брошюр для друзей Ю.А. Виноградова
КСТАТИ
№ 70 10.02.2004 Экз. 2
Ленинград, времен, близких к убийству С.М. Кирова. Email -рассылка
Лекция в автобусе на экскурсии школьников
в Смольный на место убийства С.М. Кирова
10 февраля 2004
Ю.А. Виноградов (СПб союз учёных)
Вы, конечно, слышали о Сергее Мироновиче Кирове и о том, что его убили 1 декабря 1934, почти 70 лет назад.
Чтобы представить себе, что происходило в нашем громадном городе в начале 1930-х, нужно вспомнить, что до марта 1917 здесь была столица Российской империи. Все взрос-лые горожане, ленинградцы того времени, родились до Октябрьской революции или боль-шевистского переворота 25 октября (7 ноября) 1917. Со времени ее к 1934 прошло всего 17 лет.
При приеме на работу, в единственную тогда партию Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), сокращенно ВКП(б), и по другим поводам заполняли анкеты сведе-ниями о себе. В частности, следовало сообщить, что делали до революции вы и ваши ро-дители. И многим бывшим столичным жителям надо было писать, что деды-бабки, родите-ли или иные родственники их были дворянами, офицерами царской армии, торговцами-купцами, чиновниками министерств и иных казенных учреждений, богатыми врачами, бан-кирами. А среди них были благополучные владельцы недвижимости – домов или участков земли, церковнослужители (священники, дьяконы, псаломщики и пр.) или еще кто-нибудь из числа, так называемых «бывших людей, эксплуататорских классов». Таких к 1934 не только не брали на работу, но увольняли, арестовывали, высылали из Ленинграда. Детей бывших «эксплуататорских классов» ждала тяжелая судьба, их не принимали в высшие и специаль-ные учебные заведения – университеты, институты, техникумы. Среди таких потомков за-житочных людей посчастливиться могло лишь замужним женщинам, которых обеспечивали работавшие мужья. Они предпочитали нигде не работать, не иметь дела с отделами кад-ров, партийными, профсоюзными, комсомольскими и прочими организациями и не запол-нять анкет.
Революцию делали под красивыми лозунгами. «Мир – хижинам, война – дворцам!». И грабили богатые дома, красивые поместья разоряли и жгли. В Петрограде с первых же по-революционных лет начали «уплотнять» жильцов богатых квартир. Там где жила одна бо-гатая семья, селили несколько – иногда десятка полтора – семей рабочих, солдат-красноармейцев, матросов, партизан. Члены партии и сотрудники внутренних органов, как тогда называли органы госбезопасности, получали квартиры арестованных и расстрелян-ных «врагов народа».
В 1920-30-е было несколько кампаний по так называемой «очистке города от вражеского элемента». Сотрудники ЧК-ГПУ-НКВД использовали самые разные сведения для поиска врагов. Например, брали дореволюционные ежегодные справочники «Весь Петербург», справочник «Придворный календарь», ежегодные справочники, или как их тогда называли, памятные книжки Императорской Академии наук, Министерств и других ведомств, выиски-вали опубликованные там фамилии имена и отчества, должности, звания, адреса и теле-фоны. Составляли списки и ездили по этим адресам, выискивая самих выявленных или их наследников – прямых потомков – сыновей, дочерей, внуков и внучек или их родственников. Их арестовывали, а квартиры и все имущество конфисковали. Туда вселяли нужных людей. Арестованных, в лучшем случае, отправляли в ссылку, иногда приговаривали – если не ху-же - к различным срокам «исправительно-трудовых работ» в лагерях где-нибудь на севере или востоке страны.
Вот пример. Я знал совершенно удивительно добрую и абсолютно безобидную женщи-ну, Татьяну Николаевну Кладо. До революции она получила высшее образование, велико-лепно знала математику, физику и другие точные науки, иностранные языки, и «служила» физиком (то есть занималась научной работой в этой должности) в Павловске на Романов-ской Аэрологической (или, как бы теперь сказали, метеорологической) обсерватории Импе-раторской Академии наук. Отец ее, Николай Кладо, известный адмирал при императорской власти, начальник Морской Академии, и после революции служил в ней, то есть, сотрудни-чал с властью советов. А подготовка командиров флота была особенно важна для больше-виков. Ведь в революцию матросы погубили множество морских офицеров. К несчастью для семьи, Николай Кладо расстался с женой и переселился к новой. Жена и дочь остава-лись в его квартире на Невском проспекте. Именно туда и пришли арестовывать царского адмирала чекисты. К тому времени адмирал успел помереть на новой квартире. Но его прежняя квартира была слишком хороша с точки зрения чекистов, чтобы в ней оставлять женщин по фамилии Кладо. Татьяну Николаевну ждала судьба бесправной заключенной и ссыльной. Ее великолепные знания не были использованы десятки лет. Только после реа-билитации она вернулась в Ленинград и была первоклассным переводчиком и знатоком самых трудных для прочтения текстов документов на иностранных языках – латинском, не-мецком и многих других. Она приходила в читальный зал Архива АН и бегло переписывала самые неразборчивые письма десятков авторов. Совершенно бескорыстно помогала лю-бому исследователю, просившему прочесть труднейшие места в документах, перевести на русский язык и т.п.
К 1934 она была далеко от Ленинграда. Десятки тысяч ее соседей по Петербургу-Петрограду-Ленинграду были отправлены по дальним адресам или на тот свет.
Подходила к концу «Новая экономическая политика» сокращенно НЭП, объявленная весной 1921 на X съезде партии большевиками, чтобы поднять разрушенное революцией и гражданской войной хозяйство страны. Ленин в ноябре 1922 в Москве заявил, что «из Рос-сии нэповской будет Россия социалистическая». Но именно в 1920-е годы НЭПа, когда вос-станавливали промышленность, именно «частники» наладили мелкую промышленность и торговлю. Люди в Петрограде-Ленинграде почувствовали улучшение в снабжении товара-ми. Несколько похожее происходило недавно по окончании перестройки, когда у нас появи-лось изобилие, хотя и дорогих, но разнообразных товаров.
В 1928-29 шла новая волна переживаний для людей. Ввели плановое ведение хозяйст-ва в СССР. Объявили первый пятилетний план, по которому страна должна была из аграр-ной, сельскохозяйственной стать промышленной, индустриальной. За пятилетку ликвиди-ровали остатки НЭПа и все частные предприятия в промышленности и торговле, частный транспорт – конный и автомобильный, все частное производство в деревне. В городах нуж-но было создать много новых рабочих мест, ликвидировать безработицу. Но многое в пяти-летнем плане было чистой пропагандистской ложью. Так обозначили задачу «ликвидиро-вать эксплуатацию человека человеком». Но, эксплуатируя того же рабочего, сменили ча-стного владельца директором с партбилетом в кармане. А этот лишь усилил эксплуатацию, увеличивая нормы и снижая расценки. В СССР настал государственный капитализм, сде-лавший большинство людей одинаково бедными.
В деревне готовили и начинали коллективизацию: порабощение социалистическим кре-постничеством крестьян. У них отбирали личное хозяйство, скот и паспорта. Без паспорта нельзя было никуда уехать.
В Ленинграде беглецы из деревни могли устроиться только незаконно, за взятки. Хотя крупные заводы стали нуждаться в притоке новых рабочих. Разрушение сельскохозяйст-венного производства в деревне привело к нехватке хлеба, мяса, молочных продуктов. В СССР не хватало еды. Жить в начале 1930-х годов стало труднее. Ввели на все товары карточки и талоны, с обозначением «нормы» - количества на день или месяц, положенного для данной категории людей. Больше всего рабочим, меньше служащим, еще меньше де-тям и не работавшим иждивенцам – старикам, инвалидам и т.п.
В начале 1930-х люди переживали форменный голод. Особо голодным выдался неуро-жайный 1931. На Украине умирали от голода сотнями тысяч, запасы зерна там отбирали и везли в города, чтобы предотвратить взрыв возмущения рабочих. Еще больше зерна соби-рались продать за валюту иностранным государствам, но не хватало транспорта и зерно, хлеб, отнятый у крестьян, умиравших с голоду, но не вывезенный с токов и временных площадок на склады и немногочисленные тогда элеваторы, сгнил и погиб в осенне-зимнее время.
В Ленинграде ввели хлебные карточки, с талонами на мизерное дневное количество хлеба на человека. Очереди в магазины занимали с раннего утра.
Но все это мрачное перемешивали с веселыми и радостными событиями. Для мам в Ленинграде открыли женские консультации, открыли десятки воспитательных заведений для малышей. Тогда их называли «детский очаг», позже «детские ясли», «детские сады». Меня самого из дома на Канале Грибоедова 83 тетя носила в «очаг» в Лештуковом переул-ке. Позже его переименовали в переулок Джамбула. И там мы не голодали. Дети младших возрастов были охвачены всеобщим хотя бы и начальным образованием. Коммунисты-большевики осуществляли план воспитания нового поколения людей советского времени, послушных и преданных идеям коммунизма, которыми можно было бы легко командовать.
Мне покупали множество, как мне тогда казалось, прекрасных детских книжек с картин-ками. По разным поводам на улицах устраивали массовые демонстрации с флагами и ло-зунгами, музыкой для поднятия настроения у людей. Прохожие зеваки очень любили смот-реть, как маршируют военные, комсомольцы, пионеры – под барабанный бой, с знамена-ми…
Так людей приучали ходить по команде и делать, что прикажут. Под музыку это было как бы само собой и даже с удовольствием. На улицах установили огромные четырехгранные черные рупоры, похожие на раструбы первых граммофонов - громкоговорители. Из них на прохожих гремела музыка, передавали последние известия, и другие радиопередачи из Москвы, с радиостанции «Коминтерн».
Мне нравились витрины аптек, где непременно был медицинский символ: змея, обви-вающая чашу и надпись на латинском языке PHARMACIE (Фармацие). Латинских букв я не знал, но дореволюционные детские книжки читал, а потому знал букву «И» десятеричное: «i», а потому прочёл загадочное иностранское слово: РНАЯМАСИЕ. Эти магазины были приятны: там мне могли купить сладкую микстуру от кашля.
Но самый замечательный вид был у магазинов, под названием «ТОРГСИН», то есть Торговля с иностранцами. Там можно всегда было купить самые редкие товары – и еду и одежду и обувь, если вы приносили туда не советские деньги, а золото, серебро или другие драгоценности, а также иностранную валюту. Правда, за валюту могли и арестовать, если вы не могли показать справку, откуда у вас валюта взялась. У нас в семье не было ничего такого.
В начале 30-х многое было под запретом. Танцы были буржуазным предрассудком, гал-стук у мужчины – признак буржуазного образа мысли. Запретили отмечать – даже дома - церковные праздники, а заодно и Новый Год. Особенно преследовали за устройство празд-ничных Новогодних ёлок. Это считали верхом аполитичности и буржуазного стиля жизни, а также морального разложения.
В Ленинграде было изобилие музеев и других центров культуры, жаль, многие из них – вроде Музея книги, документа и письма, Музея дворянского быта, Дома науки и техники, дворцов и домов культуры не дожили до наших дней. Кинотеатры, клубы, театры, концерты были переполнены. Люди ценили впечатления от выставок картин, фотографий, плакатов, промышленных изделий. В жилых домах стали проводить радиотрансляцию, люди покупа-ли радиорепродукторы. Это были серые бумажные конусы с металлическими обрамлением и подставками. Их ставили на стол или полку, а то и вешали на гвоздик в стене. И слушали последние известия, уроки утренней гимнастики, концерты, целые театральные спектакли и детские передачи.
Тогда же закрывали и разрушали десятки православных храмов. Пожилые и слабые ду-хом люди привыкли искать утешение от трудностей жизни в молитвенном обращении к Бо-гу, усердно посещали церковные службы. Но храмы и прихожан все более притесняли. Ком-мунистам запретили участие и присутствие в церковных службах, крестить детей, венчаться и разрешать венчание детям, отпевать умерших и т.п. Священнослужителей – православ-ных, протестантских, католических, мулл, раввинов, буддистских лам – преследовали и ре-прессировали, как контрреволюционеров, судили, ссылали и уничтожали, если не по пря-мому приговору, то в лагерях, или выгружая в ненаселенной местности в зимнее время.
Особо тягостны были преследования врагов в самой коммунистической партии. Посте-пенно в ВКП(б) устанавливал диктатуру Иосиф Виссарионович Сталин. Внутрипартийных противников, даже несогласных по каким-то отдельным вопросам, по его указаниям объяв-ляли врагами народа, высылали из страны, так поступили с первым военным руководите-лем Советской России, мечтавшим о мировой революции Львом Давидовичем Троцким (Бронштейном), отправляли в ссылку в области подальше от Москвы и Ленинграда, сажали в концлагеря, а к середине 1930-х стали и расстреливать..
Здесь следует сказать несколько слов о главном герое сегодняшнего дня. Сергей Миро-нович Костриков – Киров родился 15(27) марта 1886 в небольшом городке Уржуме Вятской губернии. Он рано потерял родителей сначала отца, потом мать, так что его и двух сестер воспитывала бабушка. Вот ей он и обязан своим характером, принципиальностью, трудо-любием и целеустремленностью. Учился он успешно, окончил начальное техническое учи-лище и стал рабочим. К 1905 году это уже был профессиональный революционер, работал на Кавказе, в Сибири, трижды бывал арестован. До и после революции был связан с воен-ным делом и военными, во время гражданской войны участвовал в руководстве военными действиями как член Военных Советов разного уровня в Красной Армии, руководил оборо-ной Астрахани, жестоким подавлением антибольшевистских сил на Кавказе и во многих об-стоятельствах заслужил доверие у Сталина. Тот еще в 1924 называл его другом и люби-мым братом. Брат и друг понадобился, когда Сталин начал в партии войну против оппози-ции Троцкого и других. Недаром, после того, как Петроград переименовали, якобы по просьбе питерских рабочих, в Ленинград, ходила шутка, что скоро по просьбе московских рабочих вместо Москвы будет Троцква. Когда понадобилось ликвидировать независимость ленинградского партийного руководства во главе с Г.Е. Зиновьевым, и придавить самостоя-тельную роль Ленинграда, по старой, петербургской памяти все еще конкурировавшего с Москвой Сталин прислал сюда целый десант партийных вождей – Молотова, Ворошилова, Кирова, Орджоникидзе, Калинина, Андреева. Киров среди них оказался наиболее дейст-венным человеком. Это был прекрасный оратор, умел убедительно говорить и влиять на рабочих слушателей, знал интересы и заботы простых людей. В то же время он не стеснял-ся применять самые жесткие меры к любому, кто был противником «генеральной линии партии» или просто был объявлен врагом. И партийные организации, ранее поддерживав-шие Троцкого и Зиновьева - противников Сталина,, перешли на его сторону . С 1926 Киров стал Секретарем Ленинградского губернского комитета ВКП(б) и Северо-Западного Бюро ЦК ВКП(б). В 1931 его наградили высшим отличием в СССР - орденом Ленина. И было за что. Великолепный организатор, прекрасный знаток промышленности, техники и экономики, он руководил развитием промышленности и сельского хозяйства Ленинградской губернии и Северо-Запада в целом. Это и освоение Кольского полуострова, и строительство Беломор-ско-Балтийского канала силами заключенных и развитие оборонной промышленности в Ле-нинграде. И при том, повторяю, Киров был очень жестким ,а иногда и жестоким человеком. Но есть и примеры, когда он поступал совершенно неожиданно для своего коммунистиче-ского окружения.
Между тем, первая пятилетка закончилась и в январе 1934 года ВКП(б) провела свой 17-й съезд. Его назвали «съездом победителей». Среди славословий по поводу успехов в эко-номике, на этом съезде, запуганные угрозой уничтожения, выступили Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Томский. Сталин ненавидел их, как людей с авторитетом в партии, сорат-ников Ленина, а, главное, имевших свой взгляд на многие дела и проблемы, отличный от мнения Сталина. На съезде этом был один особенно темный и мрачный по последствиям факт. При выборах Генерального секретаря ВКП(б) очень многие делегаты съезда голосо-вали против Сталина и за Кирова, пользовавшегося большим авторитетом и уважением в партии и среди ленинградских рабочих. В годы перестройки утверждали даже, что резуль-таты голосования были подтасованы в пользу Сталина. Такого поведения делегатам съез-да Сталин в последующем не простил. Подавляющее большинство их в течение ближай-ших лет уничтожили по ложным обвинениям.
Уже в день убийства Кирова, понимавшие, что происходит в стране, говорили близким людям: «ну, теперь начнётся…». Особо надёжным собеседникам доверяли свое понимание или предчувствие полностью: «теперь начнут аресты!», «теперь и бывшим и оппозиции крышка!» или «снова начнут “Красный террор”». Ждать не пришлось. Арестовывать начали в тот же день и продолжали много месяцев подряд.
Кирова убил Николаев, человек, ревновавший свою возлюбленную, за которой, как он подозревал, ухаживал Киров. Возможно, кто-то и воспользовался этим, подстрекнуть его к убийству, но доказательств этого, видимо нет. Николаева объявили членом подпольной контрреволюционной антисоветской террористической группы сторонников Г.Е. Зиновьева, бывшего руководителя ленинградской партийной организации. Всех приговорили к рас-стрелу. В последствии не избежал этой участи и сам Зиновьев, а также Евдокимов, Каме-нев и тысячи других партийных, профсоюзных и других общественных, деятелей, военных и других руководителей.
Арестовывали самых разных людей, даже далеких от политики членов АН СССР. Так, Владимира Александровича Фока, выдающегося физика-теоретика (квантовая механика), сотрудника Гос. Оптического ин-та, проф. ЛГУ, а с 1932 и члена-корреспондента АН СССР арестовали через три месяца, в марте 1935. Но ему везло: через несколько дней его осво-бодили без суда. Потом, правда, перед Новым, 1937 снова сажали в тюрьму, но уже через неделю опять выпустили…
Зато десятки других выдающихся ученых, академиков и членов-корреспондентов АН СССР расстреляли или замучили в тюрьмах и лагерях.
Не помню Ленинград декабря 1934 в трауре по С.М. Кирове. Но хорошо помню Садовую ул. зимним днем февраля 1937, в траурных красных флагах с черным крепом по краям, ко-гда неожиданно для всех «от паралича сердца» скончался крепкий мужчина, руководитель тяжелой промышленности СССР Григорий Константинович или Серго Орджоникидзе. На-всегда запомнил множество в черных рамках траурных портретов этого энергичного чело-века, с густой шевелюрой, яркими выразительными черными глазами и пышными усами. Запомнил траурную музыку, непрестанно звучавшую из громкоговорителей и мрачные лица прохожих, не смотревших друг на друга. 20 лет спустя, разоблачая «культ личности Стали-на», уведомили, что Орджоникидзе застрелился, видя, как его товарищей арестовывают, пытают и казнят, а возглавляет эти репрессии его бывший друг Коба – Сталин.
От декабря 1934, когда хоронили Кирова, запомнил только траурную мелодию: её транс-лировали из огромных репродукторов на улицах. Потом многие годы она звучала при каж-дых «государственных» похоронах важных вождей большевиков.
Тело Кирова из Ленинграда увезли, прах его похоронили у мавзолея на Красной пло-щади. Сделали это, конечно, нарочно, чтобы наш город не имел своего «Советского панте-она», места всеобщего поклонения великим согражданам. Однако, в советское время сле-дов Кирова в Ленинграде было много. В память о Сергее Мироновиче Кировским назвали Каменноостровский проспект, где он жил в д. 26-28, а в его квартире сделали музей С.М. Кирова, он действует и ныне.. Бывший Аничков дворец: он распорядился отдать детям под Дворец пионеров. Его назвали именем. С.М. Кирова. Ныне это Дворец Творчества Юных. Кировским стал Путиловский завод, где он часто бывал и развитием которого всерьез за-нимался. Имя Кирова присвоили театру оперы и балета, который теперь снова Мариинский.
Во 2-м издании Большой Советской энциклопедии том со статьей «Киров» вышел в ию-не 1953. В нем есть 44 статьи, в названии которых есть слово Киров. Киров – областной го-род, города Кировск, Кировабад, Кировакан, Кировоград. Кировский завод и т.п. Статьи го-товили еще при жизни Сталина, который умер в тот год 5 марта. Но и после Сталина пар-тийные вожди помнили, что, начиная с Зиновьева, первые руководители Ленинграда и Ле-нинградской партийной организации были при Сталине уничтожены. Они помнили, какой погром после 1 декабря 1934 и в 1949 году был учинен по указанию вождя в Ленинграде, как Сталин показывал свою скорбь по Кирову. И, тем не менее, в конце тома, в списке са-мых крупных опубликованных в нём статей, нет большой статьи о Кирове, величиной в 5 колонок текста, хотя указали мелкие статьи, например, «Кислород» и «Коллекторный двига-тель переменного тока». Память о Кирове, как конкуренте Сталина, перешла в сознании партийных вождей и на сам Ленинград, чудившийся им конкурентом Москвы.
Но мне кажется, что и у вождя народов товарища Сталина именно память ленинградцев о Кирове вызывала неприязнь к Ленинграду и его жителям. Думается, он видел вызов ему самому в симпатии горожан к Кирову. И подозрения Иосифа Виссарионовича стоили жизни очень многим нашим землякам-ленинградцам.
Наш автобус остановился у въезда на территорию некогда Смольного института. До ре-волюции здесь воспитывали и обучали девушек из состоятельных дворянских семей. Вы пойдете на экскурсию по зданию Смольного. После 1917 года здесь постоянно находились высшие – партийные власти нашего города. И в этом здании был убит Киров. Теперь здесь находится правительство Петербурга.
Вы были внимательными слушателями, я доволен Вашим интересом к этому рассказу. Всего Вам доброго.