Александр ГЕРАСИМОВ
ИЗ ОКРУЖЕНИЯ
Елизавета СМИРНОВА (домашняя работница):
Ваничка — очень добрый мальчик. Однажды… в общем, позавидовала я хозяйке. Марь Дмитривне. Мачехой она приходится Ваничке. Марь Дмитривна держит салон свадебного платья. «Виргиния Зингер». Ну вы знаете, должно быть, в 3-й Советской улице. Ну, там еще вывеска такая забавная, в виде свадебного торта. А наверху жених с невестой стоят. Махонькие. Ну вот… да… А я у них, у Марь Дмитривны, вроде помощницы по хозяйству. В доме у них Лена прибирается, а в салоне я. И полы, и окна, и подай, и принеси… Короче говоря, за всё я отвечаю. А народу к ним ходит — толпы. Зимой так наследят, успевай только, тряпку выжимать. Даром, что на машинах все. А пока дойдут до дверей… Что вы? Ах, Ваничка? Вот я и говорю. Работы невпроворот, а платят сущие гроши. Вот я и брала себе от рулонов материи понемножку. У них там этих тканей — завались. И тафта, и гипюр, атласы, какие хошь. У них в тот вечер показ моделей был. Народ пришел. Все в шелках да бархате расфуфыренные… В общем, задержалась я на подольше, после гостей дерьмо прибрала и в закройный цех пошла. Они на одно платье по километру ткани тратят. Умом решиться можно. А что? Не своё. Все тряпки из Милана да Парижа натасканы. И денег у клиентов, что у дурака махорки… Ту органзу я давно приметила. Кусок нарочно подальше в угол задвинула. Взяла ножницы портновские и режу себе спокойно. У Вали, племянницы, Зининой дочки, через два месяца выпускной в училище. Так я ей отрез в подарок придумала. И вдруг меня, как обожгло. Так и замерла. Спиной чувствую, кто-то на меня смотрит. А время позднее. Я перепугалась. Знаю же, что никого в ателье быть не должно. Голову повернула, а в дверном проеме — фигура. У меня прямо ноги подогнулись. Потом смотрю — Ваня. Прикорнул, должно быть, в уголке во время показа. Пригрелся и уснул. А я окна от табачища открыла проветрить. Он, видать, замерз и проснулся. Поглядел на меня, повернулся и к выходу пошел. Думала, донесет на меня мачехе. А я уже отрез-то испортила. Неделю ходила сама не своя. Вот-вот, думала, вызовут на ковер. Обошлось. Хороший паренек.
Инна РАЗИНА (бывшая жена):
Иван… Редкий человек, непредсказуемый. Знаете, как мы встретились?..
Сижу в кухне, чай пью, тортик ложечкой ковыряю. От меня только что Маринка Левина ушла. Приходила плакаться. Борька, сукин сын, такой бабе рога наставляет. Маринка в 19... году «Миссис Пресса» была. Глазищи! Ножищи! Зубы все свои. В ее-то годы. Короче, высморкалась она в платочек кружевной и в редакцию свою побежала. Как молоденькая. А я сижу, значит. Тут — звонок в дверь. Вот, думаю, росомаха, опять сумочку или перчатки оставила. Поискала глазами — нет. Дверь отпираю, а там, батюшки!, мужик в дубленке. Да здоровенный! Я и обомлела. А он меня отодвинул и прямиком в туалет. И дверь на запор. Стою, ни жива, ни мертва. Слышу — воду спустил... кран открыл, руки моет. Я на полочку для обуви присела. Ноги, как ватные. Выходит. Ни слова не говоря, раздевается, шапку и дубленку на вешалку повесил, ботинки снял, а сам на меня смотрит. И всё молча. Потом руку мне подает. Как дура заколдованная, иду с ним в кухню. Он меня усадил, чаю подлил, а сам — в холодильник. Хозяйничает. Я осмелела, вижу, вроде убивать не собирается. Смотрю, а мужчина-то ничего себе. Симпатичный. Высокий, крепкий и, по тому, как с кухонным прибором обращается, рукастый. Сбил венчиком в чашке яйца с молоком, сыру натер, луку накрошил, помидор, того, сего. Омлет получился сказочный. По тарелкам разложил, петрушки по веточке сверху бросил… В полном молчании поел, смел всё, ни крошки не оставил. Потом из-за стола встал, тарелки помыл. Оделся, вышел и дверь за собой закрыл.
Я сижу, дура-дурой. Потом разревелась. В голос. Реву, а сама думаю: Идиотка! В кои-то веки мужик появился. Сам пришел. А я не удержала. Слезы по морде моей непутевой в три ручья. Вдруг — звонок. Я к двери кинулась, как оглашенная. На ходу салфеткой утерлась, успела еще каким-то чудом до пудреницы левой ногой дотянуться… Открываю — никого. А это, оказывается, телефон, зараза! Трубку поднимаю: «Меня, кстати, Иваном зовут. А вас? И что вы вечером сегодня делаете?..» Я просто обалдела. Думаю, откуда он номер телефонный узнал? Совсем ничего не понимаю. Потом сообразила. Номер на бирке телефонной написан. Когда поставили, сама и написала, чтобы не забыть…
Так и познакомились. И через две недели поженились… А через три года разошлись...
Мария ЗИНГЕР (мачеха):
Иван — сын моего покойного мужа Игоря Дмитриевича от первого брака. Сын от первого брака, конечно, а не муж. Ну, в общем, вы понимаете.
Мне он не мешает. Как Игоря Дмитриевича не стало, он немного, как бы, не в себе сделался... Потом прошло... Своих детей я заводить не хочу. Стоит только начать - родишь одного и на фигуре можно ставить крест. А я женщина молодая, можно сказать, только жить начинаю.
У Игоря Дмитриевича был прекрасный бизнес. Вы, должно быть, знаете — «Разинский фарфор». Он поставлял посуду для кафе и ресторанов. Покупал во Франции, ставил свою марку и продавал в России. Состояние накопил приличное. Ему бы и продолжать тарелками да мисками торговать. Так нет же, полез в строительство на свою голову. А там знаете, какая мафия? Перешел кому-то дорожку, его и грохнули. Застрелили в двух шагах от дома, когда в машину садился. И охрана не помогла…
Я бизнес тогда продала и открыла модное ателье «Виргиния Зингер». Свадебные и бальные платья. Посудой торговать не для меня. Неизящное, знаете ли, занятие. Да и модный дом — дело более выгодное и стабильное. Я вам так скажу, есть и одеваться люди никогда не перестанут. А как же? Без еды и одежды — никуда. Голым не больно-то походишь. Знаете, от чего люди так любят наряжаться?.. Перьев своих нет, вот и дерут у птиц хвосты на шляпки.
После смерти отца Иван замкнулся. Я даже хотела его на Пряжку* отправить, подлечиться. Но психиатры отсоветовали. Да и обошлось. Попил водички в Карловых Варах, отдохнул, отвлекся, сил набрался. Через полгода мальчика, словно подменили. Всё: «Машенька, Машенька». Ласковый такой стал… Даже, по-моему, чересчур. Пару раз между нами чуть до греха дело не дошло, да Бог миловал.
Теперь он мне даже помогает. Посылаю его с поручениями. Крючки-пуговицы закупить, ткани в аэропорту встретить, да проследить на таможне, чтобы не прикарманили чего, приглашения на дефиле по клиентам развезти… Он теперь отдельно от меня стал жить. Я ему лофт купила в Таврической улице. Вроде, доволен. В общем, ничего худого о нем сказать не могу.
*«Пряжка» — заведение для нервнобольных, в прошлом больница Св.Николая Чудотворца на р.Пряжке в СПб
Снежана (Галина) ТЕПЛИЦКАЯ (бывшая подружка):
Ванечка он… очень большой. Ну… вы понимаете. Во всех смыслах…
Мы с Ингой Колесниковой заскочили в салон «Виргиния Зингер». Инга, походу, совсем повелась умом на своем чиа-хуа-***нке Карли. «Карли» — это его… её так зовут... собачку, в смысле. Такая маленькая, вечно дрожащая, хрипящая дрянь. Нет, честно. Уши, как у летучей мыши. Ингин спонсор, Владик, на собачьей выставке тонну баксов выложил за эту гусеницу. Так вот, в салон мы вот почему зашли — Инга решила свою собачку поженить... то есть, замуж выдать. Со всеми делами: свадьба, шампанское, лимузин… Кроче, в «Виргинии» она, дура, решила платье с фатой своей твари заказать. «Виргиния Зингер» — салон на 3-й Советской улице, а Инга как раз на второй живет в купленной Владиком квартирке. Везет же! От Владика вреда почти никакого. Встречаются по вторникам и четвергам. Ну там, и на выезды ее берет. А денег отпячивает, будь здоров.
Кроче, забегаем мы в эту самую «Виргинию», Инга с хозяйкой зацепилась по поводу наряда, а я скучаю стою. Подходит ко мне чел. Симпатический такой. Всё при всём. Пиджак от Armani, сапоги нормальные, часики Franck Muller тонн за пять баксов. Правильный такой, чел. Кроче, подошел, вежливенько спросил, не желает ли чего дама («дама» — это я). А «дама» желала бы виллу на Лазурном Берегу, личный самолет, тачку поферраристей и денег побольше. Ну, кроче, попросила пепельницу принести и чашку ristretto. Люблю, говорю, покрепче, погорячей и послаще. Намекаю, кроче.
Принес он кофе, чуть-чуть коньячку в бокале, зацепились с ним языками о том, о сем. Кроче, стали дружить. Я ему, походу, сразу понравилась. Запал он на меня, кроче. Пригласил вечером на показ. Оказывается салон этот его мачехи. Крашенная такая блондиночка, ничего себе. Она и есть, оказывается, эта самая «Зингер». С которой Инга про наряд для чиа-***ныша договаривалась.
Подружились с ним мы немного. С месяца полтора или около того кувыркались. В постели он — это что-то с чем-то! Я же говорю — очень большой. Ну-у-у... вы понимаете. А я тоже страсть африканскую давала на всю катушку. Выла под ним, как волчица раненая, всю спину ему бывало расцарапаю. В журнале «Men‘s Helth» написано, они это дело любят. Не знаю, как он своей там оправдывался. Повстречались мы с ним и расстались скоро. Я же говорю, любовник он, кроче, будь здоров. Но, не спонсор, кроче…
Ксения ГУРВИЧ (журналист, подруга детства):
Последнее время Разина не узнаю. Замкнулся в себе, бщается нехотя. Неделю назад притащился, попросился пожить сколько-нибудь. Шифруется от кого-то. По мне, пускай хоть всю жизнь живет раз хороший человек. Только, говорю, по межгороду не звони долго, а то мне телефон отрубят.
Я от мамы звонка жду. Она в Сибирь подалась, старая перечница. Комсомольская юность в одном месте взыграла. Бабушка говорила, твоя, Рита, дурная голова ногам покоя не даст. И верно - понеслась на старости лет, хвост задравши. Бросила всё и заявила: я, говорит, детей в одиночку подняла, на ноги поставила, теперь имею право на личную жизнь. Совсем свихнулась. Вцепилась в молодого мужика мертвой хваткой, нашла себе счастье — Пал Николаич! Задохлик в очках чахоточный. Он в Курью какую-то поехал деньгу зарабатывать, по геологической части, и она за ним, как жена декабриста... в этакую даль поперлась. Павлик, говорит, моя последняя любовь. Отлюблю, а там, хоть трава не расти. Можно, говорит, с чистой совестью помирать. Я эту Курью на карте искала, искала. С увеличительным стеклом всю Сибирь перерыскала. Оказывается, это остров на хрен знает какой речке.
А Ванька совсем дурной стал. И к траве пристрастился. Курит конопель, как паровоз дымит, хорошо, хоть у меня квартира отдельная. Насмердит канабисом своим, а потом ко мне — в глаза смотреть. Положит подбородок на руки и таращится. У тебя, говорит, Ксю, глаза бездонные, в них всю правду этого мира увидать можно. А мне что? Гляди себе. Только не мешай работать. Мне к четвергу — кровь из носу статью сдать надо…
Алексей ПЕТЕЛЬНИКОВ (подполковник, начальник Военного Комиссариата):
Сказать по чести, не люблю я таких людей. Для меня человек не послуживший в армии и не человек вовсе, а пустое место. Каждый мужчина должен пройти суровую, как говорится, школу жизни. Чтобы быть готовым с оружием в руках защитить свое Отечество. Если ты военнообязанный, так и служи. И не годится в таком случае из себя целку строить!
А этот, с позволения сказать, юноша сразу показался мне, сука, хитрожопым. Простите за грубое слово. Я человек военный. Привык, знаете ли, правду-матку с плеча рубить. У нас, военных людей, все переламливается не через призму, как у гражданских, а через голову. Чтобы ясней выражаться, нужны простые слова. И нечего там, понимаете, всякие аналогии с угла в угол проводить…
Короче сказать, три года я его лично по всем местам ловил, как савраска бегал, несмотря на погоны. Которые я, извиняюсь, между прочим, не сам из дерма слепил, а Родина мне на плечи навесила. За субординацию и выслугу лет.
Попался он очень просто. Я об нём уже всё на свете знал. Где спит, что ест, какой марки его велосипед и прочую подробность. Он, сука (я извиняюсь), придумал от воинской обязанности у подружки жить. Папаша его у страны и населения наворовал и дело свое открыл. Тарелками торговать затеял. А сам, небось, наркомафию развел под флагом посуды для ресторана. Ему на отпрыска было наплевать с высокой горки. Я однажды его у конторы подкараулил и кричу ему прямо в лицо: Кто, кричу, Родину защищать за вас будет, сукины дети? Совести, кричу, совсем решились, мать вашу так и распротак! А охранники его, блять, руки мне так закрутили при исполнении обязанностей, что до сих пор, как погоде меняться, болят, спасу нет. Но я суставы вывернутые этой мазью, что по телевизору, мажу. И ничего, полегче становится...
Вот, значит… У подружки он, стало быть, окопался. На звонки и другую информацию никак не отвечает. Определитель себе на телефон, что ли, поставили. Ну и я, как ни позвоню, с предложением отдать свой гражданский долг, у них на конце провода — тишина. Ладно, думаю, ты, сука, хитер, а я тебя хитрее. Позвонил однова с будки телефонной, что у их дома стояла. Сам с собой пару сержантов покрепче прихватил с комендантского взвода. Позвонил, его сучка трубку поднимает, а я и говорю сладким голосом: Ксю, говорю (ее все в компании ихней «Ксю» кликали — уменьшительно-ласкательное от Ксении, стало быть), это, говорю, Валерка с института. Ко мне, говорю, брат с Голландии приехал, привез, говорю, того-сего. Пускай, говорю, Ванька ко мне скорой ногой бежит, а то всё разберут.
Он, дурак, и поверил. Выскочил с подъезда, как ошпаренный, и шапку забыл надеть. Мы с бойцами его под микитки, в машину и в военный комат. Только напрасно старались. Ему мачеха белый билет у докторов купила. Такую справку о состоянии здоровья накатали, что непонятно, как он еще на двор ходит, блять… Открутился, в общем…
Семен ВОРОНИН (однокашник):
Разин?.. Урод, каких мало. Я его знаю, как облупленного. Жили по соседству, учились в одной школе, потом — институт. Все ему давалось на халяву.
Папаня его, … был в нашем институте проректором по хозчасти. Теплое местечко. Воровал, должно быть, направо и налево. Только за руку не поймали. Но и так ясно. На его должности деньги сами собой к рукам липнут. А в новые времена сориентировался и стал торговать. Сначала сдавал в аренду институтские помещения, потом, пока не схватили, уволился и открыл собственный бизнес. И сынок его, Ванечка, при нем всегда, как сыр в масле катался. Я на два года его старше. После школы, как положено, пошел в армию, после по войсковому направлению, честно сдал экзамены и поступил в вуз. Разин от армии откосил, а в институт попал по папиной протекции.
Яблоко от яблони… Родителя-то завалили. Бандитские разборки, не иначе. Сынок после этого виханулся сознанием. Ну, конечно, собрали консилиум. Ах-ах! Как же, бедный ребенок! Пережил такой стресс. Пусть мачеху благодарит. Чужая ему молодая баба. Другая на ее месте засадила бы пасынка в дурку до скончания века. И сидел бы там на колесах, слюни пускал. А она по совести поступила. Отправила этого дебила на воды. В Чехию, кажется. Дорогого, поди, стоит теперь на курортах-то водичку пить.
Потом к делу приставила. Она ателье открыла. Платье невестам строчит. Выгодная штука. Жениться люди не прекратили. И не перестанут. Дурное дело — не хитрое. Венчаются, разводятся. Сегодня в церковь — завтра в суд. Я, например, пока не найду настоящую любовь, нипочем не женюсь. Ваньку тоже одна окрутила. Пожили сколько-то там времени и разбежались. Прошла любовь, завяли помидоры. Ни детей, ни… Паскудство одно.
Ему при этом всё даром дается. Я, чтобы учиться, работал. То на стройке подрабатывал, то вагоны разгружал. Потом умные люди посоветовали, устроился ночным сторожем в наш же институт на две ставки. Ночью и чертил, и зубрил. А этот хлыщ… В институт на тачке папочкиной приезжал. Раз в неделю. Да в сессию, отмечаться только являлся. Понятное дело — всё схвачено…
Короче, мое мнение такое — Иван Разин человек с гнильцой. И путного из него ничего не выйдет. Государство на него деньги тратило впустую. Судите сами, станет ли порядочный человек с высшим образованием на посылках у мачехи в ателье работать? Недаром про них слух идет, что не все там чисто. В смысле отношений. И какая она ему, нафиг, мачеха? Почти ровесники…
Никита БЕРЕСНЕВ (друг детства, одноклассник):
Ну что вам сказать?.. Никто, наверное, не знает Ивана Разина так, как знаю его я. Как бы это пафосно ни звучало. Мы же с ним с детства болтаемся. Одногоршечники. В одном роддоме родились, в один садик ходили, полдесятка лет за одной партой провели. Только он в Технологический после школы пошел, а я на архитектурный в Академию подался.
Иван… как бы это поточнее определить… Да, что там! Глубоко несчастный счастливый человек. Счастье его в том, что Господь Бог всем его щедрой рукой оделил. И красотой, и умом, и внешней крепостью сложения, и музыкальным слухом, и умениями разнообразными. Всё в его руках , за что бы не взялся, просто горело (простите за банальность). При этом, без видимого труда. Я для того, чтобы сделаться архитектором, ночи просиживал за учебниками да два года на подкурсы в Академию ходил гипсы классические рисовать. Сколько я с этими коринфскими ордерами мучился! Вспомнить страшно. Он же в техноложку со свистом без специальной подготовки поступил. На одном, как говорится, голом энтузиазме. Злые языки поговаривали, что де, рука у него «волосатая», что не без помощи отца его, Игоря Дмитриевича, дело обошлось. Только я наверное знаю, что это не так. Папаше на него было наплевать. Он как-то стороной от него ходил. Не обижал, но и любви особенной не проявлял. Деньги — пожалуйста. А тепла…
Ванька сам поступил. Он блестяще знал предмет экзамена. А в техноложку подал из-за матери покойной. Он вообще в матушку. И характером, и внешностью. Игорь Дмитриевич сухощавый да рыжеватый был, а Нина Александровна наоборот — высокая, крупная брюнетка. Красавица отчаянная. Ее все во дворе любили. Она, знаете на кого похожа была? На эту… актрису итальянскую… ну, что в фильме «Молена»… Монику Белуччи — вот! Одно лицо! Я даже в детстве Ваньке завидовал, что у него мама такая роскошная. Да… А сгорела в мгновение ока… Белокровие.
Вот… И Иван всегда только с виду здоровый был. А организм весь напрочь никуда не годился. Я однажды гепатит «С» подхватил. На институтской практике. Ну, знаете, летний пленэр? В деревню под Пушгоры потащились. Ну я там заразу, видно, и подхватил. Еле выкарабкался. Думал — писец мне. Но нет. Видать почему-то на этом свете я еще нужен. Да и вылез я из болезни не без помощи Ваньки Разина. Он пилюли с уколами через папашу мне доставал дефицитные. Тогда вообще, аспирину простого в аптеках днем с огнем было не найти. А он нажал на Игоря Дмитриевича. Тот видит, что Иван не отстанет, и что ему легче позвонить, куда следует, насчет лекарств. В общем, я практически жизнью Ваньке обязан. А еще он меня рассмешил. В больницу мне выписку из своей больничной карты притащил. В рамочку оправил и над кроватью моей провесил. А там, такая жуть понаписана, не поверите. И пиелонефрит, и плеврит пополам с астмой, и лямблеоз и чего только не было. Он через это дело и в армию не пошел. Я же говорю, внешне здоров как бык, а ливер… После этого для меня мой гепатит стал выглядеть менее серьезно.
Но самое печальное то, что он всегда был одинок. Есть такие люди, неадекватные, что ли, которые и в пиру, и на миру постоянно как-то, особняком. Думаю, что и этим он в мать…
Иван РАЗИН:
Ненавижу себя. Лицо свое ненавижу. Брови. Глаза, ресницы, уши оттопыренные. Рост свой ненавижу. Руки, ноги. Имя, фамилию и отчество. Терпеть не могу. Дата и место рождения наполняют меня смертным страхом. Всё не моё. Чужой саркофаг. Не по размеру, не по фасону. Запах…
Прожил на этом свете без малого тридцать лет, а уже разлагаюсь, мастурбирую, снедаемый кучей хворей. Крепкая с виду развалина. Колосс на глиняных ногах.
Особенно тошно по утрам. С отвращением чищу зубы, с остервенением тру железной мочалкой руки и лицо, под горячим душем пытаюсь смыть с тела вчерашнюю грязь. Становлюсь почти стерильным. Как куриная тушка в универсаме.
Живым отсюда еще никто не уходил.
Тайна моего рождения прекрасно мне известна. Соединение хвостатого живчика с тупой круглой скользкой штукой. Куском манной запеканки. Торжество слияния комочков слизи. Дээнка, эрэнка и всякие там рабиновичи, сидоровы, ахматханы……
Недаром, появляясь на свет, младенец так истошно кричит. Знает, сучий потрох, каково здесь ему будет. Потом успокаивается помаленьку. Ему всячески дают понять, что, дескать, ничего такого уж страшного и нет. Кругом тебя славные, доброжелательные, ласковые люди. Делают вид, что защитят, не дадут пропасть за понюх табака…
Первое время и впрямь ничего. Пеленки, подгузники, пудра в баночке, бантики, погремушки. Мишки плюшевые, резиновый утенок в ванночке с отваром шалфея или другой какой-нибудь… пижмы. Молочная смесь «Малыш». Синий звенящий мяч. Стишок, стоя на табуретке (ничего, пусть привыкает). Белые гольфики, красные сандалии, пионерский барабан. Будь готов!.. К чему, мать вашу ети, я должен быть готов? К тому, что буду всю жизнь барахтаться, делать, что велят эти добрые дяди и тети? Я один. Как перст. В окружении… Вот именно, что в окружении. Пробиваюсь с боями. По инерции качусь под горку, не в силах остановиться. Отскочить, сориентироваться, дать отпор…
Как мне кажется, ни один человек в этом мире не может сказать: Я сделал всё, что мог. Никто не удовлетворен результатом своей жизни. Ни мудак Навуходоносор; ни мускулистый пидорас Александр Великий; ни блистательный генерал, коротышка Наполеон Буанопарт; ни Моцарт в комплекте с Сальери (подарочный набор); ни Пушкин с бакенбардами наперевес и шуршащей шелковыми юбками ****ью Натальей Гончаровой в обнимку; ни печальный педофил-любитель, грязный старикашка Чарльз Спенсер Чаплин; ни очкоблистающий картавый Бродский с расплывшейся в креслах древней татарской старухой Ахматовой… Ну, разве что, какой-нибудь свихнувшийся от постоянного недоедания и сидения на корточках буддийский монах… Да и то, вряд ли.
А коли так, то чего нахрен мучиться?.. Да, у меня богатый внутренний мир. Только очень больной. Маленькой ёлочке холодно зимой…
РОЗЫСКНАЯ ОРИЕНТИРОВКА
Разыскивается Разин Иван Игоревич 19... г.р. На вид 20-25 лет. Нормального телосложения. Рост 185-190 см.
Лицо европеоидного типа, прямоугольное. Волосы светло-русые, средней длины. Лоб широкий, низкий. Брови прямые, горизонтальные, среднерасставлены. Глаза средние, миндалевидные. Нос средний, широкий, спинка прямая, основание горизонтальное. Рот средний, губы слабо волнистые, углы рта чуть опущены. Подбородок округлый, средний, выступающий. Уши овальные, чуть скошены назад, оттопыренность общая, малая, мочка средняя, отделенная.
Вышел из дому …января 2... года. Был одет: куртка «пилот» бежевая с белым мехом; джинсы «Levi Strauss» производства США светло-голубые; зимние сапоги желтой кожи на подошве типа «манная каша»; головной убор — шапка «ушанка» с наушниками, темно-синяя с оторочкой из белого кроличьего меха. При себе имел...
Лиц, знающих о его местонахождении, просят позвонить по тел.: +7 921 … .. .. или 02, или послать сообщение по электронной почте: 777zinger777@mail.ru…
Вознаграждение гарантируется.
Спб, 2010 г.