Полезное знакомство.
Мы сидим с ногами на диване, пьем разливной коньяк, вспоминаем юность и хохочем. Я – громче всех. А ведь мне-то положено бы расстроиться. Ну, хотя бы чуть-чуть. Мы – это я с мужем (мы проездом в Москве), а так же хозяева – моя подружка по училищу Маринка Полетаева и ее драгоценный супруг Федор. Я окончила музыкальное училище с дипломом теоретика, Маринка – пианистка, а Федя – гитарист.
- Ты всегда была очень способной, но когда Татьяна рассказала нам, что ты увлеклась ролью мамочки и рожаешь детей одного за другим, то мы решили: вот и вся Варварина карьера! – признается Маринка.
- Я и сама так думала.
- Давай, рассказывай, как это ты стала композитором! Только, чур, по порядку! – приготовился слушать Федя.
По порядку так по порядку. Моя мама – поэт. Я знала это с детства и привычно гордилась. Многие стихи помнила наизусть, в создании некоторых даже принимала участие. Но должен был наступить крайне не подходящий момент, чтоб мамины стихи зазвучали во мне музыкой. Вернее, в музыкальном сопровождении, в виде романсов.
А момент был действительно неподходящий. Я находилась в отпуске по уходу за ребенком (проще говоря, «в декрете»). На творчество не хватало, да и не могло хватать времени. Нашему младшему сыну тогда исполнилось всего четыре месяца, да и старшие невелики: одному восемь лет, другому – четыре. Мы только что получили квартиру, ее дали мужу-летчику от воинской части, строили матросы, поэтому даже стены в квартире были не все. Что не удивительно. Ремонт шел полным ходом.
И вот представьте: дома – дым коромыслом. Одной рукой варю борщ, другой стираю белье в машинке «Рига» (многие мои ровесницы сейчас вздрогнули при одном воспоминании), попутно делаю уроки со своим второклассником. На диване – гора высушенных пеленок и других детских вещей. Считалось, что все это необходимо гладить. Малыш спит в коляске на лоджии. Гуляет. А у меня сочиняется романс. И его надо срочно записать, иначе забуду. Бросаю все, хватаю нотную тетрадь – и к пианино. Готово! Не прошло и часа!
Борщ переварился, в стиральной машине остыла вода, мой школьник, предоставленный сам себе, наделал ошибок. Счастье, что средний сын ходит в детский сад! Младший орет с лоджии во всю силу легких. Батюшки, его ведь кормить пора! В этот момент (вовремя, правда?) появляется муж. Заскочил проведать. «Хорошо, что летчиков кормят в столовой», - мелькает отрадная мысль.
- Варвара! В чем дело? Крик нашего орла аж от столовой слышен! Что у вас тут творится?
- Ничего, вот, обедать собираемся, - невинно хлопаю я глазами.
- А это что? Опять со своей музыкой? – указующий перст направлен на нотную тетрадь. – У тебя другого времени не будет?
- Ну, котик, я не могу в другое время. Сочиняется-то сейчас! Да я уже закончила, осталось записать по-хорошему, это я потом. Когда время будет…
- Знал бы, что у тебя талант проклюнется, другую бы жену нашел, попроще…
Надо сказать, что с мужем мне повезло. Ворчал он только для вида, на самом деле создавал мне все условия и даже переписывал ноты, красиво, тушью.
Когда младшему сыну исполнилось три года, я поступила в консерваторию, на композиторское отделение. Консерватория была в городе, где жили мои родители (ночь поездом), заочного обучения для композиторов не было.
- Как же ты училась? – удивляется Маринка.
- Вы у меня спросите! – отвечает мой муж. – Дома она бывала две недели каждого месяца. Я ее детям на фотографиях показывал, чтоб не забыли!
- Между прочим, я подавала большие надежды. Моя Галина Ивановна (преподавательница по композиции) считала меня одной из самых способных студенток. – хвалюсь я. – Но через два года бросить пришлось.
- Конечно! В таком режиме долго не протянешь! – сочувствует Федя.
- Дело не в этом. Просто тогда как раз кризис грянул. Помните? Зарплату по полгода не платили. Вообще денег не было, даже хлеб сами пекли.
- Мы тоже тогда каждый день переживали, чем дитё кормить. Как страшный сон вспоминаю! – передергивает плечами Маринка. – Ну, понятно, на поездки у вас денег не было.
- Галина Ивановна очень переживала, когда я уходила. Но потом мы решили во всем искать положительные моменты. В конце концов, я же не собиралась менять профессию, в училище преподавать. Честно говоря, мне нравится работать с детьми. Просто хотелось научиться музыку писать.
- Ну, и как успехи?
- На двух первых курсах миниатюры: пьески всякие, романсы, песни (не эстрадные, правда). У меня по всем пятерки были! Ну-ка, угадайте, что сочинять труднее всего?
- Симфонии?
- А вот и нет! Моя Галина Ивановна считает, что самое сложное – детская джазовая пьеска для фортепиано. Нот очень мало можно задействовать, должна быть и мелодия, и сопровождение (с джазовой окраской), подголоски всякие. А в симфонии все гораздо проще. Кстати, у меня таких пьесок целый сборник. Я вам ксерокопии привезла.
- Ух ты! – радуется Маринка. – Я их своим детям дам (ученикам, в смысле), а то они у меня от классики уже на стенку лезут. Ты пиши, пиши побольше, особенно для музыкальной школы, и все мне присылай.
- Вот и Галина Ивановна с меня слово взяла, что я не брошу композицию, буду писать.
И я писала. Пьесы для фортепиано и саксофона, романсы (классические и джазовые). Вдруг стали получаться и эстрадные песни, частично на стихи моей мамы и подруг, частично на собственные. В разных стилях и жанрах. Но где взять исполнителей? Учитывая наше место жительства (маленький военный городок, хотя и у самого Черного моря) – практически негде. «Озадачь всех друзей, их у тебя много. Пусть не забывают о тебе. Может, найдется через кого-нибудь полезное знакомство», - советовала мама.
Записывая свои песни в студии ближайшего города (из любопытства), я познакомилась с аранжировщиком Володей. Его жена тоже была музыкантшей. И мы стали дружить семьями. Но Володя и сам на досуге пописывал песни, поэтому рекламировать меня как композитора перед своими заказчиками ему было не с руки. Хотя, по моему мнению, наши песни были настолько разными, что вполне могли мирно сосуществовать. Однажды мы с мужем собрались на несколько дней в Москву, и я забежала к жене вышеупомянутого аранжировщика – узнать, не надо ли чего привезти. И тут моего «конкурента» обуял порыв великодушия.
- В общем, смотри, Варвара. Не потеряй эту кассету. Здесь мои аранжировки. Я тебе номер телефончика записал. Когда я работал в Туле в филармонии, у меня в ансамбле классный барабанщик был, Шурик Комаров. Он сейчас в Москве.
- У нас в училище тоже Шурик Комаров учился. Барабанщик, между прочим. И, кажется из Москвы.
- Ну, ты, мать, даешь! Насколько я помню, ты вообще где-то на Севере училась! А в Москве, знаешь, сколько таких Шуриков Комаровых? И часть из них – барабанщики. Не отвлекайся. Этот Шурик одно время работал в коллективе Ларисы Долиной. Скажешь, что ты от Вовки-Бороды…
- Это что, кличка у тебя такая? Ты не говорил…
- Ну, я бороду тогда носил. Вот и прозвали. Скажешь, что ты от меня, кассету передашь (твои песни там тоже есть), адрес мой. Уверен, он тебе поможет с кем-нибудь познакомиться. Все-таки варится в том котле…
Полезное знакомство замаячило на горизонте! В Москву я ехала окрыленная. Галина Ивановна, с которой я виделась время от времени (она до сих пор остается моим главным критиком), считала, что мои песни достойны того, чтоб звучать «с большой эстрады». Правда, закрадывалась мысль: «А вдруг это ТОТ Шурик? Да ну, не может быть! Там, в Москве, одних Евгениев Онегиных несколько сотен! А может, и тысяч!»
- Так! Что тут у нас? Варенье? Из айвы? Обожаю! А это? Кизиловое? Ни разу не пробовала! Боже! Это что – целая канистра коньяку?! Слушай, давай по рюмочке, пока мужики курят! Ну, за нас! – тараторила Маринка, собирая на стол и разглядывая привезенные гостинцы. –
За нашу красоту! Вот смотрю на тебя, Варька – ты совсем не изменилась, даже почти не поправилась, а ведь троих родила! У меня же один, а от фигуры – лишь воспоминания!
- Маринка, открою тебе тайну: твои «воспоминания» вовсе не были фигурой! Так, косточки сплошные! А вот теперь ты стала похожа на человека! На женщину, то есть!
- Ой, ты знаешь, заниматься собой совершенно некогда. Я ведь в своей музыкалке на две ставки вкалываю, света белого не вижу.
- А у меня даже ставки не набирается – городок маленький. Я больше для стажа. А Федя тоже в музыкальной школе?
- Ну, это мы с тобой девочки способные, а Феденька у нас музыкант средненький, много на этой ниве не заработает. Он у нас на мебельной фабрике, водителем.
Услышав про возможное полезное знакомство, Маринка всплеснула руками:
- Варька, а это не наш Шурик?
- Марин, ну это же не деревня Клюевка, Москва все же! Знаешь, сколько тут тёзок!
- Да чего гадать-то! У меня же его телефон есть! Сейчас записную книжку принесу, посмотрим.
Мы сверили телефоны и остолбенели: номер один и тот же! Надо же! Из всех Шуриков Комаровых Москвы (частично барабанщиков) мне попался именно он!
- Марин, я не буду ему звонить!
- С ума сошла! Неужели думаешь, он не забыл до сих пор! Да у него таких, как ты – воз и маленькая тележка! Пятнадцать лет прошло! Уверена, он даже если увидит тебя, и то не узнает. У тебя с этой стрижкой совсем другое лицо, и вообще, ты была брюнеткой, а теперь блондинка!
- А вдруг он помнит?
- Ой! Было бы что помнить!
- Девчата! Кто что должен помнить? – ввалились в комнату наши мужчины.
- Варь, ну расскажи! Федор же не знает! – затянула Маринка.
- И я не знаю! Вот верите – ничего из своих приключений не рассказывает! – неискренне пригорюнился мой муж.
- Значит так, - скомандовала хозяйка. – Звони! Потом расскажешь!
Маринка набрала мне номер и включила громкую связь.
- Алло!
- Здравствуйте! Александр Комаров?
- Да, это я. Чем обязан?
- Я приехала с юга нашей родины и привезла Вам привет от музыканта по имени Вовка-Борода. Ну, помните Тулу, филармонию…
- Вовка?! Нашелся! Как он, где, чем занимается?
- У него студия звукозаписи, он делает аранжировки. Есть адрес и телефон. Кстати, Володя передал кассету с записью своих работ. И еще он просил Вас по возможности помочь мне как композитору. Ну, в смысле полезного знакомства…
- Не вопрос! Ваши песни в записи есть?
- Ну да, на той же кассете…
- Осталось договориться о встрече…
Маринка уже скакала по комнате в танце, изображавшем радость. Как вдруг… Возникла пауза, после которой мой собеседник задумчиво поинтересовался:
- Мы с вами не встречались? Голос такой знакомый у вас…
Группа поддержки в полном составе отрицательно качала головами, делая «страшные глаза».
- Не думаю, - осторожно ответила я.
- А где Вы учились?
- В N-ской консерватории, - «не поняла» я.
- А в каком училище? – не сдавался Шурик.
Что бы вы сделали на моем месте? Я сказала правду…
- Варрр-вара?! – мне показалось, что на том конце провода подпрыгнул телефон.
- Да, это мое имя. Разве я не представилась? – безмятежно отозвалась я.
- Знаете что, Варр-варра, - медленно, с нажимом проговорил ТОТ САМЫЙ Шурик. - К сожалению, не смогу Вам ничем помочь. Очень занят. Прошу извинить. - он положил трубку.
- Ну что ты за балда? Зачем призналась? – возмущалась подруга.
- А что, было бы лучше, если б он отказал мне при встрече?
- Слушай, Варь, ты что, ему это… Ну, отвергла его высокие чувства? Тогда, в училище? Чего он так психанул-то? – удивился Федор.
- Феденька, если б тебя ТАК отвергли, ты бы тоже всю жизнь помнил! – проявила осведомленность Маринка.
- Опять один я ничего не знаю, - надулся мой благоверный.
Пришлось рассказывать. Начала я довольно уныло, но постепенно воспоминания увлекли меня и, восстанавливая события, мы хохотали от души.
Надо отметить, что я никогда не отличалась легкомысленным поведением. Мои соседки по общежитию не особенно распространялись при мне о своих похождениях, считая меня «чересчур правильной». Пацаны же часто становились жертвами моей коммуникабельности и оптимизма, которые они принимали за призыв к действию. Я была симпатичной, одевалась модно, любила танцевать, улыбалась, шутила. А подружки мои не имели репутации недотрог. Мало кто знал, что перед каждой вечеринкой эти легкомысленные красавицы упрашивали меня «следить за ними в оба», не давать напиваться и уж тем более оставаться с парнями наедине. Между прочим, «ненаглядный Феденька» (да-да, вот этот самый, который сейчас закусывает коньяк соленым огурчиком), поступивший в училище на год позже нас с Маринкой, начал с того, что предложил мне встречаться. Парень был почти на десять лет нас старше, и я примерно представляла, что он имел в виду. Поэтому мы расстались сразу и без обид. Маринка же, с четырнадцати лет считавшая себя змеей-искусительницей, вцепилась в Феденьку мертвой хваткой. Будущий муж еще одной моей подруги, баянист, тоже начал с ухаживаний за мной, а получив отказ, переключился на более доступный объект. К концу третьего курса моя репутация не оставляла никаких сомнений, и любители поразвлечься обходили меня стороной. Что меня очень устраивало.
В начале четвертого курса мы с Маринкой почти одновременно вышли замуж и гордо носили обручальные кольца. Надо ли говорить, что в училище нас всюду сопровождали завистливые взгляды менее удачливых невест. Танцевать мы по-прежнему ходили в ресторан «Северное сияние», где играл в ансамбле Маринкин Федя. Мы сидели за «музыкантским» столиком, солисты Лёвчик и Ольга пели для нас песни.
- А что мы тогда отмечали, не помнишь, Маринка?
- Не-а! Могу точно сказать, что зима была.
- Ну, это-то я и сама помню!
- Где уж вам помнить! Вы так накушались тогда! – смеется Федя.
- А я вспомнила! Мы сессию сдали – вот и веселились!
- Точно! – радуется Маринка. – Я так перенервничала в тот день! Концертмейстерство сдавала. А иллюстрировала мне Марусенька (так мы звали преподавательницу по вокалу - пожилую Марью Михайловну). Пела она какую-то арию (сейчас уже и не помню), я сижу себе спокойно, аккомпанирую. А там перед концовкой идет такой пассаж хитрый вокальный без сопровождения, потом пауза – и певице надо попасть в другую тональность. А после нее я вступаю. Она пассаж-то спела, а потом: «А! А!...» И все мимо! А если я на рояле ткну нужную ноту – мне сразу двойку влепят, можно подыграть только аккордом. А там никакого аккорда нет! Мы же, пианисты, играем то, что в нотах написано. Марусенька стоит бледная, красными пятнами пошла. И вдруг слышу – кто-то из комиссии шепчет: «Ре мажор…Ре мажор!» Ну, я и брякнула ре-мажорное трезвучие. Прикиньте – правильно! Закончили мы бодренько, я пятерку получила. Ну, и нервный стресс, конечно. Марусенька извинялась потом, не знаю, мол, что меня так переклинило…
- Слышали мы эту историю сто раз! Вернемся к Шурику! – не дает отвлечься Федя.
Шурик Комаров был еще старше Федора и поступил в училище, когда мы перешли на последний курс. На эстрадном отделении такие великовозрастные студенты не редкость. Я видела его несколько раз в училище, говорили, что он талантливый барабанщик. Когда Шурик появился в ресторане, мы с Маринкой допивали бутылку крепленого вина, кажется, «Мадеры». Вернее, растягивали удовольствие (денег больше не было, а до конца вечера еще оставалось время). Шурик тоже сдал сессию, и, кажется, успешно. Он присоединился к нам, заказал еще бутылку, и банкет, который чуть не увял, расцвел с новой силой. Мы замечательно посидели. Шурик ухаживал за мной, смотрел томно. Мне, конечно, это льстило, хотя сам парень был не в моем вкусе. Высокий, «в теле», волосы до плеч. Глаза какие-то прозрачные. Я наивно полагала, что обручальное кольцо, которое красовалось у меня на руке, а не скромно пряталось в сумочке, означало, что приключений я не ищу. Ведь понятно же! Шурик тоже был женат и в отличие от многих мужчин не стеснялся носить кольцо.
- Смотри, Шурик, у Варвары ревнивый муж! – резвилась Маринка.
- Да? А кто у нас муж?
- А он у нас курсант, летчик. Прилетит на своем бомбардировщике и сбросит бомбу прямо на наше училище! Все из-за тебя погибнем! Будешь знать, как за замужней женщиной ухаживать!
- Да ладно, это холостякам нельзя, а нам, женатым, можно! Правда, Варвара?
- Я думаю, нам лучше лет через десять об этом поговорить, когда мне муж уже поднадоест. А сейчас рановато, - отшучивалась я.
Ресторан расположен буквально в пяти минутах ходьбы от общежития. Мы (Маринка, Федор, Шурик и я) преодолели это расстояние за полчаса. И это понятно. Погода стояла чудная: тихо, не холодно, легкие редкие снежинки медленно кружились в голубоватом свете фонарей. Грех не прогуляться! Мы валяли друг друга в пушистых сугробах, забрасывали снежками, поднимали, отряхивали – и снова сталкивали с тропинки в снег. В общем, отрывались от души.
Общежитский лифт не работал, и мы так же весело, с шутками и прибаутками поднимались по лестнице. Шурик жил на верхнем «мужском» этаже, там же после свадьбы дали комнату и Федору с Маринкой. На своем третьем я попрощалась. Шурик задержал мою руку в своей:
- Что, и на чай не пригласишь?
- Совместно выпитая бутылка еще не повод для ночных визитов! – церемонно ответила я.
После переселения Маринки я жила в комнате одна. Раздеваясь, я обнаружила, что после ныряния в сугробы вся одежда вымокла. Настроение мое было замечательным. Мурлыча популярную песенку, я принялась развешивать свои вещи на батарею. Топят хорошо, к утру все высохнет. Меня слегка пошатывало, немного кружилась голова, но пьяной я себя не чувствовала. Решив, что на умывание у меня сегодня нет сил, я влезла в ночную рубашку и собралась лечь. По привычке глянула в большое настенное зеркало, и стон вырвался из моей груди. Было от чего! Тушь размазалась, потеки по всему лицу, помада на щеках. Боевая раскраска индейца! Что вы хотите – снегом в лицо. И лицом в снег. Придется смывать, иначе испачкаю подушку. Скорчив самой себе рожу пострашнее, я накинула халат, повесила на плечо полотенце, и, прихватив дорогущее финское мыло (страшный дефицит!), поплелась в умывалку. Разумеется, мне и в голову не пришло закрыть комнату на ключ. А зря!
Вернувшись, я обнаружила гостя. Шурик (о котором я успела благополучно забыть), невозмутимо, нога на ногу, восседал за столом. Он переоделся в футболку и спортивные штаны, надел клетчатые тапочки. Ну просто «муж на час»! От возмущения я даже не сразу нашла слова:
- Кажется, я тебя не приглашала!
- Что ж я, законов конспирации не понимаю! – обиделся кавалер. – Не бойся! Никто и не заподозрит!
- Я тебе сейчас такую конспирацию устрою, мало не покажется! Пошел вон отсюда! Я кому сказала!
Шурик направился к выходу, но вместо того, чтобы уйти, ловко повернул ключ (который, естественно, находился в двери) и с неожиданной прытью рванулся ко мне. Я остолбенела лишь на миг, а в следующее мгновение уже лежала на кровати с заломленными за спиной руками - этот гад держал их одной левой, а сам всей тушей навалился на меня.
- Я буду кричать! – извивалась я.
- Кричи! Люблю, когда женщины кричат! – орудовал свободной рукой Шурик.
Орудовать особенно и не требовалось – под ночнушкой ничего не было. Я кусалась, плевалась и шипела, но пылкий поклонник не обращал на такие мелочи внимания. Звать на помощь было бесполезно. Суббота же. Одни девчата разъехались по домам, другие зависли в кабаках, третьи до утра будут греться в постелях на «мужском» этаже. Правда, по соседству спали сладким сном наши «девочки-заучки», но эти тихие деревенские мышки ни за что не выглянут, даже если я буду орать благим матом. Зато назавтра сбегают и нажалуются комендантше, та поставит в известность директрису, и начнется… Эти мысли вихрем пронеслись в голове. Представьте: я, метр пятьдесят пять ростом, сорок пять килограммов, лежу, как в гамаке, в кровати с продавленной панцирной сеткой, почти у пола (из этой кровати и одной-то тяжело выбираться), а сверху – двухметровый детина, здоровенный, весом не меньше, чем полтора центнера. И понимаю, что все. Моя песенка спета. Самое обидное – ощущать свою полную беспомощность. Краем глаза замечаю, что моя ночная рубашка уже где-то в районе груди, а штаны Шурика спущены. И тут я вспомнила! Изо всех сил стискивая колени, я стервозным голосом видавшей виды портовой девушки изрекла:
- С таким мелким калибром, как у тебя, надо вообще поменьше светиться!
- Что-о-о?!
- Размерчик-то, говорю, так себе! Не впечатляет! – выпалила я и зажмурилась, ожидая как минимум пощечины. – И вообще, пока ты тут возишься, твой Бобик сдох!
Ответом были несколько мгновений оцепенения, охвативших неудачливого Донжуана. Кажется, мы оба даже перестали дышать. На всякий случай я решила глаза пока не открывать. Вдруг пружины матраса жалобно взвыли, освободившись от непривычной тяжести – это боец, проигравший битву, покинул татами. Некорректный удар противника. «Сработало!» - не поверила я сама себе. «Дурра!» - услышала я, потом раздался грохот (чайник электрический попался на глаза – со стола его!), ключ повернулся в замке, и дверь закрылась. Быстрее молнии метнулась я к двери, заперла ее и только потом перевела дух. Страшно же! А ну как этот безбашенный барабанщик вернется и по шее надает!
- Вот скотина! – возмущалась наутро Маринка. – То-то он, пока по лестнице поднимались, все расспрашивал, правда ли, что мы с тобой в одной комнате жили, да кого к тебе подселили теперь. Я, как последняя идиотка, все ему и выложила. Прости меня, Варюшка!
- Да ладно, я тоже хороша. Совсем бдительность потеряла!
Вот и вся история. При встречах, которых было не избежать, мы с Шуриком оба старательно делали вид, что не знакомы. Вскоре учеба закончилась, и выпускники разъехались кто куда. Маринка с мужем перебралась жить в Москву, к престарелой родственнице Федора. Старушка давно умерла, и супруги Полетаевы хозяйничают в приличной «трешке» в самом центре столицы. Я и забыла бы тот случай, если б он не был хорошим пособием по самообороне. Рассказ мой вызвал большой резонанс среди слушателей.
- Слышь, Варвара, а что, у Комарова и правда того… Ну, проблемы с размером?..
- Да ты что, Федь, откуда мне знать? Я и сейчас-то имею об этом смутное представление, а уж тогда-то… Тем более, с перепугу даже и не смотрела.
- Тогда я вообще ничего не понимаю!
- Сейчас поймешь. Просто в памяти вдруг всплыла информация. У нас в общаге как-то тетенька-психолог из мединститута лекцию читала, что-то вроде «Как избежать насилия». Помнишь, Маринка? Ну, и эта тетя советовала действовать хитростью, если физически нет возможности сопротивляться.
- Точно! – хищно заблестели Маринкины глаза. - Можно еще самой накинуться на маньяка с радостным криком, по ходу сообщая, что ты больна какой-нибудь дрянью, состоишь на лечении, давала подписку, что «ни-ни», но уж так хочется, прям сил нет!
- Ну да. Этот способ для бандитов рекомендуется, а для интеллигентных впечатлительных мужчин (музыкантов, например) лучше про размер. С бандитами про размер нельзя – убьют к чертям.
- Ага. – пустилась в воспоминания Маринка. - Мы еще тогда по очереди придумывали, как бы посмешнее выразиться, приколы всякие.
- Ну, судя по всему, у этого Шурика и правда проблемы. И Варька попала «не в бровь, а в глаз». Иначе чего бы он через столько лет обижался! – вступил в разговор мой муж.
- Прикинь, допустим, мужик и так в сомнениях, а тут еще какая-нибудь пигалица, полчаса замужем, возьмет да и выступит! – сурово взглянул в мою сторону Федор.
- Ребята, не травите душу. И так совесть мучает. Не забывайте, что я оборонялась!
- Да ладно, не комплексуй, я слышала, что Шурик уже четвертый или пятый раз недавно женился, - засмеялась Маринка.
- О! Мечется пацан! – высказал свою точку зрения Федя.
- Варька! А вот скажи, если б знала, что Шурик тебе еще пригодится, не стала бы тогда сопротивляться? – задала каверзный вопрос моя неугомонная подруга.
Я немножко подумала. Хотя и так знала ответ.
- Боюсь, что все равно бы стала. Я, например, не ворую, не изменяю мужу и не делаю многих других неприглядных вещей не потому, что об этом могут узнать. Просто хочется себя уважать.
- А вот если б тебе предложили мировую известность, деньги, ну, там, я не знаю… Только через постель. С продюсером, например, или с певцом каким-нибудь…
- Ну, если с Филиппом Киркоровым… Да если б муж разрешил…
- Смотря за какие деньги, - не испугался муж.
- Нет, Варька, боюсь, что шоу-бизнес не для тебя!
- И я боюсь!
- А может, твое время еще не пришло. – философски заметил мой муж. – Помнишь, ты обещала мне родить девочку? Пока ничего не получается с карьерой…
… И мы родили. Правда, снова получился мальчик, но это не принципиально. Наш младший уже ходит во второй класс. Я продолжаю писать музыку. Теперь уже и с помощью компьютерных технологий. Недавно я случайно (сама!) познакомилась с исполнительницей. Ольга – молодая, красивая и, несомненно, талантливая певица, вокалистка, окончившая консерваторию. Теперь она с большим успехом исполняет мои романсы на концертах. А на днях Оля позвонила мне с радостной вестью: осенью у нее гастроли по странам дальнего зарубежья, а сейчас она едет на прослушивание в Париж. Ну, вот. Мои произведения услышат не только у нас. Мне, как композитору, этого достаточно. А может, для кого-то я окажусь по-настоящему полезным знакомством. Чего только в жизни не бывает!