Смолкли ненависть и злоба против короля. Народ, введённый в заблуждение, видел только заботу Филиппа о защите королевства и его подданных, а недовольных, кто ещё пытался поднять голос против государя, королевские шпионы ловили и бросали в темницы, особо ярых «горлопанов» казнили без суда и следствия. На обмане и крови собрал Филипп I войско, но он надеялся, что первые победы охмелят головы воинам и окупят затраты. Длинной вереницей полков, похожего на огромного всёпожирающего змея, растянувшегося в тридцать полётов арбалетной стрелы, двинулась армия на войну. Не встречая на своём пути неприятеля, некоторые воины удивлялись, но удивлённых быстро подавляли. Обвинив в измене к королю, с ними быстро расправлялись, и поход продолжался.
Уже была пройдена граница королевства, с ходу смяты пограничные форпосты соседнего государства. Нога Филиппа I вступила на вожделенную землю. Разрушались деревни и сёла, уничтожались мужчины и старики, женщин и детей брали в полон.
Король этого государства, Эдвард III, в быстром порядке собрал войско и выступил в защиту своих земель. Но куда было воинам с простым оружием тягаться против заговорённого. Не пробивали стрелы эдвардских лучников доспехи филипповских солдат, и гибли лучники под мечами неотразимых ударов.
И вот, наконец, после одной из многих одержанных побед, собрал Филипп вокруг себя военачальников своих и велел объявить всей армии о несокрушимости оружия, мол, не робей, народ, никто не будет битым, все с войны живыми вернёмся...
Кровь и слёзы текли по королевству Эдварда III. С тяжёлой головой сидел побеждённый король между битвами у огня, и никак не мог освоиться с мыслью, что его мир гибнет. Не мог он взять в толк, как могло такое случиться! Была у него сильная армия, талантливые и верные военачальники, столько десятилетий отражавшие все нападения враждебных государств. Армия по праву считалась лучшей среди королевств. И за какую-то неделю она разнесена в пух и прах! Ещё эта непонятная темень, нет солнца! Ох, беда! Неужели таков удел его страны?.. Но нет, мы будем биться до последнего воина!
Снова и снова вёл Эдвард своих солдат в кровавый бой. При лунном свете кидалась рать на рать; блестели шлемы, обложенные перьями; сверкали в грозных взмахах мечи; звенела тетива луков; свистели, выпущенные твёрдой рукой, стрелы; ржали в предсмертных муках, проколотые копьями, кони, сливаясь со стонами раненых и криками сражающихся. Огромной лавиной наступающие подминали под себя издыхающего, но всё равно мужественно дерущегося противника, сопротивление которого бесило Филиппа. Но мёртвыми видел он только тела неприятеля, и это радовало короля: не обманула грамота! Ну держитесь, государи! Недолго вам осталось ходить с коронованными головушками. Скоро один я буду иметь право держать в руке скипетр и повелевать народами. Славное войско! Славное оружие!.. С безумными глазами взирал Филипп I на картину сражения, и крепко сжатые губы кривились в усмешке...
Кузнец Робер и охотники под предводительством Жано бились в первых рядах. С нарастающим удивлением они замечали, что стали неуязвимы. С сильным ударом, способным пробить камень, втыкались стрелы в доспехи и отскакивали, словно горох от стенки; мечи неприятеля лизали кирасы и кольчуги, но пробить не могли. Робер нарочно пропускал в схватке меч противника, с замиранием ждал смертельного удара, но всегда оставался жив. А от взмаха его меча не было неприятелю спасения. Робер дрался не хуже опытного воина, но претить ему стало убивать беззащитных ратников, взбунтовалась совесть.
«Заговорённые? Неужели мы – заговорённые? – думал Робер. – Что ж я слабого бью? За что? За землю родную? Но ведь не захватывали они нашей земли-то. За солнце? Но может, что-то в природе случилось? Нам бы наоборот – объединиться да узнать, нужна ли помощь солнцу».
Всё медленней и медленней поднималась его рука против ратников Эдварда. Но бой подходил к концу, и хотя отчаянно, храбро билось войско Эдварда, обороняя свою землю, своих жён и детей, не было им удачи. Почти все полегли в жестокой, неравной схватке. Король Эдвард III с небольшой горсткой оставшихся воинов отступил с боя брани и заперся во дворце, превратив его в неприступную крепость. Войска Филиппа I в спешном порядке обложили дворец, установили с четырёх сторон камнемётные и огнемётные машины и приступили к осаде.
Храбро дрались последние остатки армии Эдварда, но пронизывали их стрелы, пробивали копья и рубили мечи. Все, как один, полегли они в своей последней битве. Кончилось сражение, остались истлевать на горящих развалинах крепости трупы славных воинов, где-то среди них лежал бездыханным не сломленный король Эдвард III. Мародёрничали солдаты Филиппа, делили добычу с руганью и дракой, все близлежащие от крепости сёла и деревни были разрушены и сожжены, женщины и дети уведены в рабство.
Со своей горсткой охотников совершал набеги на деревушки и Робер, но уже претила ему эта война с беззащитными жителями. Запрещал он брать наложниц, хватали только съестное и возвращались в стан. Но там, где благородство, как правило, и подлая зависть. Нашептал кто-то королю про кузнеца, мол, хочет честно воевать, осуждает несправедливую войну. Велел Филипп кузнеца арестовать и к нему доставить.
*
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/01/31/678