Михей – так называли его все: и взрослые и дети. Уже давно он привык к этому имени, и, если бы кто-либо назвал его Михаилом или Мишей, он бы, пожалуй, не отозвался. Это имя приклеилось к нему, срослось с ним, как срастаются стволами крепко прижатые друг к другу молодые деревца.
Михей был горьким пьяницей, как называли его в округе. Никто не помнил, работал ли он когда-нибудь вообще. На жизнь он зарабатывал тем, что ходил по деревне и помогал то одному, то другому. Деньги ему за работу платили редко, рассчитываясь сытным обедом и бутылкой мутноватого самогона. А больше ничего ему и не надо было. День прошёл – и ладно.
Жил Михей один в старой и почти развалившейся халупе. Да и та ему не часто была нужна. Стоило Михею выпить, его быстро клонило в сон, и тогда постелью его становилась любая плоская поверхность. Он падал, словно скошенная трава и засыпал мгновенно. Иногда на «старые дрожжи» хватало одного глотка из заветной бутылочки. Пил он только из горлышка, никакой иной посуды не признавал. С собой в кармане Михей носил пустую чекушку, так ему за столом через воронку всегда наливали только в неё. А ведь сколько раз падал с высоты своего немаленького роста, а чекушка, как заговорённая – не разбивалась. И лишь однажды зимой, когда он в качестве постели выбрал лужу и всю ночь, проспав в ней, основательно примёрз, так что мужики вызволяли его из ледяного плена с помощью лома, только тогда, случайно задетая, чекушка разбилась. Но, то был единственный урон, который случился. Сам же Михей не пострадал нисколько, даже не чихнул ни единого раза. Спирт – великая сила. А его в организме было предостаточно.
По натуре Михей был добродушным, жалостливым и, как многие пьющие куражливо-храбрым. Он не боялся никого и ничего. Вернее, почти никого. Единственным живым существом, наводившим на Михея панический страх, был колхозный бык Яшка. Бык патологически не выносил пьяных, даже не то что пьяных, а чуть выпивших. Стоило ему уловить запах спиртного, он становился бешеным, и справиться с ним было ой, как непросто. Поэтому Михей десятой дорогой обходил место дислокации Яшки. Наверное, даже под угрозой расстрела не подошёл бы к нему.
Но однажды случилась беда. Загорелся один из сараев колхозной фермы. Доярки и скотники выгоняли перепуганных животных на улицу, подальше от огня. Так на свободе оказался и Яшка. Бык нёсся, не разбирая дороги, искал жертву своего безумия. И он её нашёл. Прямо перед ним, метрах в пяти откуда-то выскочил девочка в красном платьице. Она спешила к маме на ферму и не заметила надвигающуюся опасность, за что и поплатилась. Яшка толкнул её своей мощной головой, отчего девочка упала. Бык стоял над ней с бешено вращающимися глазами, раздувая ноздри и стуча передним копытом. Девочка закричала от ужаса, но помощи, казалось, ждать не от кого, все тушили пожар. И вдруг из травы показалась всклокоченная голова Михея. Он, не смотря на свою относительную трезвость и возможность понять угрозу своей жизни, бросился к быку.
- Эх, где наша не пропадала! – надрывно прохрипел Михей и ещё ближе подбежал к Яшке.
Сложив ладони трубочкой, он изо всех сил стал выдувать воздух в сторону быка. Яшка моментально учуял запах спиртного и переключил всё внимание на Михея. Бык стал катать его по земле, задевая то одним, то другим коротким, но довольно острым рогом.
- Катай-катай, сволочь, - задыхаясь, прохрипел Михей – Я уже пожил, я горький пьяница, а это ж ребёнок, считай ангелочек. А ещё знай, я не боюсь смерти, и тебя не боюсь больше.
Когда прибежали скотники и оттащили озверевшего от запаха крови быка, Михей еле дышал, но всё же нашёл в себе силы, чтобы сказать:
- Значит, не зря жизнь прожил, детёночка спас. Может ТАМ мне это зачтётся.