Анна Петровна Запольская любила петь. То, что она от природы не имела ни слуха, ни голоса ей абсолютно не мешало. Так как пела Анна Петровна не за праздничным столом с друзьями, не на сцене где-то, а всего лишь по утрам в собственной ванной. Ее голос, громкий, сильный, больше похожий на мужской, заглушал звук льющейся воды. Но Анна Петровна, уверенная, что ее никто не слышит, отдавалась утреннему пению со всей душой.
Ее сосед, Самуил Самуилович Цаудерер был человеком музыкальным. Мало того, он преподавал игру на виолончели в ближайшей музыкальной школе. Слышимость в доме, построенном не так давно, была прекрасной. И утром, умываясь над умывальником, старательно чистя зубы, он, слушая пение жизнерадостной соседки, морщился, как от зубной боли. Но Анна Петровна не ведала об этом и, думая, что ее никто не слышит, каждое утро начинала с веселой песни. Вообще-то Самуилу Самуиловичу Анна Петровна нравилась. Ему нравилось ее моложавое лицо, подтянутая фигура, ухоженная квартира с цветами на балконе. А как ему нравились аппетитные запахи из-за двери, было просто не передать. Самуил Самуилович был человеком одиноким, неженатым, и Анна Петровна нравилась ему все больше и больше. Но вот пение… Часто по утрам, с горечью разглядывая собственное лицо, на котором все явственнее и явственнее проступали все его сорок пять лет, он пытался привыкнуть к пению, искать в нем изюминку, но вздрагивал от очередной рулады перекрывающий все другие звуки.
По весне к Анне Петровне зачастил мужчина. По выправке напоминающий бывшего военного. И Самуил Самуилович занервничал. Каждый вечер он припадал к глазку в дери и ждал, когда седой высокий мужчина с букетом цветов позвонит в соседнюю дверь, которая откроется и впустит того в уютную теплоту квартиры, и, захлопнувшись, оставит лишь после себя запахи ванильного пирога и жареного мяса.
Военный ходил все чаще, и все чаще Самуил Самуилович нервничал, глядя в дверной глазок. Сон не шел к нему в такие дни. Он сторожил у дверей, чтоб увидеть, как военный поздно вечером уходит домой. Самуил Самуилович похудел, осунулся. При встрече с Анной Петровной он терялся, невпопад отвечая на ее приветствия и вопросы.
Однажды, утомившись, он заснул прямо на стуле у дверей, так и не услышав, ушел ли гость. Когда утром он вошел в ванную, то вместе со звуками льющейся воды, он услышал знакомый голос соседки, что-то радостно напевавший как всегда мимо нот. Вместе с этой, уже ставшей привычной музыкой он услышал и другой голос. Мужской. Мужчина пел прекрасно. Его бархатный баритон причудливо сплетался с мощным контральто Анны Петровны. И это была очень красивая песня.