запуталась в паутине муха
и стала метаться в ней.
прилипли и крылья и брюхо,
все билась и липла сильней.
уже перестав быть похожей
на муху, она замерла,
и даже паук прохожий
нашел поважнее дела,
чем эту нелепую муху
распутав, пытаться сжевать
и ей набивать свое брюхо,
взглянул он и начал зевать:
ох скучная это работа
плести свои сети, плести,
а после такая забота
всех мух из нее унести.
уже задыхаясь и чахня
та муха взглянула на свет,
а рядом черемуха пахнет
и сказочней запаха нет,
а выше на самой вершине,
над кроной деревьев блестит
солнце, а мир в паутине...
и к солнцу она не летит.
уже на исходе той муки,
когда даже взгляд в пустоту
чьи-то горячие руки
подняли ее в высоту.
о чудо! и муха свободна!
спешит, обернуться боясь,
и ветер ей в спину холодный
толкает и дует смеясь.
и только горячие руки
останется ей вспоминать,
а старый паук в своей скуке
плетет паутину опять...