Он лежал на спине с открытыми глазами, подложив одну руку под голову, вторая же, правая, была вложена в руку девушки, которая лежала рядом на кровати, но девушка спала, повернувшись на левый бок, прижимая чужую руку к груди.
Было уже давно за полночь, но он не спал, не потому что не хотел, даже наоборот, усталость обессилила его, а покой и умиротворение насылали сонливость, которая должна была закрыть веки, успокоить и окончательно погрузить его в сновидение, но всего этого не произошло. Он лежал и размышлял, размышлял…
Медленным, плавным движением ему удалось высвободить руку из мягкой, пышущей теплом, но в то же самое время твердой и жесткой, ладошки девушки. Придерживаясь осторожности, он сел на край ложа, вытягивая руку, чтобы взять с кресла, выполненном в мотиве мифических чудовищ, не исключая подлокотников, вырезанных в форме химер, брюки, висящие на спинке кресла. Тут же, на подлокотнике, висел черный чулок, второй найти было нереально, под креслом лежала маленькая туфелька на высоком каблуке, которая покоилась на черной юбке с серебряным ремешком, а в трех шагах лежала белая блузка с искрящимися пуговицами и заклепками, у самой двери комнаты, в метре или двух от кровати, валялась перевернутая первая туфелька, явно сброшенная в большой спешке, равно как и остальная одежда, - было очевидно, что девушка любила раздеваться с размахом.
Он встал и направился ко второму креслу в дальнем углу комнаты, выполненном в том же мотиве, с тем лишь различием, что подлокотники изображали сфинкса, ступая босыми ногами по шкурам различных животных; добравшись до кресла, он сел в него, при этом уложив руки на подлокотники и свесив кисти рук. Он смотрел на нее долго, жадно, как будто хотел насмотреться про запас, на всю вечность.
«Жаль…Жаль, что я должен уйти… Но и дальше так идти не может, точнее стоять. Я сижу здесь уже почти год. А так снова хочется выйти на тракт.
Не знаю как это назвать… Наверное, так же как и раньше… Я бегу. Бегу ото всюду и ото всех. Нет, я не готов осесть. Я боюсь… За нее. Боюсь, что из-за меня с ней что-то случится. Кто я такой? Рубака без дома и мечты. За мной по пятам идет смерть, настигая всех, кого я знаю. Я не хочу, чтобы смерть догнала ее…
Она лежит, обернутая одеялом… плотно… Которое подчеркивает все линии ее тела. Пожалуй, так даже красивей, чем будь она голой. Распущенные волосы, подчеркивающие свободу, цвета воронова крыла, падающие на подушку крупными локонами. Ловкие пальцы, способные сделать все… Все, кроме ужина… И все, все остальное может быть только моим.
Но все это я покидаю… Должен… Черт, если я когда-нибудь встречусь с ней после этого, то она испепелит меня. Глупо думать, что букетик фиалок, оставленный на столе, поможет ей легче перенести мой уход. Скорее всего, меня постигнет та же судьба, что и этот букетик – кинет меня в печь, если не хуже. Она дьявольски мстительна…
А, собственно, почему я бегу? Боюсь потерять свободу? Боюсь потерять ее? Может быть второе? Или что-то другое? Лучше не задумываться… Я просто знаю, что что-то зовет меня извне, заставляет двинуться в путь. Интересно только что?
Судьба? Предназначение? Нет, я не верю в это. Единственное, что предназначено всем – это смерть. Нет его, не существует этого Предназначения. Просто я вновь хочу ощутить свободу, вольность… Дорогу, бегущую под копытами лошади… Новые задания, опасность, кровь, смерть… Нет, не хочу… Или хочу? Стоит признаться, я не люблю убивать, но уже не могу без этого. Жизнь без этого пугает меня. Вот как сейчас: я могу остаться здесь, жить с ней, изредка получать задания поблизости, и жить с ней и быть… Да, счастливым…. И этого боюсь.
Нет, я не могу, не могу быть счастливым! Я другой, не такой. И она… Она тоже другая. Мы разные… Но это различие не из тех, что разделяют, а из тез, что связывают крепко, навсегда.
Здесь нет для меня покоя. Не здесь, не сейчас… Я уйду, да… Уйду. И опять не будет покоя. Я вновь захочу вернуться, но будет поздно. Она скорее разучиться читать мысли, чем простит меня. Она будет зла, ох, ну и зла же будет… Даже не знаю, что сможет вернуть все… Ничего… А сможет ли все вернуться? Скорее всего нет… А может да? Да… Увидим… Посмотрим…
Я найду то, что дернуло меня с места. Найду… И все будет как будет. Но с ней нам не быть вместе. Никогда… Не слишком ли громкое слово? Мы ведь не знаем, что будет? Не знаем. Будет так, как оно должно быть. А Предназначение нет… Нет его, и не может быть. И никто меня не переубедит, хотя она и все из ее братии верят, что оно существует. Почему? Хотя и многие люди верят... Пусть верят во что угодно. Люди верят, что растопырцы - кровопийцы, летающие по ночам в виде огромных птиц. Хотя это всего-навсего летучие мыши. А магики? У нас с ними слишком разные взгляды, чтобы рассуждать, почему наши мнения расходятся.
Разные… Для всех я другой. Хотя она не любит, когда я даже намекаю на это. Говорит, что ей это неважно. Да, тебе это неважно…
Пора…»
За окном где-то очень-очень далеко, на самом краю света, зарделась тоненькая полосочка розового света, разгоняя ночную тьму, даруя людям новые надежды, новые мечты, новый день, даруя продолжение жизни. Он встал, подошел к креслу с химерами, вместо подлокотников, и быстро, соблюдая полную тишину, оделся.
Он шел медленно, стараясь не упустить ни одной детали связанной с ней. Уже у самой двери, когда рука была в каком-то дюйме от ручки, он отдернул руку, быстро вернулся к кровати, наклонился и поцеловал ее губы. Она не проснулась, лишь глубоко вздохнула.
«Ничего не имеет значения… Ничего… Лишь прошлая ночь, которая ушла и не вернется…»
Дверь закрылась резко, тихо, с еле слышным скрипом.
Апрель 2006 г.