Обалдело стою перед училищным овощехранилищем, и чешу «место которым думать», закрыв после зевка «место, которым жевать» - задача поставленная мне завхозом, нашим работодателем №1 для курсанта - абсолютно невыполнимая.
В обозримом будущем.
Он мудро и неторопливо сказал, почесывая переносицу и позёвывая:
- 'Вот, сынок, - как засыплешь овощехранилище, сверху, ровным слоем земли, со всех сторон, так и… приступай к полётам..
- А?!
А оно - овощехранилище-то, метров тридцать в длину!?
Меня отстранили от «воздушных упражнений» в моей курсантской практике - такая вот история. Отстранили, не за понюх табаку…
Короче говоря приземлили «сокола», на родной аэродром и запретили летать самостоятельно, а к вертолету понесся скачками, мой инструктор. Машет всем, что у него приделано, втч руками, и конечно, сыплет матюгами:…
- отстраняешься нахрен, на неделю нахрен........к завхозу, нахрен!
- За что?! – изумленно вздернул было брови, но увидев, что ответа пока не будет, недоуменно пожимаю плечами.
- Ну, нахрен, так нахрен – киваю инструктору, уже подзывающему другого курсанта.
Переживая конечно, как человек привыкший к дисциплине, бреду с аэродрома, гружёный думами «за жисть». Груженый настолько, что незаметно для себя, прямиком и «попал в лапы» завхозу авиаотряда.
Завхоз, обрадовавшись жертве, задачу поставил,.. а сам отбыл.
Присел и я на пенёк, призадумавшись, и потянув из пачки сигарету.
- Ага! - Раз отстранили, значит - не выгоняют пока.
Опять же не объяснили толком, ничего не сказали: за что и почему ?
- Уже хорошо! - киваю сам себе, докуривая и додумывая.
Мудрая привычка ещё с армии не брать в голову сразу всё, а, по частям сработала, молодость с задором тоже взяли своё.
Мысль вскочила самостоятельно и настойчиво: в гараж, к дяде Ване-трактористу!
Дядя Ваня управлял большинством автотракторной техники в нашем гараже, но главным к чему сейчас стремились "все мои мысли", был старенький "Беларус" с ковшом, позволявшим подгребать землицу автоматизировано, та скать...
Остановлюсь немного, чтобы было понятно:
Многие из жителей пгт.Глобино, рядом с которым давно расположился учебный авиаотряд, были селяне, хорошо понимавшие в то доброе время "других дитэй" и скорее всего потому, что у самих по свету "таки ж булы".
И шли навстречу курсантам скрывая от сурового начальства их проделки, и кормили стриженных мальчишек в синей робе, оказывающихся в поле зрения и вне его - в поезде и в автобусе, а иногда и просто проходящих мимо калитки, и отдавали за "курсачей" а не за своих - местных ребят, своих дочек.
....в нашем авиагородке, в Глобино, каких-либо нерешаемых проблем не было.
Когда «городковские» обращались к нам – курсантам со всякими житейскими делами, мы решали совместно - кто, лучше справится с возникшим «вопросом».
Потом выделялся товарищ который вопрос и закрывал.
Мы настойчиво учились летать, а в перерывах занимались всем тем, чем обычно занимаются молодые люди обеих полов. В том числе и, ничем не занимались.
Кто-то ухаживал за своим внешним видом, кто-то рукодельничал, вырезая красивые картины на фанере окрашенной чёрной тушью, кто-то мотался в самоволку к обретенной здесь зазнобе, а кто - просто купался и загорал в пруду "у кладки".
Мне же например, больше нравилось возиться с любой техникой, что быстро определило и круг друзей, и «бремя» обязанностей.
Что касается всяческой техники, - приведу пример улучшения наших жилищно-бытовых проблем, рационализации и внедрения быстрых идей, курсантами:
Как-то возвращаясь из увольнения, увидел раму от велосипеда, брошенную в канаве. Выросший в деревне и лишённый предрассудков, прикинул, что остальные части можно постепенно найти. А посему, взвалив означенную на закукорки, припер её в наш отряд.
Народу, в недоумении выпялившемуся на меня, объяснил вкратце:
- не спешите, мол.
- Будет нам, народный велосипед.
Не прошло и недели, как собранный с помощью друзей, наличию свалок и присутствию умелых рук, 'велик' под названием 'антилопа ГНУ', уже носился по делам курсантов, по городку и посёлку.
А учитывая, что дел у курсантов было всегда много отдыху ему не было. Сами понимаете - молодость есть молодость.
К своей невесте, по ночам, в 'самоход' конечно, и я ездил. И на велике тоже. Было дело.
И на стареньком 'Ковровце' - мотоцикле, взятом у авиатехника, и на мотороллере который мы купили у одного дедка, за символическую цену, ездил.
А однажды, возвращаясь рано утром в городок, по 'булыжной каменке', увидел впереди, в дожде, знакомую фигуру выписывающую "кренделя" по дороге, но цепко при этом выдерживающую направление, намертво зажав в руке сетку с провизией.
Приглядевшись, узнал «в фигуре» нашего начштаба. Я был в шлеме и очках, поэтому-то наверно, да и наверняка оттого, что находился в изрядном подпитии, он меня не узнал. На предложение "подвезти", "босс" не отказался, и мы, - мотаясь по дороге от естественных телодвижений, двух «несинхронных организьмов», тихонько 'попылили' по грязи, в городок. Недолго, кстати, «пылили». Вот и угол, внушительной ограды нашего городка, уже показался в дожде.Мой седок попытался было присмотреться ко мне, но покачнулся, махнул рукой, слез и поплёлся домой. Надо отдать должное - 'автопилот' у него был что надо, да и память тоже.
Да. Отвлекся я малость.
Так вот, объяснив в двух словах трактористу на 'Беларусе' - что к чему, показал ему сидящему в кабине трактора, две руки с оттопыренными вверх – большим и мизинцем, и мотнул головой в сторону овощехранилища, показывая «подгребающими движениями» на землю и на торчащую в пятидесяти метрах, невысокую крышу овощехранилища.
Дядя Ваня, будучи человеком в летах, мгновенно сообразил, "о чем речь", и махнул мне рукой, кивнув головой:
- та, хай!
Что означало согласие.
А потом, мотнул отрицательно:
- ни, нэ трэба!
Что означало ненадобность в спиртном.
И, ...завёл трактор.
На следующий день, утром, бодро докладываю завхозу, что всё - выполнено.
А он завидя меня, завёл своё:
- ты приступать к работе собираешься и лопату брать, или что?
- Или что – говорю.
- Принимайте работу, гражданин и товарищ заведующий хозяйством.
На что товарищ вытянув морду лопаточкой, приподнялся и переспросил:
- что-о принимать!?
- Работу – говорю - примите, и лоб ладошкой устало вытираю.
Завхоз плюхнулся на стул, посидел немного и неуверенно поднявшись, пошёл к овощехранилищу.
(Я накануне вечером все руки стёр, заметая и заравнивая следы от колёс 'Беларуса').
До-олго стоял неподвижно, завхоз, медленно и мучительно соображая, что по головке его не погладят, за незагруженность провинившегося курсанта, работой.
Видно придумывал мне новую задачу, и как её выдать…
Ничего нового не придумав, дал косу, ткнув пальцем вбок:
- видал траву?!
- ?!
- Выкосить! - Точка!
Когда я принёс ему третью «литовку» закрученную «в винт», о камни и корни, он сник и махнул рукой: уйди с глаз долой!
На том и порешили.
Видно, молодое население работников городка, разнесло историю с овоще-хранилищем, потому что на третий день моих мучений, инструктор хмуро кивнув мне утром, изрёк своё обычное:
- 'готовься на полёты нахрен, нехрен сидеть без дела, нахрен'.
А про себя, наверно подумал:… свяжешься с этими курсантами - сам не рад будешь.
И то правда!
Пришло время - отгремели госэкзамены, мы - одели красивые синие костюмы с шевронами на рукавах, и разобрав невест которыми успели обзавестись, а кто и жёнами и детьми, разъехались по всему Союзу.
А я - всегда помнил и буду помнить и доброту селян, и дядю Ваню на его стареньком «Беларусе». И конечно, нэньку Украину.