В спортзале, что находился в центре поселка, и вход в который был украшен причудливыми колоннами и скульптурами атлетов, собралось человек сорок. Собственно, это был даже не спортзал, а целый дворец спорта с многочисленными залами для занятий различными видами спорта от плавания до минифутбола. Мы собрались в баскетбольном зале. Когда я там появился, легионеры еще не приступили к обсуждению своих проблем. Некоторые из них просто разговаривали между собой, собравшись в группы по несколько человек, а некоторые просто развлекались, бросая мячи в кольцо. Среди присутствующих я увидел старичка, что первым встретился мне в поселке и обиделся на мое приветствие. Он сидел на скамейке около шведской стенки и с отрешенным видом уплетал бутерброд с колбасой , как будто так заработался, что поесть дома не успел. И полоумная Катька находилась здесь. Правда, в отличие от вспыльчивого старичка, она стояла почти под самым щитом и комментировала каждый бросок по кольцу. Наконец появился тот самый Николай Рябов, что остановил меня сегодня утром, по пути домой. Народ расположился на скамейках, сдвинутых в центр зала, образовав неправильной формы круг. И только Катька расселась посередине на принесенном из дома стуле.
–Что же, господа, товарищи и гражданка Катька! – сказал уже знакомый нам Николай, – начнем, пожалуй.
– Да, уж давно пора! – подала голос Катька и, почему-то, захихикала.
– Помолчи! – недовольно сказал Николай, а то выведем…Итак, полгода назад, когда мы покинули вольер, нас было двадцать четыре человека. Потери начались уже в зоне, где какой-то пьяный придурок зарезал Женьку Петухова. Мы, конечно, и его к праотцам отправили, да что толку. В общем, похоронили мы Женьку честь по чести, и двинули на северо-восток…
– Да вы что? – удивился кто-то. – Сроду на северо-восток никто не ходил. Там же снежные люди!
– Вот мы с ними и познакомились. – усмехнулся Николай. – Мы их научили деревянные срубы строить, а они нам зеленый свет на вечные времена через свою территорию. Очевидно кому-то очень надо было, чтобы мы туда ни ногой, вот слух и распустили об их жестокости и многочисленности, причем давным-давно.
– И я догадываюсь, кто это сделал. – сказал я.
– Мы тоже так думаем. Кроме хозяев некому.
Катька почему-то рассмеялась истерическим смехом и даже захлопала в ладоши.
– Катька! – рассвирепел Николай. – Пошла вон!
Катька замолчала обиженно, но с места не сдвинулась.
– Дура юродивая! – выругался Николай и, лишь затем, продолжил рассказ.
– В этот раз мы в интересное место попали. В деревню, где фашисты квартировали…
– В великую Отечественную! – ахнул кто-то.
– Именно! Первый раз за всю историю нашего здесь прозябания. Мы даже троих фрицев грохнули, вооружились их шмайсерами, и решили на штаб напасть. Но тут странное произошло. Когда деревню обходили, в какой-то зеленый туман попали, а оттуда в тропики вынырнули. Естественно, без автоматов. Там нас сразу здоровенные нигеры повязали и почти пять месяцев в рабстве держали. Но там, кроме нас испанцы с греками в таком-же положении находились. Вот мы с ними вместе однажды и взбунтовались. Всех мучителей на тот свет отправили, но и сами почти все полегли. Вместе со мной только Серега с Витьком вернулись. Но они сегодня даже придти сюда не смогли – отлеживаются.
– И почему так этот мир устроен!? – закричал вдруг сумашедший старик, что отказался со мной здороваться. – Чтобы нам в нужное место попасть, надо огонь, воду и медные трубы пройти! А французишко какой-нибудь только выйдет из вольера – и на ему, Ватерлоо! А нам сотни километров топать, да от нечисти всякой отбиваться, пока до своих доберешься. Конечно, для авантюриста прирожденного без разницы с кем драться. Тем же, кто ради справедливости в бой идет, такой порядок неприемлем!
Я весьма удивился на пылкую речь моего «недоброжелателя» и перестал думать о нем, как о чокнутом. Нет, не чокнутый он вовсе старичок, а такой же несчастный, как все мы, человек, не нашедший себя в этом навязанном свыше раю. В дальнейшем я узнал о нем и более интересные сведения. Старичок этот, Игорь Сергеевич Коробов, участник Великой Отечественной Войны, летчик-истребитель, в 1943-м году направил свой подбитый самолет на фашисткую колонну и был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Но хозяева в последний момент выхватили его из горящей машины и поселили в свой заповедник. Здесь, за пятьдесят с лишним лет, он более двадцати раз ходил в Дикое поле, более десятка раз был ранен, и лишь последние три года в силу наступившей вдруг старости, безвылазно оставался в вольере. Да, странная с ним история произошла. Немногие здесь стареют. В основном и двухсотлетние старики, хоть таких единицы остались, выглядят на двадцать. Некоторым, правда, не удается сохранить свою молодость так долго, и они постепенно стареют. Но, именно постепенно, а не за три года, как это с Игорем Сергеевичем произошло.
– Есть шанс до своих добраться, уважаемый тезка. – сказал Николай. – Пока мы в плену находились, я с одним испанцем познакомился, тоже пленным. Так он рассказал, что под землей существует целая система подземных ходов, через которые можно попасть куда угодно. Он мне даже карту нарисовал. – Николай похлопал себя по карману. – В подземелье тоже, конечно, небезопасно, там полно всяких ядовитых пресмыкающихся, да и не только их. Но с ними можно бороться; одежду специальную сшить, сапоги до колен из толстой кожи. Главное – внешний ход в подземелье найти. А изнутри наружу – без проблем. Как увидишь шахту, уходящую вертикально вверх – это и есть выход.
– Интересно, интересно! – обрадовался Игорь Сергеевич. – Сколько лет здесь живем, впервые про подземелье услышали! Однако, лучше поздно, чем никогда! Давайте-ка, братцы, дело в долгий ящик не откладывать – неделька на сборы, и в путь! Я тоже стариной тряхну!
– Нет. – возразил Николай. – Так не получится. Раненые должны оклематься, молодежь надо подготовить, что еще не ходили с нами. Стариков-то совсем почти не осталось…
– Рябого бы с командой из зоны сюда перетащить. – сказал покрытый шрамами, рыжий легионер. – Их там человек тридцать. Пять лет пьянствуют безудержно. А, какие бойцы были!
– Да, их бы неплохо. – согласился Николай. – На худой конец можно по дороге подобрать.
– И на что они нужны будут? Нет, полгода, как минимум, без водки, тренировки ежедневные, вот тогда сгодятся.
– И то верно! Завтра к ним и сходим на переговоры.
– Только сами вместе с ними там не зависните. – улыбнулся Игорь Сергеевич.
– Ну, на недельку и не грех зависнуть после пережитого!
Потом собравшиеся разбрелись по залу, разбились на группы по несколько человек и занялись обсуждением каких-то своих проблем. Я же, как новичек в этой компании, оказался в одиночестве и наблюдал за происходящим со стороны, пока ко мне не подошли Игорь Сергеевич с Николаем.
– Ну, как тебе наше собрание, Михаил? – спросил Игорь Сергеевич.
– А не оскорбляете ли Вы меня, Ваша Милость, пытаясь залезть ко мне в душу? – не мог не съязвить я.
– Ну-ну, не обижайся на старика, – похлопал меня по плечу Игорь Николаевич, – сколько времени прошло после нашей стычки, а он помнит. Какой злопамятный, а ? Я ведь тогда, грешным делом, подумал, что ты из тех «новых русских», что нашу бедную Родину за гроши продали, ибо последние несколько лет кроме таких иуд никто сюда и не попадал. Но теперь вижу, что ты парень наш, а потому, давай, как говорится, дружить,
– Что же, я не против. – улыбнулся я.
– Вот и хорошо! Как тебе наше собрание? По душе?
– По душе-то, по душе. Да только на собрание это действо мало походит.
– Экий ты буквоед, братец! Президиум нам, что ли, собирать, да протоколы писать?
– Не, конечно, но ведь решения-то конкретного не принято.
– Не беспокойся об этом. Время еще детское, расходится никто не собирается, так что успеем все вопросы утрясти. Ты лучше о себе расскажи; как живется тебе здесь, какие думы думаешь, а, главное, о своей встречи с одним из хозяев, во что, ты только не обижайся, мне с трудом верится.
– Верить, или не верить – ваше дело, но тем не менее, это так.
И я поведал своим новым знакомым все, вплоть до беременности Татьяны, что удивило их не менее моего разговора с Ингером. Впрочем, Николай, судя по выражению его лица, решил, что мне все-таки наставили рога. Однако меня это нисколько не тронуло, пускай думает. Что хочет. Главное, что вслух он об этом не сказал.
Игоря же Сергеевича рассмешила моя стычка со старостой.
– За бороду, говоришь, его оттрепал, рабскую душонку? Поделом, поделом!
– А мне стыдно после этого стало, – сознался я, – Да и не рабская он вовсе душонка, а живая история России.
– История-то, историей, но ведь и о сегодняшнем дне надо думать. Единожды совершенный подвиг не дает право восемь веков почивать на лаврах.
– Это так, – согласился я, – но ведь не ратником он был, а иконописцем, Божьим человеком. К тому же, если на твоих глазах всю родню вырезали, всех друзей, город дотла сожгли, тут не восьми веков, вечности не хватит, чтобы в себя придти. Если вдуматься, это тоже подвиг – жить по совести и не мстить. Духовный подвиг. Да и мстить, в общем-то некому. В округе всяких племен хватает кроме монголов. До них еще никто не доходил. Разве не так?
– В какой-то мере ты прав. – согласился Игорь Сергеевич. Да ладно о старосте-то. Бог ему судья! Сам-то, надеюсь, не думаешь с нами идти?
– Пока нет. – вздохнул я. – Я в такую ловушку попал, что и в страшном сне не приснится.
– Да уж! Сроду подобного у нас не было.
– Главное, чтобы ребята меня не осудили.
– Да никто тебя не осуждает! – вмешался Николай. – Любой бы на твоем месте так же поступил…Ладно, пойду я лучше с Владом поболтаю, а то надоело присутствовать здесь в качестве мебели.
Игорь Сергеевич печальным взглядом проводил Николая и сказал:
–Да, странная у нас жизнь, очень странная! А, может, мы и вправду с жиру бесимся, а?
– Скорее от безысходности. От скотского существования. Причем скотское оно везде – в Вольере, в Зоне, В Диком Поле. По разному, конечно, скотское, но скотское! Там, на Земле, неустроенной и безнравственной, все таки можно было жить по совести: в мирное время честно трудиться во благо общества, воспитывать детей. А, если война, защищать Родину, семью. А здесь? Здесь и трудится не имеет смысла, и война –ради войны…Вот, мне говорили, что в Диком поле происходят все войны, что на Земле имели место. Но ведь там они не вечность длились. А здесь?
– А здесь все повторяется. Когда битвы оканчиваются, то на следующий день они начинаются вновь, и так без конца. И, знаешь, Михаил, мы пришли к мнению, что если в вольере живут более-менее нормальные люди, то в Диком поле какие-то роботы, или заводные куклы, с коими невозможно договориться и, по всей видимости, убить. Я сам два раза убивал одного и того же самурая, а он повстречался мне и в третий раз.
– Вот, значит, какие дела, – протянул я задумчиво, – теперь понятно, почему до наших практически никто не доходил. Сколько ни расчищай дорогу, она все равно бурьяном зарастает. Нет, только поиск пути на Землю имеет смысл в этом идиотском мире.
– Но как его найти?
– Подземный ход – еще один шанс.
– Да, ты прав, хотя карта испанца вряд ли совершенна.
– Главное, что она есть.
– Жаль только, что нас так мало осталось. Еще года три назад, не менее пятисот бойцов было. Все почти полегли, а вновь прибывшие в основном в Зоне водку жрут. Там же и режут друг-друга по пьянке…– Игорь Сергеевич махнул рукой, не закончив фразы.
– Ладно, я домой пойду. – неожиданно даже для самого себя сказал я. – Пока я здесь лишний, что языком-то молоть без толку!
– Ну, иди! – улыбнулся Игорь Сергеевич. – Только не забывай новых друзей. Приходи к ребятам боевыми искусствами заниматься, хватит уж без толку мяч гонять. Это в любом случае пригодится.
– А разве здесь можно?
– Бесконтактными единоборствами не возбраняется.
И я пошел домой. Уже на улице меня догнала юродивая Катька и взяла под руку.
–А? Что? – почему-то испугался я.
– А ниче! – хихикнула Катька. Потом добавила серьезно. – Играми занимаетесь, молодые люди! Вместо того, чтобы Зону в нормальный город превратить, то баклуши бьете, то режете друг-друга.
Я ошарашено посмотрел на юродивую, не зная, что и ответить на ее осмысленную речь.
– Что вылупился, как баран на новые ворота? Да, не сумашедшая я. Мне просто легче так жить и своего часа ждать.
– Почему?
– Когда я в сорок четвертом похоронку на последнего, четвертого сына получила, помню упала без чувств. А потом здесь оказалась. Плакала с месяц, из дома не выходила, а потом и прикинулась ненормальной, чтобы с вопросами не приставали.
– И столько лет так живете! – удивился я, переходя на «Вы», что было вполне естественно с моей стороны.
– Здесь не для всех время одинаково течет. Думать надо побольше, а ныть поменьше.
– И…у Вас есть цель?
– Конечно. Девки в астрал летают женихов искать, а я сыновей. Ведь астрал – не только Земля, но и Дикое Поле, Зона, и даже Вольеры, в том числе и наш. Найду, найду я своих сынков! Хотя бы одного! И, если не спасу, то вместе с ними смерть приму.
– И почему мужики не могут в астрал ходить? – вырвалось у меня.
– Разве? А не вбили ли Вы это себе в головы? Впрочем, может, это вам вбили некоторые местные. – усмехнулась моя собеседница и пошла своей дорогой.