Посвящается Ляльке
В тот день с утра и до обеда лил дождь. Казалось, это злился какой-то противный дух. И злился он крепко, если вздумал так пакостить. Сквозь плотно занавешенные шторы не пробивалось ни лучика света. Только мерный, гулкий стук капель по крыше.
Ленка лежала на кровати и смотрела в потолок. Как скучно всё-таки болеть, тем более летом. Хотя лето в этом году совсем не радовало. И Ленка, хоть ей и хотелось бы посмотреть на солнышко из окна, всё-таки радовалась, что и друзья теперь сидят по домам.
«Да, пусть и они помучаются, им и так слишком повезло».
Ленка очень часто так думала. Им всем и вправду совершенно незаслуженно повезло. Она-то отлично знает, как здорово было бы чувствовать боль, только набив очередную шишку или рассадив коленку. Она часто смотрела из окна, как другие развлекаются таким образом. Как они потом надсадно ревут и, сломя голову, летят домой. Её это ужасно злило. В сердце зарождалось что-то похожее на презрение, круто замешенное на злости и зависти.
Ленка никогда не плакала от боли. Хоть поводов каждый день было предостаточно. Она с рождения болела какой-то взрослой дрянью, которая сворачивала порой её хрупкое тельце в бараний рог. Кости ломили, выкручивало руки и ноги. Но Ленка сжимала зубы и терпела. Никогда не плакала. Сегодня, похоже, был один из таких дней. С утра начало болеть. А к вечеру будет совсем худо.
Ленка подползла к краю кровати и изо всех сил отдёрнула штору. На стекле дождь рисовал её непролитые слёзы. Но она как всегда твердила: слёзы – признак жалости к себе. Она не любила дождь. Она любила ясную погоду, когда мама с утра открывала окно, впуская в комнату аромат… свободы что ли. В такую погоду поразительно легко было представить, ещё не открывая глаз, что она идёт по летнему душистому полю, бегает наперегонки, смеётся. Ленка улыбалась во сне. Мама целовала её и уходила на работу. А потом, проснувшись, можно ещё долго смотреть на ясное небо без единого облачка, которое так приветливо заглядывает в окно. Ведь таким это небо ничем не отличается от того, что могло бы быть у неё над головой в том поле. Том поле, куда Ленка, может, никогда и не попадёт.
Она же никому никогда о нём не говорила. Разве можно? Это же мечта. Если рассказать, точно никогда не сбудется.
Ленка лежит теперь у окна, на котором злой дождь нарисовал сегодня её слёзы. От них ещё больнее, они жгут, жгут внутри. Но Ленка не сдаётся, она сжимает зубы: слёзы – признак жалости к себе. Ей не жаль. Ни капельки! Ну и пусть! Пусть никогда не будет лыж, коньков. Пусть никогда не будет поля… Ленка засыпает.
Она кружится на чудесной сцене в сияющем зале. Перед ней столько счастливых лиц, что Ленка на какое-то мгновение почти слепнет. Но потом различает среди них одно, самое счастливое – мамино. Ленка смотрит только на него, а в это время её тело выделывает невиданные вещи. Она просыпается. Наверно, больше от удивления.
Как жалко, что это просто сон. Но Ленка не жалеет, что проснулась, уже взглянув в окно. Дождь закончился. День приветливо улыбается из-под радуги глупых слёз. Ленка тоже невольно улыбается. Ничего не болит. Ей же ещё совсем немного лет. Она не скоро разучится улыбаться без видимой причины.
Скоро приходит мама. Ленка слышит, как она ставит сумки на линолеум и тяжело вздыхает. Раз, два, три – проходит коридор, робко открывает дверь. Ленка улыбается ей и говорит:
- Привет.
Мама целует её и открывает окно. В комнату проникает, как вор, чудесный аромат свободы. Ленка улыбается ещё шире. Хорошо, всё хорошо.
А мама оборачивается и говорит:
- Ленка, ликуй: завтра идём к профессору. Он, наконец, приехал. Мы дождались!
Она не в силах сдержать радость, подбегает к кровати и обнимает Ленку.
А Ленка не слышит её: она в поле, чудесном летнем поле. И нет больше злости, только счастье и любовь ко всему миру.
Конечно, всё будет хорошо.