Байденки, Дербинка, впадающая в Исту напротив луга Лапотки и Ракитна, протекавшая несколько выше Дербинки. Мосты через Исту были у Байденки и на большой дороге. Эти речушки уже давно пересохли, а в их руслах остались овраги, или ровки, как их называют местные жители. Заилилась и заросла кустарником и сама Иста. Исток ее находился у дер. Ивановка, в семи километрах восточнее современного ее начала – деревни Мокрое. Ее ширина достигала 5 саженей (более 10 метров), а глубина у многих мельниц доходила до 3 аршин (более 2 метров). Дно реки – хрящеватое, плотное. Длина течения – 57 верст (около 60 км). В низовье по берегам – обширные луга, в среднем течении много мельниц (их было восемь). Весною Иста разливалась саженей на 25, и вода стояла от 10 до 25 дней. На ее берегах в изобилии водились дикие птицы. «Рыбы в Исте бездна, особливо голавлей… Маленькие кулички – песочники со свистом перелетают вдоль каменистых берегов, испещренных холодными и светлыми ключами, дикие утки выплывают на середину прудов и осторожно озираются: цапли торчат в тени, в заливах, под обрывами…», - писал Тургенев.
Я пью ключевую воду у Исты, наполняю ею ведра и по косогору поднимаюсь в деревню. Прохожу мимо развалин клуба и здания бывшей школы. Вот и наш дом под цветущими в палисаднике липами. У околицы меня встречает тетя Нюра (Анна Степановна Богомолова): «Толик, ты там, для колодца не видал нашу корову? Нет? А у вышу, на выгону?» - «Нет, теть-Нюр. Может, она ушла куда-нибудь по берегу?!» В сенях – другая моя тетя – тетя Шура (Александра Степановна). Она занимается хозяйством – варит картошку. Я ставлю ведра на лавку: «Теть-Шур, еще воды не принести? А то – корова придет, и ей надо попить» - «Да хватить, Толик. Эту воду не наносисси. Дядя Митя тоже ходил. Завтри ищо сходишь». – «Теть-Нюр, я пойду, пройдусь немного». – «А ты Колькю не видал? (Это о моем двоюродном брате Николае Васильевиче Богомолове). Ладно, иди. Может, он корову стережет, и ты с ним иде встретисси». Ей-Богу, я люблю этот народный байдинский говорок!
Я выхожу за деревню и иду по большаку в сторону деревни Будки… По обе стороны дороги, сколько видит глаз – хлебные поля, поросшие васильками и ромашкой, вверху – голубое небо.
…И хорошо с былым наедине,
Бродить в полях, ничем не беспокоясь,
По васильковой синей тишине…
Вот справа открылся небольшой овраг, за ним – второй. Оба эти ровка соединяются в один, известный под названием Липовец (Липовки), который далее вливается в другой большой овраг – Железницкий. Летом в Липовце масса ягод: склоны ровков буквально усеяны вкусной луговой клубникой, которую байдинцы называют «ягодой». Здесь, в Липовце, мы когда-то пасли наших синяковских коров. (Лет 30 назад в каждом дворе деревни было по одной, а то и по две коровы)…
…Я прохожу еще с километр и слева от дороги сначала вижу верхушки ракит, а, подойдя поближе, - и крестьянские избы под ними. Это деревня Гамово. В 1630 – 1632 гг. она называлась Железницей. Одна ее часть принадлежала семье помещиков Гамовых – отцу Ивану Семеновичу и сыновьям Тимофею и Якову, другая – помещику Михаилу Офремову (Афремову). Деревушка Гамово расположилась в верховье оврага Передельного, в котором раньше текла речка Переделенка… От Гамово – уже рукой подать до деревни Будки – вот и она уже видна по обеим сторонам дороги. В прошлом деревня Будки имела сложное название: «Жеребей села Мишина Поляна», что означало: земля села Мишина Поляна. Она располагалась в верховье оврага Железницкого, у трех прудов. В 1630 – 1632 гг. на месте Будок был пустырь: «Жеребей села Мишины Поляны на отвершке на Железницком пуст». Принадлежал этот участок земли помещику Осипу Петровичу Челюскину. Здесь, у деревни, начинается Железницкий овраг, который проходит недалеко от большака и у Байдино «впадает» в речку Исту.
Если за Будками свернуть влево от большой дороги и пройти еще немного, то справа можно увидеть два старых пруда, а слева – несколько деревенских домов, частью развалившихся, частью – жилых. Это все, что осталось от бывшего приходского, а позднее – волостного центра – села Мишина Поляна, называемого также Карпачево. В селе стояла православная приходская церковь. В состав прихода, кроме самого села, входили: деревня Байдино, сельцо и деревня Железницы (Гамово), жеребей села Мишина Поляна (Будки), сельцо Звягино, деревня Земляково и деревня Синяково (после 1854 г.).
Время первоначального образования прихода трудно определить точно. Первое письменное упоминание о селе Мишина Поляна я нашел в летописях Белевского уезда 1630 – 1632 гг. Тогда Мишина Поляна входила в Погорельский стан и значилась селом, состоящим из двух поместных жеребьев. Один из них принадлежал помещику Якову Тимофеевичу Челюскину: «а в нем двор помещиков, да два двора людских, да три двора бобыльских, людей в них восемь человек».
Другой – помещику Павлу Григорьевичу Мельникову: а в нем… двор помещиков, да пустых два двора бобыльских. О церкви села в этих записях я не обнаружил никаких упоминаний. Только в экономическом описании Белевского уезда за 1732 г. говорилось о том, что на церковной земле села Мишина Поляна стояла деревянная церковь. А существовавшая здесь до 30-х годов нашего века каменная церковь Во имя Преображения Господня была построена в 1819 году помещицей Марией Николаевной Карпачевой, женой коллежского советника Павла Михайловича Карпачева. Первоначально церковь не имела колокольни. В ней были один престол (Во имя Святого Архангела Михаила) и одноярусный иконостас с иконописью академической работы. Среди икон имелись три замечательные по силе воздействия на прихожан: это иконы Святого Николая, Каплуновской Божьей Матери и Живительный Источник. Последняя икона была особо почитаемой. В 1843 г. иконы были отреставрированы на средства Павла Михайловича Карпачева. В 1877 году усердием церковного старосты, крестьянина Козьмы Батова, к церкви было пристроено небольшое здание на четырех каменных столбах, крытое железом, с небольшим шпилем, оканчивающимся крестом. Это здание служило колокольней. А в 1903 году помещик Владимир Иванович Карпачев построил церковную трапезную, которая была торжественно освящена 12 июня 1903 года Преосвященнейшим Епископом Тульским и Белевским Питиримом. Интерьер церкви был изменен и дополнен еще одним престолом – Во имя Преображения Господня. В притче церкви состояли священник и псаломщик. Интересно, что до 1910 г. они не получали никакого жалованья, и только с этого года им выплачивалось: священнику – 294 руб. в год, псаломщику – 98 руб. В 1910 г. при церкви состояло земли: усадебной (вместе с погостом) – 4 десятины 1600 квадратных саженей, пахотной – 67 десятин 800 квадратных саженей, сенокосной не было. Средний доход от земли составлял 200 – 216 руб. в год.
В 1892 г. в Мишиной Поляне была открыта церковно-приходская школа с 4-х годичным курсом обучения, а в 1903 г. такая же школа открылась в деревне Байдино. Тогда в ней обучались 23 мальчика и 20 девочек.
Что же собой представляло село Мишина Поляна со времени учреждения императрицей Екатериной II Тульского наместничества с 12 уездами в 1777 году? Слева от большой дороги Белев – Чернь, в верховье оврага Водяного, у трех прудов стояла дворянская усадьба с плодовым садом. Чуть поодаль, по той же левой стороне оврага, тянулись крестьянские избы. В селе было 17 дворов, в которых проживал 101 крепостной (с семьями). В начале 19 века Мишиной Поляной владеют дворяне Мария Николаевна и Павел Михайлович Карпачевы. Основным занятием крестьян села было земледелие, а женщины, кроме того, занимались рукоделием. В 1846 г. в поместье супругов Карпачевых было 13 крестьянских дворов с 67 крепостными (мужского пола). При усадьбе состояли 54 чел. дворовых людей. С 1854 г. селом владеет сын Павла Михайловича и Марии Николаевны штабс-капитан Иван Павлович Карпачев. У него с женой Надеждой Гавриловной было трое детей: старшая дочь Софья (ей 4 года), средняя Вера (3 года) и маленький сын Владимир, которому едва исполнился год и о котором я расскажу подробнее. В 1886 г. господский дом с садом, хозяйственными постройками, часть земли и другое имущество села становятся собственностью Владимира Ивановича Карпачева. В это время в селе проживают 87 крестьян-собственников с семьями (22 двора) и 17 бывших дворовых людей (3 двора).
Помещик Владимир Иванович Карпачев был известен тем, что являлся членом Государственного Совета Российской Империи. Образование он получил в Московской гимназии и в военном училище. С 1893 года он – староста церкви Мишино-Полянского прихода. В 1895 г. В.И. Карпачев в чине штабс-капитана выходит в отставку и избирается Белевским уездным Предводителем дворянства. С 1902 г. он – член Сельскохозяйственной комиссии при губернской Земской управе и член Белевского отделения Епархиального училищного Совета, а в 1907 г. становится членом Проверочной комиссии Правления кассы взаимопомощи. В 1914 году действительный статский советник, кавалер орденов Станислава 1 и 2 степеней, Анны 2 степени и Владимира 2 и 3 степеней В.И. Карпачев избирается от Тульского губернского земства в Государственный Совет Российской Империи. В это время он с семьей переезжает в Петербург, где живет в Гродненском переулке, в доме №5, кв. 19… Законодательная деятельность Государственного Совета осуществлялась совместно с Государственной Думой, и в этой деятельности оба органа имели равные права: никакой закон не мог иметь силы без одобрения Совета и Думы. Предложения, не принятые Советом или Думой, считались отклоненными и царем не утверждались… К сожалению, дальнейшую судьбу Владимира Ивановича – нашего знаменитого земляка – мне проследить не удалось.
…К 1915 г. в Мишиной Поляне уже было 34 крестьянских хозяйства с населением 274 чел. Основным их занятием было земледелие. О характере кустарно-ремесленных промыслов крестьян можно судить по следующим данным. В 1910-1912 гг. в селе жили и работали: 2 печника, 2 ткача, кузнец, портной, сапожник, повар, овчинник, 8 дворников, приказчик, чернорабочий.
Дальше, за карпачевскими прудами, на правой стороне оврага Водяного находится кладбище, где похоронены мои дедушка Степан Дмитриевич Богомолов и обе бабушки – Наталья Павловна Богомолова и Пелагея Николаевна Луковкина. Недалеко от этого кладбища и стояла раньше церковь Преображения Господня.
Если пройти по Водяному оврагу еще дальше, то можно выйти к деревне Журино, расположенной по обеим сторонам Журинского оврага, в котором раньше протекала речка Журенка (или Журка). Эта речка впадала в речку Дертихинку, в верховье которой стояла одноименная деревня. Дертихино находится на том же месте, но уже не на речке, а у Дертихинского оврага… В 1630 – 1632 гг. эти деревни принадлежали помещикам Панкратию, Лаврентию и Никите Михайловичам Зыбиным. В их поместье «…земля добра, сена по речке по Журке и по полянам в его меже ставится 250 копен…». Мне вспомнилось жаркое лето 1960-х годов. Сенокос в Журке. Я и мой двоюродный брат Коля (Николай Васильевич Богомолов) – верхом на лошадях. Мы возим «волокуши». (Волокуши – это сплетенные из тонких березовых стволов щиты, в которые впрягаются лошади и на которых возится сено). Тетя Шура и моя мама, Зинаида Степановна Луковкина, берут вилами сено из копен и накладывают нам на волокуши. Это сено мы затем подвозим к стогу. Несколько мужчин одновременно длинными вилами берут сено с волокуш и метают его на стог. Другая моя тетя – Нюра – вместе с другими крестьянами – на стоге. Они принимают подаваемое с волокуш сено и укладывают его. Эту работу байдинцы называют «штогованием». Работа идет бойко, несмотря на жару, назойливых мух и слепней, от которых нет никакой пощады ни людям, ни животным. Подходит время обеденного перерыва. Все собираются у стога – начинаются шутки-прибаутки, взаимные подтрунивания. Я тоже подъезжаю к отдыхающим. Тетя Нюра встречает меня восклицанием: «Толик, ты уж дюжа лоука ездишь на лошади! Ужо научилси!» - «Тут особого искусства не требуется, теть Нюр», - молодцевато отвечаю я и сажусь к отдыхающим. Обед сопровождается смешными рассказами о событиях на сенокосе и из деревенской жизни. Неожиданно раздается восклицание: «Ой, гляньтя, какая Хвяколка!» - это смеется тетя Нюра, указывая на работницу по имени Фекла (ее фамилии я, к сожалению, уже не помню). Эта самая Фекла только что съехала вниз со стога, поближе к народу. Ее накрыл ком сена, остатки которого она, смущенно улыбаясь, пытается снять с головы. Снова – смех и шутки; кто-то по этому поводу тут же сочиняет и поет частушку…
Время шло к вечеру, и пора было возвращаться назад, в Синяково. Я снова иду через Карпачево и останавливаюсь у старых прудов – немых свидетелей былого. Если б могли они рассказать о прошлом!...
Пройдя деревню, я выхожу на большак и смотрю вдоль дороги, туда, где за холмом чуть видны верхушки ракит. Там, на склоне Звягинского оврага, стоит деревенька Звягино, некогда бывшая во владении помещика Михаила Петровича Карпачева, а затем – его дочери Анны. В 1833 г. здесь было 7 крестьянских дворов с 43 крепостными. На берегу пруда стоял винокуренный завод, где на двух кубах с сентября по апрель выкуривалось до 300 ведер вина. После 1866 г. деревня Звягино перешла в собственность одному из племянников Анны Михайловны… Я стою на большаке, и на память приходят эпизоды из моего путешествия к тургеневским местам – Бежину лугу и в Спасское-Лутовиново. Тогда я, выезжая из Байдино на велосипеде, проезжал и Звягино, и легендарный Звягинский овраг (о котором мне бабушка Наталья Павловна рассказывала много жутких историй), и деревни Парахино, Натаровку и Дьяково…
Вот я снова прохожу деревню Будки. Лет двадцать назад здесь работали мастерские по ремонту сельхозтехники и стоял небольшой молочный завод. Рядом с магазином располагались сельский Совет и почтовое отделение. В этом сельсовете работала бухгалтером моя тетя, Евдокия Степановна Семенова (Богомолова). Сейчас сельсовет и почтовое отделение переведены на центральную усадьбу СПК «Литвиновский», а от мастерских и завода остались только стены зданий и наши воспоминания.
…В 1833 году деревня Будки носила название «Жеребей села Мишина Поляна». Она состояла во владении капитана Николая Николаевича Офросимова (или, как иногда пишут, Афросимова). У помещика было 20 крепостных (муж. пола), 190 дес. земли (без леса). Возле помещичьего дома в верховье Железницкого оврага были разбиты три пруда, а по склону оврага стояли 6 крестьянских дворов. В 1846 г. жеребьем села Мишина Поляна владеют Н.Н. Офросимов и капитан Сергей Андреевич Полонский, а в 1855 г. имение Полонского переходит в собственность помещицы Татьяны Илларионовны Реутовой. Через 10 лет после отмены крепостного права в Будках проживали: временнообязанные крестьяне Н.Н. Офросимова (12 дворов), семья временнообязанных крестьян Т.И. Реутовой (1 двор) и 9 крестьян – собственников (1 двор). В 1886 г. в Будках было 58 крестьян – собственников с семьями (19 дворов). На 3 двора проживали также белевские мещане (8 чел. с семьями). К 1915 население Будок составляло 202 чел., и в деревне было 27 дворов…
Вот и дер. Гамово… С 1838 г. сельцо и деревня Железницы значились одним населенным пунктом – деревней Железницей. Ее владельцами были коллежский секретарь Петр Дмитриевич Тараканов (12 крепостных с семьями, 3 двора), дочь майора Калиофена Алексеевна Чернявская (12 крепостных с семьями, 4 двора) и помещица надежда Васильевна Засорина (9 крепостных с семьями, 2 двора). В 1839 году имение Тараканова в дер. Железницы переходит в собственность Марии Петровны Долгово-Сабуровой. В 1845 г. Н. В. Засорина трем своим крепостным из этой деревни дает вольную, а в 1855 г. – всем остальным. К этому времени в деревне проживали: 12 крепостных с семьями (4 двора) помещицы М.П. Долгово-Сабуровой, 13 крепостных с семьями (3 двора) К.А. Чернявской, 14 государственных крестьян (с семьями) на 4 дворах и 3 вольных землепашца (1 двор). Через несколько лет после отмены крепостного права, в связи с выкупом части земли крестьянами, земельный надел Гамово (Железницы) был размежеван на 11 участков, которые состояли во владении помещиков и крестьян. Согласно планам специального межевания, одиннадцатым участком земли деревни владели: М.П. Долгово-Сабурова, временнообязанные крестьяне села Журино Кирей Андреевич и Максим Иванович Конопельчевы, Аверьян Исаевич Анохин и Ефим Михайлович Разуваев, а также крестьяне-собственники дер. Байдино: Павел Дмитриевич и Трофим Максимович Кормилкины, Василий Семенович Шутиков, Василий Ефимов, Петр Лукьянович Симонов, Панфил Васильевич и Василий Булановы, Павел и Ипполит Семеновичи Рубцовы, Сидор, Иван и Николай Савельевичи Макаровы, Иван Евдокимович Луковкин, Епифан и Александр Игнатовы и Кирей Беззаботный. Одиннадцатый участок земли состоял из 216 десятин 1169 саженей пахотной земли, 4 дес. 132 саженей сенокосной и 14 дес. 320 саж. под большой дорогой, а всего – 238 дес. 1455 саженей. В этом участке за крестьянами было 42 дес. земли. Площадь участка была ограничена речкой Истою (от моста – на 2 версты вверх по течению), полосой земли справа от большой дороги Белев – Чернь (длиною около 2 верст, считая от моста через Исту) и линией, соединяющей крайние точки у реки и дороги. В этот участок клиньями врезались владения крестьян дер. Гамово. Один из этих клиньев заканчивался на лугу, по левому берегу Исты. Наверное, поэтому этот луг и назван Гамовским. Остальные десять участков земельного надела деревни находились во владениях: Надежды Степановны Засориной, Александры Александровны Чернявской, Николая Николаевича Офросимова, крестьян Козьмы, Ивана, Егора и Александра Дмитриевичей Батовых, вольного хлебопашца Ильи Селиверстова и крестьян села Большого Журина Максима Ивановича Конопельчева и Василия Михайловича Селезнева. К 1915 г. в деревне Гамово насчитывалось 18 дворов, где жили 64 крестьянина-собственника с семьями (130 чел.)…
Вот послышался ровный гул со стороны Байдино – это значит, что там начали доить коров. Я продолжаю свой путь по большаку в Синяково. Слева от дороги, за ложбиной Железницкого оврага, открылся вид на липовый сад. Рядом с ним и была усадьба последней байдинской помещицы…
Я перехожу дорогу Арсеньево – Литвиново и иду мимо подстанции. Вот и наш домик. «Вон, Толик идет!» - это мой отец, Иван Леонтьевич указывает на меня моим дядям: Михаилу, Василию и Дмитрию Степановичам. Они заканчивают строительство веранды у нашего дома. «А, явилси, голубчик! Тут дядя Миша тебя уже ждеть», - это дядя Митя дает мне понять, что Михаил Степанович желает сразиться со мной в шахматы. «Ну как, дядь-Миш, ты готов?»- спрашиваю я. – «Я-то готоу. А ты, сам? Готоу?! Я тебе сейчас тыкоуку-то промою!» Эти слова дяди Миши означают, что он мне сейчас прочистит мозги в шахматном сражении. Я выношу из дома шахматы, и мы усаживаемся в палисаднике на лавке… Как хорошо здесь! Вечерняя прохлада опускается на деревню. Воздух свеж и наполнен ароматом цветущих лип. Тишина стоит такая, что слышно, как степенно ходят, покудахтывая, куры: изредка донесется далекий разговор: где-то стукнет ведро – кто-то пошел за водой… Завтра – будет новый день!
…Иду за водой к колодцу у Исты. Вот – старый сад у бывшей байдинской школы, чуть дальше – развалины деревенского клуба, заросшего крапивой и жимолостью. Его построили еще за несколько лет до того, как в деревне появилось электричество. Но и тогда в нем показывали кино. Эти дни были праздниками для ребятни и взрослых! Бывало, еще утром мы, ребята, бегали к амбарам (они стояли на лужайке, у клуба) смотреть, не повесили ли там афишу с названием фильма, и не привез ли генератор электрического тока наш киномеханик «Мармур» - так мы его звали. Вечером, задолго до начала фильма, в клубе собиралась вся деревня. Ребята устраивали различные игры, а кто повзрослее – сидели на лавочках вокруг и наблюдали за нами. За столом, стоявшем в углу зрительного зала, собирались заядлые доминошники: Ваня Богомолов с самокруткой во рту (его звали: «Тах-то дело, тах-то, ды-ы»), Женя Чернышев, Ваня-морячок и кто-нибудь четвертый. Молодежь обычно играла в фанты. Игра состояла в том, что кого-нибудь из ребят просили выйти в центр круга, образованного играющими. Ему завязывали глаза и заставляли несколько раз повернуться. Затем останавливали и спрашивали: «А этому фанту что делать?» Стоящий в центре круга должен был дать задание тому, напротив кого он остановился. Чаще всего это задание выглядело так: «А этому… (при этом слове со всех сторон шепотом неслись подсказки: «Это Володька Гапонов или Толик Борисов»)… а этому фанту сходить с… Таней Кондрашовой в Лапотки и принести воды». Двое названных должны были выполнять это поручение. Затем в круг ставили другого играющего, завязывали ему глаза, и игра продолжалась снова…
Напротив клуба, через большую дорогу, стояла изба, в которой жил Володя Гапонов с матерью. Возле нее на лужайке часто по вечерам собиралось деревенское население поплясать, повеселиться и попеть частушки. Заводила припевки, обычно, самая голосистая в деревне Лена Богомолова (недавно она ушла из жизни).
Захотелось поглядеть
На баян у Толеньки.
Я частушки буду петь
И плясать до боленьки!
А наш Коля-Николай –
Малый, да удаленький!
Я бы с ним куда пошла,
Только – очень маленький!
«Ах-ах-ах» - взмахивает платочком Лена и начинает приплясывать. Слышится разговор среди публики: «Рай, а про ково ет?» - «Ет про Колькю – Богомолоу малай» (т.е. про моего двоюродного брата). В кружок собравшихся подошла еще одна женщина – это Катя Луковкина. Она немного понаблюдала за весельем и тоже присоединилась к пляшущим:
Я спустилася с крыльца,
Чу! Гармонь играет!
Ох, налейте мне винца –
Сердце разбирает!...
Теперь уже редко можно услышать частушку в деревне, да и кому ее петь – остались в ней старики и дачники…
За речкой Истой, за деревней Байдино растет Шаламовский лес. Он всегда вызывает в моей памяти воспоминания об одном из самых почитаемых праздников, который неизменно отмечался байдинцами. Это Троицын день. К этому дню все избы в деревне украшали ветками березы. Накануне праздника у нас топилась банька – попариться с березовым веничком считал своим долгом каждый в нашей большой семье. А сам праздник по традиции проводился в Шаламовском лесу. С самого утра там начинали собираться празднично одетые молодые девчата и парни, а также – взрослые. Девушки сплетали себе венки и завивали березку. Чуть позже приезжали автомагазины и буфеты – разворачивалась красочная ярмарка. У магазинов шла бойкая торговля товарами, у буфетов толпились любители пирогов, сладостей и напитков. Затем все группами расходились, устраивались по опушкам, в лесу и принимались за праздничную трапезу. Чуть позже раздавались короткие переборы гармошки и нестройные запевки. Постепенно веселье волной охватывало всех. На поляну выбегает то одна, то сразу несколько девчат и пробуют завести хоровод. Начинаются игры, поются песни, слышатся частушки…
Я не помню Троицы без хорошей погоды! Солнечное голубое небо, шумящие над головой березки – и вы охвачены праздничным настроением, которым проникнуты не только участники праздника, но, кажется, и каждое деревце и кустик, каждая травинка в лесу и даже речка Иста, тихо катящая свои прохладные воды там внизу, за лугом…
Другим, особенно любимым среди молодежи, праздником был Петров день. В конце июня, в ночь на 29 день, мы, ребята Синяково и Байдина, собирались где-нибудь на высоких открытых местах, раскладывали костры, пели песни и ждали восхода солнца – «караулили солнышко». Его восход был торжественным и волнующим моментом для собравшихся. «Смотрите, восходит!» - восклицал кто-нибудь. Все сразу же умолкали и устремляли свои взоры к тому месту на горизонте, где вот-вот взойдет солнце. Вот оно! Его краешек показывался над горизонтом, и начиналась игра его лучей разными цветами. Вот, кажется, оно спряталось, затем снова появлялось и блистало так ярко, что едва терпели глаза… С Петрова дня в деревне начинались покосы трав – шла заготовка сена на зиму…
Раннее утро. Я выхожу из сенного сарая, где ночевал на сеновале. Ярко светит солнце, чуть слышно шумят листвою ракиты, на заборе поет петух свою незатейливую песню. Сегодня мы с дядей Митей собираемся идти на рыбалку к деревне Юрьково. Вон, он уже готовит рыболовные снасти! «Проснулси, голубок! – приветствует меня Дмитрий Степанович. – Идем завтракать. Пора собираться». Мы упаковываем в рюкзаки сеть, еду и теплые вещи (идем с ночевкой) и выходим из дому. Мы переходим большак, идем мимо огородов и выходим к широкому и глубокому оврагу. Это – тот самый Железницкий овраг, который здесь, у бывшей дер. Васильевское (а сейчас – Синяково), впадает в Исту. На противоположном склоне раскинулся уже знакомый нам липовый сад. На краю сада, у проложенной недавно дороги Арсеньево – Литвиново, и стояла помещичья усадьба, в которой жили владельцы Байдино и Синяково…
В летописях Белевского уезда за 1630-1632 гг. читаем: «За Микитою Михайловым сыном Зыбина… пустошь Балдино, что ему дано из порозжих земель, Федоровское поместье Зыбина на речке на Дербинке, на речке на Балдинке, да на речке Исте, а в ней пашни лесом поросло 40 четвертей в поле. Земля добра…» (Надо заметить, что раньше названия селений и речек писались так, как они слышались в разговорной речи… Поэтому, названия одного и того же селения писались по-разному. Например, название нашего Байдино могло быть написано, как Бандино или Баедино и т.д.). В конце 18 века родовым имением, включающим деревни Байдино и Синяково, владеют потомки рода Зыбиных в 14-ом колене – генерал-майор Михаил Александрович Зыбин с женой Прасковьей Александровной, урожденной Сабуровой. Их дочь Александра Михайловна Зыбина была замужем за Дмитрием Михайловичем Таракановым, генерал-майором Каргопольского карабинерского полка, потомственным дворянином Московской губернии. У Дмитрия Михайловича и Александры Михайловны Таракановых было трое сыновей: Василий, Иван, Петр (последний родился в 1791 г.). В 1797-1800 гг. по завещанию покойной Таракановой имение Зыбиных переходит к малолетним помещикам Василию, Ивану и Петру. Это имение в ту пору включало в себя: село Журино с 448 десятинами земли, дер. Байдино с 366 дес., сельцо Сидорово (267 дес.), дер. Синяково (153 дес.), сельцо Железница (196 дес.). Кроме того, во владениях братьев Таракановых состояли земли в пустошах: Шаламовой (330 дес.), Малаховой (175 дес.), Железнице (131 дес.) и Федяшевской засеке (500 дес.). В этих селения по последней ревизии состояла 561 душа крепостных крестьян, из которых 85 человек проживали в сельце Сидорово. Деревня Синяково располагалась в то время у села Черный Верх, на правой стороне речки Малаховки, впадавшей в Дертихинку. А деревня Сидорово стояла недалеко от большой дороги Белев – Чернь, у города Белева. Братьям Таракановым по завещанию их родительницы отошло также и село Глазово в Рузском уезде Московской губернии, в котором состояло 168 душ крепостных (муж. пола). По малолетству господ-помещиков их поместье состояло под опекой их отца, Дмитрия Михайловича, которому по завещанию супруги отошло во владение (в 1802 г.) сельцо Сидорово с 267 десятинами земли. В это же время четверо крепостных (муж. пола) из Сидорово были переселены на новое место – на землю сельца Железницы, где они основали новое поселение под названием Васильевское. Имена этих переселенцев были: Васильев Леон с женою Анной и детьми и Леонов Степан с женою Аппилиной и детьми, рожденными после ревизии. (Васильевское находилось на правом склоне Железницкого оврага, напротив теперешнего липового сада). А молодые помещики Таракановы в это время обучались в пажеском корпусе. К 1811 г. Иван Дмитриевич уже имел чин штабс-капитана и орден Святой Анны 3 степени, а Петр Дмитриевич был пажем Его императорского Величества. К сожалению, после 1811 г. все сведения о братьях Иване и Василии обрываются. Вероятно, они погибли в войне 1812 года…
В 1815 году молодой Петр Тараканов увольняется из пажеского корпуса по болезни и поступает на службу при столе Тульского губернатора, где в 1819 году получает должность коллежского регистратора. Но служит он здесь недолго. Через год Петр Дмитриевич подает прошение об отставке и уезжает к себе в имение. В 1821 году он получает назначение на должность Почетного смотрителя Белевского уездного училища. Дела службы и необходимость дать образование подрастающей дочери (которой в 1831 году исполнилось 12 лет) заставляют Петра Тараканова переехать в Белев, где он живет в собственном деревянном доме. Своей деятельностью по организации образования в уезде Петр Дмитриевич приобретает известность в дворянских кругах, и в 1835-1837 гг. избирается на должность уездного предводителя дворянства. Однако, несмотря на успехи в служебной карьере, материальные дела Тараканова идут неважно. Он ведет расточительный образ жизни и делает долги. Уже дважды назначается к описи и передаче в ведение Дворянской опеки его имение. Однако ему удается сделать перезалог поместья и, благодаря иммунитету предводителя, избежать неминуемой его продажи. Но вот в «Тульских губернских ведомостях» от 12 мая 1839 г. появляется объявление: «Тульское губернское правление объявляет, что по неплатежу Петром Дмитриевичем Таракановым Московскому опекунскому Совету 82614 руб. и разным лицам 197826 руб. 45 коп. описано его имение Белевского уезда:
а) в сельце Журино: господское строение, мебель, посуда, скот, лошади, хлеб – все оценено в 5795 руб. 94 коп.;
б) в сельце Дертихино: крестьян – 124 души муж. пола и 122 души женского пола, земли – 825 десятин;
в) в сельце Байдино: господский дом деревянный; каменный скотный двор; рогатый скот; два амбара; на гумне рига; на речке Исте мукомольная мельница о 3-х поставах, при которой находятся двор и две избы; хлеб на скирдах; разного лесу. Все оценено в 3590 руб. Крестьян ревизских 122 муж. пола, 108 женского пола; земли всей вообще 979 дес., в том числе под дровяным и строевым лесом 205 дес., доходу с этого сельца через обрабатываемую крестьянами землю и через отдачу в аренду мельницы за 1200 руб. и постоялого двора за 300 руб. – по выведенным из хозяйственных книг счетам получается в год 6000 руб., а в 10 лет можно получить 60000 руб..
г) в дер. Синяково: крестьян ревизских 31 муж. пола, и 38 женского пола; земли всей 267 дес.; доходу получается в год 1615 руб., а 10 лет – 16150 руб.;
д) в дер. Железнице: крестьян ревизских 13 муж. пола и 8 жен. пола, земли 63 дес.; доходу с этой деревни получается в год 350 руб.
Все это имение Тараканова назначено Губернским правлением в продажу 2 августа нынешнего года с переторжкою через три дня…».
Что касается сельца Глазово Рузского уезда, то еще раньше, в 1816 году, Петр Дмитриевич продал его своей мачехе Екатерине Андреевне Таракановой.
Итак, Белевское имение Тараканова назначено к продаже. Новым его владельцем становится… дочь Петра Дмитриевича Мария. К сожалению, описание обстоятельств покупки имения мне разыскать не удалось. Известно лишь, что после покупки имения у Марии Петровны образовались долги Московскому опекунскому Совету в размере 45025 руб. 75 коп., а также недоимки в сумме 2720 руб.
Незадолго до вступления во владение имением Мария Петровна выходит замуж за боевого офицера Павла Петровича Долгово-Сабурова, происходившего из богатой дворянской семьи (у его отца было имение в Белицком уезде Могилевской губернии – 250 душ, у матери было поместье в Козельском уезде Калужской губернии – 650 душ). Несмотря на свою молодость, Павел Петрович уже участвовал в нескольких боевых операциях против польских мятежников в 1831 году. В одном из таких сражений он получил ранение в голову и в конце 1838 года был уволен с военной службы в чине штабс-капитана. В семье Долгово-Сабуровых родились четыре девочки: в 1839 г. – первая дочь, Екатерина, годом позже – Анна, в 1842 году – Мария и в 1846 году – Надежда. В 1850 году в сельце Васильевском молодые супруги строят себе новую усадьбу на месте старой. Рядом с господским домом высаживается липовый парк. К 1851 году в имении Марии Петровны Долгово-Сабуровой состояли следующие селения: деревни: Байдино (101 крепостной муж. пола, 20 дворов, 84 лошади, 25 коров), Железница (13 крепостных, 2 двора, 10 лошадей, 3 коровы), Синяково (37 душ, 7 дворов, 40 лошадей, 12 коров), сельцо Васильевское (16 душ, 3 двора, 14 лошадей, 5 коров), село Дертихино (121 крепостной, 26 дворов, 110 лошадей, 20 коров) и село Большое Журино (175 крепостных муж. пола, 26 дворовых, 44 двора, 162 лошади, 45 коров). Деревня Синяково по-прежнему стояла по обеим сторонам речки Малаховки, в 6 верстах от большой дороги Белев-Чернь.
Вот описание некоторых хозяйственных построек в имении помещицы:
В деревне Байдино (на правом берегу Исты):
- водяная мукомольная мельница, деревянная с одной дверью, устроенная на речке Исте, о трех поставах, в длину 4, в ширину 2 сажени, крыта тесом. При ней – две избы рубленные, в длину и ширину по 3 сажени, в коих по 1 печи;
- кирпичный сарай на столбах, крыт соломой, в длину 49 и ширину 2 сажени.
В сельце Васильевское (по правую сторону большака Белев-Чернь, рядом с нынешней деревней Синяково):
- новый господский дом деревянный, на каменном фундаменте с мезонином, обит тесом, крыт железом, в длину 9 саженей 2 аршина, ширину – 6 саженей, 1 аршин; в нем 7 печей, 16 комнат и 1 коридор, 27 застекленных окон, 4 балкона со стеклянными дверями (это господская усадьба у липового сада);
- два новых деревянных флигеля на каменных фундаментах, крыты под одну связь тесом, в длину 9, ширину 3 сажени, в них 5 печей и 8 комнат. 13 окон;
- две деревянные избы, одна столярная, другая прачечная;
- кухня деревянная, на каменном фундаменте, крыта тесом;
- а также: ледник-кладовая и погреб; амбар для хлеба на каменном фундаменте; конюшня кирпичная; сенной сарай; баня; постоялый двор рубленый, на каменном фундаменте: рядом с ним – кирпичная изба для печения калачей; кузня кирпичная, крыта тесом; рига каменная с молотильным сараем; сарай для корма плетневой; скотный двор каменный, крыт соломой; хлебный запасный магазин, рубленый.
В сельце Журино: - флигель рубленый на каменном фундаменте; крыт тесом, в длину 13,5 аршин, в ширину 12 аршин, в нем голландская печь, 4 комнаты, 6 окон, 5 дверей;
- флигель для дворовых людей, крыт соломой;
- флигель людской, крыт соломой;
- амбар рубленый, крыт тесом, при нем – житный двор;
- скотный двор кирпичный, крыт соломой;
- изба птичная, рубленая, на каменном фундаменте, крыта тесом;
- кирпичная конюшня с каретным сараем;
- кузня рубленая из осинового леса, крыта тесом;
- две риги кирпичные;
- молотильный сарай, набранный из бревен между кирпичными столбами;
- хлебный запасный магазин в 16 закромов, рубленый из осинового леса, крыт соломой, в нем находилось половинное количество хлеба.
Во всех деревнях и селениях состояло земли 3143 дес. 1275 саженей. Из этого количества отведено крестьянам: в Байдино – пахотной 252 дес., сенокосной 42 дес.; Синяково – пахотной 76 дес. 1000 саж, сенокосной – 17 дес.; в сельце Васильевское – пахотной 33 дес., сенокосной – 10 дес. 1200 саж.
…Идет время. Долги Московскому опекунскому Совету приходится платить. Мария Петровна вынуждена продать часть своего имения.
Большое Журино (за исключением господского дома и четырех дворовых) переходит в собственность полковника Михаила Васильевича Алексеева, а дер. Дертихино – помещицы Лидии Алексеевны Пересветовой. В 1853-1854 гг. продается и земля деревни Синяково (что была у Черного Верха). Новой владелицей земельного надела дер. Синяково становится Татьяна Илларионовна Реутова. Вновь купленную землю помещица Реутова объединяет с землей своего сельца Синяково, которое позднее стало именоваться Кологриковкой. Крестьяне дер. Синяково (42 муж. и 41 женщина) переселяются к дер. Байдино, по левую сторону Исты, где на левой стороне дороги Белев-Чернь основывают новопоселенную дер. Синяково, которая состояла из 9 дворов.
Продается и земельный надел дер. Железницы (Гамово), участки которого покупаются разными владельцами – крестьянами и помещиками. В 1856 г. старшая дочь Долгово-Сабуровых Екатерина Павловна выходит замуж за поручика Александра Ивановича Белановского, участника Крымского сражения, где в 1854 г. при реке Альме он получил ранение. Супруги Белановские переезжают жить в сельцо Большое Журино, где в 1857 году у них рождается дочь Мария, а затем в 1858 г. – Надежда и в 1860 г. – сын Николай. В 1858 г. А.И. Белановский участвует в заседании Дворянского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, созданного по инициативе императора Александра II. 105 дворян Тульской губернии подают губернскому предводителю дворянства обращение, в котором, в частности, говорится: «Мы, нижеподписавшиеся, в видах улучшения быта крестьян… полагаем отпустить крестьян на волю, не иначе, как с наделами земли… и чтобы помещики за уступаемую ими землю получили бы полное денежное вознаграждение посредством какой-либо финансовой меры, которая не влекла бы за собой никаких обязательных отношений между крестьянами и помещиками, отношений, которые дворянство предполагает необходимым прекратить». Среди подписавших это обращение был и отставной штабс-капитан Долгово-Сабуров.
Как известно, после отмены крепостного права в 1861 г. крепостная зависимость крестьян от помещиков была уничтожена, но право собственности на усадебные и другие земельные угодья крестьян оставалось за помещиками. Крестьяне могли выкупить в собственность свои усадебные земли; до их выхода на выкуп они оставались на издельной повинности или оброке и назывались «временнообязанными». В Тульской губернии во всех уездах с каждой ревизской души крестьяне должны были в течение года отбывать: 40 мужских и 30 женских рабочих дней – для получивших высший земельный надел (3,0 – 3,25 десятин) и 20 мужских и 15 женских – для получивших низший надел (1,0 – 1,1 десятины). Вместо издельной повинности крестьянин мог выйти на оброк, размер которого составлял в Тульской губернии до 9 руб. в год. Выкуп земли в собственность разрешался только с согласия помещика; крестьяне, вышедшие на выкуп, стали называться «крестьянами-собственниками». Стоимость каждого душевого надела составляла 150 руб. Из них казна выплачивала помещикам по 120 руб., а остальные 30 руб. крестьяне платили деньгами и отрабатывали в определенное число лет. В дер. Байдино после отмены крепостного права крестьяне находились на издельной повинности и назывались временнообязанными (154 муж. пола и 151 жен. пола, 41 двор). К 1870 году они выкупают землю и становятся крестьянами-собственниками. В Актовой книге Тульского нотариуса Н.И. Соколова за 10 января 1870 г. есть запись: «Крестьяне Тульской губернии Белевского уезда селений Байдино, Сенюково и Новопоселенных Выселок (т.е. Васильевского – мое прим.) в числе 141 душ муж. пола приобрели посредством выкупа от бывшей их владелицы, жены штабс-капитана М.П. Долгово-Сабуровой в свою общественную собственность отведенные им по уставной грамоте усадебные земли и полевые угодья…, всего 443 десятины 2000 квадр. саженей со всеми на той земле находящимися строениями за 16920 руб., каковая сумма дарована крестьянам в ссуду от правительства и подлежит к выдаче владелице. По сему Акту общество крестьян на основании Исполнительного листа Тульского окружного суда от 24.01.1870 г. за №569 введено во владение значащимся в сем Акте имением». Вот некоторые данные о количестве земли, выкупленной крестьянами дер. Байдино: Кормилкин Павел Дмитриевич – 3 десятины, Шутиков Василий – 3 десятины, Ефимов Василий – 1 дес., Макаров Сидор Васильевич – 1 дес. 1200 саженей, Макаров Иван Кириллович – 1 дес. 1200 саженей, Макаров Николай Савельевич – 2 дес. 1200 саж., Симонов Петр Лукьянович – 1 дес., Буланов Панфил Васильевич – 3 дес., Иванов Василий – 3 дес., Рубцовы Павел и Ипполит Семеновичи – 3 дес., Корнеев Ефим – 1 дес. 1200 саж., Ефимов Василий – 1 дес. 1200 саж., Луковкин Иван Евдокимович – 3 дес., Игнатов Епифан Андреевич – 4 дес., Алексеев Александр – 2 дес., Максимов Трофим – 1 дес., Матюков Кирей Денисович – 1 дес. 800 саж. А вот данные о выкупленных земельных наделах крестьян села Большого Журино: Конопельчев Кирей Андреевич – 9 дес., Конопельчев Максим Иванович – 3 дес., Анохин Аверьян Исаевич – 3 дес., Разуваев Ефим Михайлович – 3 дес. 1200 саж.
Отмена крепостного права и выкуп земли в собственность крестьянами заметно изменили их жизнь. Вот как описывает русскую деревню в 1863 году профессор-химик, агроном и публицист Александр Николаевич Энгельгардт в «Письмах из деревни»: «С тех пор как я последний раз был в деревне, совершилось освобождение крестьян. Очень понятно каждому, что такое событие не могло остаться без влияния на народную жизнь. …Я не ожидал…, что так быстро… все так радикально изменилось к лучшему… Начну с того, что особенно бросается в глаза. В деревнях у крестьян всюду идет постройка – точно после пожара. Новые избы… с большими хорошо накрытыми дворами и прочными хозяйственными постройками… Теперь мужики не боятся выказывать деньги, а прежде прятали и притворялись бедняками… На крестьянских наделах тоже кипит работа: мелколесье, амшары, болота – все разрабатывается, точно пришли новые поселенцы… Крестьяне деятельно разрабатывают свои наделы, и, я думаю, через несколько лет на крестьянских наделах все будут только поля и лужки.
Совершенно иной вид имеют помещичьи земли. Господские дома и постройки мало где подновляются, сады зарастают, дорожки в них не чистятся… Экипажи, хорошие лошади, даже скот – все распродается. Помещичьи поля почти везде запускаются наполовину или более. Теперь, если вы видите запущенное поле, покрытое скудной растительностью…, то знайте, что это помещичья земля…
Если, несмотря на большие расходы, быт крестьян, видимо, улучшился, то причиной улучшения стало то, что крестьянин теперь сделался свободен в известной степени и независим относительно земли».
В 1864-1866 г.г. в Байдино, у речки Исты строятся винокуренный завод (сырьем для которого служили картофель и рожь) и новая мельница о двух поставах, взамен старой. Каждый камень мельницы имел в диаметре 1 аршин и 12 вершков, а сама мельница была 10 аршин в длину, 7 аршин в ширину и 9 – в высоту. Ее стоимость составляла 4800 руб., а доходность – 280 руб. в год. В Белевском уезде до этого времени было 3 винокуренных завода: Фурсовский (№20) при селе Фурсове, Отрадовский (№26) при селе Отраде (Болото) жены коллежского регистратора Владимировой и Бутырский (№44) при селе Бутырки (Средние Ростоки) жены коллежского секретаря Жизневской.
В 1867 году предстояло открытие железной дороги от Москвы до Орла. Поэтому, для скорейшей передачи корреспонденции из Белева в Тулу, началось сооружение почтового тракта, идущего из Белева через Байдино на Чернь (вместо ранее существовавшего Белев – Одоев – Тула), так как по этому направлению расстояние от Белева до Мало-Скуратовской жел-дор. станции близ г. Черни было кратчайшим. В связи с этим Белевское Земство принимает решение о реконструкции старых и строительстве новых мостов по новому почтовому тракту. В частности, предусматривалось строительство нового моста через Исту у дер. Байдино вместо снесенного половодьем в 1864 году старого, а также – о строительстве моста через речку Журку. На строительство собирались деньги со всех приписанных к этим местам поместий, в частности, с поместий: Ивана Павловича Карпачева (село Мишина Поляна), Анны Михайловны Карпачевой (село Звягино), М.П. Долгово-Сабуровой (дер. Синяково, Байдино и Новопоселенных Выселок), а также – титулярного советника Александра Васильевича Сухово-Кобылина – автора знаменитой драмы «Свадьба Кречинского» (дер. Лапочки и с. Лучки).
В 1865 году Мария Петровна дарит из своего имения 4 десятины земли своему дворовому человеку Родиону Иванову; 515 десятин земли продаются коллежскому асессору Кузьме Ивановичу Глаголеву, а 320 десятин отходят по купчей крепости к дочери Екатерине Белановской (эти 320 десятин были расположены по левому берегу реки Исты). Однако частичная распродажа имения дает лишь временную передышку помещице от претензий кредиторов. Уже в 1867 г. она вынуждена продать 70 колод с пчелами, а также скошенные овес и сено. Через год за долги, в частности, за своих зятя А.И. Белановского (1762 руб. 50 коп.) и мужа П.П. Долгово-Сабурова (1122 руб. 41 коп.) описывается и назначается к продаже ее винокуренный завод в дер. Байдино. А чуть позже, в 1868 году, в Тульском окружном суде слушается дело об описи и продаже имения жены поручика Екатерины Павловны Белановской (242 дес. и 1967 саженей земли по левую сторону Исты, исключая земли под винокуренным заводом – 1,5 десятины). Имение Екатерины Белановской выставляется на продажу за долги по закладной сумме 12926 руб. поручику Василию Николаевичу Жедринскому. Однако Жедринский поданным в суд прошением заявил, что он взыскание свое с Е. Белановской по закладной передает в собственность белевской мещанки Ольги Кирилловны Васильевой. Суд определил, что по неявке на торги желающих продаваемое имение Белановской утвердить по оценке 9995 руб. за взыскательницей О.К. Васильевой в удовлетворение закладной.
14 декабря 1869 года состоялась продажа Байдинского винокуренного завода, деревянного, со строением, двумя каменными подвалами, водокачною машиною, кузницей, паровиком, медными и чугунными аппаратами, деревянною посудою и землей в 1,5 десятины. Хотя цена в 2700 руб., названная при продаже купчихой О.К. Васильевой, была значительно ниже оценки этого завода в 10000 руб., но «принимая во внимание, что кредиторы оставить этот завод за собой по оценке желания не изъявили и что продажа эта была вторичная и окончательная, правление заключило: продававшийся завод Долгово-Сабуровой со всеми означенными в описи принадлежностями и землею утвердить за белевскою купчихой О.К. Васильевой за объявленною ею на торгах высшею ценою 2700 руб.».
К концу 1871 года О.К. Васильевой в дер. Байдино было приобретено земли: от Екатерины Белановской пашенной 143 дес., покосов 13 дес., дровяного леса 13 дес., под усадьбою 11 дес., а всего 242 дес. 1947 саженей; от Марии Долгово-Сабуровой: в Шаламово – пашенной 37 дес., усадебной 3 дес., под винокуренным заводом 1,5 десятины, по левую сторону большой дороги 12 дес. пашенной, а всего – 296 дес. 797 саж.
В октябре 1871 года Мария Петровна Долгово-Сабурова пишет в Белевскую уездную Земскую управу: «В действительном (моем) владении (числится) удобной и неудобной земли 327 десятин. При том, владеемая мной земля зачислена при селе Новопоселенном, Васильевском тож, а такого села в действительности не существует. И хотя по уставной грамоте было сказано, что состоявшие в крепостной зависимости у меня крестьяне поселены в селениях Байдино, Синяково и Новопоселенном Васильевском, но это вследствие того, что часть их переселенцы; в действительности же селение было одно под тремя поименованными, и крестьяне по выкупе слились в одно Байдинское общество. А так как при отводе крестьянам надела в количестве 423 десятин состоявшие в моем владении имения перешли в руки других владельцев, а именно: в с. Байдино продано 312 дес. дочери моей Белановской в 1865 году, а ныне состоит во владении купчихи О.К. Васильевой, Федяшевская засека в том же году продана коллежскому асессору Козьме Ивановичу Глаголеву (515 дес.), под винокуренным заводом при с. Байдино 1,5 десятин куплено с торгов в 1869 году купчихой Васильевой.., а оставшаяся земля… куплена с аукциона в нынешнем году тоже купчихой Васильевой и, сверх того, укреплена за разными крестьянами купленная на мое имя земля в количестве 56 дес. 700 саж., за сим исключением осталось в моем действительном владении ненаселенная земля только в трех дачах: в Шаламовой, Кривени и Заказе, в коих по измерению землемера…в 1867 г. оказалось земли удобной и неудобной 205 дес. 1394 саж. в даче Шаламовой, 28 дес. 1175 саж. в Кривени и 63 дес. 339 саж. в Заказе…» Из владений помещицы крестьянам дер. Байдино с двумя деревнями (Синяково и Новопоселенное Васильевское) отошло 423 дес. земли (Байдино – 270 дес., Новопоселенное Васильевское – 48 дес., Синяково – 105 дес.), а крестьянам дер. Железницы, Гамово тож – 42 десятины.
В мае 1874 года белевская 1-ой гильдии купчиха О.К. Васильева была введена во владение 327 десятинами земли близ Байдино, по правую сторону Исты, в пустошах Шаламовой, Кривени и Заказе, Федушкино тож, купленными ею у поручика Василия Николаевича Жедринского, а им в 1873 г. у штабс-капитанши М.П. Долгово-Сабуровой. Эта земля включала в себя: лесных угодий (дровяного и строевого леса) 235 дес., луговых – 12 десятин, а остальная часть – пойменная и под рекой Истой, а также – под проселочными дорогами. Таким образом, к 1874 г. последняя собственность Марии Петровны Долгово-Сабуровой переходит во владение к другой помещице – купчихе 1-ой гильдии О.К. Васильевой.
Судьба же самой Марии Петровны после 1874 г. остается неизвестной. Вероятно, она уехала в Подмосковье, в сельцо Лихоткино, где жила раньше в 1850-51 годах.
В октябре 1872 О. К. Васильева покупает патент на выделку крепких напитков на Байдинском (№54) заводе, имеющем совокупную емкость всех квасильных чанов 8400 ведер, а также – на продажу этих напитков. В Байдино у новой владелицы работает винокуренный завод и мукомольная мельница на Исте. Сама же владелица живет в деревне Боброво. В 1886 г. в нашей деревне была открыта мелочная лавка О.К. Васильевой, товар в которую поступал из Белева, в Большом Журино, Звягино и Будках работали кузни (в Журино – крестьян Рыбаковых, в Звягино – бывшего дворового Луки Ильича Быкова, в Будках – мценского мещанина Михаила Ильича Петрова). В Будках было два постоялых двора с продажею питий и распивочной на вынос. Владельцами этих постоялых дворов были Козьма Дмитриевич Батов с женой Марией Архиповной, а также – его брат Иван Дмитриевич Батов. Вино получали с байдинского завода.
В дер. Литвиново к 1886 г. было: 2 кузни, маслобойня, 3 крупорушки, 4 овчинных заведения, 2 винных лавки (вино получали из Байдино).
Но не только хозяйственными заботами жили крестьяне деревень Байдино и Синяиково. Они принимали участие в общественно-политической жизни волости и уезда. В Белевском уезде (как и в других уездах России) работает уездное Земское Собрание, на котором рассматриваются и решаются административно-хозяйственные вопросы деревень уезда.
В 1886-1888 г.г. в работе уездного Собрания принимал участие гласный от деревни Байдино, крестьянин Павел Матвеевич Луковкин…
В 1887 году через реку Исту в Байдино строится новый мост длиной 72 и шириной 7 аршин. (Первое упоминание о мосте через Исту у дер. Байдино, найденное мною, относится к 1781г. Тогда на Исте было три моста: один – по большой дороге, другой – в 30-40 саженях ниже, третий – вблизи устья речки Байденки). А всего же на почтовом тракте Белев – Чернь было построено 25 мостов. (В Варварино было 4 моста, один мост – в долине речки Журки, один – в селе Муркулово, один – за Меркуловым, на речке Малой Снежеди) и другие, из которых байдинский был самым длинным). По большой дороге Белев – Чернь крестьяне из Байдино ездили на еженедельные базары в Белев, чтобы продать излишки своей продукции и купить необходимые для своего хозяйства вещи. Здесь, в Белеве, проводились также ежегодные ярмарки с 28 августа по 10 сентября. На эти ярмарки привозились хлеб, пенька, сало, кожи, деготь, масло конопляное и подсолнечное. Из Белева до 300000 пудов пеньки отправлялось в С.-Петербург, а в Москву – до 75000 пудов масла конопляного, до 25000 пудов масла подсолнечного и до 20000 четвертей хлеба. Сюда привозилась соленая рыба из Астрахани, Саратова, Дона. Немаловажными предметами торговли служили также: вино, пиво, мед, выделываемые на местных заводах…
В конце 1890-х годов байдинское имение Ольги Кирилловны переходит в собственность ее сестры Елены. Елена Кирилловна становится новой владелицей винокуренного завода, мельницы и 642 десятин 558 саженей земли. На винокуренном заводе Васильевых в 1910 году выкуривается 74238 ведер вина (считая вино крепостью в 40 градусов; в 1873 г. здесь выкуривалось 34286 ведер). Арендатором завода Васильевых в 1901 – 1905 гг. был Станислав Сильвестрович Шарский, который жил в сельце Байдино. В 1906 – 1916 гг. завод арендует И.А. Тихонов, а байдинская мельница находится в аренде у Петра Васильевича Юриковского, белевского мещанина. Ему и крестьянину деревни Шлыковой Харитону Леонтьевичу Филюшкину Елена Васильевна в 1917 году продает в пустоши Заказе (Федюшино тож) 61 десятину земли. Имением Васильевой в это время управляет Иван Матвеевич Леонтьев. В 1911 году население деревень Байдино, Синяково и Новопоселенного Васильевского составляли 442 чел. (из них 225 муж. пола и 217 жен. пола), а число хозяйств – 64. Во владении крестьян было 532 десятины земли, из которых 326 дес. составляла пашня и 25 дес. сенокосные угодья. У крестьян было 75 лошадей. 101 голова коров и телят, 330 овец и 12 свиней. Основным их занятием было земледелие. Помимо основной работы, крестьяне занимались кирпичным производством (в виде производства для личных потребностей, с продажею только небольшого избытка; сезон промысла – с мая по июнь) обработкой шерсти (валяльный промысел), изготовлением лаптей (работали семейно и были заняты круглый год), производством борон и сох, колес, телег и саней, дуг и др. предметов. На байдинском винокуренном заводе было занято около 20 чел. рабочих. Женщины занимались рукоделием – пряли пряжу и вязали, ткали полотна, шили. Мой дедушка Степан Дмитриевич Богомолов умел сложить печь, сшить овчинный полушубок, свалять валенки, сплести лапти, хорошо владел плотницким делом. Почти все, что находилось в его доме и хозяйстве, было сделано им самим. Умение делать вещи своими руками перешло к его сыновьям – моим дядям: Василию, Михаилу и Дмитрию и к моему отцу…
К 1917 году в Белевском уезде работало 7 винокуренных заводов: Фурсовский (№20) Алексеевых и Тихоновых, Байдинский (№54) Е.К. Васильевой, Астафьевский (№86) Бортфильда и Лямина, Володьковский (№65) барона М.. Черкасова, Бутырский (№ 44) Д.С. Пенькова, Стрикинский (№24) А.Н. Мосоловой и Дорогомышленский (362) С.Ф. Модецкой. На них выкуривалось от 6318 на Астафьевском до 43726 ведер спирта (считая ведро в 40 градусов) на Бутырском. На Байдинском заводе в 1916 году выкуривалось 11712,8 ведер спирта.
На реке Исте в 1913 – 1916 гг. было 8 водяных мельниц: одна – близ деревни Фурсово, две – при селе Комарево (одна, о 2-х поставах – Мосоловой Александры Николаевны, построенная в начале 1870-х годов, и другая – Князева Василия Валерьяновича, о 4-х поставах), одна – при дер. Колодези (Князевой Анастасии Николаевны, вдовы штабс-ротмистра, о 2-х поставах, построена в 1897 году), одна – при селе Юриково (крестьянки Козловой Дарьи, о 4-х поставах, построена более 80 лет назад), две – при селе Литвиново (одна – дворянина Бориса Николаевича Свентицкого, о 4-х поставах, построена в 1909 г., и другая – крестьянина Сергея Злыгорева, о 3-х поставах), а также - Байдинская, о 2-х поставах, купеческой девицы Е.К. Васильевой, построенная около 50 лет тому назад.
К 1917 году в дер. Байдино помещице Елене Васильевой принадлежат мельница (арендатор Юриковский П.В., доход 280 руб. в год), винокуренный завод (арендатор Тихонов И.А., доход 588 руб. 46 коп. в год), шерстобитка (арендатор Юриковский П.В., доход 25 руб. в год) и просянорушка стоимостью 50 руб. (доход 5 руб. в год).
Старожилы рассказывают, что последним управляющим имением Е. К. Васильевой был Варваринский крестьянин Семен Кириллович Титов. Он влюбился в дочь помещицы и ушел от своей жены. Мой дед Степан Дмитриевич хорошо его знал и нередко в свободное время ходил к нему на байдинскую мельницу поиграть в карты. Сын Титова, Сергей Семенович – врач, был женат на Александре Степановне Кормилкиной. Жили они в деревне Араны…
Вскоре после революции винокуренный завод был разрушен, а оборудование увезено, вероятно, в Белев. Старая мельница же существовала до 30-х годов, пока был жив мельник. Потом за поселком была построена новая. Однако сейчас от нее уже не осталось и следа…
…Мы с дядей Дмитрием возвращаемся с рыбалки. По деревянному настилу на дубовых столбиках переходим речку Исту у поселка. Вот здесь и была та самая мельница Васильевых, а чуть выше нее по течению реки – винокуренный завод. Мы выходим на высокий левый берег Исты и подходим к уже знакомому нам липовому саду. Какой чудесный запах липы! Этот старый сад словно приглашает нас к себе, в свою прохладу – подышать липовым ароматом, отдохнуть и вспомнить его прошлое…
Стареет и пустеет русская деревня. Все меньше в ней становится коренных жителей. Все реже слышны гармонь и частушки, забываются и уходят в прошлое народные ремесла, традиции и праздники. И все чаще, проходя по деревне, натыкаешься то на брошенную избу, то на заросший сад. Наверное, семь десятилетий ударной борьбы за урожай в наших колхозах и совхозах не прошли даром для деревни – в этой беспросветной борьбе выбивалось и терялось последнее богатство крестьянина – его широкая и щедрая русская душа, умение трудиться, творить и желание веселиться. И, наверное, только отблески или отголоски этого богатства останутся в достояние потомкам…
Но хочется верить, что будет жить еще русский дух в нашей деревне. Он будет жить и в этой старой избе, и в речке Исте, и в этих овраге и луге, он будет жить и в тех, кто не забывает корни своего крестьянского рода, и, нет-нет, да и вырвется из суматошного города сюда, в тихий деревенский уголок…
Пасмурное утро. Моросит мелкий холодный дождь. Я с грустью расстаюсь с деревушкой Синяково. Я уезжаю в город…
Утро печальное, утро седое…
Многое вспомнишь родное, далекое,
Слушая говор колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое…
В заключение выражаю благодарность сотрудникам Государственного архива Тульской области за помощь в работе с архивными источниками.